Каменный стебель

Гомосексуальность — влечение к своему полу, естественное поведение особи для сохранения оптимальной численности популяции. Любовь — продукт химической реакции половых гормонов, серотонина, окситоцина, вазопрессиена, эндорфина, адреналина и дофамина. Эволюционный механизм, созданный для стимулирования скрещивания особей и дальнейшего выращивания потомства. Но от знания этих фактов легче не становилось. Наоборот, становилось только хуже. Сенку уже несколько недель то беззвучно скулил по ночам, то бесился от беспомощной злобы на самого себя. Единственная его любовь — это наука. «Не женись, не кури, не пей вина и на лбу себе высеки — жизнь тебе для того и дана, что бы отдать её физике». Он никогда не думал об отношениях, это всё казалось ему таким… глупым. Весь процесс влюблённости — просто брачные танцы хомо сапиенсов, мало чем отличающиеся от заигрываний у животных. Разве что добавились ещё и психологические игры. Почему безответная любовь такая сильная? Да потому что не получив желанное, люди стремятся к этому ещё больше. Хороших парней никто не любит, потому что они готовы хоть в лепешку расшибиться, но быть с тобой. Никаких брачных игр. Потому все и влюбляются в мудаков. Как же иронично, что теперь и Сенку попался в такую ситуацию. Его привлекали мужчины и он давно знал этот факт, но не придавал ему никакого значения. Он не думал заводить семью, потому никаких проблем это не приносило. Разве что до того момента, как телесно-животные желания брали верх над человеческим разумом. И до, и после Сенку было как-то…горестно. Человек смог покорить себе целую планету, но при этом человек всё ещё оставался животным. Инстинкты никуда не исчезали из тела, даже гениального учёного, ему приходилось мириться с этим, и иногда идти у них на поводу. Зато даже в своих фантазиях Сенку был довольно изобретателен, иначе это никак не назвать. И лучше никому не знать о них. Внешне он был идеалом. В нём просто не было недостатков. Даже такая вкусовщина, как цвет глаз и длина волос — всё совпадало. Быть может, просто так казалось из-за горячего супца из гормонов, именно так и работает влюблённость. Сенку прекрасно знал о симптомах этой болезни, но никогда не думал, что прочувствует их на себе. Теперь ему было страшно, что болезнь даст осложнения и в итоге станет хронической. Не должно — просто половое влечение. Просто желание спариться, ничего больше. Это нормально, это долго не продлится. Цукаса был его врагом, причём идеологическим — нет войны страшнее, чем вражда разного мировоззрения. Сила ума и сила силы — противоположности, которые никогда не притянутся. Сенку не строил никаких иллюзий и прекрасно знал в чём суть Цукасы. Но это не мешало ему в минуты слабости восхищаться идеальным телом, словно выточенным из камня и желать его. Боже, как же он хотел его… Цукаса снился ему постоянно, минимум — раз в неделю, максимум — каждую ночь. Он бесцеремонно врывался в его сны, будь то воспоминания о прошлом, какая-то мыслительная муть или кошмары. Вот и сейчас тоже. Нечто чёрное утаскивало его под воду знакомой реки неподалёку от деревни, классический сюжет: монстр за спиной, а ты не можешь бежать. Но несмотря на весь потенциал своего мозга, Сенку редко удавалось контролировать свои сны и осознавать себя в них. Он бесправно шёл на поводу у своих страхов, теряя всю свою силу и превращаясь в просто беспомощного подростка, скованного своими фобиями, как каменной оболочкой. Он постоянно боролся с кем-то, и неизменно проигрывал, наука, его главное оружие, была просто бессильна. Перед чем — неясно. Но это явно было ужасной массой, что способна поглотить и уничтожить без остатка, лишить рассудка. И неясно, что хуже — невидимый монстр или Цукаса, вырывающий задыхающегося Ишигами Что быстрее доведёт его до безумия. Каждый раз один и тот же диалог: — Это ведь сон, верно? — Да, я всего-лишь фантазия твоего подсознания. — Я знаю. Иди сюда… Каждый раз они целуются до фантомной боли в губах. Каждый раз одежда рвётся в клочья, специально, потому что Цукасе это доставляет удовольствие, как и оставленные на шее укусы, опаляемые шёпотом. Моё. Этот ублюдок ведёт себя так, словно поймал добычу и теперь жаждет урвать себе самый лакомый кусочек. Сенку чувствует свои мокрые волосы на спине, они неприятно прилипают, как и трава, на которую его бросили, не подстелив даже кусочки одежды. Воздух застревает в лёгких, превращаясь в камень и не давая вдохнуть — Цукаса никогда не церемонится и не разводит прелюдии. Но Ишигами это и не нужно. Ему не нужен нежный и чуткий любовник, потому что Шишио так не поступит. Он лишь возьмёт то, что ему нужно, то, что принадлежит ему по праву используя свою силу. Пусть это игра подсознания, но пусть эта игра будет незабываемой. Сенку откровенно трясёт, когда тяжёлое и рельефное тело прижимается к его голой узкой спине, а мужественные руки убирают влажные волосы с шеи и целует. Ещё. Проводит пальцами по бокам. Сильнее. Раздвигает бёдра и кусает за мягкую кожу. Глубже. Безумие. Оно сладко накрывает его с головой. Он целует его губы, цепляясь за плечи, отчаянно прижимаясь к широкой груди. Ещё раз. Ещё. О, Господи, ещё. Он задыхается и тонет. В своём желании и карих глазах, так жадно впивающихся в его слабое тело. Каждый раз. Цукаса действительно большой и каждый раз Сенку рад, что это сон. И после их сносит волна сумасшествия, сладкая и горькая. Жаль, что только он почти всегда просыпается, так и не досмотрев сон до конца. Но иногда это случается. И тогда они разговаривают, пока крепкие руки сжимают маленькое тело. Сенку и правда кажется невероятно хрупким рядом с Цукасой, кажется, что его легко можно сломать в слишком грубых руках, но Шишио знает о невероятной силе ума. — Зачем тебе это нужно? — Разве ты не помнишь, каким был старый мир? Они бы уничтожили его и конец света всё равно наступил, только на этот раз ты бы не воскрес. Конец жизни на Земле. Не мне объяснять тебе про атом. — Ты выбираешь слишком радикальные методы. — А ты нет? Спасти всех? Наивно. — Спасти только достойных? Не мне тебе объяснять про наивность. — У нас куда больше общего, чем кажется. Минутная заминка, а после в открытой ладони Ишигами оказывается каменная статуэтка в виде цветка. — Где ты нашёл известняк? Щелчок и Сенку открывает глаза. Уже позднее утро — почти опоздал, сегодня им снова идти в экспедицию в пещеры. Там, кроме необходимых минералов, в узком ответвлении пещеры, почти у выхода, Хром нашёл небольшой срез на образованиях известняка, явно человеческой природы, но не счёл это чем-то важным. Звёзды здесь невероятно яркие, почти ослепительные. Таких никогда не бывало в Токио. Наверное, однажды эти ночные прогулки сильно аукнутся, особенно в такой непосредственной близости от вражеского лагеря, но Цукаса не может ничего с собой поделать. В эти ночи он идёт вверх по реке, иногда останавливается, достаёт маленький нож и недоделанную статуэтку. Самое сложное — вырезать тонкий стебель и не сломать его в слишком грубых руках.