Жизнь после смерти.

      «Кажется, настала пора снова показать тебе, кому ты принадлежишь, Саске.»       Руки брюнета задрожали. Ему казалось, что ничто более не заставит его так дрожать с момента исхода войны. Кто знал, что какой-то драный кусок бумаги сможет это изменить. Саске знал. Хотя нет – он надеялся, мечтал и молил об этом. В темные ночи, когда он ночевал в той пещере, где впервые с Ним познакомился. Не в силах вынести той тоски, что испытал, выбирая другую сторону. Сколько раз он жалел об этом не счесть. Но сделанного не воротишь. Он своими рукам погубил тех людей, что безмерно любил. Сначала это был его брат. А после и любимый. Эту его роль таковой Саске обозначил спустя не один год. Сколько лет прошло с тех самых пор он даже и сосчитать не мог.       Он помнил, как сейчас, Ооцуцуки выставил пред ним руку, не пустив к умирающему Мадаре. Никто не заметил ничего подозрительного, но Саске не мог двинуться не только из-за выставленной руки. Его что-то сдерживало. Последние силы Мадара потратил на технику, чтобы сдержать вспыльчивого мальчишку, не позволяя выдать своих истинных чувств. Саске слушал их разговор и разрывался внутри на части, ощущая, как тьма рвет его душу на куски. Он понимал, что Мадаре и Хашираме пора поставить точку в этой войне, что поглотила всех. Знал, что им нужно поговорить и примириться. Но его эгоистичная натура требовала другого – исчезнуть вместе с умирающим Мадарой и сказать ему, какой он придурок и кретин. И что он не имеет права умирать. «Ты будешь всегда принадлежать мне» - так он говорил. И это «всегда» сейчас угасало пред ним. Его побледневшее лицо, пустые глаза, иссохшие губы. Его длинные волосы разметались по камням под ним. Грудь едва вздымалась при дыхании, а техника, удерживающая Саске на месте, слабела с каждым мгновением. Именно тогда он осознал, что Мадара принял свое поражение. И еще одну важную вещь – дыру после смерти Изуны в его сердце так никто и не закрыл. Не залечил. Все же любовь, что породила эту ненависть, эту войну – была сильнее, даже чем у Итачи к Саске. Ведь Саске смог принять смерть брата во благо деревни и клана. Мадара же не оправился по прошествии веков. Внутри Саске образовалась пустота, которую уже ничем и никогда никто бы не смог заполнить. Он вызвал Наруто на бой, надеясь, что тот его просто прикончит и ему не придется жить с этим раздирающим ощущением внутри. Он даже не помнил, что тогда говорил. Но надежды его не оправдались. Одна из причин, по которым Саске не появлялся в деревне – бесконечные поиски. Он искал Мадару, надеясь, что тот все же спасся каким-то чудом. Что всё, что все тогда видели – его иллюзия. Прошло много лет, прежде, чем он сдался. Поддался домогательствам Сакуры, что вынудила его жениться на ней. Что обманом умудрилась забеременеть с одного единственного соития, что Саске толком и не помнил. Хотя, чего он мог ожидать от медика? Сакура добилась своего и оставила мужа в покое. Успокоилась в заботе о Сараде и больше не донимала его своим обществом. А Учиху, как и всегда, она не волновала от слова совсем. Он все так же считал ее бесполезным ничтожеством, что не раз пытался убить. Старейшины деревни наивно полагали, что Сакура и Сарада являются заложниками и гарантом преданности Учихи. Это было весьма глупо с их стороны, но Саске не было до них дела. Разве что до Сарады. Все же, она была частичкой его самого. Фугаку Учиха, наверное, посчитал бы ее позором клана. Где это видано, чтобы Учиха носили очки? Саске не было уже до этого никакого дела. Он не воспылал любовью к своему ребёнку, не имел к нему никаких особых чувств. Он выгорел изнутри после того злополучного дня, что окончательно его добил. Единственный, с кем он держал связь и с кем ему хотелось общаться – был Наруто. Все же, он смог признать его своим другом и собратом. Хоть никогда и не говорил об этом вслух. От Саске осталась лишь пустая оболочка, что выполняла истинную волю Итачи и помогала своему другу. Он оберегал деревню от напастей, потому что его Аники отдал за нее жизнь. Это то наследие, что его брат оставил ему, доверив свою волю. А попытки отыскать Мадару или его прах не имели уже никакого успеха – его тело было уничтожено вместе со старой могилой, дабы никто уже не смог воскресить его эдо-тенсей. По сему Учиха и сдался, обрекая себя на пустое существование.       «На ярмарке мне явно нужно было лучше тебя воспитывать.»       