Rise and Shine, Mr. G-Man

      Игривый ветерок живо пронёсся по траве, смахивая с зелени и с ещё не успевших раскрыться бутонов цветов утреннюю росу, неожиданно взмывая вверх навстречу белым пушистым облачкам, которые были только рады такому внезапному визиту. Но и в небесах озорник надолго задерживаться не стал. Вдоволь нарезвившись, он вновь ринулся к земле, а после взобрался на стоящие рядом деревья — поиграться с листвой — где его радостными заливистыми песнями приветствовали уже давно проснувшиеся соловьи и синички.       Просыпаться летним утром выходного дня — самое прекрасное чувство из всех. Не нужно идти на работу и заставлять себя вставать с тёплой уютной кровати, а можно просто лежать и не делать ровным счётом ничего. Особенно хорошо, если просыпаешься ты не один, а с кем-то. Особенно, если этот самый кто-то — твой самый близкий и самый дорогой твоему сердцу человек.       Ну, или не совсем человек. Но какая разница, если вы просто любите? А уж к какой расе принадлежит твой партнёр, любовник или супруг — это неважно. Важно лишь, что любовь, а остальное мелочи.       Шорох листвы старого дуба, растущего возле небольшого двухэтажного домика, оповестил всех в округе о том, что нежданный резвый озорник добрался и до этих мест. На этот раз его привлекли ни растения, ни поющие птицы, ни деревья; даже облака не вызывали в нём ярого интереса. Промчавшись среди высаженных душистых кустов жасмина, ветерок быстро взобрался по стенке дома, осторожно заглядывая в окно и через небольшую щёлочку забираясь прямо внутрь.       Качнулась плотная занавеска, и следом за ветром в комнату тут же ворвался любопытный лучик солнца, почти сразу забравшийся на кровать, только и успевший, что коснуться лица спящего мужчины с бородой и мигом исчезнуть, так как колыхнувшаяся шторка вернулась на своё прежнее место. И комната вновь погрузилась в приятный полумрак. Спящий же человек поморщился, почти сразу просыпаясь и широко зевая, вдыхая приятный запах свежего воздуха, в котором отчётливо улавливался сладковатый аромат жасмина и травы.       Гордон несколько раз моргнул, сонно оглядываясь по сторонам, а затем ощупью пытаясь найти свои очки на прикроватной тумбочке, поскольку без них было немного проблематично что-то отчётливо разглядеть. К счастью, нашёл он их довольно-таки быстро. Надев их, физик, который собрался было вставать, что-то вспомнил и с облегчённым выдохом вновь опустился на мягкие подушки. Сегодня же выходной, а значит у него ещё есть время просто полежать и побездельничать. Хотя бы ещё пять минуточек.       Тем более ему есть что обдумать.       Ох, ну и тяжёлая же у него выдалась ночка. То и дело просыпался от пугающих кошмаров и только под утро у него получилось нормально заснуть. Конечно, сны Фримен видел не так уж часто — он привык к так называемому сну без сновидений — а если и видел, то обычно это было что-то странное и незамысловатое. Однако в этот раз его конкретно беспокоил один и тот же повторяющийся сон, где его с особой жестокостью убивали странные монстры, а всё из-за того, что он отказался работать на одного межпространственного бюрократа. Забавно, что в самом начале сна всё действие происходило в том самом вагоне, в котором Гордон уже бывал, с той лишь разницей, что в реальности он согласился работать, а во сне по неведомой причине вдруг отказался. Хотя если так подумать, то возможно с физиком именно это бы и произошло в случае если бы его ответом стало "нет".       Дальше вспоминать об этом кошмаре Фримену не хотелось, хотя мысленно он сделал себе пометку, чтобы чуть позже, если не забудет, расспросить об этом Джи.       Кстати говоря о нём.       