парк аттракционов, серьёзно?

— Ребят, парк аттракционов, серьёзно? Вам что, по пять лет? — Виталя устало потёр брови, слушая Даню и с трудом разбирая, что он говорит: на фоне очень громко ругался Кирилл, судя по звуку, стуча бутылкой по бутылке.       В час ночи, стоя у открытого окна, он не испытывал ни малейшего желания ни с кем разговаривать и, тем более, выслушивать откровенно странные предложения. Он понимал, что стоит этим двоим встретиться по приезде Кирилла в Москву, и они тут же напьются, но Виталя бы предпочёл, чтобы после этого они звонили своим бывшим, а не ему. Не стоило выкладывать сторис, что он в Москве, но уж очень хотелось как-то оживить свой инстаграм, где он уже пару месяцев не появлялся. Что ж, это чревато, он запомнит, потому что теперь эти двое, с трудом соображая, упорно уговаривали его сходить с ними в недавно открывшийся парк развлечений. Прям сегодня с утра под основным предлогом «ну когда ж мы ещё такой компанией соберёмся». Династ никакой компанией собираться не хотел. — Да, пять, — спокойно подтвердил Даня, кажется, уже забыв, что подтверждает. — Ну пойдём, пока билеты недорогие. — Мне, по-вашему, вообще нечем заняться, и я тут просто сутками лежу и плюю в потолок, а в Москву я приехал, потому что у меня дома на потолках уже некуда плевать? — Виталя, — судя по интонации, Даня пытался включить свой талант дипломата; честно говоря, в нём бухом просыпалась куча талантов, — если ты откажешься, мы на тебя обидимся.       Аргументация: уровень — Бог. Десять курток из десяти. — Дай сюда трубку, — послышался ему хриплый голос Кирилла и следом какая-то возня. — Виталя, — вкрадчиво начал тот, — спорим, я сейчас одним предложением тебя уговорю? — Ну? — скептически хмыкнул Виталя и щёлкнул зажигалкой. — С нами, — заговорщическим тоном начал он, и тут же осёкся. — Дань, закрой уши. Закрой, кому говорю, дай посплетничать. — Там было три предложения, и ни одно из них как-то не сработало. — Да подожди ты, как на поезд опаздываешь. Лёня с нами пойдёт, говорю.       Кирилл, понятное дело, рассчитывал на магический эффект этих слов, но единственное, чего он добился — это Виталя, который забыл выдохнуть, подавился дымом и начал глухо кашлять.       Стоит сказать, что один раз по глупости он проговорился Кириллу о том, что к Лёне относится неоднозначно, пытаясь вложить в это слово очень много смысла. И то, что смотреть на него как-то приятнее, чем на остальных, но и что раздражает он его иногда как-то не так, как остальные. Это, кажется, называется амбивалентностью. Но как и обычно пьяный Палмдропов его мысль сократил до минимума: «Виталя, загадками не говори, он тебе нравится, что ли?».       Что-то в нём было: то ли ямочки эти дурацкие, когда он улыбался, то ли голос его, с которым только в секс по телефону, а не в рэп, то ли юношеский максимализм вперемешку с невероятной верой в себя и упрямством, который с одной стороны смешил, а с другой заставлял иной раз восхищаться.       Чем-то он его всегда цеплял и окончательно покорил, когда срифмовал «проверенней-провериться». Про то, как он вырос за сезон, можно было и не говорить. — В каком смысле? — это было всё, что он смог произнести. — В прямом, я его позвал, — пожал плечами Кирилл. — Он, в отличие от тебя, даже не ломался.       Минуту Виталя помолчал, прикидывая что-то в голове, потом вдохнул полные лёгкие ночного воздуха и на выдохе, сам не веря, что соглашается, спросил: — Во сколько мы встречаемся? — Так бы сразу, — в трубке слышалось явное оживление. — Часа в два будет нормально, я думаю. — Позвоните, когда определитесь наверняка, — бросил Династ и положил трубку.       Прокрутив между пальцами телефон, он постепенно сформулировал в голове, на что только что согласился. Он идёт в парк развлечений с двумя своими приятелями, в которых резко взыграло детство, и парнем, своё отношение к которому он определяет как-то между симпатией и «глаза б мои тебя не видели». Обычный вторник.       Ночь он провёл достаточно беспокойно: пару раз порывался написать Кириллу, что передумал и никуда не пойдёт, даже пытался врать про какие-то проблемы с родственниками дома, но в последний момент останавливался и стирал сообщения. Чувствуя себя, как восьмиклассница перед первым свиданием, он так и уснул с телефоном в руках, свернувшись на диване около открытого окна.       Разбудил его звонок от Дани в десять с чем-то утра. Тот звонил сообщить, что они определились и с местом, и с временем встречи, и даже объяснил ему, как удобнее доехать, видимо, опасаясь, что Виталя потеряется. А он несомненно предпочёл бы потеряться.       