Надпись чуть ниже. Что испытывает человек, когда узнает, что его вторая половина (а в этом Саске не сомневался уже как несколько лет) вдруг неожиданно появляется в его жизни снова? В том, что это не чей-то розыгрыш, Саске был уверен, как никогда. О их связи никто не знал. Облегчение? Радость и дикую эйфорию, словно обдолбавшийся экстази человек? Или его накрывает истерика с такой волной, что у того даже не осталось сил стоять на ногах. Он одновременно плакал, смеялся, сжимая несчастный кусок бумаги в своей руке, прижимая его к груди, словно в нем было его спасение, словно он был способен собрать воедино разбитую душу человека.       Однако, вместе с непомерным счастьем, на Саске обрушилось другое чувство. Чувство вины. И его мало волновало то, что человека не было уже в живых. Он предал его, заведя семью. Но сейчас это не имело все никакого значения. Если Мадара захочет – Саске готов был принять и яд с его рук. Сейчас уже ничего не имело значения. Хотя и всплывала фраза, что он не раз произносил: «Доверие, как лист бумаги. Если однажды помнется, то уже никогда не станет идеально ровным. Остается только выбросить его». Саске нашел Мадару через несколько дней. В том месте, где он ожидал его встретить меньше всего – в долине Завершений. Он сидел на собственном монументе, что сложил левую руку в знак конфронтации. На одном из этих двух пальцев он и сидел, а именно на среднем, смотря на статую Хаширамы. Он выглядел живым, а не оживленным. В глаза не били его красные доспехи – одежда была максимально простой. Будто он шиноби какой-то деревни, а не враг всего человечества, что снова готовится в бой. Спокойное умиротворенное лицо, без ненависти в глазах. Он явно выглядел иначе. - Так ты не сдох, кретин. Жаль. – Холодно и язвительно отозвался Саске, приземлившись рядом с Мадарой. Саске не был бы Саске, если бы кинулся в объятия, пусть и любимого даже, человека. Он готов был держаться за свою независимость, пусть и внешнюю, до самого конца. Не смотря на внутреннее ликование и безмерную радость, что грели его душу. - А ты будто и не лил слез по мне, а, Саске? Что скажешь? – Мадара нагло улыбался, поднимая голову и вглядываясь в черты лицо своего любовника. «Все так же прекрасен, дерзок и горд» - подумал про себя он, после отвернулся снова к статуе Хаширамы. – Что ты выберешь – три клона.. или пять? - Я тебя вздерну и с пятью клонами, покрытыми сусано. Лично добью, чтобы ты больше не смел возвращаться. – Учиха продолжал держать свое лицо, не сбавляя обороты со своей гордостью ни на шаг. Все же у Мадары были абсолютно другие взгляды на сложившуюся ситуацию в данный момент, а потому он просто в один момент спрыгнул вниз, к берегу озера, прекрасная зная, что Саске последует за ним. Тот даже не подозревал, слепо следуя за Мадарой в ловушку. Ненависть и обида за все годы страдания настолько его застлала глаза, что он даже не успел понять, когда оказался в пещере с разведенным костром, что ярко освещал все вокруг. - Знаешь, я подумал, что для тебя даже два клона – это много. – Наглая усмешка, раздавшаяся за спиной Саске, заставила его обернуться, когда теневой клон заломил ему обе руки, связывая тугой веревкой. - Ты все никак не можешь усвоить одно простое правило нашей игры, Саске. Тебе никто не позволял заводить семью. Жениться. Заводить потомство. Все-таки мне стоило прикончить эту чертову куноичи еще тогда, на ярмарке. – Клон Мадары все это говорил с некой злостью, что явно была слышна в его голосе, что шептал на ухо. Саске чувствовал, как его губы касаются раковины, разгоняя сотни мурашек по телу. А сам оригинал стоял сейчас перед ним и нагло усмехался, снимая все оружие, что весело на парне. - А ты чаще пропадай на десятилетия. Так я еще пять раз жениться успею. Тебя еще спросить забыл о том, что мне делать. – Саске дергал руками, пытаясь вырваться из захвата. Все снова происходило по той же старой отработанной схеме – Саске убегал, Мадара догонял и делал с ним все, что хотел. Никак иначе – ничто не могло изменить этого устоя. - Не забывайся. Ты. Принадлежишь. Мне. – Рука клона задрала голову Саске за волосы вверх, сам же оригинал отвесил тяжелую пощечину по столь прекрасному лицу, после кулаком заел в торс, заставляя мальчишку согнуться пополам в приступе тяжелого кашля. – В следующий раз я просто снесу твою прекрасную голову. Хотя нет. Это слишком просто. Ты не боишься смерти. Я просто раскрою правду о смерти Итачи. Расскажу правду о нашем прекрасном клане. Уничтожу всю