Когда кончается гроза...

Ей было три года, когда умерла мама. Отец смотрит на нее очень грустными глазами, обнимая девочку за хрупкие плечики, и она вздрагивает от такого жеста. Так не бывает. Папа никогда ее не обнимал. У отца карие глаза и множество шрамов на смуглом лице. У него жесткие черные волосы, которые теперь так здорово заплетать в косички. А еще у него есть сабля. Такая красивая, острая (проверено на собственных пальцах), быстрая и… опасная - про это сказал сам папа. Они живут вдвоем в Нечистой юдоли. Мужчина сам учит девочку каллиграфии, сам следит за ее тренировками и иногда разрешает спать вместе с ним, когда ночью раздаются раскаты грома. Ей четыре, когда появляется госпожа Эмо. - Меймей, познакомься. Это госпожа Эмо. Теперь она твоя… - Нет! Не хочу! Она не будет жить с нами! Девочка топает ножкой, от чего серые полы одежд вздымаются в воздух. Да, эта «мама» красивая. Да, у нее очень приятный голос. Да, она всегда улыбается, глядя на насупившуюся девочку, которая сидит за столом напротив нее. Но это не мама. Мама была еще лучше- это она помнила. - Не Донгмей! Воздух разрезает свое собственное имя. Отец никогда так ее не называл. А значит он злится. Очень злится. - Мы с тобой уже говорили. Я возражений не принимаю! Мужчина выходит из комнаты, оставляя дочь плакать, и встречается с обеспокоенным взглядом жены. - Могу я… Ее глаза были встревоженными, а в тонких руках женщина сжимала веер, подаренный мужем. А- Роу совсем не походила на мать Меймей: стройная, с бледной кожей и изящными чертами лица- она же из Юньмэн, чего еще ожидать? Когда дверь открылась, женщина плавной походкой вошла в комнату. На полу валялись кисти, баночки с расплескавшейся краской, деревянные мечи и сабли, фигурки воинов в тканевых доспехах. Ни кукол, ни фарфоровых чайных сервизов, ни чего- либо из того, чем принято играть маленькой девочке. Конечно, а кто с ней будет наряжаться в тряпки, если среди адептов есть только мальчишки? На кровати, уткнувшись лицом в подушку, лежала девочка. Вдруг за окном раздался раскат грома, и, пронзительно вскрикнув, Меймей сжалась в клубок, сильнее укутываясь в одеяло. Женщина аккуратно провела рукой по растрепанным черным волосам. Все дети боятся грозы, и даже клан Не не исключение. Ей хотелось взять малышку на руки и обнять, укрывая от всех напастей, но, как только она потянулась к ней, одеяло зашуршало, все сильнее окутывая свою хозяйку. Это означало «нет». - Я тебе не нравлюсь?- Роу говорила тихо и мягко, словно ветви сливы шуршали от легкого ветра. - Не знаю… - А что тебе не нравится? Девочка села на кровать, открывая заплаканное и распухшее круглое личико. Янтарные глаза стали еще ярче, густые черные брови сдвинулись к переносице, тонкие губы стянулись в маленький бантик. - В сказках мачеха всегда не любит дочку отца… Ты тоже будешь заставлять меня спать на золе и чистить котлы?! Женщина кое-как сдержала смех. Конечно, во всех сказках мачеха ненавидит падчерицу. Но они живут не в сказке, да и сама девочка очень ей понравилась. - Обещаю, что никогда не сделаю так, как говориться в сказках. -Правда? - Правда. Когда за окном раздался очередной раскат грома, Роу обняла Меймей, спасая от ужасной грозы, которая так редко посещала эти места. Ей пять, когда появляется братик. Он такой смешной: маленький, сморщенный, розовый. Всегда орет и ест. «Воин! Вылитый воин! Весь в отца!»- говорят слуги. Воин?! Как эта маленькая кукла может вырасти в воина, как папа? Госпожа Эмо (или уже мама) аккуратно дает подержать братика. Такой маленький, такой хорошенький. - Познакомься, Минмин, это твоя сестра - Меймей. Теперь нужно говорить шепотом, или братик проснется. Его все называют Минмин, потому что Минцзюэ звучит для малыша слишком грубо. Вдруг крохотные золотые глаза изучающе уставились на такие же, но уже янтарные. Тишина пронзила комнату, даже дышать было страшно. И- смех. Такой звонкий, словно ветряные колокольчики колышутся от дуновения. - Ты ему понравилась. Мама смотрит мягко, улыбается и выходит из комнаты. Меймей еще очень долго сидит около колыбельки братика, охраняя его сон. Ей шесть, когда Минмин заговорил. В тот день мама влетела в комнату девочки, держа на руках маленького сына. Было семь утра- не самое лучшее время для пробуждения (так даже папа говорил). - Меймей, вставай! Минмин заговорил! Сон как рукой сняло. Уже три месяца вся их семья пыталась добиться хоть какого-то слова от вечно лепечущего малыша, но ни «мама», ни «папа» так и не сошли с крохотных губ, а тут… Быстро вскочив, девочка с надеждой смотрела на маленькие золотые глазки, ожидая от них хоть слово, хоть… - Мей… мей… Так неуверенно, так робко, так вдумчиво. И аленькие пухлые ручки схватили черные пряди сестры, потянув на себя. - Мей… мей… мей… - Это же…- девочка непонимающе уставилась на улыбающуюся мать. - Твое имя, Меймей,- женщина засмеялась, а малыш все продолжал повторять выученное им имя. Ей десять, когда появляется еще один братик. К тому времени Минмин вырос, и уже на всю Нечистую юдоль умолял сестру еще раз сыграть с ним в бравого война (которым неизменно являлся Минмин, вооружившись деревянной саблей и плащом-шторой) и ужасную ведьму (Меймей, с измазанным золой лицом и верным слугой-одеялом, который заставляет противника застыть на месте). Но вдруг игры закончились, когда мама показала им еще одного братика. Он уже не был похож на Минмина: худой и бледный, с очень тонкими ручками и красивыми, как у старших сестры и брата, золотыми глазами. «Слишком слабый… Скоро умрет...»