Дорога в пустоту.

Я бегу по лесу. Я очень зла. Мне хочется кричать на весь лес и ломать деревья, все, которые попадаются на моем пути. Хочется поднять немыслимый шум, устроить истерику, лежать на прелой листве и бить ее руками, глотать комья холодной земли. Но я сдержанна. Я всегда сдержанна. Какой бы крик ни раздирал мою грудь, я никогда не позволяла выйти ему наружу. Меня зовут Скарлетт. Мне 19 лет, и я самая старшая из шести сестер. С детства я должна помогать матери, должна хорошо учиться, должна быть серьезной, должна прощать, уступать и терпеть. Я всю жизнь должна кому-то. Всем, кроме себя. Все мои знакомые очень противоречивого мнения обо мне. Те, кто знают меня поверхностно, говорят, что у меня железная воля, что я умна не по годам и что на меня всегда можно рассчитывать. Те же, кто знают меня чуть дольше и ближе, говорят, что я очень нервная и ворчливая. Самые близкие мне люди... Пожалуй, я так и не смогла найти их. Никогда не знала, кто ближе к истине - первые или вторые, и поэтому предпочитала не верить ни тем, ни другим. Лучше не верить людям вообще. Я бы поверила третьим, если бы они у меня были. Жаль, что их нет, безумно жаль. И все-таки теперь я склонна считать, что правы были те, кто считал меня нервной. Сегодня мои нервы сдали. Мать еще с утра предыдущего дня завалила меня всевозможной работой, в том числе и по дому. Я привыкла, что у меня вечно тысяча дел, которые срочно требуют моего участия, но устала, как никогда. Вечером я упала на кровать и уснула моментально, не успев даже укрыться одеялом, а с утра проснулась совершенно обессиленная и разбитая. Как только я вышла на кухню перекусить и очнуться ото сна, мать тут же дала мне еще одно задание. Я должна была сходить к бабушке. Путь к ее дому лежит через лес, мрачный, недружелюбный лес. "Чем быстрее уйдешь, тем быстрее вернешься" - сказала мать. Сначала все было в порядке. Как только я вышла из дома, совершенно неожиданно на меня нахлынули жгучая боль и обида. В глазах помутнело от слез, и я, не помня себя, ринулась в лес. Мысли в голове вертелись, как карусель. Я вспомнила всю свою жизнь с раннего детства. И я почувствовала себя ничтожной. Всю жизнь я выполняла чьи-то указания, порой даже забывая о том, что я существую. Единственным моим утешением была музыка. Но разве могла я уделять ей достаточно времени, чтобы забыться хотя бы на час? Нет, не могла. Эта вспышка обиды на весь мир, эта безмолвная ссора с матерью, стала последней каплей. После нее во мне словно оборвалось что-то. Тогда, за несколько часов до того, как умерло мое тело, мой дух уже был сломлен и мертв. Моя смерть была лишь закономерностью, не более того. И все-таки даже сейчас, когда прошло время, я не могу до конца осознать, что же произошло со мной в то утро. Такого никогда не случалось со мной прежде - в те времена, когда я действительно считала себя серьезной, ответственной и невозмутимой. Наверное, я сильная. Всего лишь один срыв за все девятнадцать лет моей жизни. Но тогда я не думала обо всем этом. Это сейчас у меня есть время думать. Много времени. А тогда... Я бежала и даже не думала, а мысли сами пролетали моей в голове, как вдруг... прямо передо мной земля провалилась. Я едва успела остановиться на краю обрыва, по счастью, невысокого. Из-под моих ног сорвалось несколько камушков и комков земли и упало в мутную зеленоватую воду и по ней побежали круги. Это было озеро. Из-за густого тумана я не могла видеть, как далеко находится другой берег и есть ли он вообще. Сердце больно билось о ребра. Дышать было больно. Густой холодный туман, клубящийся над озером, охлаждал мое разгоряченное лицо и приводил в чувство. Вода снова стала гладкой и недвижимой. Я немного наклонилась над ней . Под водой, в мутно-сером сумраке, виднелось мое белое, худое лицо, с черными провалами вместо глаз, и тонкие обнаженные руки. "Хрупкое, ничтожное существо" - подумала я, и мои губы на секунду скривились в грустной усмешке. Тонкие губы