ту честь и все то достоинство, что так пытался сберечь твой брат. – Мадара знал куда давить. Знал, что сказать, чтобы привести Саске в бешенство. - Чертов ублюдок, ты не посмеешь! – Зарычал младший, зло скалясь прямо в усмехающееся лицо Мадары, едва оправившись от тяжелого удара в живот. Выглядел Саске на взгляд Мадары просто изумительно – растрепанные от недолгой борьбы волосы, тяжело вздымающаяся при дыхании грудь. Плащ валялся уже где-то в стороне, а с плеч съехала рубашка, свисая бесполезной тряпкой на локтях. Кое где прослеживались следы их старых совместных ночей – шрам на плече, оставшийся после ярмарки. Несколько следов от зубов на груди. Все же Мадара старался не переусердствовать, но держать себя в узде с этой бестией было невозможно. А как Саске смотрел на Мадару. Если бы не их разница в силе шарингана – Мадара упал бы замертво. Но, к сожалению, или же счастью Саске, на того красивые глазки мальчишки не действовали, а больше забавляли. - Какого хрена ты творишь?! Отпусти меня, больной кретин! – Зло рычал Саске, когда мужчина впился своими губами в его шрам под ухом, снова его кусая, а клон сзади вжал его спиной в свое тело, вжимаясь пахом в упругую задницу, начиная откровенно лапать живот Саске, впившись в шею с другой стороны, начиная покрывать ее поцелуями. Клон и оригинал оставляли на бледной шее Саске бесконечное количество яркий синих засосов, прокусывали его кожу зубами, зализывали ранки, словно извиняясь, стараясь облегчить боль. - Я тоже скучал, маленькая дрянь. – С усмешкой на губах произнес клон, когда сам Мадара впился в губы младшего голодным поцелуем. Он не стал церемониться, тут же проникая языком внутрь, сплетаясь с языком Саске, что никак не сдавался, пытаясь выставить свои правила игры в таком плачевном для его гордости положения. Саске же казалось, что руки мужчины были везде – они его гладили, царапали, оставляя после себя пунцовые полосы на белоснежной коже. Оставляли яркие синяки от пальцев, кожа горела и пылала от таких грубых ласк, но юношу это нисколько не смущало. Слишком долгой была разлука, чтобы сейчас было желание церемониться. К его счастью, Мадара считал так же. Он оторвался от губ своего любовника, прикусив нижнюю и потянув ее на себя. С садистским наслаждением замечая боль в глазах партнера. Слишком долгой была разлука, слишком сильным было желание утонуть друг в друге. Настолько сильными были эмоции, что Саске не заметил, как оказался лежащим на шкурах, уже без рубашки и с расстёгнутыми брюками, что сползали с соблазнительных бедер, когда над ним возвышались близнецы – оригинал со своим клоном, что одинаково жадно пожирали его своими глазами. - Не знал, что за все эти годы, ты стал таким тормозом. – Саске за словом в карман не лез, а Мадару дважды просить не было необходимости. Он, синхронно, со своим клоном снял водолазку с поджарого тела, откинув ее в сторону, а после избавился и от штанов с бельем, позволяя Саске увидеть и осознать, что сегодня ему достанется в два раза больше. Что сегодня ему возместят за каждый год разлуки по полной. Клон уселся с удобством на шкуру животного, притянув снова Саске к себе спиной, вжимаясь стоящим членом в его голые ягодицы. Мадара же сел пред ним на колени и навис сверху, начиная покрывать снова жадными поцелуями его тело – шею, ключицы и грудь, медленно спускаясь все ниже и ниже, когда клон во всю уже ласкал вставший член славшего. Мадара со своим клоном сейчас были как два музыканта, что заставили свой инструмент петь. А Саске и не сдерживался, разливаясь сладкими хриплыми стонами по всей пещере, что этом отражала каждый стон, лаская слух Мадары. По телу младшего словно разливался огонь – кожа горела от каждого прикосновения мужчины, распаляя внутри небывалой силы пожар. Все мышцы внизу живота сводило в тугой узел, заставляя парня скулить от столь яркого удовольствия, что доставляли умелые действия его любовника. - Ну все, настало время занять твой сладкий ротик делом, Саске. Ты же не забыл, как это делается. – Звонкий шлепок по заднице и мальчишку поставили на колени. Мадара удерживал его за волосы, не заботясь о комфорте, а клон гладил ягодицы, отвешивая новые и новые тяжелые звонкие шлепки по заднице, на которой стала багроветь кожа. Она наливалась постепенно румянцем, пылая приятной болью. Сев на шкуру, Мадара прижал голову Саске к паху, уткнув его лицом в член, смотря сверху с неким чувством превосходства. Но что поделать, один очень