- говорили слуги, и так не хотелось в это верить. Так хотелось взять братьев и укрыть от этих ужасных слов. Они не исчезнут как ее мама… - Сансан, посмотри. Твои брат и сестра пришли. У мамы уставший голос: роды длились два дня, а еще и малыш Хуайсан шел ножками вперед, поэтому… Меймей отбросила страшную мысль, усевшись рядом с братьями, которые мерно сопели. Она их защитит. Она сможет. Ей тринадцать, когда папа сходит с ума. Он крушит все на своем пути, не замечая перед собой никого и ничто. Его глаза заслонила алая пелена, а в руках пела сабля. «Это проклятие нашего рода. Мы все сходим с ума»- говорил мужчина после первого такого приступа. Меймей сидела в комнате Сансана, прижимая братьев к себе. За окном гремел гром, от чего мальчишки вздрагивали, а младший громко плакал, зовя маму. А мама ушла успокаивать отца и до сих пор не вернулась. - Ма… де ма?- Сансан уставился золотыми зареванными глазками на сестру. - Все хорошо, не бойся. Мама скоро придет,- девочка погладила брата по волосам. За окном раздался очередной раскат, и ливень нескончаемым потоком упал на землю. Минмин громко всхлипнул, утыкаясь носом в колено сестры. И вдруг где-то за дверью послышался крик. Мамин крик. Меймей резко встала на ноги, отдавая малыша в руки брату, и, вынырнув за дверь, уже хотела побежать в главный зал… Но не успела, так и оставшись на месте. К ней шел отец. С его лица, растрепанных волос и рваной одежды длинными ручьями струилась кровь. Глаза стали совершенно алыми, без зрачков. Нет, это был не отец. Это был какой-то монстр, который, замахнувшись своей огромной саблей, воткнул ее в правое плечо дочери - крика не последовало. Безжизненное мужское тело упало на мраморный пол. Слуги подбежали к Меймей, судорожно приводя госпожу в чувства. Где-то рядом промелькнуло мамино платье, полностью залитое кровью… Когда она проснулась, за окном все еще гремела гроза. Рядом сидела мама, поглаживая ее по руке. Ее лицо было смертельно бледным, глаза смотрели пусто, и только тонкие губы расцветали в улыбке. Меймей хотела встать, но рука женщины с силой сжалась, приказывая остаться на месте. - Не смей за мной ходить,- она все так же улыбалась,- Кстати, тебе привезли саблю. Теперь ты можешь считаться полноправным воином клана Не… Послушай меня внимательно, Не Донгмей,- женщина крепко взяла девочку за плечи,- Как только наступит утро, все будут считать Минмина главой клана, но все это будет неправда. Никто за ним не пойдет… Старейшины - вот ваш главный враг. Не смей отдавать им ни Минмина, ни Сансана- они убьют их, слышишь, убьют! - Мама, я же… - Ты справишься, Меймей… Ты справишься. Не смейте выходить из комнаты до самого утра… Мама вышла, оставляя девочку с братьями, младший из которых все еще не спал. За окном раздался грохот, и яркая вспышка молнии озарила небосвод. Сансан вжался в сидевшую рядом сестру, сворачиваясь клубком на ее коленях. Сабля, совсем новая, с резными узорами двух драконов, сжималась в тонких девичьих руках. Хоть как-то защитить. Хоть как-то спасти. Меймей просидела с оружием в руках до самого утра, так и не сомкнув глаз. Всю ночь по крыше барабанили капли дождя, а гроза продолжала сверкать, принося ужас в юное сердце… Ей тринадцать, когда приходится брать власть в свои руки. Старейшины смотрят надменно, презрительно, наводя на девочку небывалый ужас. «Терпи. Если здесь проиграешь, то убьют Минмина и Сансана. Давай, Меймей, ты сможешь.» - Так что же вы решили?- мужчина сверлит ее взглядом. - Я буду регентом,- собственный голос наполнился сталью, как у отца в моменты злобы. Папа бы ей сейчас гордился: у Меймей есть сабля, она в клановых одеждах, с огромным шрамом на все правое плечо- воин, а не девчонка. - Тебе сколько лет, чтобы регентом становиться?! Издевка. Проверка. Как на тренировочном поле. Если нанести один точный удар, то можно сразу получить всю победу, а можно… - Мне тринадцать, и я- единственный законный регент для моего брата. У моего отца не было ни ближних, ни дальних родственников. И, так как я являюсь второй линией наследования после моих братьев, то имею законное право стать регентом. У вас есть вопросы? … а можно заранее ослабить противника, оставаясь слабой овечкой. Ей четырнадцать, когда они едут к императору. Клановые одежды неприятно трут кожу, и хочется поскорее скинуть этот ужасные доспехи, чтобы вздохнуть полной грудью, но нельзя. Минмин и Сансан стоят рядом, ожидая, когда дверь откроется и можно будет войти. Младший вцепился в полы сестры, сжимая их в кулачках. - Стласно, -он еще не выговаривал все буквы, да и некоторые слова произносил как ему вздумается. - Потерпи, Сансан,- Меймей проводит рукой по его головке,- Хочешь, потом посмотрим на уточек? - Ути?- малыш заулыбался,- Хтю ути! Де ути? - А они здесь водятся?- Минмин сдвинул брови к переносице, становясь еще более хмурым. - Я слышала про сад, где они живут. Сходим потом?- девочка заметила, как брат растерялся. Конечно, он хочет. Ему только девять, и, пусть даже его сестра и забрала на себя большую часть обязательств главы клана, Минмину приходилось всегда таскаться на эти ужасно скучные приемы, где он был просто формальностью. А хотелось играть, бегать и драться с такими же мальчишками — быть собой, а не куклой. Огромные двери с грохотом открылись, впуская детей внутрь. - Глава клана Цинхэ Не! Слуги, выстроившись в длинные нескончаемые ряды, нарочито медленно поклонились, источая всем своим видом полное презрение. Снова бой. Снова тренировочное поле без кровавых сражений. Холодная голова, холодное сердце, полное понимание ситуации. Их клан должен прожить в абсолютной тишине примерно десять лет- это была главная цель визита. Ну и еще по мелочи. Меймей, как и предполагалось, попросили остаться. - Все хорошо, Минмин,- встретившись с обеспокоенным взглядом золотых глаз,- Идите в сад, посмотрите на уточек. Я скоро приду. Ее задержали на целый час, говоря о каких-то пустых вещах, налогах и границах. Голова была забита длинными фразами, которые девочка заучивала часами, но это стоило одобрительного взгляда императора и растерянности его сына, ровесника Меймей. - Что ж, теперь я убедился в вашем идеальном умении вести переговоры. Думаю, вы составите идеальную партию моему сыну, как и было оговорено с вашим отцом. - Простите, ваше величество, но о чем вы говорите? «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Пусть это будет