существа, глядящего на меня из-под воды своими черными глазами, тоже скривились. "Я тут одна" - подумала я, неподвижно глядя в воду, - "Мне больше незачем притворяться. Я стала другой. Точнее, всегда была другой. Я вернусь и начну новую жизнь. Я больше не буду марионеткой". Полная решимости, я поднялась и огляделась по сторонам. Меня окружал туман. Над озером его было особенно много, казалось, что сама земля плывет под ногами. Туман упорно меня обманывал. "Я просто пойду назад", - решила я, и пошла, как мне казалось, обратно. Теперь я даже не уверена, правильно ли мне казалось. Через несколько метров туман стал реже, но не рассеялся окончательно. Мне пришлось идти долго. Несколько раз страх захлестывал меня, и я почти срывалась на бег, и приходилось останавливаться на несколько секунд, чтобы собрать волю в кулак и двигаться дальше не спеша и не нервничая. Нервы тут не помогут. "Я бегаю быстрее, чем хожу. Значит, обратная дорога должна быть дольше. Это нормально" - успокаивала я себя. Спустя полчаса мне начало казаться, что я хожу кругами. Спустя еще полчаса я почувствовала боль в ногах и мне пришлось несколько минут отдыхать на стволе упавшего дерева. А лес и не думал кончаться. Пейзажи были однообразны. Спустя еще час я села на землю, прислонившись спиной к дереву и поджав колени. "Я никогда не вернусь" - подумала я. "Если меня найдут здесь... Мне придется рассказать, как я сюда попала. Они узнают, что у меня был нервный срыв" - побежала следующая мысль. "Будет лучше, если я все-таки не вернусь. Я не понимаю людей. Никогда не научусь ладить с ними. А здесь нет людей. Только я..." Мне кажется, что на этом месте я задремала. Когда я очнулась, ничего не изменилось. Запах сырой земли и гнилой листвы, теплый шершавый ствол дерева за спиной, тишина и туман. Где-то в вышине светило солнце. Я встала и продолжала путь, уже без какой-либо цели, ибо я окончательно уверилась, что тропы мне не найти и что я больше не хочу ее искать. Я шла медленно, оглядываясь по сторонам и любуясь красотами природы, частью которой мне посчастливилось сегодня стать. Сначала я делала это нарочно, чтобы сдержать панику, но скоро я поняла, что нисколько не боюсь и не паникую. Мысли текли в голове легко и вольно, временами я улыбалась им. Мне не было радостно. Мне было приятно чувствовать себя наконец свободной, неограниченной в своих желаниях. "Ах, если бы здесь был рояль..." Во время этой затяжной прогулки я очень много думала. Думала так много, как никогда раньше, ведь обычно у меня просто нет времени на это. У меня даже не нашлось времени для того, чтобы понять, кто я. Мой мозг работал все лихорадочнее, в спешке, словно чувствуя скорую смерть и боясь не успеть наверстать упущенное. Также за эту прогулку я увидела множество красивых вещей, существование которых раньше нисколько не волновало меня. Например, поляна красных цветов, озаренная солнцем. Единственное светлое пятно среди лесного мрака. Я хотела нарвать цветов, но не стала. Пусть доживают свой короткий век там, где родились. Я видела мертвых птиц. Видела разбросанную по лесу одежду. Видела шприцы, о назначении которых догадаться несложно. Видела руины: раньше это был дом, теперь же от него остался только фасад с проемами окон и дверей. Дети изрисовали его, время пустило по камням трещины. Скоро не останется и фасада. Все эти обыденные вещи казались мне новыми сейчас. Прежняя я не обратила бы на них внимания. А если бы обратила, то сказала бы что-то вроде "Какой беспорядок", "Безобразие", "Отвратительно". Я действительно была нервной и по-стариковски ворчливой. И этому скверному поведению есть оправдание - это была не более чем маска. Психологическая защита. Попытка сформировать себя самостоятельно (хотя на самом деле этот образ формировался не мною, а обществом). Настоящая я совсем не знала жизни. Настоящая я не видела мира вплоть до этого дня. И сейчас, оказавшись на свободе, я была так рада, так счастлива, что не могла поверить этому, и я