До встречи оставалось где-то четыре часа. Вот здесь он явно ощутил, что пытаться врать про проблемы родственников было глупо — единственный, у кого в текущей ситуации проблемы — это он. Точнее, одна большая проблема. Лёня называется, уж прости его господи за такое клише. Виталя тянул до последнего, прежде чем начать собираться, просто потому что не мог понять, хочет он поехать или нет. С одной стороны, казалось бы, останься дома, скажи, что тебе плохо, что трубу в ванной прорвало, что друг, у которого ты временно живёшь, случайно закрыл тебя с утра в квартире, или всё это произошло в один день, сегодня, какое удивительное совпадение. А с другой? Даню и Кирилла он последний раз видел буквально через месяц после окончания сезона, наверное, а Лёню ещё раньше. Аргумент весомый и далеко не единственный.       В конце концов, он обнаружил себя завязывающим шнурки в коридоре и ворчащим себе под нос что-то о том, что Лёня в одиночестве с этими двумя неадекватами просто не вывезет,и именно поэтому нужно свалить ему на голову третьего. Времени он себе оставил буквально только доехать, и то, чтобы не опоздать, придётся бежать от метро и в метро. Бежать не стал — понадеялся, что они тоже опоздают. Желательно, все трое.       В метро Виталю намертво прижало к поручню толпой народа, так, что он едва ли мог дышать, не то что двигаться. На удивление, не жалея, что вышел из дома, он предпочёл счесть это знаком свыше — теперь у него не было даже возможности развернуться и уехать обратно, сколько бы он об этом ни думал.       Местом встречи Даня назначил выход из метро, даже, кажется, назвал номер, который Виталя всё равно не запомнил. Помогло ему то, что парк только-только открылся, а, соответственно, туда направлялись толпы семей с детьми. Этим он и воспользовался, просто последовав за их основной массой.       Честно, изначально он даже подумал, что всё же ошибся и вышел не туда — около выхода, где он оказался, стоял только доставщик в жёлтой фирменной куртке, и курила девушка лет двадцати, параллельно ругаясь с кем-то по телефону. Встретиться они должны были минут пять как, так что вряд ли они устали его ждать и свалили втроём. Намного вероятнее, что он просто пришёл слишком рано.       Виталя отошёл за угол, потому что там не так сильно светило солнце, да и народу было поменьше, и отписался Кириллу, что уже приехал и стоит, ждёт их около пятого выхода. В ответ получил «извини, братан, мы уже летим, честное слово» и только фыркнул — ничего нового и ничего удивительного. — Привет, — услышал он абсолютно неожиданно и от этого чуть не выронил телефон, который даже не успел заблокировать. — Кир сказал, что ты за углом стоишь, но не сказал, за каким, так что пришлось обойти все, — добавил он и виновато пожал плечами. Ну вот ещё только «прости, что опоздал» не хватало для полноты картины.       Перед ним, словно взявшись из ниоткуда, стоял Лёня и щурился от слепящего в глаза солнца, Весь из себя мягкий, кажется, немного сонный, в неглаженой футболке и с растрёпанными от ветра волосами. В целом это всё выглядело так, будто он пять минут назад из постели выбрался, и в подтверждение этого сравнения Лёня устало потёр левый глаз и потянулся, пока спина не хрустнула. Восхитительная картинка, конечно. — Привет, — слабо улыбнулся Виталя и ограничился этим. Проявлять дружелюбие его сегодня не тянуло.       Лёня нервно прокрутил в пальцах телефон, поправил волосы, открыл рот, чтобы сказать ещё что-то, и тут же закрыл обратно, видимо, подумав, что ему тут не рады.       А Виталя ещё сам не решил, рад он ему или нет, но как минимум одно понял точно — если Кирилл с Даней не появятся тут в ближайшие минут пять, градус неловкости повысится настолько, что один из них уйдёт к чёрту. Он не чувствовал себя так, будто стоял с незнакомым человеком, совсем напротив. В конце концов, с незнакомым можно познакомиться, а в его ситуации это бы не сработало.       На лице у Лёни на секунду мелькнула догадка, и он всё-таки решил задать один вопрос: — А Кир вообще сказал тебе, что я приду?       Виталя устало кивнул и улыбнулся чуть больше. Было что-то забавное и трогательное в том, как Лёня пытался объяснить себе происходящее, и в том, как он прикусил нижнюю губу, ещё раз потёр лицо и, видимо, окончательно для себя решил, что ему тут не рады. — А тебе он сказал, что я приду? — спросил Династ, делая особенный акцент на местоимениях. — Сказал, — уверенно тряхнул головой Лёня, заметно оживившись от того, что с ним заговорили. — Минут десять назад.       