неправдой!» В руках оказался листок, обрамленный по краю золотой нитью. Бегло пробежавшись по витиеватым иероглифам, Меймей чуть ли не упала замертво. Брачный договор. Императорская семья и клан Цинхэ Не. Не Донгмей и Чжоу Си-ван. Когда им исполнится двадцать один год. - Вам не стоит так переживать, - император мягко улыбнулся,- И не стоит делать поспешных решений. Лишь Небожители знают наше будущее, и я совету вам не особо задумываться на данную тему- до это времени все еще может очень сильно поменяться. Но не думать плохо получалось. Откланявшись, девочка поспешила за выделенным ей слугой к братьям. Императорский сад считался не просто предметом красоты и идеального построения по- фэншую: это было желание одного из самых первых правителей Поднебесной, прихоти которого до сих пор исполняются. Белые пионы, кустики хризантем и еще несколько самых ярких цветов золотого или пурпурного оттенка- здесь всего было так много, что рябило в глазах. - Сансан, они так к тебе не подплывут! - Ути для Сансана! Ути- ути- ути! Подойдя поближе, Меймей смогла разглядеть небольшой прудик, рядом с которым стояли ее братья. Минмин скрестил руки на груди, наблюдая за попытками младшего достать хоть одного желтого утенка. - Цзецзе, ты пришла! Мальчишки кинулись обнимать сестру, но тут же отстранились, наперебой рассказывая то, что с ними произошло за последнее время. -… И теперь он хочет их поймать! - Сансан хтю ути!!! Звонко засмеявшись, девочка взяла малыша на руки, подошла к пруду и, присев на корточки, рассыпала хлебные крошки. Маленькие желтые комочки, крякая, подплыли совсем близко, и Меймей взяла одного из них в ладони, усадив в ладошки Сансана. Малыш напрягся и глаза в глаза рассматривал маленькое существо, так похожего на него самого. И вдруг вся золотая орава выбежала на берег, окружая мальчика. Тот звонко засмеялся, утопая в мягких комочках из пуха. Девушка посмотрела на Минмина, к носкам сапогов которого прибились несколько утят. Весело улыбнувшись, она усадила пару комочков на голову брата, от чего тот уже хотел рассердиться, но замер, расплываясь в счастливом хохоте. Вдруг где-то сзади раздался злобный смех, и Меймей, резко встав и выпрямившись в струну, ощутила страх. Рефлекторно подтолкнув Сансана за спину, она не отводила взгляда о трех юношей примерно ее возраста в императорских одеждах. Наследнички со свитой. - Так, -сказал один из них с ядовитой усмешкой,- Неужели в клане Цинхэ Не еще не все подохли от искажения ци? Тренировочное поле. Но сабли нет в руках. И наносить удары запрещено. Остается только гордо уйти. И Меймей так и делает. Взяв Сансана а руки и крепко ухватив Минмина за локоть, девочка быстрым шагом собралась уходить, но ей в спину прилетел маленький камень. Не больно- мерзко. - И ты сдохнешь, и все вы сдохните! Клан Не будет уничтожен, и тогда… Последнюю часть фразы слушать явно не хотелось. - Пойдем, Минмин,- слова давались с трудом из-за ручек Сансана,- Полетели домой. И, оставляя «тупых идиотов», как их окрестил Минмин, они заспешили в Нечистую юдоль, где уже три дня бушевала сильная гроза. Ей семнадцать, когда ярость кипит в ушах. Как же надоело. Встречи, отчеты, проблемы, встречи, отчеты, проблемы- все идет по одному огромному кругу, который, видимо, не хочет ее выпускать. Было слишком рано для того, чтобы другие адепты могли их заметить. Солнце отражалось в лезвии сабли, которая быстро рассекала холодный утренний воздух, соломенные фигуры рассыпались, оставляя после себя лишь деревянные основания. Мастер Не Фу следил за каждым движением ученицы, вдумчиво качая головой. Меймей знает, что он всегда найдет неточность или ошибку, но в этом же и есть вся его суть- указывать на твою проблему. Хуайсан всегда любил смотреть на тренировки. Любил, когда сабля блестит на солнце, оголяя свой рисунок на лезвии, когда волосы, развеваясь на ветру, создают причудливый узор, когда каждое движение похоже на некий таинственный танец, который оттачивается с каждым мигом, проведенным на тренировочном поле. Хуайсан знал, что его цзецзе тренируется в какое-то другое время, но вот уже неделю не мог поймать ее за этим занятием. Ведь тоже хотелось посмотреть, как Лейшен ( так цзецзе называла свою саблю) плавно скользит в тонких руках, сливаясь в едином танце с хозяйкой, как серые одежды взлетают от каждого поворота, как длинные косы пытаются успеть за каждым движением, поблескивая железными заколками. Но цзецзе на все мольбы младшего брата всегда улыбалась и говорила: - Сансан, из меня воин никудышный. Зачем смотреть на эти неумелые попытки в защите? И вот мальчик наконец-то нашел это время. Взяв кисти, баночки с тушью, бумагу, которая когда-то была очень важными документами, но он мог брать ее из особой стопки со всяким хламом, Хуайсан пытался как можно незаметнее проскочить на тренировочное поле. Лейшен действительно красиво сиял, грозно но тонко напевая убийственную мелодию, от которой в бою не должно остаться ни одного противника. Но вот танец цзецзе… Он сильно отличался от того, которому учит мастер Не Фу своих адептов. То, что делали мальчишки, больше напоминало какие-то рваные и слишком точные жесты злого колдуна или огромного и сильного война. А цзецзе танцевала иначе: сабля легко влетала в воздух и тут же проскальзывала между ладоней, словно это было не лезвие, а тонкая лента, ноги лишь слегка касались каменного пола, и казалось, будто за девушкой тянется янтарный шлейф, как за самой настоящей богиней. Почему-то вспомнилась легенда о пастухе и ткачихе. « Пусть наша цзецзе будет прекрасной Чжи Нюй» - мальчик окунул кисть в тушь и начал вырисовывать длинные линии, создавая рисунок. Вдруг их взгляды с девушкой встретились, и, Сансан мог поклясться на всех своих веерах, это была не его Меймей. У его Меймей глаза были янтарными, словно выкованные из чистого солнечного света. Но у той, кто сейчас был перед ним, глаза были ярко-зеленые, как у только-только появившейся травы. И это наваждение исчезло так же быстро, как и появилось. Но Хуайсан запомнил этот страх, когда на него смотрит не его цзецзе, а воин клана Цинхэ Не. - Сансан, - его Меймей подошла к брату, засовывая саблю в ножны,- Что ты здесь делаешь? Не выдержав, мальчик уткнулся в полы серого ханьфу девушки, и по его бледным щекам потекли редкие слезы. - Сансан? Ну, ты чего плачешь? Тебя обидел твой дагэ?