хотела каждый случайно найденный мною предмет трогать руками, рассматривать со всех сторон, чувствовать его запах и даже вкус, каким бы грязным и отвратительным он ни казался. Это не было безумие. Это была искренняя радость и здоровое любопытство ребенка. К концу (или середине) дня лес, который с утра казался мне враждебным, стал мне родным, любимым. За пару часов до рокового момента меня охватила странная грусть. Точнее, она зрела в моей душе очень давно, но решилась дать о себе знать только сейчас. Я бродила по лесу, как в бреду. Хватала с земли каждый камушек, каждую оброненную неизвестным путником вещь, подносила ее близко к глазам, вертела в руках, щупала и снова бросала на землю. Я пыталась и не могла понять, куда гонит меня эта грусть. Голова кружилась и болела. От голода, усталости и от чего-то еще. Как я ни бегала по лесу от судьбы, она все-таки нашла меня. Вспоминая непонятную тоску, которая мучила меня последние часы земной жизни, я могу сказать, что это было лучшим чувством в моей жизни. Самым чистым, самым настоящим. Тоска привела меня в то место, где надо мной опустился занавес. Это была заброшенная сцена. Трудно сказать, как давно она еще была жива. Это и не важно. Перед сценой стояли рядами лавки. Многие были уже сломаны, вернее сказать - немногие были еще целы. На самой сцене не было ничего, кроме пианино. И тут я увидела Его. Я еле успела сесть на одну из скамей. Он стоял, прислонившись к фонарному столбу, и не обращал на меня никакого внимания. Я видела его в первый и в последний раз, но сразу же влюбилась. Он был первой живой душой, которую я встретила за тот день. За всю мою жизнь. Я несколько минут сидела, почти не дыша, и пристально, до неприличия пристально разглядывала его. А он так и не взглянул на меня. Он не выглядел отрешенным. У него был вид хищника, выжидающего свою добычу. Он внимательно следит за ней, но не хочет выдать себя случайным движением. Я не чувствовала никакой опасности. Мой помутившийся от усталости и потрясения рассудок воспринимал все через какую-то матовую призму, смешивая реальный мир с миром, который в тот день расцвел во мне пышным цветом. он казался мне принцем. Стальной взгляд, скрещенные на груди руки, красивая бледность, светлые волосы, лежащие на плечах, длинный черный плащ... Я так и не узнала, кто он. А мне так хотелось это узнать. Грусть разрасталась, выталкивала мое сердце в горло, прижимала легкие к спине и толкала остальные органы вниз, причиняя мучительные боли. Тревога все громче жужжала у меня в голове, смешиваясь с какой-то странной музыкой. "Почему ты молчишь? Я люблю тебя. Посмотри на меня!" - кричали мои мысли. "Посмотри!" - кричали они еще громче, пока я поднималась на сцену, не чувствуя ног. В глазах было темно. Я не понимала, как я до сих пор не упала. "Это он. Он поддерживает меня. Пока он рядом, со мной ничего не может случиться. Мне не может быть плохо" - беззвучно шептала я. Сквозь разрывы в шевелящейся перед моими глазами темноте я вижу клавиши и мои бледные пальцы, лежащие на них. Я начинаю играть, уже не слыша собственной музыки. Я не слышала, как он подошел ко мне. Просто я знала, что он подойдет. Я чувствовала его рядом. Вот и его рука на клавишах - рядом с моими. Он со мной. Я готова играть для него вечно. Темнота в голове сгущается. "Ты меня любишь?" - спрашиваю я. Он не отвечает. В моей голове снова проигрывается та странная мелодия. "Скажи, пожалуйста. Это важно для меня" - повторяю я и замолкаю в ожидании ответа. Он снова не отвечает мне. Тоска душит меня. Музыка в голове заглушается звуками тяжелых ударов и звона, как будто тяжелым молотом бьют по наковальне, на которой лежит толстая подушка. У меня больше нет сил ждать ответа. Нет сил играть. Руки перестают меня слушаться и соскальзывают с клавиш. Музыка и удары молота замирают вдали. Тьма сомкнулась передо мной окончательно. Сквозь темноту прорвались звуки дождя. Мои глаза открыты, но я все еще ничего не вижу. Когда зрение вернулось