Виталя мягко и коротко рассмеялся, переставая так сильно вжиматься в бетонную стену — ему вроде как становилось легче. Не Палмдропов, а просто Роза Сябитова какая-то. — Боялся, что ты не придёшь, наверное, — лицо у него хоть и светилось, но Лёне он всё равно казался каким-то печальным.       Майлз удивлённо похлопал глазами, пытаясь понять, шутка это сейчас была или нет. Виталю всегда было очень сложно понять, и дело далеко не в том, что Лёнечка — хреновый психолог. — Я всё равно бы пришёл, — уверенно заявил он, искренне недоумевая, какого вообще чёрта между ними происходит этот диалог.       Прежде чем Виталя выбрал между ответами «ну да, кто ж не придёт в парк аттракционов, пока билеты недорогие» и «расслабься, я просто шучу», в их компанию с шумом и смехом ввалился Кирилл под ручку с Даней, абсолютно счастливый, что смог собрать всех, хотя это, на самом деле, было почти нереально. — Ребята, — он счастливо раскинул руки в стороны, — как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — и бросился обнимать Лёню, который в растерянности хлопал ему по спине и всё равно мягко улыбнулся Витале, на что тот отвернулся под предлогом «Привет, Даня, давно не виделись, как жизнь».       Даня выглядел не менее счастливым, параллельно жал руку Витале и без умолку объяснял, что им нужно распечатать билеты, которые он им вчера адскими стараниями через интернет оформил. — Надеюсь, один детский? — интересуется Лёня, широко улыбается и щурит глаза, когда Кирилл треплет его по волосам со словами «ну конечно».       Парк аттракционов — это такое место, которое просто не может не иметь какой-то особенной счастливой атмосферы. Даже Виталя немного оживает и оглядывается по сторонам, пытаясь угадать, куда же они пойдут для начала. Дело в том, что Кирилл и Даня потратили ночь, изучая карту парка, и теперь составили целый список тех аттракционов, где они просто должны побывать. Витале почему-то думалось, что этот список включает в себя как минимум половину парка. Где-то сбоку раздались крики, и Виталя обратил внимание на сложно закрученную американскую горку. Только бы не сюда, конечно — казаться несчастным трусом, который начинает паниковать ещё на простых поворотах, перед Лёнечкой ему не хотелось.       К его счастью, Даня, сверившись со списком, первым делом потащил их всех в зеркальный лабиринт. Веселье начиналось.       Шатаясь из стороны в сторону и трогая зеркала, один раз даже врезавшись в них лицом, он наконец переставал чувствовать себя так, будто хочет сбежать. Всем вокруг было так весело, несмотря на темноту и толпу людей с постоянной угрозой влететь кому-то в лицо, что невольно Виталя начинал заражаться общей атмосферой праздника. Эмпатия, кажется, так это называется. К выходу из лабиринта они, по иронии, пришли почти в том же порядке, в котором подошли и к метро. То есть, когда Виталя наконец вывалился на свежий воздух и свет, его чуть ли не с распростёртыми объятиями встретил Лёня, тут же сообщивший, что он успел решить, что они все его бросили. — Тебя бросишь, — скептически фыркнул Виталя и осторожно потрогал ушибленный нос.       Лёня воспринял это как комплимент и смущённо потёр кончик носа, чтобы скрыть, что он опять улыбается. После их прекраснейшей встречи у метро услышать даже вот это от Витали было верхом любезности.       Кирилл и Даня уже по классике вышли друг за другом, и сразу стало понятно, что Кирилл десять раз пожалел о том, что лабиринт включили в список, обвинил в этом Даню, вцепился в него и собственно по нему определял куда идти, потому что Летай отчаянно размахивал руками, выставленными вперёд, и пытался сказать что-то в духе «если я ещё раз врежусь во что-то, ты забудешь, как ходить в принципе». — Ребята, вы всё же решили к нам присоединиться, — радостно выдал Лёня. — Да если ещё раз, — Кирилл его особо не слушал, — этот придурок затащит меня в лабиринт, вообще в любой, он меня на ручках через него понесёт! — Я твою тушу не подниму, — отозвался Даня без особой злости. — Я столько раз сказал «извините» сейчас, что слово извините начало казаться мне несуществующим. — Кто тут ещё туша, — бросил Палмдропов чисто на автомате, уже не очень-то и злясь. — Надеюсь, тут где-то есть тир. — Я не позволю тебе меня пристрелить! — оживился Летай. — Надеюсь, тут где-то есть сладкая вата! — нарочито громко перебил их Лёня, не придумав лучшего способа их заткнуть. — Боже, кто ж с нами эту ванильку позвал, — полушутливо сказал Кирилл, но улыбнулся. — Пошли, выиграю тебе плюшевого мишку, — и они ушли вперёд, уткнувшись во взятую на входе карту парка.       