- она весело рассмеялась, присаживаясь рядом и вытирая слезы,- Ну все, Сансан, говори, что случилось? - Цзе… цзе...- слова нормально не складывались из-за судорожных всхлипов,- Никогда… никогда не становись воином… Девичьи брови взлетели вверх, и сестра взяла необычно легкое тельце на руки и подошла к мастеру. Тот все это время следил за своей ученицей и одним из ее диди, но это не страшно: ему можно доверять. - Мастер Не Фу,- девушка как могла поклонилась мужчине. - Думаю,- он сложил руки за спину,- На сегодня тренировку можно закончить, но элемент не отточен до полного идеала, и поэтому нужно уделять ему больше времени. Тем более, со следующего дня начнем тренировки с тешанями, а это требует наилучшего исполнения сегодняшнего приема. Откланявшись, Меймей вместе с Сансаном отправились в главное крыло, где уже был приготовлен завтрак для их маленькой семьи. Под вечер начался мелкий дождь, под которым оба диди, да и сама девушка, весело бегали, ловя крохотные капли ртом. Ей двадцать, когда они едут в кузни. В помещении очень жарко. Здесь нет окон, и поэтому весь жар, что идет от печей, никуда не исчезает, а остается в этих стенах, опаляя кожу находящихся внутри людей. Когда-то давно Меймей уже была в кузнях: на ее тринадцатилетие, по-традиции, они с отцом приходили сюда, чтобы отцепить маленький осколок души девочки для ее еще не родившейся сабли. Но теперь отца нет, а его место заменяет сама девушка. Минцзюэ резво крутит головой, пытаясь оставить в памяти каждый миг, проведенный в таком необычном месте. Огромные печи раскаляли воздух, мужчины ударяли огромными молотами по тонким пластам алого металла, от чего звук резал уши, создавая свою симфонию и идиллию. - Ну?- Меймей потрепала брата по макушке,- Уже выбрал имя сабле? Ей отрицательно кивнули, и мальчик посмотрел ей в глаза. - Я не уверен… А как ты выбрала имя своему Лейшену? Мда… Ну не рассказывать же ему, что она до полусмерти боится грозы и именно поэтому ее саблю и зовут «громовержец»? Помнится, отец посмотрел на нее тогда с уважением, ведь Лейшен звучит гордо и грозно, как и принято в клане Не. Но было еще кое-что… - Драконы,- Меймей покосилась на свои ножны, где блестела перемотанная летной рукоять,- На его лезвии два дракона, рассекающие небосвод и рассеивающие бури. По тому и Лейшен. - Но на моей сабле будет рисунок черепахи...- Минцзюэ понуро опустил голову,- А если я назову Бася? Как тебе? - «Под железной пятой»? А что? Звучит красиво. Да и тем более, ты же воин, конечно, будет здорово. -Значит, назову ее Бася. А душу откалывать - это больно? -Скорее неприятно. Но, я думаю, ты и не почувствуешь… Ей двадцать, когда в Нечистой юдоли становится слишком тихо. Обычно, во время вечернего обхода мальчишки резво бегают по коридорам, сбивая по пути все вазы и срывая гобелены, которым, между прочем, уже больше двух веков! Но все это исчезло в один миг, словно на дворец вновь лег ненавистный белый цвет траура и скорби. Меймей резко открыла двери в комнату братьев. Никого. Тишина. На тренировочном поле их тоже не было. Ни на крыше, ни в саду, ни на смотровых башнях, ни на кухне- нигде. Становилось страшно. Стража и слуги за пол часа поисков лишь отрицательно качали головой. Их нигде нет… Да что же такое?! Вдруг ей принесли конверт, обтянутый белой лентой. Быстро развернув бумагу и прочитав послание, девушка пыталась выровнять дыхание, чтобы ярость снова не заполонила собой весь разум. Их украли. И требуют огромный выкуп. Настолько огромный, что даже для богатого Ланьлина это была бы весомая сумма. Лейшен приятно брякнул в ножнах. Они сейчас думали абсолютно одинаково- сознание девушки горело от злобы, а сабля лишь этому потакала. «Убей. Уничтожь. Забери свое» - Найди мою кровь,- приказ оружию дался на удивление легко, и, сверкнув в ножнах, сабля понесла девушку куда-то в темноту. Они летели недолго, но этого времени хватило бы для того, чтобы Меймей осталась в семье одна-единственная. Нет, нет, нет! Так все не может быть! Приземлившись на небольшую поляну, девушка сразу же направилась, ведомая духовным клинком, к дому. Двое мужчин, не успев обнажить мечи, лежали на траве полностью окровавленные, а Лейшен в тонких девичьих руках радостно пел, впитывая в себя жизненные силы противников. С каждым шагом количество умерших увеличивалось, а драконы на сабле уже начали двигаться, охватывая лезвие своими хвостами. «Больше крови! Больше смерти! Убей! Уничтожь! Забери свое!» Спустившись в подземелье, Меймей остановилась, смотря на противника. Это был невысокий мужчина без правой руки, одетый в относительно неплохие одежды и злобно ухмыляющийся девушке. Они прекрасно друг друга знали: он некогда был советником в ее клане, но обвинили в краже темных заклинаний,а потому его и прогнали, чтобы клан не позорил. Никаких вопросов или длинных монологов не было- тут и так все было понятно. С уповением пронзив врага насквозь, но не убив, Лейшен вернулся в руки хозяйки, и девушка зашла в темницу. Но старом, провонявшемся сене сидели двое мальчишек. Минцзюэ сжимал рукоять своей Баси, при этом придерживая дрожащего Хуайсана. Но сабля бы не слушалась мальчика- его духовные силы были заблокированы. Увидев сестру, ханьфу которой полностью залито кровью, братья кинулись в ее объятия, а младший громко заревел, утыкаясь носом ей в локоть. - Цзецзееееее...