Гордон повернулся на левый бок, почти сразу натыкаясь взглядом на такую родную спину и на растрёпанные по всей подушке тёмные волосы с редкой сединой. Бюрократ всё ещё сладко сопел, размеренно и глубоко дыша и невольно бормоча. Фримен давно заметил эту милую особенность: когда Джи-Мен погружался в крепкий, беспробудный сон (что случалось весьма редко, поскольку в большинстве своём спал мужчина очень чутко), он начинал говорить, причём на совершенно незнакомом для физика языке. Последний же пришёл к выводу, что скорее всего его супруг говорил на своём родном языке, а это означало лишь то, что у Гордона, к сожалению, никогда не получится понять смысл сказанного.       Хотя он точно может поклясться, что однажды слышал среди кучи невнятных и непонятных слов своё имя. Жаль, что Джи очень редко делится своими снами и никогда не расскажет, почему и из-за чего он звал Фримена.       И всё же просыпаться в одной кровати с этим мужчиной было невероятно приятно. Каждый раз, открывая глаза и ощущая под боком прохладное тело, жмущееся к нему, физик ощущал необычайное тепло внутри. Как будто в одно мгновение в его жизни произошло настолько приятнейшее и значимое событие, что теперь невозможно было описать всю ту радость, тот восторг и то счастье, переполнявшие его изнутри. Хотя, почему как будто? Всё так было, есть и точно будет продолжаться.       Ведь Джи вправду значимое и самое-самое ценное для него существо.       Как же однако удивительно сложилась судьба. Ещё совсем недавно все, включая Гордона, считали Джи-Мена чуть ли не вселенским злом, а сейчас тот мирно лежал на боку и спал, еле слышно шепча что-то на родном языке. Фримен словно смог приручить дикого кота. Мужчина тихо хмыкнул, подумав о таком забавном сравнении. Хотя, если так задуматься, то Джи-Мен был не котом, а скорее котёнком, брошенным хозяевами на произвол судьбы, но которого всё таки подобрали с улицы, пригрели и приютили у себя добрые люди. Точнее сказать, добрый человек. И пускай по первости этот котёнок с удивительно прекрасными глазами был диковат, всячески сторонился человека, царапался, шипел и больно кусался, немного погодя он всё же всей душой привязался к тому, кто терпел его и дарил всю свою любовь.       Они вдвоём действительно прошли через многое. Очень многое. И они оба ценили все эти минуты и мгновения спокойствия, проведённые вместе. Так как спустя уйму ужасных, страшных событий, они наконец жили в относительно спокойное время: без войн, без Альянса и, что главное, без тех самых "таинственных нанимателей", из-за которых и начался каскадный резонанс и множество других событий и которых одолели буквально чудом. Однако это совсем другая история.       Раздался внезапный громкий шорох. Вынырнув из своих мыслей, Гордон, сосредоточенно моргнув, выдохнул: Джи всего лишь дёрнулся, однако не проснулся, хоть и перестал бормотать. Глазами Фримен опять пробежался по голой спине напротив, по изящным соблазнительным изгибам лопаток и выступающих позвонков (так и хотелось пройтись по ним губами, выцеловывая каждый сантиметр открытой кожи), и неожиданно для себя судорожно выдохнул, тут же больно прикусывая язык и отводя взгляд в сторону из-за мгновенно нахлынувшего чувства, от которого в низу живота сладко заныло, а затем завязалось в тугой узел.       Сложно было отрицать тот факт, что Джи-Мен был по-своему красив. Даже нет, не так. Он был нечеловечески прекрасным, чертовски обаятельным и ужасно сексуальным. По крайней мере так считал Гордон. А голос бюрократа... Физик беззвучно выдохнул, безуспешно стараясь выровнять дыхание и прийти в себя, но, увы, всё было напрасно, ведь из-за всех этих чрезвычайно пикантных мыслей его тело отреагировало весьма неоднозначным образом.       "Вот же ж..." — только и подумал про себя он.       