Даня почти умилённо взглянул на удаляющихся, подошёл к Витале, молча наблюдавшему всю картину, закинул ему руку на плечо и улыбнулся: — Ну чего, человек с фамилией Макаров, в тир с нами пойдёшь? — А куда ж я денусь, — развёл руками Виталя. — Не знаю, — Даня сделался серьёзным на секунду, — у меня с самой встречи ощущение, что тебе прям хочется куда-то деться. — Покрестись, — фыркнул Виталя. — Тебе кажется.       Они, ускорив шаг, устремились за Лёней и Кириллом, чтобы не потерять их в толпе. Видно было, что Дане очень хотелось ещё что-то спросить, но он никак не решался. — Слушай, — всё же начал он. — Каким образом Кирилл уговорил тебя прийти? Со мной по телефону ты от встречи открещивался так, будто у тебя куча важных дел. — Ты действительно закрыл уши? — поднял на него взгляд Виталя и усмехнулся. — Я честно пытался, — уклончиво ответил Летай, — но пьяный Кирилл не контролирует громкость голоса, и все его секретные разговоры знает даже моя глухая соседка с шестого этажа. — В таком случае, зачем спрашивать, если ты в курсе? — То, что я в курсе, не значит, что я что-либо понял. — Ребятушки, — весело окликнул их Кирилл, — если вы продолжите стоять в стороне и шушукаться, вы пропустите мой триумф, а ещё Лёнечка не поделится с вами сладкой ватой.       Весь взгляд Лёнечки говорил о том, что он поделится хоть сладкой ватой, хоть чем угодно ещё, но он промолчал. — Твой триумф мы все уже видели, — улыбнулся Виталя, наконец-то пытаясь вписаться в компанию.       На него всё ещё действовали всеобщее веселье, ощущение, что все здесь рады его видеть и, в конце концов, огромное желание ничего не объяснять Дане и сменить тему разговора на что угодно ещё.       Как выяснилось впоследствии, время встречи такое, послеобеденное, ребята выбрали отнюдь не случайно и совсем не потому что хотелось потолкаться в парке с толпами народа. Им хотелось, чтобы, пока они обойдут всё, что было в списке, наступил вечер, начало темнеть, и Лёня, доедающий третью сладкую вату, начал говорить, что устал уже и с радостью поел бы нормально.       Потому что это самое подходящее время для посещения комнаты страхов. — Смотрите, мы, может, и называемся комнатой страхов, но по факту это, давайте скажем, лабиринт, но выход вам искать не нужно, потому что дорога, ну, прямая, — объяснял им работник парка, стоящий у входа в аттракцион. — Существует слово туннель, — перебил его Виталя, ничего весёлого от этой затеи не ожидавший.       На слове «лабиринт» Кирилл и Даня многозначительно переглянулись, и Летай едва слышно шепнул «на руках не понесу, не мечтай». — Да, спасибо, молодой человек. Так вот, — продолжал он, — по возрасту вы все, кажись, проходите, — на этом моменте он смерил взглядом Лёню, который упорно пытался запихать палочку от съеденной сахарной ваты в ближайшую мусорку. — По крайней мере, с сопровождением. — Что вам ещё надо знать? Соблюдайте технику безопасности, ничего вокруг не трогайте, не ломайте, актёров по лицу не бейте, а то бывали случаи. В целом, всё. Если станет слишком страшно и захотите выйти, всегда можно развернуться и выйти там же, где заходили, там первый экстренный выход, а второй у нас ровно на середине пути, над ним лампочка, но, — с усмешкой добавил он, — туда ещё дойти надо. Готовы? Телефоны все оставили в камерах хранения на входе, чтоб потом забрать? — Да, — хором отозвались они, звуча крайне уверенно. — Среди нас же нет ни одной тряпки, так ведь? — скептически оглядел всех Кирилл, и они помотали головой.       Двери открылись. Внутрь они зашли сразу группой из восьми человек, но невольно все прибились к тем, с кем изначально пришли. Они стояли в небольшой, будто вступительной комнате три на три, где не было ничего, кроме потолка, пола и стен, выкрашенных в чёрный. Двери закрылись, и они оказались в полной темноте. — Вам, наверное, интересно, зачем я вас тут всех собрал? — шумно и весело выдал Лёня, разряжая обстановку. Со стороны послышались смешки, даже Виталя слегка улыбнулся. — Если где-то за окном Витя Бови не будет махать руками, мы зря пришли, — поддержал настроение шутить Кирилл.       Вдруг перед ними как бы поднялась вверх одна из стен, снизу пошёл дым, и они оказались в тёмном, освещённом одной лампочкой Ильича помещении с низкими потолками. Было душно и очень тревожно, так что они не сразу смогли разойтись друг от друга и пойти вперёд, как и требовалось. Виталя первым сделал сразу несколько шагов и заодно приметил первый экстренный выход по правую руку.       Было тихо, только где-то будто капала вода или раздавались чьи-то шаги, и вдруг, в один момент, включилась тихая, тревожная, ломаная мелодия, на фоне которой были слышны человеческие голоса. — Помогите, — как заведённая, повторяла женщина. — Мне очень плохо. Помогите. — Мне бы кто помог, — трясущимся голосом произнёс кто-то из группы.       