- своем выдавил он, показывая блестевшие глаза, но тут же замер. Опять. Опять этот взгляд, наполненный злобой, ненавистью и яростью, которая так не присуща его Меймей. - Минцзюэ,- девичий голос звенел, отражаясь от стен,- Пора впервые напоить твою Бася: она уже достаточно получила духовных сил. И, как волчица учит своих волчат убивать полудохлого фазана, Меймей указала на тело хрипящего кровью врага. Бася со свистом пронзила грудную клетку, и тонкие струи крови потекли по ее лезвию. Только теперь Лейшен замолчал, издав одобрительный рык. Так и нужно. Так и убивают врагов. Над Цинхэ еще три дня висело огромное грозовое облако, обрушивая на землю бесконечные потоки дождя. Ей двадцать один, когда они едут на поклон к новому императору. Весть о смерти Его Величества разлетелась быстрее, чем письмо о коронации пришло в Цинхэ. И вот, как семь лет назад, они втроем стоят перед огромными дверьми, отделанными золотом. Вот только теперь Минцзюэ и Хуайсан уже не были на столько маленькими, чтобы прятаться за юбкой сестры, которая уже смирилась с тем, что скоро будет самой самой низкой среди братьев, ведь даже сейчас она утыкалась старшему носом в грудь (это уже не маленький диди, а самый настоящий дагэ), а младший не хватало только три цуня и все- быть Меймей самой маленькой цзецзе. В клановых одеждах братья выглядели еще более хмурыми и напряженными, чем обычно. Бася тихо висел на поясе, стараясь не выдавать себя. Про себя Меймей отметила, что принести сюда свой Лейшен в чистом виде она бы никогда не решилась, благо древним трактатам прапрадедушки девушка теперь обращала свою саблю в простенький веер с рисунками драконов на закате. Было непривычно видеть когда-то неуклюжего и вечно тихого мальчишку в императорских одеждах с презрением в темных глазах. И осознавать, что именно он, возможно, будет твоим мужем. Противно и мерзко. Невероятно мерзко. Разговоры, как и предполагалось, были на общие темы: территории, налоги и военные проблемы- все как и тогда. По правую руку от нового императора стоял какой-то очень знакомый юноша, который во время всего приема смотрел слишком подозрительно. После им выделили две комнаты для отдыха: в одной расположилась Меймей, а во второй остались ее братья. Быстро откланявшись после трапезы, они втроем сидели в покоях, и девушка медленно расчесывала мальчикам волосы. Это был своеобразный обряд, который они повторяли изо дня в день. Деревянный гребень матушки легко скользил по жестким и черным, как смоль, волосам Минцзюэ, который даже сейчас был очень хмурым. - Минмин,- девушка начала заплетать косу,- Будешь так хмуриться, я буду заплетать тебе самые тугие косы, чтобы на лбу кожа была ровнее водой глади. - Цзецзе, скажи,- юноша как будто пропустил мимо ее слова,- Ты действительно хочешь за него замуж? Две пары золотых глаз уставились на Меймей. Она уже рассказала братьям про брачный договор и про свое абсолютное желание разорвать ненавистную бумагу с витиеватыми иероглифами. - От этого зависит судьба нашего клана,- она принялась расчесывать Хуайсана,- Да и тем более, у меня нет ровесников по моему статусу. За кого тогда? - А мы уже придумали! - младший диди слегка подпрыгнул и завертел головой,- За Лань Сиченя! Дагэ сказал, что он самый нормальный из всех, кого мы знаем! - Тихо ты!- старший раздраженно шикнул,- Я же просил не говорить… Меймей тихо рассмеялась. Может, Лань Сичень и был бы ей прекрасной партией, если бы он не был младше ее на пять лет. Конечно, не велика разница, но ей уже старейшины протерли все столы, подыскивая кандидатов в мужья. - Ладно,- девушка мягко поцеловала братьев в макушки,- Уже совсем поздно. Если что- я за стеной. Как только дверь закрылась, Хуайсан запрыгнул на свою кровать и повернулся к брату. - Дагэ, мы же не выдадим ее замуж? - Конечно, нет. Сдался ей этот надутый петух! У нас, что ли, в Цинхэ своих воинов не хватает? Или же действительно за Лань Сиченя. Он, вроде, дерется неплохо. И добрый слишком. Таким и должен быть у цзецзе муж. А не этот… Они еще немного поговорили, как вдруг послышался девичий крик и звон битого фарфора. В ночных халатах и с босыми ногами, братья побежали в комнату, откуда и доносился грохот. Минцзюэ бесцеремонно распахнул золотые двери, но замер, показывая на миг младшему всю картину. На полу валялись осколки разбитой вазы, ошметки ткани и флакончики с духами. А посреди всего этого кошмара стояла их цзецзе, вжавшись в стену и пытаясь прикрыть тело какими-то остатками рваного ханьфу. Рядом с ней, прижимая хрупкие девичьи плечи огромными руками, стоял тот самый парень, который во время совета стоял подле императора. Его нижний халат неприлично распахнулся, обнажая… Бася со свистом пролетела между лицами Меймей и парня, давая девушке фору в долю секунды. Но и этого хватило- она подскочила за спину братьев, судорожно падая в объятия младшего, который без объяснений накинул на нее рядом висевшее полотно шторы. Цзецзе с воем ревела, утыкаясь лицом в плечо мальчика и хватая ртом воздух в попытках хоть что-то сказать. Но для Минцзюэ слова были не нужны- он все видел сам. Ярость кипела в уже зеленых глазах, сабля кричала и молила: «Убей! Уничтожь! Это твое!» -Убью… На крик сбежались слуги, и даже сам император пришел посмотреть на происходящее и только спросил: - Глава клана Не, что все это значит? Что вы сделали с моим братом? Хуайсан, конечно, славился своим терпение и мягким характером, но стерпеть такого уже не хватило сил. Их обвиняют?! Его цзецзе только что не обесчестили, да кто?! Какой-то идиот, который имеет слишком высокий статус и считает, что ему все сойдет с рук! Но благо у них был дагэ, который, загородив сестру и брата своей широкой спиной, относительно холодно поклонился и посмотрел в глаза императору. - Ваше Величество, клан Цинхэ Не никогда не обладал могуществом подобно вашему, но вы также не имеете права порочить нашу честь и гордость. Если ваш брат не принесет публичных извинений моей цзецзе, то это повлечет большие проблемы как вам, так и вашему брату. Тем более, этот случай абсолютно доказал, что моя цзецзе не будет в полной безопасности, являясь вашей женой. - Значит...