Но раз произошла такая ситуация и такое "доброе утро", то почему бы не продолжить всё в том же духе? Терять уж точно нечего, а хуже и подавно не будет.       Мужчина тихонько пододвинулся ближе к Джи, голым торсом прижимаясь к его прохладной спине. Главное — это действовать неспешно и крайне осторожно, чтобы бюрократ не успел ничего заподозрить и проснуться раньше времени. Джи-Мен почти инстинктивно прижался к тёплой коже, всё ещё находясь в чудесном мире грёз, явно не собираясь просыпаться. Как минимум в ближайшие десять минут так точно. Слишком приятный сон он видел сейчас, потому и просыпаться желания не было. К тому же ещё очень рано: кажется, около пяти часов, а он обычно спал до семи или реже до восьми. Бывали и дни, когда он мог спать более двадцати четырёх часов с непривычки из-за сильных физических нагрузок (к которым он до этого не прибегал ввиду отсутствия потребности в их выполнении и наличия своих способностей), но со временем он привыкал, и такой длинный сон случался крайне редко, да и то только когда он заболевал чем-либо серьёзным. Вроде гриппа или другой вирусной инфекции.       Гордону же было только на руку, что бюрократ, ни о чём не подозревая, безмятежно спал. Пальцы его правой руки пробежались по плоскому животу, устремившись ниже, а горячая ладонь левой покоилась на чужой груди, мягко обводя ареолу и лаская набухший сосок. Аккуратно прикоснувшись к чужому члену, Фримен принялся неторопливо поглаживать мягкий ствол, совершая скользящие движения вверх-вниз, пока тот наконец не отвердел. Мужчина хмыкнул. Интересно, как скоро Джи всё таки проснётся? Или же он так и будет спать до момента, пока всё не закончится? В таком случае у него будет весьма интересное пробуждение, хотя физик рассчитывал, что бюрократ проснётся раньше, чем он преждевременно кончит от данных манипуляций.       По началу Джи-Мен практически никак не реагировал, однако стоило Гордону коснуться его, как он тут же издал приглушённый вздох, слегка вздрогнув во сне. Отчётливо чувствовалось, как его сердце забилось быстрее и слегка участилось дыхание. И только когда юркие пальцы принялись ему дрочить, бюрократ наконец-то очнулся, не до конца понимая, что, чёрт возьми, с ним такое происходит. Покинув объятия Морфея, мужчина сразу оказался в объятиях небезызвестного Фримена (и по совместительству своего мужа), что с одной стороны его чуточку успокоило, а с другой конкретно так напрягло, если не вывело из себя, ведь какого дьявола его, пускай и супруг, позволил себе подобные непристойности? Ещё и с утра пораньше. Ещё и после того, что у них было этой ночью. Фримен вообще может не донимать его с такими вещами хотя бы в их единственный выходной? И почему этот человек такой ненасытный?       — Г-гор... то есть, мфх, мистер.. м-мистер Фри-имен. Кхм... Ч-что Вы себе позво-мх... Позволяете? — недовольным и хриплым спросонья голосом поинтересовался Джи.       Не то чтобы Джи-Мену не нравился секс. Как раз наоборот, он правда получал безмерное удовольствие от всего процесса, ведь мало того, что он, бюрократ, был излишне чувствительным (точнее сказать, в человеческом обличье он был таковым; с истинной формой всё обстояло по-другому), так ещё и любовью он занимался с самым близким и самым любимым всей душой человеком в этой Вселенной. Дело тут было совсем-совсем в другом.       Подобные... "Ритуалы" (если секс можно таковым назвать) были для бюрократа изрядно странными и очень уж необычными, поскольку для него такое поведение было не свойственно от слова совсем. Естественно, его вид занимался чем-то схожим с тем, что люди называли сексом (хотя с огромной натяжкой можно было назвать ту связь, которая возникала между двумя особями, простым сексом). Всё таки их виды в этом (и не только) плане различались довольно кардинально.       