ко мне, то все еще не смогло дать мне достаточно информации о том, что случилось. Вместе со зрением вернулось и осязание. Сырость. Шум дождя. Холод. Зрение не помогло мне потому, что я лежала на земле лицом вниз. С огромными усилиями я поднялась на ноги. Голова все еще кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Но это ничего, было хуже. Моя одежда промокла насквозь. Странно - холод я ощущала, но он не причинял мне страданий. Дышать стало легче. Исчезла страшная тоска и боль. Исчез и мой "принц". Встав на ноги, я очень осторожно, не доверяя своим ослабшим конечностям и боясь упасть, огляделась. Я стояла на той тропе, которую не надеялась больше увидеть. "Это сон?" - одними губами спросила я пустоту. Нет, не сон. Хуже... В нескольких метрах от меня белел мостик, ведущий к цели моего долгого и трудного пути - дом моей бабушки. "Только бы пройти... Только бы не свалиться в речку с моста" - думала я, пошатываясь на ходу. Судя по всему, мое состояние было плачевным. Перед глазами снова прыгали точки, правый локоть сильно затек и болел, сил было так мало, что я еле-еле держала голову и переставляла ноги. "Я расскажу ей все, что случилось", - думала я. - "И про него тоже расскажу. Она поймет меня. Может быть, я останусь у нее. Не пойду домой". Едва не падая, я поднялась по ступенькам и открыла дверь. Меня объял зеленоватый сумрак. Мебель, накрытая белыми простынями. Дом выглядел чужим, нежилым. Я носилась по одинаковым комнатам, не касаясь пола. Всюду меня оглушал скрежет и та самая навязчивая мелодия, которую я играла для него. Лестницы и коридоры сплетались в немыслимый лабиринт, и скоро я вообще забыла о том, где я и как попала сюда. Перед глазами снова сгущалась тьма. Но я знала, что если упаду сейчас, то не встану больше никогда. И все равно я упала. Теперь, когда прошло время и я освоилась тут, я могу анализировать произошедшее. В первые дни после того, как это случилось, я не знала, что думать. Мне не было покоя. Сейчас я уже понимаю, что покоя больше не нужно искать, так как здесь он вечен. Наверное, меня можно осудить за то, что я поступила так глупо для девятнадцатилетней девушки - взяла и убежала в лес. Можно осудить за то, что за те часы, в которые я сходила с ума где-то в лесной чаще, я ни разу не вспомнила ни о сестрах, ни о матери, ни о бабушке. Можно осудить за беспамятное доверие к совершенно незнакомому и подозрительному существу. Но зачем? Я могу объяснить все это. Все, кроме внезапной обиды. Я до сих пор не понимаю, почему именно тогда и именно так. Я до сих пор не могу понять, дошла ли я на самом деле до тропы или осталась там, в лесу. Я не видела своего тела с тех пор, как глядела в грязную озерную воду. И не хочу знать, что с ним стало. А пианист... Это было не просто доверие. Это действительно была любовь. Не спрашивайте, как я поняла это. Это невозможно объяснить. Но если вы влюбитесь, вы поймете. Мой единственный в жизни роман закончился слишком трагично. Мне и правда не стоило доверять тебе, но я, как ни странно, не жалею. И если я когда-нибудь смогу увидеть тебя снова, я буду очень рада. Спасибо тебе за то, что подарил мне в моей короткой жизни хотя бы несколько минут любви, даже если она была иллюзорной. Ты единственный, кто видел меня настоящей, и за это я буду любить тебя так долго, как смогу. Даже если ты не человек, даже если это ты убил меня. Может быть, то, что я не вернулась - к лучшему для меня. Мне кажется, я бы все равно не смогла жить дальше после того, что осознала во время прогулки по лесу. Что именно? Я не буду говорить: эти мысли были слишком личными для меня при жизни и я хочу сохранить эту тайну - просто так, на память. Я не хочу забывать эту жизнь. Как пример того, как жить не надо. Я ни о чем не жалею. Пусть я и потеряла жизнь. Но тот лес перед смертью заменил мне всех на свете - друзей, семью, любимого человека. Он успел показать мне столько удивительных вещей, что мне хватило на сто лет вперед. Спасибо ему.