В ответ кто-то нервно посмеялся. — Да че мы встали, — взмахнул руками Кирилл и в два шага подошёл к Витале. — Нам до конца дойти нужно, а не топтаться около входа.       Даня более-менее решительно двинулся за ним. Лёня отлип от стены и шаг за шагом, будто прикрываясь Летаем, присоединился к этому порыву. Остальная часть группы, вроде, тоже зашевелилась, но ребята уже не обратили внимания. Скучковавшись около Витали, они замерли на месте, ожидая, кто, собственно, двинется дальше в темноту. — Ребят, я читал, — снова пытался подбодрить всех Палмдропов. — Туннель каких-то сто метров. Я уверен, Дане до метро дольше идти. Погнали. — Неплохая мотивация, — фыркнул Виталя, всё-таки сделал пару шагов в неизвестность и резко заорал благим матом, напугав всех пришедших больше, чем антураж. Что-то холодное на секунду обхватило его ногу и тут же отпустило. — Если мы пойдём до конца, то давайте сделаем это скорее, — с нажимом, с трудом вернув себе дар речи, добавил он. — Плохая мотивация, — ответил Лёня, но, тем не менее, все трое сдвинулись с места и, стараясь не отставать и искромётно шутя и поддевая друг друга, пошли вперёд всех.       Виталя, помимо того, что с осторожностью и брезгливостью каждый раз ставил ноги на пол, больше особо никаких эмоций не проявлял. Напугать его чем-то было сложно — срабатывал только эффект неожиданности, да и то через раз. В голове он прикидывал, сколько это примерно — сто метров, сколько они прошли, и сколько осталось. Вопрос был больше в духоте и темноте, нежели в страхе — ему было больше некомфортно дышать, чем жутко идти.       Кирилл с присущим ему авантюризмом тащил их вперёд, постоянно оглядывался, тянул Даню за рукав и бросал фразы в стиле «давай, попробуй, напугай меня, да я тебя сам напугаю». Именно он и вселял в остальных какой-то оптимизм, позволяя забыть, что они как бы идут по темноте, едва ли видят пол и всё вокруг, да ещё и слышат только сплошные, будто загробные, вопли о помощи.       Даня с радостью тащился за Кириллом, смеялся почти над всем, что тот говорил, и старался больше разглядывать людей, нежели обстановку вокруг — это вроде как вселяло в него уверенность.       Вообще, ничего неожиданного они пока не увидели — ну да, антураж стандартный, темнота и давящие на посетителей стены — обычное дело. Пару раз какие-то жуткие штуки резко выпадали из стен, один раз под ноги кому-то из группы упала мумия, оставив в воздухе очень много пыли. Само это зрелище они не застали — только услышали, что было даже несколько жалко — пока что это явно было самым интересным моментом.       Они были почти на середине, когда упёрлись в стену и обнаружили, что коридор резко заворачивает вправо. Причём проход, в отличие от предыдущих широких арок, был настолько узкий, что, казалось, пройти можно только по одному. В силу своей длины он ещё и не просматривался. — Сворачиваем, я так понимаю? — довольно тихо произнёс Кирилл. Ему это всё не нравилось. Никому это всё не нравилось. — Надеюсь, на сто восемьдесят градусов? — попытался пошутить Летай. — Есть предложение на пальцах скинуться, в каком порядке мы пойдём, потому что иначе мы тут надолго, — прервал их Виталя, которого не особо заботило, что там дальше. — Принято, — оживился Кирилл.       И тут же проиграл и отошёл от остальных, осторожно заглядывая в коридор. Действительно длинный, и в конце, вроде как, тоже темно. И на стене в середине какая-то картина — она здорово выделяется белым пятном на тёмной поверхности. К нему подошёл Даня и с меньшим интересом посмотрел, куда придётся идти. — Я, получается, последний, — подытожил Виталя. — Пошли уже, а то это даже не середина, а времени прошло уже не пойми сколько.       Кирилл довольно уверенно шагнул в коридор, умирая от любопытства, чем же он закончится, остальные поспешили за ним. Лёня толком не понимал, к кому жаться и за кем прятаться в случае чего — Даня не обращал на него внимания, выглядывая вперёд из-за спины Палмдропова, а Виталя держался на небольшом расстоянии и делал вид, что так и надо.       В один момент все резко притормозили — Лёня даже неожиданно уткнулся в спину Дани носом и с удивлением огляделся, не понимая в чём проблема. — Ребят, это не картина, — ошарашенно произнёс Кирилл, — это сетка, — и показал на тканое полупрозрачное полотно на стене с кровавыми отпечатками ладоней как бы с обратной стороны. — Ну сетка и сетка, — махнул рукой Виталя. — Это что, что-то из ряда вон выходящее, я не пойму?       