- император пытался понять каждое сказанное слово. - Ваш брак с Не Донгмей расторгнут по решению главы клана Цинхэ Не. И, вежливо поклонившись, Минцзюэ взял Меймей на руки, уводя ее и Хуайсана в свои покои. Братья не спали всю ночь. Они просидели около девушки, которую с трудом получилось успокоить, влив в нее около трех чашек чая с ромашкой, и уложить спать. - Улетаем с рассветом… Над Цинхэ бушевал ураган, которого не видели еще со времен смерти предыдущего главы клана Не… Ей двадцать один, когда на пороге Нечистой юдоли появляется император. Огромная золотая процессия подъехала к воротам их дома, приказывая одним своим видом пропустить Его Высочество для личной встречи с главой клана Цинхэ Не. Или же не совсем с ним? Минцзюэ не стал ей говорить об том. Как никак, а они неделю назад вернулись из столицы, и подвергать опасности цзецзе, которая до сих пор спит с зажженными свечами и постоянно находится в обществе братьев, прикрывая лицо шелковым веером, было бы очень глупо. Благо, Хуайсан его поддерживал в этом, а, значит, план не должен выйти из-под контроля. В Цинхэ Не не любили чужаков: жители были слишком суровы, горы окружали город-крепость с трех сторон, а стой стороны, где огромные каменные лезвия уменьшались и превращались в равнины, была выстроена огромная крепость, и казалось, будто это не город, а одна большая и неприступная гора. Даже их клановые одежды были серыми, коричневыми, черными или изумрудными, словно люди носили в себе частичку своего дома и той грозности, подобной которой нет ни у одного великого клана. Поговаривали, что в Цинхэ всегда готовы к войне. И это была чистая правда. Хмурые адепты и день и ночь стояли на сторожевых постах, готовые в любую секунду доложить главе клана об опасности, жители хранили в своих домах оружие, чтобы отстоять свои земли. Все они хорошо знали вкус войны, и все они понимали к чему это может привести. А еще в клане Цинхэ Не никто никогда никого не предавал, ведь любой может победить семью, в которой каждый против друг друга. Поэтому Минцзюэ доверял свои собратьям по оружию, когда те доложили о приближающейся императорской делегации со спрятанным оружием в золотых рукавах. И он не ошибся. Выйдя на смотровую он увидел самого императора и его приближенных, которые, восседая на белых и тощих лошадях, задирали носы выше Ланьлина. -Глава клана Не!- крикнул кто-то в золотом,- Император пришел к вам с личной беседой и желает повидать свою невесту, Не Донгмей! - Не горячись, дагэ,- Хуайсан стоял рядом, рассматривая карту крепости, на которой отображались движущиеся черные и желтые линии,- Далеко они не уйдут, у них слишком простой план для нападения. Ха! Подложить дохлую крысу в мешке уже не удастся! «Ему всего одиннадцать, а мыслит как опытный вояка! Пусть и силами не вышел, так умом выше всех!» - Вы оскорбили доброе имя девы Не и не просите прощения! Младший брат одобрительно кивнул головой. Провокация- не лучшее нападение, но какое есть. А потом… Минцзюэ смутно помнил тот момент, когда люди в золотом начали атаковать, пытаясь разрушить черные стены, которые еще никогда не поддавались. Как и сейчас. Адепты их клана резво метали стрелы, застилая ими все серое небо, но выходить за пределы крепости еще не решались- приказа не было. Но даже бравые воины падали на каменные плиты, убитые стрелами противников. - Хуайсан! Они же сейчас… Всех наших поубивают! - Глава клана!- кто-то из адептов подбежал к их башне,- Госпожа Не… Она… Вдруг прямо над всем сражение взметнулись ввысь два дракона с голубой и зеленой чешуей. Их белые глаза, словно льдины, разрезали небосвод, а на чешуйчатой спине одного из них сидела девушка в простом сером ханьфу. - Что это? - Это сами боги! - Что нам делать?! Коснувшись земли, змеи склонили головы, пропуская всадницу вперед… ...Меймей всегда знала про души сабель. Знала, что, если опасность коснется ее ордена, она может вызвать эту душу. Но она поздно догадалась, что к их дому подошла беда. - Император! - голос перестал быть мягким и переливчатым, а глаза вновь налились ядом зелени,- Клан Цинхэ Не разрывает брачный договор между мной и вами! Зачем вы тогда делаете все это? - Император не согласен с вашим решением и требует пересмотреть данный вопрос! Опять он. Тот самый, который пришел к ней в покои и пожелал… Драконы вновь приняли форму оружия, и теперь в голове раздавались шепотки: «Убей! Уничтожь! Разорви на куски!» Лейшен взвился в воздух и завис перед самым носом говорившего. Малейшее движение- и от его лица останется лишь жалкое воспоминание. - Свадьбы не будет!- чеканя каждое слово, проговорила девушка, смотря прямо в глаза императору. Они простояли так целую вечность. Наконец, парень крикнул своим войнам, и те, пропуская своего господина вперед, ушли прочь от Цинхэ… - Почему вы мне ничего не сказали? Братья сидели в главном зале, наблюдая, как их цзецзе расхаживает туда-сюда. -Он мог вас убить и разрушить всю Поднебесную. Вы хоть понимаете, что вы натворили?! Если бы она кричала или била их, было бы легче. Но эта тишина, этот спокойный и мерный голос, который источал холод. Только теперь до мальчишек дошло, что могло бы произойти, если бы… - Он не отступится, - Меймей с некоторой печалью наблюдала за каплями дождя, стекавшими с крыш,- Он не из тех людей, которые останавливаются от слова «нет». Теперь нужно быть осторожнее… Ей двадцать два, когда Минцзюэ уезжает на учебу в Гусу. Сколько бы юноша не препирался, а все таки уехал, оставляя, как и всегда, свой цзецзе все дела клана. Но письма писал редко и лишь простыми фразами: учусь хорошо, подрался с Сиченем (такое всегда зачеркнуто), лазили по горам- а еще много вопросов: как здоровье (Хуайсан пару недель назад сильно заболел), как дела в клане, что говорят их мастера. Подобные письма Меймей всегда читала вместе с диди, который, лежа с небольшим жаром, внимательно слушал родной голос и смотрел на немного корявые иероглифы. « Здравствуйте, цзецзе и Сансан. Сейчас в Гусу отбой, но спать совсем не хочется. У меня все хорошо: сдал экзамен на «хорошо» Меня завалили. А еще мы ходили с Сиченем на речку и ловили рыбу! И мы с ним немного подрались… А вы как? Сансан, тебе уже лучше? Как ты себя чувствуешь? Ходишь ли на тренировки? А ты, цзецзе? Как ты, и почему вы так мало пишете? Ой, смотрящий идет! Всего хорошего! Минцзюэ» Дочитав, девушка посмотрела на мальчика. От болезни его лицо стало еще более худым и бледным, щеки впали, а волосы слиплись от пота и падали на хрупкие плечи лохмами. Но глаза горели янтарем, ведь наконец-то дагэ прислал письмо, а значит с ним все хорошо. -Цзецзе...