Нюанс состоял ещё и в том, что Джи был далеко не так называемым "альфой" (другое слово трудно будет подобрать, чтобы чётче описать распределение ролей вида, к которому принадлежал Джи-Мен), а скорее "омегой" или, как говорят на его родине и что будет более точным определением, "тем, кто хранит мудрость". Иными словами, бюрократ не принадлежал к числу тех особей, что продолжают род, а его роль заключалась в том, чтобы хранить вековые знания, передавать их другим поколениям, ну и самое главное — это предугадывать будущее.       Впрочем, в человеческом теле его способности проявлялись не так сильно, как в истинной форме.       Но как бы то ни было, мы отвлеклись.       — Разве Вы не знаете, что утренний секс полезен для здоровья? — невозмутимо поинтересовался Гордон, чуть оттянув крайнюю плоть, легонько и игриво пощекотав уздечку. — Даже учёные доказали этот факт.       — М-мф-ах! — Джи сильнее прижался к физику, руками хватаясь за его предплечье, как бы останавливая его, ощутив, как мужчина вдруг недвусмысленно потёрся своим стояком об его бедро. — С-стой, Фримен..       — М? — Гордон замедлился, уткнувшись носом в шею партнёра. — Если хочешь, я остановлюсь.       — Нет, про-осто...       — Без проникновения сегодня?       — Да.       Прожив вдвоём вот уже более десяти лет, они, кажется, научились понимать друг друга без слов. Может, у них тоже появилась эта некая незримая связь? Джи-Мен иногда думал на этот счёт и в конечном итоге пришёл к выводу, что между ним и Фрименом и правда было нечто похожее. Потому что по-другому не объяснишь, как они порой умудряются так слаженно вместе работать или, как уже было сказано, понимать без слов желания партнёра. Хотя в самом начале их отношений такого и в помине не было. Они даже могли поссориться из-за какой-то незначительной мелочи, вроде неубранной посуды или пыли на полках. Гордон в свою очередь обычно не размышлял о таком, предпочитая довольствоваться мыслью, что так и должно быть.       Но даже у него порой проскакивали мысли, которые он определённо точно обсудит со своим супругом, но немного попозже.       Долго медлить Фримен не стал, чуть отодвинувшись и перевернув мужчину на спину, а сам же забрался сверху, устроившись таким образом, чтобы их члены соприкасались и тёрлись друг об друга. Оказавшись над бюрократом, Гордон широко улыбнулся и с добродушным смешком подмигнул ему. Джи в ответ на это со вздохом откинул голову на подушки, отвернувшись и прикрыв глаза, отдавшись во власть чувств и эмоций. Ладно, чёрт с ним с ранним и внезапным пробуждением — сейчас он испытывал такое наслаждение, что он невольно сглотнул, слегка приоткрывая рот. Буквально через мгновение Джи-Мен ощутил, как Фримен прильнул к его шее, мягко кусая и чуть оттягивая кожу, отчего он слабо выдохнул, кладя свои руки на плечи физика.       Они не знали, кто первый увлёк другого в долгий ленивый поцелуй. Губами, мягкими и тёплыми, они ласкали губы друг друга, не сильно углубляясь и делая этой с такой нежностью, на которую только были способны. Порой они прерывались, останавливаясь на пару секунд, но лишь потому, что между ними происходил подобный диалог:       — Ты в порядке? — немного встревоженно уточнял физик.       — Д-да, — с едва слышимым смущением откликался Джи-Мен, опять вовлекая своего мужа в полный нежности и спокойствия поцелуй.       Гордон неспешно двигал бёдрами и своим корпусом, отчего трение получали не только их возбуждённые члены, но и твёрдые соски. Периодически мужчина отстранялся для того, чтобы покрыть поцелуями щёки супруга, его шею, кадык и даже бледную кожу ключиц. Джи-Мен от таких ласк блаженно постанывал, всё ещё держась за Фримена и в ответ на нежности поглаживая его по спине, мягко царапая. Бюрократу очень нравилось такое внимание и он всеми силами старался доставить столько же удовольствия, сколько давали ему.       