Как только Лёня всё-таки смог обратить внимание на столь обсуждаемый предмет, сетка резко натянулась; на месте отпечатков проступили ладони, чуть выше было лицо. Открыв рот и прижавшись к сетке плотнее, стоящий за ней издал жуткий низкий рык, и все трое отскочили к противоположной стене, а потом резко отскочили и от неё, прикинув, что может быть на ней. — Погнали отсюда, а, — Дане не пришлось повторять дважды.       Чуть ли не бегом, чувствуя, как стучит сердце, они пронеслись через остаток коридора и оказались в той самой комнате, в которой, как Кириллу показалось изначально, была темнота. Они сделали пару шагов вперёд — свет зажёгся: видимо, сработал датчик движения.       Они стояли в небольшой комнате размером со среднестатистическую гостиную в квартире; стена слева была скошена по диагонали, зато стена справа оказалась довольно далеко. В противоположном конце комнаты виднелась дверь, из-под которой вытекало немного воды. Кажется, воды.       Комната не вызывала особых подозрений, пока они не заметили девушку, которая сидела к ним спиной, подогнув ноги, ровно посередине комнаты. Её длинные чёрные волосы доставали до пола, она не двигалась и, как они все надеялись, кажется, не дышала. Через комнату до дальнего угла тянулась длинная железная цепь — один её конец был прикреплён к правой стене, а другой — к ноге сидящей. Судя по всему, надо было её обойти и открыть следующую дверь — звучало просто, но никто из них даже не шелохнулся, не представляя, как это будет выглядеть на деле. — Только бы не повернулась, — едва ли на уровне слышимости шепнул Даня, уткнувшись Кириллу в плечо.       Будто услышав это, девушка резко повернула только голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов и, не моргая, уставилась на них. Окей, довольно стереотипно — никто не удивился, если бы она сейчас сказала что-то вроде «осталось семь дней». Хотя, в их случае, максимум семь минут.       Проблема всех хоррор-квестов, комнат, лабиринтов и туннелей с хорошо созданной атмосферой в том, что ты очень быстро забываешь, что вообще-то это всё — искусно сделанные декорации, и где-то за стеной свет и нормальная жизнь, а всё происходящее — выдумка. Может, ты и пытаешься себе постоянно об этом напоминать, но для этого и существуют небольшие скримеры, возникающие из ниоткуда и вывозящие на эффекте неожиданности. Страх рано или поздно берёт своё, и если кому-то, например, Кириллу, от этого становится только веселее и круче, то Лёнечка начинает понимать, что надо было под любыми предлогами остаться снаружи. Его слегка трясло, и он чувствовал себя абсолютно незащищённым — всё вокруг было пространство комнаты. Даня, за которым можно было удобно спрятаться, упорно прижимался к Кириллу и шаг за шагом с ним вместе отходил к правой стене под пристальным взглядом девушки. Они пока оба не понимали схему, поэтому надеялись просто проскочить мимо. Коридор ему больше безопасным местом не казался — там было темно, и всё ещё висела сетка с кровавыми следами на стене, за которой стоял человек. «Человек» — повторил сам себе Лёня, стараясь осмыслить сказанное, но в эту секунду девушка резко подорвалась с места, бросила на него свой остекленевший взгляд и медленными шагами под мигающий свет направилась в сторону Кирилла с Даней, уже пересёкших середину комнаты. Они надеялись подбежать к двери и открыть её, как вдруг резко вырубился свет и стало очень тихо. Виталя судорожно взмахнул руками, не сдвинувшись с места, надеясь, что датчики снова сработают — безрезультатно. Лязгнула цепь. — Какие у Вас руки холодные! — раздался выкрик с другой стороны комнаты, затем кто-то попробовал бежать. Из-за двери усиленнее потекла вода, снова включилась музыка и крики, но всё ещё было темно.       Лёня понял, что задыхается. Стоит один, не понимая, в какой он части комнаты, где все остальные, и однозначно поддаётся бесконтрольной панике. Он боится лишний раз пошевелиться, боится услышать слишком близко от себя шаги и звенящую цепь, боится, что свет так и не включится, боится, потому что не понимает, что происходит с Киром и Даней. Мог бы упасть в обморок — давно бы уже упал. — Ребят, — фальшиво весело, но громко говорит Виталя в воздух. — «Какие у Вас руки холодные» — плохие предсмертные слова.       В ответ на это включается свет.       Картина больше уморительная, чем страшная, если смотреть со стороны. Кирилл и Даня крались по левой стене, просто потому что цепь, пристёгнутая к ноге девушки, не позволяла ей подойти туда. Она была от них на расстоянии вытянутой руки или чуть больше, чем активно пользовалась: шаг за шагом шла напротив них, иногда вскидывая руки, будто пытаясь к ним прикоснуться, и насмешливо наклонив голову. Виталя пригляделся к её синюшным, как у утопленницы, рукам, и мысленно восхитился работой гримёров — на лицо смотреть не хотелось, хотя, он был уверен, там они постарались ещё больше.       