Рождённый Желанием

      — Синдзи, мне скучно, сыграй что-нибудь на виолончели, — сказала Аска, лёжа перед телевизором. Последние несколько минут она только и переключала каналы в тщетной попытке отыскать хоть что-нибудь, что сможет отвлечь её от неприятных мыслей.       — Эй, бака Синдзи, сыграй мне на виолончели! — но ответа вновь не последовало.       Обозлённая, Аска обернулась, чтобы посмотреть, что случилось с Синдзи. Он, очевидно, утомлённый последними часами бездействия, уснул на диване позади девушки. Плеер давно закончил проигрывать кассету, но наушники он так и не снял.       Вздохнув, Аска поднялась с пола и, сделав несколько неуверенных шагов, приблизилась к Синдзи.       — Какая расслабленная у тебя мордашка. Я уверена, что не снюсь тебе. Ты совершенно не думаешь обо мне. Ты не пытаешься меня понять. Ты не можешь сделать меня счастливой. Почему же тогда при виде твоего лица, при виде этого глупого выражения, у меня что-то щемит в груди? Не понимаю себя…       Ещё несколько секунд Аска стояла и наблюдала пока слёзы не стали наворачиваться на глазах и ниже живота не появились странные ощущения. Ей стало страшно: она побежала в уборную.        Хлопок дверью разбудил Синдзи. Протерев глаза, он увидел, что Аски в комнате нет. Посидев с минуту под тихие всплески воды, он почувствовал, что захотел сыграть что-нибудь на виолончели. Это показалось ему странным, ведь к инструменту он прикасался только когда ему грустно, но в этот раз всё иначе. На лицо наползла лёгкая улыбка, а сердце стало биться чаще.        Синдзи отправился в свою комнату. Найдя инструмент, он старательно подготовил его к игре, сел на стул и… Ничего. Смычок яростно не желал прикасаться к струнам. Вдох-выдох, Синдзи закрыл глаза и стал вслушиваться. Вот и вода перестала течь. Щёлк — Аска выключила свет. Ещё щелчок и дверь закрыта. Несколько мягких, кошачьих, шагов, и Аска исчезла. Сердце Синдзи стало биться чаще, грудь что-то сдавило. Рука, вместе со смычком невольно упала на колено.       Дверь скрипнула, и в комнату вошла Аска. Её прекрасные волосы ярко выделялись на фоне тёмной комнаты, в которой сидел Синдзи, свет из коридора падал на них под очень интересными углами, медные волны переливались с каждым движением Сорью.       — Почему ты сидишь с инструментом, но не играешь? — спросила Аска, удивившись, что Икари, необъяснимым образом вообще решил взять в руки инструмент. «Не уж-то он не спал и всё слышал?» — подумала Аска. Вот же дурак. Она незаметно улыбнулась.       — Не знаю, — ответил Синдзи. Почему-то, когда он увидел Аску, ему стало легче дышать, — Мне захотелось сыграть, но в тоже время я ничего не могу сделать — руки не двигаются. Это странно, ведь всегда я играл один — только для себя, но теперь мне очень тяжело, не получается сыграть для себя, хочется, чтобы кто-нибудь послушал. — Тогда я останусь и послушаю, идёт? — не дожидаясь ответа, девушка улеглась на кровать Икари. Синдзи повернулся к ней инструментом.       На несколько секунд в комнате воцарилась идеальная тишина, что аж в ушах стало звенеть. Вдох-выдох. Синдзи закрыл глаза, поднял смычок и…       Только смычок задел струну, как тут же на Аску нахлынули эмоции. Смотря как Синдзи уверенно, но легко, управляется с таким сложным, в её понимании, инструментом, смотря на то, как с каждой взятой нотой лицо Икари преображалось, к Аске пришло понимание, что Синдзи не такой уж и слабый человек, каким он ей казался. Сорью никогда ещё в жизни не ощущала того, что чувствует в данный момент: её мир стал понемногу рушиться. Пока она была зациклена лишь на пилотировании, в надежде на то, что её все признают сильной и независимой ни от кого, Синдзи учился выражать эмоции. Эмоции, которые бушевали в сердце Аски, которые она не умела показывать.       Сорью закрыла глаза и попыталась понять мысли Синдзи, что он выражает в музыке, но она не могла этого сделать. Она видит только свои эмоции, чувства, что ранят её с самого детства. Мама, Папа и… Синдзи? Что же он тут делает? Этот дурак Синдзи. Слабак Синдзи. И вновь слёзы стали стекать по её щекам. И вновь внизу живота стало ощущаться как-то странно. Это была не боль, нет, но это было желание. Аска знает, чего желает, но не признает этого. Она отрицает свои чувства к нему. Нет, он не может быть тем, кого она любит. Нет. Нет. Нет… Или да?       