Им обоим было бесконечно комфортно сейчас. Чувствовать, принимать, отдавать — вот тот круг, по которому они следовали и получали наслаждения от каждой секунды. И это было воистину прекрасное ощущение. Ощущение полного единения как бренного тела, так и всеобъемлющего разума. Словно на некоторое время они оба перестали существовать раздельно друг от друга, слившись в единое целое, испытывая блаженную эйфорию.       Одно громаднейшее восхитительное чувство на двоих. И только для них двоих.       Наконец мужчины немного ускорились, не прекращая полуленивых ласк и вдумчивых поцелуев. Их движения стали чуть более отрывистыми и даже слегка резкими, но в то же время они всё так же нежились в лучах любви друг друга. Они чувствовали подступающий экстаз и потому не могли сдержать рвущиеся громкие вздохи и стоны, которые тем не менее тонули в их долгих желанных поцелуях.       — Гордон, я се-ейчас... — пальцы одной руки покоились на волосах физика, а пальцами другой Джи прошёлся вдоль позвоночника Гордона, прижимая его как можно ближе к себе.       — Мфх, Джи.. я тоже... — хрипло отозвался Фримен, подаваясь напору и опускаясь ниже, напряжённо дыша.       Ещё пара движений бёдрами и несколько рваных вздохов. Короткое мгновение, которое показалось им вечностью и которое отделяло их от долгожданного яркого окончания, и вот их захлестнул ослепительно яркий оргазм. Кончили они практически одновременно, на несколько секунд застывая, тяжело дыша и медленно приходя в себя. Перед глазами плясали звёзды, а в ушах стоял оглушительный звон. Ни Джи-Мен ни Гордон не торопили эти минуты истинного наслаждения и блаженства. Они оба напротив хотели как можно дольше удержать их, пускай те и проносились слишком уж быстро. Но что поделать.       Первым, как и всегда, очнулся физик. Он отстранился и лёг рядом с бюрократом, ласково глядя на него, а затем наклоняясь, легонько чмокая того прямо в губы, на что Джи сначала насупился, но когда его в очередной раз "атаковали" поцелуями всё же выдал смущённую улыбку. Однако и она быстро сошла с лица, так как всё-таки мужчина не привык к показу своих эмоций чересчур долго, но в душе ему было более чем хорошо, радостно и спокойно.       И Гордон прекрасно чувствовал это, всё понимая без лишних слов.       — Может в душ? — спросил он.       — Только по очереди, Гордон, — безапелляционно заявил Джи-Мен. — Повторять утреннее я больше не намерен, а зная тебя, я уверен, что и помыться ты мне спокойно не дашь.       — Ой, да брось. Только не говори, что тебе не понравилось, — хмыкнул Фримен.       — Мне не понравилось, что ты так нагло посмел меня разбудить, — возразил бюрократ, вставая с кровати.       Но подойдя к дверям комнаты, он неожиданно обернулся, посмотрев физику прямо в глаза.       — Но всё остальное... мне понравилось. Как и всё, что делаешь ты, — и с этими словами Джи-Мен ушёл в ванную комнату с кроткой улыбкой на лице, оставив Гордона в лёгком замешательстве.       На щеках физика показался румянец, а после мужчина довольно заулыбался, направившись к окну. Открыв его, Фримен ощутил, как радостный ветерок залетел внутрь комнаты, а в нос ударил пряный аромат жасмина. А сегодняшнее утро было и впрямь восхитительным. Не жизнь, а почти что прекрасная сказка, где они главные герои, а впереди только долго и счастливо, пускай со своими трудностями и невзгодами. Ведь какое это "долго и счастливо" без них, без этих самых трудностей? Никакое.       Но они справятся.       Вдвоём они смогут всё.