Деревня Ишигами громко празднует этим вечером, веселясь, шумя на всю округу и выпивая литры вина. Посмотреть в чудо-вещь «телескоп» выстроилась целая очередь.
А главный виновник торжества тихо стоит в сторонке, облокотившись на дерево и медленно покручивая в руках кружку с небольшим количеством вина. Алые глаза задумчиво смотрят в никуда, давая понять что их владелец сейчас находится где-то в своих мыслях. Две светло-зелёные пряди, постоянно выбивающиеся из стоящей торчком причёски, задевает холодный ветер, проходясь по открытому горлу, из-за чего тысячи и тысячи мурашек бегут по коже. Но кажется что даже это не может отвлечь парня от размышлений.
— Сенку-чан~
Мелодичный голос над ухом заставляет вздрогнуть и бросить вопросительный, но всё ещё слегка расфокусированный взгляд на тянущего улыбку менталиста.
— Неужели тебе настолько не нравится пиршество в честь твоего дня рождения, что ты решил отсидеться в сторонке? В нашем каменном веке и это уже можно считать чудом. Ты бы так холодно к такому не относился бы.
Сенку ухмыляется, ничего не отвечая, прекрасно распознавая нотки фальшивых эмоций в чужом голосе. Ген даже и не пытается их спрятать. Он сам прекрасно знает, что учёный далеко не человек празднеств и шумные вечеринки это совсем не его.
— Как вино? Вкусное? Я вот попробовал, но кола всё-равно лучше.
— С чего это ты настолько разговорчив, Ген? — наконец-то подаёт голос Сенку. — Ты же не про мои вкусовые предпочтения в напитках пришёл спрашивать. Что такое?
Менталист за долю секунды меняется в лице, слегка поджимая губы. Взгляд становится серьёзным и парень тихо становится рядом, плечом к плечу, поднимая глаза на звёздное небо, виднеющееся за ветвями деревьев.
— Ты сегодня очень сильно напряжён и задумчив. Ведёшь себя не как обычно и взволнован. От меня такое не спрячешь. И как я понимаю это из-за твоего восемнадцатилетия.
— Ха, не смеши меня. Если думаешь, что я трясусь, ожидая увидеть имя своего соулмейта, то ты ошибаешься. — Сенку тоже поднимает глаза на небо, выдыхая горячий пар. — Тем более шанс того, что этот человек не окаменел ничтожно мал.
Это правда. Ему было безразлично кто его родственная душа. Сколько бы книг не было написано, сколько фильмов не снято и сколько песен не спето о этой великой связи настоящей любви.
Нет уж. Спасибо, но не надо. Ишигами никогда не интересовался какими-либо романтическими отношениями, считая их лишь отвлекающим фактором, что мешает мыслить рационально и логически. Нет, он конечно же не был против любви и не плевался от парочек. Это на секундочку обычное природное явление, нужное для рождения потомства и распространения определённого вида живых существ.
Просто в отличие от многих парень не собирался сломя голову бросаться на поиски своего соулмейта, а если уж и встретит то объяснить, что никаких уз и отношений он строить не хочет и не собирается. Всё просто и понятно. Самое логичное решение.
И ведь он не один такой. В их мире слово «соулмейт» давно уже не означает постоянного партнёра или любовь всей жизни. Многие считали себя просто очень близкими друзьями и семьёй. Достаточно и этого.
С окаменением же появилась одна интересная гипотеза, связанная с родственными душами, в которой даже сам Сенку ещё не до конца смог разобраться.
Так получилось, что у каждого человека из деревни Ишигами тут же находился и его соулмейт. Ген, Сенку и остальные выбравшиеся из каменной ловушки не могли оказаться родственной душой той же Кохаку например. Их соулмейтами могли быть лишь люди из прошлого мира.
Возможно эта "избранность" так адаптировалась из-за того, что поселение осталось единственным живым представителем людей. Тут было ещё много белых пятен. Само понятие «соулмейт» и появление имён до сих пор не было точно объяснено учёными. Так что утверждать что-нибудь ещё было нельзя. Было бы забавно если бы Сенку разобрался сейчас и в этой загадке.
— Тебе ведь уже почти двадцать, да? — неожиданно срывается с языка. — Ты знаешь кто твой истинный?
Менталист несколько секунд обдумывает такой неожиданный вопрос, а потом грустно улыбается.
— Нет, не знаю. У меня до сих пор нету метки. Значит, кем бы не была моя родственная душа, он или она младше меня.
От этого непривычного шелестящего тона, что-то колет в груди. Видно, что для Гена это и правда важно, и что ему больно от осознания того, что его родственная душа где-то тут, в этом каменном мире, возможно лежащая на дне океана, зарытая под землёй или находящаяся на другом конце света, окаменевшая и не живая вовсе. Ведь они, выбравшиеся сейчас, уже
живут. И кто знает сколько времени пройдёт, прежде чем они смогут оживить всех, прежде чем сможешь найти именно
того человека. Может ты уже и не доживешь до того момента. Не успеешь просто.