- его тонкие пальцы коснулись чужой ладони,- Расскажи про маму с папой... -Но тогда ты будешь засыпать, хорошо?- получив слабый утвердительный кивок, она начала,- Давным-давно, когда ни тебя, ни меня, ни дагэ еще не было, жил был грозный и сильный воин, которого звали Не Юнксу. Поговаривали, что в моменты особой злости или гнева его глаза становились зелеными, словно свежескошенная трава. Все его боялись, все его любили, все его уважали. И вот, однажды, прогуливался он по своим бескрайним владения и увидел на одной из пристаней лодку. А в лодке сидела прекрасная девушка, которая продавала лотосы. Влюбился Не Юнксу в девушку и приказал своим слугам скупить у нее все цветы, что были в лодке. На следующий день проснулся мужчина от того, что в его покоях пахло лотосами, и так понравился ему этот аромат, что теперь каждый день в его покоях стояли эти прекрасные цветы. Боялся воин признаться себе, что не сам запах ему нравится, а то, что он напоминает ему о прекрасной девушке с пристани. Но вот прошел сезон цветения лотосов, и лодка уже не стояла на пристани. Тогда приказал Не Юнксу найти прекрасную девушку и привести к нему. Когда слуги привели ее во дворец, то попросил ее воин остаться с ним. Девушка согласилась. А через несколько месяцев они сыграли свадьбу, и ходили слухи, что над дворцом летели драконы, ведь та девушка была дочерью богов, которая берегла прекрасный сад с лотосами. Но вот, прошло несколько лет, и сад без хозяйки начал чахнуть и умирать. Разгневались боги, и решили убить ненавистного им Не Юнксу и вернуть домой свою дочь. Узнав о смерти любимого, девушка не смогла пережить горе и пронзила себя клинком. Поняли боги, что они наделали, но было поздно: от прекрасной девушки остался лишь пруд, наполненный лотосами, а от ее мужа- огромная каменная скала. И теперь есть в горах Цинхэ такое место, к которому могут подойти только истинные влюбленные: озеро с лотосами, окруженное скалами… - Цзецзе...- сонный мальчик посильнее укутался в одеяло,- Я совсем не помню маму и папу. А они знают, какой я сейчас? - Конечно знают, Сансан,- Меймей погладила диди по голове,- Знаешь, мама с папой оставили нам одно письмо… Но его можно прочесть, только когда тебе исполнится двадцать лет… - Так долго...- малыш уже совсем шептал, проваливаясь в сон. Поцеловав брата в слегка остывший лов, девушка направилась в свои покои, где ее ждал «сюрприз»: дохлая крыса и записка. «Как тебе мои богатства?» Ей двадцать пять, когда все это перестает быть нормальным. Сначала ей подкидывали мертвых зверушек: крысы, мыши, птиц, даже кроликов. А потом началась чертовщина: на стенах появлялись следы от крови, в комнате оказывался погром, однажды девушка нашла у себя труп убитой служанки. И всегда рядом с таким «подарком» лежала записка. «Как тебе мои богатства?» Того, кто это делал, искали все жители Цинхэ - но все безуспешно. И Меймей продолжала медленно сходить с ума. Она все чаще прибегала в покои братьев посреди ночи, заливаясь слезами и впадая в истерики от того, что где-то услышала шорохи. А по возвращении в покои, она опять находила подклад с запиской и нервно смеялась: а что ей еще делать? Минцзюэ допрашивал стражу, но те лишь отрицательно мотали головой, ведь сами ничего не видели. Однажды дагэ остался сам сторожить сестру, но также нашел труп лисы с выколотыми глазами. «Это предназначалось не тебе»- гласила надпись на аккуратно сложенной бумаге. И никого и ничего, что могло бы подсказать. И вдруг кто-то пытается убить Хуайсана, пока тот спал. Никто ничего не видел. Опять. Девичий смех становится все более истеричным, а кошмары по ночам- все реальнее. Осталось только выйти замуж за императора, и можно считать ее мертвой… А если и правда решиться? Ведь все это происходит по ее вине, и братьям будет безопаснее, если ее не будет рядом? От такой мысли ей становится легче. Да, действительно, пора бы уже решиться! И даже вновь найденная дохлая курица не становится для нее очередным кошмаром. Она нашла решение! И все! Все их беды кончатся! Ей двадцать шесть, когда на очередное письмо императора она отвечает согласием. Братья не могут поверить: их сестра так уверенно написала ответ, так просто им об этом сказала, что это показалось самой обыденной вещью. Будто она не замуж выходит, а чай пить желает. Но уговоры не помогают, и Меймей просто смотрит на разгневанного дагэ и ошарашенного диди. Какая разница что они говорят, если она уже все решила. Так лучше. Так легче. Свадебными ритуалами решили пренебречь. А зачем они нужны, когда она желает поскорее отгородить себя от братьев. Старейшины, конечно, осуждают, но молчат. Если император не против, то и они согласны. Алые одежды так холодно ложатся на хрупкое девичье тело. Она похудела. Очень сильно похудела. -Давай, Меймей, улыбнись. Это же твоя свадьба. И ты же та самая прекрасная невеста. Самая богатая невеста во всей Поднебесной… Но самовнушение не помогало, и слезы мелкими каплям стекали по щекам. Да, она красивая, богатая и еще тысячи слов, который обычно говорят девушкам в ее положении. Но она не любимая. Им не любимая. Может, желанная, но не любимая. Веер скроет опухшие глаза и болезненный румянец. Ей плохо, но нужно уходить. В последний раз посмотрела на комнату, где прожила всю жизнь. И как-то стало слишком больно. На столько, что хотелось кричать и сорвать с себя ненавистное золото, растоптать