Изредка, Синдзи поглядывает на лежащую на кровати Аску. Он знает, что она не спит. Она кажется ему маленькой беззащитной девочкой, что ищет себе приют. На ней надеты лишь коротенькая юбка да свободная футболка, но она не возбуждает в нём лишь желание слиться телом, скорее, чувство привязанности к ней, чувство защиты рождает в нём эта сцена. Что-то отдалённо похожее он чувствует лишь к одному человеку — к матери. Неужели это любовь? Не может быть, что он любит эту жестокую грубиянку. Или может?       Начинается кода*. Синдзи полностью концентрируется на ней. Уверенными точными движениями он берёт последние ноты. Он хочет полностью показать себя. Только-только последняя нота затихла, она до сих пор висит в воздухе, как вдруг Синдзи почувствовал мягкое прикосновение нежных губ Аски к щеке. Она положила ладони ему на плечи. Он открыл глаза.       — Спасибо тебе, Синдзи, это было чудесно. Что это было за произведение? — Сорью была близка. Очень близка к лицу Икари. Её дыхание щекотало и опьяняло.       — Сю… Ссюита… Сюита для виолончели соло номер 1 Соль-мажор И.С. Баха, — проговорил Синдзи. Ярко-синие глаза Аски неотрывно смотрели на Икари. Они завораживали его.       — Аска…       — Молчи, бака Синдзи. Я знаю, что ты хочешь сказать. Готов ли ты принять ответственность за свои слова? Я буду жестока к тебе, такая уж я. Возможно, когда-нибудь, ты сможешь исцелить мою душу, но до того времени тебе будет больно. Ты готов к этому? Если ты не будешь мой целиком, то ты мне не нужен.       — Я не знаю, смогу ли стать для тебя тем, кто сделает тебя счастливой, но будь уверена, я сумею защитить тебя. Я любл…       Аска не стала дослушивать и прильнула к губам Синдзи. Слёзы счастья и облегчения ручьём потекли по её щекам, падая на ладони и колени Синдзи. Отпустив смычок, тот приобнял Сорью за талию. Поцелуй продлился не долго, но для них он многое значил. После, Аска присела на кровать, а Синдзи, быстро убрав инструмент на место, присоединился к Сорью.       Аска крепко обняла Икари и закрыла глаза: она наслаждалась тишиной, теплотой тела и мерным стуком сердца. Её стало очень хорошо, она нашла свой дом, нашла человека, с кем она хочет остаться. Только ему она показала свои слёзы. Только ему она раскроет своё сердце, пусть и не сразу.       Синдзи нравился запах Аски, запах её волос, её тела. Нравилось тепло, что он чувствовал. Он обнял её и прилёг на кровать. Ему было немного страшно это осознавать, но эта ситуация возбуждала его. Он боялся, что Аска поймёт, закричит, что он извращенец и убежит, и никогда больше с ним не заговорит. Но всё было совсем наоборот.       — Ты хочешь меня, дурачок? Знаю, что хочешь. Не мудрено, что ты возбудился, обнимая меня, — сказала Аска своим высокомерным тоном. — Я не против, я тоже хочу тебя. Хочу стать с тобой одним целым.       Аска посмотрела Синдзи прямо в глаза.       — Я хочу быть нужной тебе. Но я боюсь, так что будь со мной нежен, — она отпустила Икари и стала расстёгивать его рубашку.       Когда Синдзи остался в футболке, он прильнул к губам Сорью и рукой стал гладить по её нежному животу. С каждым движением руки Аска издавала лёгкие стоны, и кожа покрывалась мурашками. Синдзи не спешил опускаться ниже живота, он вёл руку выше, но уперся об лифчик. Нежно, он схватился за чашечку лифчика и стал массировать грудь через него. Даже сквозь чашечку чувствовался твёрдый сосок, который очень хотел ощутить Икари.       Отстранившись от сладкого поцелуя, Аска сказала:       — Подожди, дурачок, сейчас расстегну, — и она выгнула спину, чтобы расстегнуть лифчик. Как только грудки были освобождены, а лифчик улетел куда-то далеко, Синдзи аккуратно, чтобы не зацепить прекрасные волосы Сорью, снял с неё футболку и прильнул к обеим грудям.       