Ген выглядит опечаленным и разбитым. Прямо сейчас он снимает свои сотни масок и предстаёт на несколько минут перед Сенку обычным человеком, боящимся неизвестного будущего.
Могло быть так, что соулмейту менталиста могло через несколько недель, дней или часов перед катастрофой исполнится восемнадцать. А сейчас он непонятно где. И шанс что отыщется один на миллиард.
Это неприятное чувство бьёт под дых, потому что видеть вечно хитро улыбающегося фокусника таким непривычно от слова «совсем».
У Сенку много причин, чтобы возродить цивилизацию и человечество. А сейчас появилась ещё одна. Он обещает себе, что поможет Гену с поисками, чему бы это ему не стоило. Ведь он его друг. А друзей Сенку бросать точно не привык. Точно на сто миллион процентов.
***
Когда празднество заканчивается и все жители расходятся по домам, Сенку наконец-то может самостоятельно и в тишине разобраться с телескопом, отмечая про себя, что можно добавить, улучшить или наоборот убрать.
Уставший и сонный Хром желает парню спокойной ночи и широко зевая, спускается на нижний этаж. В последнее время он работает на износ, забивая голову любой информацией, будто пытаясь отвлечься от чего-то.
Сенку прекрасно знает в чём причина. Хрому через три месяца должно исполнится восемнадцать, а Рури стала совершеннолетней ещё во время проведения Великой Схватки. И метки у неё не появилось.
Ишигами же волнение своего ученика-друга совсем не разделяет и не понимает. Он уверен, что эти двое соулмейты. Уверен на сто миллион процентов.
Про таких говорят «сведённые». Это скорее предание, что если две родственные души встретятся друг другу ещё до совершеннолетия между ними образуется связь, что скрепит их навсегда, даже без ещё не появившихся меток.
Учёный в это не особо верит, но связь между этими двумя чёрт возьми чувствует, знает насколько сильно Хром любит жрицу и уверен, что Рури с радостью ответит тому взаимностью.
Парень тихо вздыхает и усаживается на растелённый рядом с телескопом футон, продолжая наблюдать за небом уже просто так.
Как-то раз Бьякуя рассказал ему, что такой же звёздной, холодной и лунной ночью родился Сенку.
Мысли и воспоминания наполняют голову о том времени, когда весь мир не был погружён в каменный оболочку. Например он однажды спросил Бьякую, нашёл ли тот своего соулмейта, на что мужчина лишь грустно улыбнулся и сказал, что да нашёл, но как ни забавно они просто не сошлись. Сенку его не винил. На дворе 21 век, устои общества очень хрупки и размыты. Да и вообще, если подумать, он никогда не смог бы обвинять в чём либо мужчину, заменившему ему отца и ставшего для него семьёй. Не после всего, что Бьякуя сделал для него.
Если всё правильно подсчитано, то через минуту ему исполнится восемнадцать. Шанс того, что метка появится и его истинный не окаменел, меньше пяти процентов, но почему-то сердце начинает быстрее стучать, учащается пульс, а в животе тянет от мучительного ожидания и любопытства.
Пять процентов это немного. Всего лишь одна двадцатая из ста. Поэтому, когда запястье обжигает лёгкой болью, парень вздрагивает и продолжает сидеть на месте, не решаясь взглянуть на метку, даже после того, как неприятное чувство исчезает.
«Да уж, — проносится в мыслях, — я был готов сражаться в Великой Схватке, рискуя жизнью шёл добывать серную кислоты, но боюсь увидеть имя своего соулмейта.»
Он трясёт головой, собираясь с мыслями, а потом спокойно закатывает рукав, проходясь взглядом по имени.
Сердце кажется пропускает удар, а потом начинает бешено биться. В горле встаёт комок, изо рта вырывается тихий истеричный смех. Хочется плакать и смеяться потому что, какого собственно чёрта?
«Шишио Цукаса»
Парень прикрывает глаза рукой и замолкает, пытаясь разобраться со своими чувствами и эмоциями. На мгновение что-то колет в груди от воспоминаний того, как его теперь уже соулмейт пытался его убить, но понимание того, что сейчас, где-то на этом острове, Цукаса растерянно и недоумённо смотрит на имя на своём запястье, вызывает улыбку.
Судьба оказывается той ещё шутницей.
Со всей дури в голову бьёт дикое и безудержное любопытство. Чем повернётся их противостояние теперь? Два разных правителя своих царств. Две абсолютные противоположности. Две стороны одной монеты, теперь скреплённые связью и хитрой шуткой вселенной, которую никто из них не ожидал. Наука и сила.
Бешеный стук сердца гонит по венам кровь вперемешку с адреналином, лицо режет усмешка, больше похожая на оскал. Несдержанный смешок кажется слишком громкими в абсолютной тишине ночи.
— Аж дух захватывает.
***
Через два месяца должны начаться Каменные войны. Все трудятся не покладая рук, создавая разные инструменты и придумывая план наступления.
Через неделю после дня рождения Сенку, Ген обжигает запястье, когда стоит рядом с печью. Он резко одергивает руку и видит, как тонким чёрным почерком на коже появляется два слова.
«Сайонджи Юкио»