алое ханьфу и утонуть в родном, сером, но все еще живом. Но нельзя. И от дома у нее останется только ее Лейшен. У нее больше не будет защиты. Не будет надежного плеча дагэ, к которому можно прийти и помочь с документами, не будет веселого диди, непонимание которого всегда смешило, не будет родных гор, которые она знала как свои пять пальцев. Все. Больше этого не будет. Золото одежд слепит уставшие глаза. Благо, плотная алая вуаль отделяет ее от этого мира, и большая корона с изумрудами больно давит на голову. Когда все это закончится? Братья стоят в тяжелых клановых одеждах. Каково им сейчас? Хотя и так все понятно: лица мрачнее грозового облака, которое сейчас нависает над Цинхэ. - Ты еще можешь отказаться… Голос у Хуайсана еще не до конца сломался, и поэтому фраза прозвучала с надрывом. Или это не по тому? Минцзюэ ничего не говорил. Он уже вчера все сказал, за что удостоился такого грустного взгляда цзецзе, что сам почувствовал себя виноватым. К ним подошел император. Его алые одежды были богато обработаны каменьями и золотом, а на каждом пальце блестят перстни. Меймей знает, что где-то рядом находятся подарки в качестве ее выкупа. Да, ее покупают точно вещь, но она сама отдает намного больше, чем стоят все эти вещи. Она отдает себя - Как тебе мои богатства? Она ослышалась. Ей показалось. Опять глупый дурман. Нет, так не бывает. Так не… Меймей посмотрела на будущего супруга. Тот… улыбался? Но не так, как улыбается влюбленный юноша, когда ведет невесту под алтарь. Так улыбается охотник, который наконец подбил волка и уже занес кинжал над его умирающим телом. И все вдруг стало таким простым и понятным. Так это все он… Он сводил ее с ума, он подкидывал письма, он решил, что может все… Вот только у этого волка еще остались силы показать зубы. Вложив все остатки духовной и физической силы, Меймей треснула мужчину по щеке плотно сжатым веером. Вышло это слабо, но император пошатнулся и ухватился за больное место. Все. Конец. Девушка срывает с себя ненавистную вуаль, обнажая разгневанное лицо с зелеными от ярости глазами. - Ты...- голос обратился в сталь,- Слишком низко пал. И это было принято как вызов. Из-за углов вынырнули адепты в сером с острыми саблями в руках, готовые защищать свою госпожу и ее братьев. Каким бы великим и сильным не был бы враг, они будут убивать до тех пор, пока сами не умрут от огромной раны или потери крови. Но кто сказал, что враг глупее? Краем глаза, Меймей уловила движение сзади. Всего лишь взгляд. Она резко сорвалась с места и в миг оказалась за спиной даге. И вдруг грудь пронзила острая боль, отразившаяся в девичьих глазах алым цветом… Минцзюэ не сразу понял, что такое коснулось его сзади и упало мешком на мраморный пол. - ЦЗЕЦЗЕ! Его сестра лежала около его ног, насквозь проткнутая мечом брата императора. Кровь хлестала из огромной раны безостановочно, а лицо с такими родными чертами лица становилось смертельно бледным. Этот удар должен быть для него. Он бы выжил. Он бы справился. И все как будто перестало иметь значение. Здесь остался только Минцзюэ, Хуайсан, который держал на коленях сестру, и Меймей. - Цзецзе, пожалуйста… Пожалуйста! Не закрывай глаза… Пожалуйста… - Маленькие...- каждое слово давалось с неимоверным трудом и с тяжелым хрипом,- … и глупые диди… Ну чего вы плачете?.. Я же замуж выхожу… - Цзецзе, пожалуйста… Мы не будем,- голос Хуайсана дрожал,- Мы не будем, слышишь? Только не закрывай глаза, пожалуйста… - Маленькие… и… глупые… диди… Девичья голова бессильно повисла на руках мальчика. Кажется, гроза за окном еще никогда так не успокаивала и не дарила блаженный сон, как сейчас… Крик пронзил всю Нечистую юдоль. И от этого крика все остановили сражения, пытаясь понять, что произошло. А как только понимали, впадали в шок и неведомую ярость. Их госпожа. Их шицзе. Их Не Донгмей. Она сейчас лежит в алых свадебных одеяниях, испачканных кровью, точно спит и видит далекий сон. Вот только ее лицо румяное только от румян, и глаза больше никогда не откроются, показывая свой янтарь. У Минцзюэ все клокотало внутри. Миг- и убийца лежит обезглавленный. Еще миг- и где-то поблизости лежит голова императора. Они все не достойны перерождения. Потому что никто не достоин касаться главного сокровища Цинхэ. А потом он вместе с Хуайсаном сидит рядом с родным телом и плачет. Плачет так, что уже и не слышно грохота молний, а адепты отворачивались, скрывая в рукавах собственного ханьфу свою боль. Только в этот день воины клана Цинхэ Не имели право быть слабыми. Только в этот день они имели право проронить слезы. Но лучше бы этот день никогда не наступал… Ей было бы тридцать, когда нужно было распечатать письмо от родителей. Хуайсану день назад исполнилось двадцать. Он уже не маленький мальчишка, у которого ломался голос. Да и дагэ уже не тот вспыльчивый юноша, который гневался от одного не так сказанного слова. Сейчас они остались лишь вдвоем. -Давай, открывай, - младший аж елозит от нетерпения. У Минцзюэ голос глубокий, немного хрипловатый и такой родной. « Здравствуйте, наши дорогие Донгмей, Минцзюэ и Хуайсан. Если вы читаете это письмо, значит нас уже нет на этом свете и тебе, наш маленький Сансан, уже исполнилось двадцать лет. Сейчас, пока вы маленькие, с вами все хорошо. Но однажды настанут такие моменты, когда вам будет больно, когда вам захочется взвыть и остановиться, когда буря поселится в ваших сердцах. И поэтому мы вам говорим: несмотря ни на что, сохраните тепло к друг другу. Берегите свою семью. Ведь если отнять у вас друг друга, то чего стоят отнять вас самих у себя? Будьте терпимыми. Будьте сильными. Будьте бесстрашными. Вы трое- это самое главное, что есть в нашей жизни. Когда-нибудь вы перестанете бояться грозы, и она сама собой закончится. Мы очень вас любим. Для наших любимых баобей: прекрасной Меймей, сильного Минмина и умного Сансана. Ваши папа и мама» Действительно, гроза отступила. Вот только смотреть на чистое небо приходится лишь вдвоем...