Стоны Аски становились громче, Синдзи не причинял её никакой боли, делал её только приятно, страх стал постепенно улетучиваться. Её захотелось большего.       — Синдзи, я, конечно, знала, что ты ещё совсем ребёнок, но ведь не настолько. У меня кроме груди есть ещё много интересного.       Синдзи немного отстранился, а Аска приподняла подол юбки, недвусмысленно намекая ему на дальнейшие действия. Икари придвинулся к белым трусикам, на который виднеется небольшое мокрое пятно. Он аккуратно сдвинул их и поцеловал половые губки Аски, отчего та аж вскрикнула. Синдзи становился всё менее сдержанным, начиная углубляться в лоно девушки, не только своими губами, но и языком. Клитор Аски набух, и Синдзи также не оставил его без внимания. Сорью, от доставляемого её удовольствия, стала вся изгибаться, ножками она обняла туловище Икари, одной рукой схватилась за его волосы и управляла им, а вторую руку прикусила зубами, чтобы не стонать ещё громче.       Это продолжалось ещё некоторое время, пока Аска, неожиданно, не изогнула спину и не издала сладкий крик. Синдзи, испугавшись, отступился от лона и приблизился к лицу Аски. Та горячо дышала и затуманенным взглядом смотрела на Синдзи.       — Поцелуй… меня… — прошептала Аска, — будь моим. Отдай мне всего себя.       В это время она своими, дрожащими от наслаждения, ручками начала расстёгивать ремень и стягивать брюки с Синдзи, а он в это время освобождал Аску от трусиков и юбки. Как только со всей оставшейся одеждой было покончено: Аска осталась только в своих белых носочках, а Синдзи и вовсе полностью обнаженный, Сорью запрыгнула на Икари, повалив его. Она взяла его горячий орган в свои нежные ручки и стала играться с ним: он очень интересовал её, а также пугал. Она боялась ни боли от проникновения, ни размеров, а будущего. Что, если она забеременеет? Защиты у них, как ни странно, не было. Она боялась стать матерью, боялась не дать ребёнку счастья, боялась повторения ошибок своей матери. Готова ли она опереться на Синдзи? Сможет ли он защитить не только её, но и их ребёнка?       Синдзи было очень приятно. Горячие ручки Аски обволакивали орган. От удовольствия он закрыл глаза, как вдруг Аска приподнялась, и Синдзи почувствовал, что он проникает во что-то горячее и влажное. Он открыл глаза и увидел, как Сорью, не торопясь, принимает Синдзи внутрь себя. Она улыбается. Руками она обняла лицо Синдзи. Как только она целиком приняла Синдзи, она приникла к лицу Икари и сказала:       — Если ты не сделаешь нас счастливыми, тебе не поздоровится, понял, дурачок? — и, не дожидаясь ответа, страстно поцеловала его.       Синдзи нежно схватился за попку Аски и начал понемногу двигаться, от чего Сорью чуть не прикусила ему язык.       — Я тебе не разрешала начинать, но… продолжай…       Подстроившись под неторопливый темп Синдзи, Аска также стала двигаться в страстном танце. Им обоим было жарко, запах разгоряченных тел возбуждал обоих ещё больше. Ещё несколько толчков, и они оба растворились в удовольствии.       После всего, они так и лежали, до самого утра, обнявшись, слушая мерное сердцебиение друг друга. Для них это стало началом нового этапа жизни, когда они, наконец, нашли того, кто принял их такими, какими они есть на самом деле. Не пилотами Ев, которых можно посылать на смерть, а самыми обычными людьми, со своими чувствами, страхами и надеждами.

***

      Юркий лучик рассветного солнца ударил Аске в глаза. Повертевшись во сне ещё немного, она всё-таки проснулась. Как же ей не хотелось отпускать Синдзи, остаться так, как есть сейчас, и пусть весь мир подождёт, но жизнь такова, что нельзя останавливаться, нужно идти вперёд, нужно идти в ванную.       Лёгкий, почти невесомый поцелуй разбудил Синдзи. Он улыбнулся, Аска улыбнулась в ответ. «Вот что такое счастье?» — подумал Синдзи.       — Пойдём в ванную, нам сегодня ещё на синхротесты, и в школу, — потеребила Аска нос Синдзи.       Не без труда, они таки смогли встать с постели. Аска потянула Синдзи в ванную, а пока ванная набиралась, и они мыли друг друга, Аска спросила:       — Синдзи, научишь меня играть на виолончели?