Фотографии

Джебом не помнил, когда его верное до безобразия сердце разрешило ему любить Джексона, но целоваться вместо этого с Марком. Вроде все было понятно и стандартно в его и-жили-они-долго-и-счастливо сказке: вот Им Джебом, когда-нибудь он будет петь во всех главных клубах Итэвона и еще через какое-то время они с Джексоном поженятся, ну или, по крайней мере, мирно заживут в одном городе. А вот Джексон Ван, он из Китая, а еще он любит собирать языком пазл из родинок на теле Джебома, слать ему селки со щенячьим взглядом и словами “люблю тебя” на всех загадочных языках земного шара, на которых говорят в тех местах, куда заносит его погоня за славой. Но до их с Джексоном розово-слюнявой идиллии еще далеко, а Джексон снова надолго уехал в далекие края покорять сердца неведомых инвесторов и становиться звездой планетарного масштаба. И вот Марк. Такой красивый, что аж щемит где-то внутри. Но это точно не сердце, сердце Джебома прочно занято Джексоном. Возможно, Джебом хочет Марка желудком, или это печень? Пока что пьют в клубах они вдвоем знатно. И шлют Джексону селки в ответ, довольные и счастливые. Марк ругается, что у Джебома слишком широкие плечи и он не помещается в кадр. Джебом пьян, поэтому прижимает его к себе крепче и щелкает камерой на вытянутой руке. “Если бы ты только повернул голову вбок”, пишет ему Джексон в ответ. Пока раскрасневшийся Марк, высунув кончик языка, строчит кому-то в телефоне, Джебом задумывается над его словами. Каждый отъезд Джексона они снова и снова обсуждают между собой границы и правила. Джексон не против, Джебом знает. У Джексона телефонная книжка размером с Энциклопедию Британику и на заднем плане прошлой щенячьей фотки из-под одеяла торчит чужая пятка 43 размера. Джебом… тоже не против. Но с ним никогда раньше не случался Марк, и все предыдущие жизненные сценарии как-то не подходят под тщательно обдуманные и взвешенные “да” и “нет”, выстроенные им раньше. Если бы он повернул тогда голову, представляет Джебом, его нос уткнулся Марку в щеку, а ртом так удобно было прижаться в поцелуе к его губам. Марк откладывает телефон в сторону и заказывает им еще по одной. Джебом, вообще, много думает, но в этом случае алкоголь помогает ему думать много, но быстро. Их поцелуи жаркие. И наверное, очень красивые, ведь все, что делает Марк — сродни искусству. У Марка блестят глаза и бусины его сорванных вздохов переплетаются с длинными нитями английских слов, опутывая Джебома и заворачивая его в кокон. Джебом просовывает колено Марку между ног, прикусывает ему губу и одновременно пытается представить, как их поцелуй сейчас выглядел бы в кадре. Они нашли себе неосвещенный угол, и пестрое клубное освещение красиво бы смотрелось на фоне темной стены, высвечивая только острые линии ключиц Марка, яркие всполохи света на его запрокинутом кверху лице и темную макушку Джебома, когда он опустился перед ним на колени. Джексон на противоположном конце света заценил бы фотографию. И Джебом уверен, что тот, кому так спешил написать Марк, тоже.