любил ломаться, а второй не перед чем не останавливался, получая желаемое. Саске снова строил из себя недотрогу, отказываясь что-либо говорить и открывать свой рот, от чего Мадаре пришлось сжать сильнее его волосы, а его клону пройтись по красной заднице ладонью гораздо сильнее. - Сукин ты сын! – Прорычал Саске, когда в его горячий рот ворвался член Мадары, начиная медленно трахать глотку столь непокорной бестии. - Какой послушный мальчик. – Раздался голос сзади. Клон времени даром не терял, пока оригинал получал удовольствие от минета. Он плюнул на дырочку нижнего, увлажняя ее своей слюной, а после стал проникать сразу двумя пальцами, растягивая отверстие. Он проникал все глубже и глубже, разводя внутри пальцы, лаская вместе с этим и бархатистые стеночки, сгибал пальцы в кулак, расширяя отверстие все сильнее, пока сам Саске старательно отсасывал Мадаре. Возможно он и не делал это с профессионализмом, но Мадаре это доставляло дикое удовольствие. Он проходился своим горячим язычком по головке, облизывая ее, пошло причмокивая своими губами. Надолго терпения мужчинам не хватило – Саске оторвался от члена с громким протяжным стоном, когда клон резко вошел в дырочку своим членом, насадив на него Саске, удерживая его за плечо. Вторая пара рук вернула его к члену, заставляя снова взять его в рот. Мадара стиснул волосы младшего в кулаке и стал насаживать его на свой член, вторгаясь головкой в узкое горло, пока клон вместе с этим, одновременно, насаживал его на свой член, проникая размашистыми движениями во внутрь. Мальчишка вздрагивал всем телом от столь грязного соития, едва ли, не задыхаясь от органа в глотке, но мужчина все же давал ему возможность вдохнуть. Мадара млел от этого удовольствия, наблюдая радующую глаз картину - его клон так жестко насаживал бедного Саске на член, пока он вбивался в глотку последнего, готовый вот-вот излиться. И все же, мальчишка должен это все запомнить надолго, а потому он оторвался, пусть и нехотя. От его глотки, вынимая свой член из влажного ротика, поднимая Саске за голову, встречаясь лицом к лицу. Ему определенно нравилась картина, что он видел – заплаканное лицо от нехватки кислорода, пунцовые щеки, опухшие искусанные губы. Слюна, что стекала по подбородку вперемешку с кровью, капая живот Мадары. - Знаешь, это будет тебе очень хорошим уроком. Ты должен помнить это всегда. Ты мой. Моя игрушка. Принадлежишь мне. Считай, что это твоя молитва на каждый день. – Самодовольная усмешка появилась на губах Мадары. Он прижал Саске спиной к груди своего клона и приставил головку своего члена к отверстию, что уже было заполнено одним членом. Саске пытался воспротивиться, начав дергаться, но рука мужчины, сжавшаяся на его глотке, не позволила особо дергаться, после чего брюнет стал вставлять в его отверстие второй член. Саске громко кричал, мотал головой в разные стороны, шепча что-то нечленораздельное, а после просто впился зубами в плече своего любовника до самой крови, не в силах терпеть. Ему казалось, что два члена его просто разорвут, в чем он частично оказался прав, но Мадару появившаяся на органе кровь мало заботила. Он со своим клоном начали по очереди двигаться, попадая каждый раз по простате Саске, от чего его болезненный скулеж сменился громкими стонами удовольствия. Движения стали резче, грубее и уже вскоре они насаживали Саске на оба члена сразу, удерживая его за талию в четыре руки, в унисон срываясь на тяжелые хриплые стоны. Саске не выдержал первым – с именем мужчины на устах. Он излился меж животов, пачкая и себя, и Мадару собственной белесой жидкостью, а Мадара на пике удовольствия потерял контроль, от чего клон исчез и насадил любовника до упора, изливаясь семенем в его нутро, прижимая его тело к себе, вцепившись зубами в его шею. Оба вздрагивали от оргазма, вжимаясь друг в друга, будто от этого зависели их жизни. По пришествии нескольких минут, оба лежали в объятьях друг друга. Саске без сознания, а Мадара, с некой заботой, растирал его затекшие руки, не выпуская из собственных объятий, наслаждаясь такой долгожданной близостью. Он любовался лицом человека, что покорил его сердце наравне с его отото. Осознание этого пришло перед смертью на поле боя. - Тебе об этом не обязательно знать. – Шепотом произнес старший, смотря на умиротворенное лицо, на котором бликами и тенью играл огонь, что освещал пещеру в наступившей ночи. Как и Саске освещал и разгонял тьму в сердце потерянного Мадары.