Они вдвоём (фактически, втроём) подходили всё ближе к тому месту, где остановились, когда зашли в комнату, и Виталя не без радости отметил, что он также стоит вне зоны досягаемости для неё, и решил не двигаться, пока не понял, что Лёня каким-то образом ушёл на середину комнаты, стоит к ним спиной и не двигается. Он позвал его один раз, второй — ответа не последовало. Девушка подходила всё ближе и уже бросала на него взгляд, видимо, прикидывая, что делать дальше. Когда до выхода из коридора всем троим оставалось около двух метров, Виталя, решившись, выбросился вперёд, схватил Лёню за ворот футболки и оттащил на место, где сам стоял, попутно сдерживаясь от того, чтобы дать ему по голове. Тот возражений не выразил. — Ты с каких пор у нас в экстремалы заделался? — насмешливо спросил он, отпуская всё ещё ничего не понимавшего Лёню. — А ты с каких пор такой заботливый стал? — не менее иронично поинтересовался Кирилл, подходя ближе.       Актриса, кажется, сделала вид, что потеряла к ним какой-либо интерес, или пыталась показать, что если они собираются чуть что прятаться в коридоре, то она так не играет. — С тех, как вас двоих куда-то черти понесли. Хей, — он мягко ткнул Лёню в плечо, начиная волноваться, почему тот вообще не реагирует. — Ты собираешься молчать?       Он осторожно взял его за плечи, чтобы слегка встряхнуть и привести в чувство, и только здесь обнаружил, что Лёня абсолютно ледяной и весь трясётся. Учитывая, что в помещении было довольно-таки душно и тепло, Виталя быстро сориентировался. — Ребят, — позвал он остальных, которые уже прикидывали другой способ пройти комнату. — По-моему, ему стоит уйти.       Тут Лёня впервые очнулся, взмахнул трясущимися руками в знак протеста и отчаянно постарался изобразить, что он в полном порядке — ему жутко не хотелось портить всеобщее веселье. Альтруизм, мать его. — Ну вот, видишь, — без особой заинтересованности отозвался Кирилл. — Он сам утверждает, что он в порядке. — Ох, да, — всё же съязвил Виталя. — Я и забыл, что люди, когда они в порядке, трясутся, холодеют, дышат, как загнанные собаки, и слова сказать не могут. — Слышишь, тебя опять псиной назвали, — фыркнул Кирилл, слегка ткнув Лёню в плечо; тот отшатнулся. — Если считаешь, что ему нужно уйти, — обратился он уже к Династу, — сам его и выводи.       Собственно, на этом весь интерес Палмдропова к этой ситуации пропал, и он попытался отправить Даню отвлекать девушку, зависшую в центре комнаты, чтобы он мог пройти до двери, а там они разберутся.       И приз лучшей свахи планеты Земля и заодно грамота отличного друга однозначно уходят Кириллу Анатольеву, давайте похлопаем.       Виталя отвернулся от крайне странной картины, происходящей сейчас в комнате, и попробовал обратить внимание Лёни исключительно на себя. — На меня посмотри, пожалуйста, — произнёс он, беря его за плечи. — Цирк этот с конями ты всегда успеешь посмотреть.       Лёня поднял мутный взгляд с пола и перевёл его на Виталю, который, к его удивлению, кажется, переживал. — Давай ты мне сейчас честно ответишь, хорошо? — Лёня в ответ только кивнул головой. — Ты хочешь отсюда уйти? Честно, — ещё раз добавил Виталя, поймав себя на мысли, что разговаривает с ним, как с маленьким ребёнком.       Лёня ещё раз с трудом кивает головой. Ему настолько стыдно и неловко, что из-за него кому-то придётся уйти на самом интересном месте, что на глазах непроизвольно выступают слёзы. — Прекрасно. Так, ну я пойду с тобой, если ты не против. Хотя, судя по твоему состоянию, не если, а даже если ты против. Успокойся, ради Бога — мне всё равно это место нравится едва ли больше, чем тебе. Смотри лучше, тут два выхода, как нам объясняли. Один, видимо, немного дальше, то есть нам придётся пройти через эту комнату, а второй там, в начале. Ну что, вперёд или обратно?       Лёня выровнял дыхание, нервно потёр нос и глаза, а потом всё же выговорил: — Обратно. — Обратно так обратно, — Виталя пожал плечами и, бодро развернувшись на месте, потащил Лёню за собой. — Да хватит так трястись, мы уже уходим. — Я это не контролирую, — отозвался Лёня и попытался обойти Виталю, бормоча что-то о том, что не хочет идти с той стороны, где висит эта несчастная сетка.       «Мы», конечно, звучало круто, но особо не успокаивало. Нет, однозначно спасибо Витале, что он сейчас с ним возится, но, говоря честно, если бы до этого он не вёл себя так, будто Лёни для него не существует, сейчас бы, скорее всего, и возиться бы не пришлось. Лёня даже поёжился, вспоминая, как, скидываясь с ним на пальцах перед коридором, Виталя смотрел куда и на что угодно, а когда всё же перевёл на него взгляд, появилось ощущение, что он смотрит сквозь него. Будто просто-напросто не видит. — Ну там же просто человек, — Династ честно пытался его успокоить, пока они выходили. — Спасибо, я в курсе, — Лёня успокаиваться не собирался. Ему это «просто человек» было, как «не грусти» в депрессии.       По дороге они наткнулись на ту часть группы, которая здорово от них отстала и явно потеряла пару посетителей, и заодно на мумию, выпавшую кому-то под ноги ещё в самом начале.       Чем дальше они проходили, тем больше, соответственно, Лёня успокаивался и пытался извиниться и за то, что с ним пришлось идти, и за то, что он успел наговорить, на что Виталя только отмахивался. И буквально метров за пять до выхода, когда уже было видно горящую над ним лампочку и Лёня начинал сомневаться, что правильно делает, что уходит, его абсолютно из ниоткуда что-то схватило за ногу. Будь он в более адекватном состоянии, он бы предположил, что это была та самая штука, напугавшая, надо признать, Виталю ещё в самом начале. Но он в таком не был, так что, естественно, испугался ещё больше, чем раньше, ругаясь в воздух, вцепился в Виталю так, будто от этого зависела вся его жизнь как минимум, и буквально потащил его к выходу, изо всех сил показывая, что он устал от этого. — Ты меня напугал, — тихо бросил Виталя, как только они вышли.       За дверью выхода оказалась вполне обычная огороженная площадка, кое-где поросшая травой. Сбоку, буквально за калиткой, был вход и, соответственно, все их оставленные вещи, но они как-то не торопитесь туда идти. Пока что им требовалось время, чтобы просто отдышаться, привыкнуть к окружающему миру, толпам людей, идущим мимо, и к тому, что больше вокруг нет ничего страшного.       Лёня, казалось, его даже не услышал, глубоко вдохнул, выдохнул, мысленно досчитал до десяти и выговорил: — У тебя случайно нет воды? Я, возможно, отключусь через, наверное… скажем так, пять, четыре, три, две -…       Виталя, улыбнувшись, прервал этот отсчёт: — Не преувеличивай, — он звучал максимально миролюбиво и в кои-то веки чувствовал себя максимально спокойно и комфортно. — Хотя вода есть. В рюкзаке, там, где все вещи. Пойдём. — Пойдём, — согласился Лёня, подождал, пока Виталя откроет перед ним калитку и, шутки ради откланявшись, вышел.       Забрав вещи, они остановились недалеко от входа в комнату страхов, она же лабиринт, она же туннель, и молча огляделись по сторонам. — Спасибо, — сказал Лёня, протягивая бутылку с водой обратно. — Я не только про воду, я вообще про всё. — Обращайся, — мягко улыбнулся Виталя, и вот здесь он наконец-то казался действительно счастливым, а не просто отсвечивающим для вида.       Они ещё с минуту помолчали, пока Виталя запихивал воду в рюкзак, а Лёня, оглядываясь, заострил своё внимание на закрученных американских горках, с которых доносились обрывками крики катающихся. — Получается, я всё-таки тряпка, — грустно усмехнулся он, видимо, вспомнив слова Кирилла на входе.       Виталя резко оторвал взгляд от рюкзака и взглянул на него. Как-то всё повторялось: Лёня опять стоял перед ним, щурясь от уже заходящего солнца, и смущённо потирал нос с видом побитой собаки. Видно было, что он не ждал, что Виталя соизволит что-то сказать в ответ или хотя бы улыбнётся, но очень этого хотел. Не столько ради поддержки или чтобы убедиться, что на него не обижаются, а просто ради того, чтобы этот несчастный уже наконец-то нормально с ним заговорил. Просто так, по своей воле, а не потому что они только встретились и по правилам этикета должны поздороваться, или потому что их просто вынуждают обстоятельства. Просто потому что Лёне это нужно.       Застёгивая рюкзак, Виталя забросил его на одно плечо и ещё раз оглядел Лёню, который от нечего делать начал рыться в карманах, будто что-то очень важное там потерял. Он почти не изменился с конца сезона, это видно, остался собой, и, главное, нисколько не изменилось отношение к нему. Чем больше Виталя узнавал этого человека, тем больше он его интересовал, притягивал. И вот в такие минуты — когда с него спадал образ вот этой «опасной и уникальной твари из Австралии» — он казался таким живым, что хоть стой, хоть падай, хоть вешайся.       В чём-то Кирилл однозначно прав — Лёня был максимально весомой причиной прийти сюда. — Ничего страшного, — пожал он плечами, мгновенно обратив всё внимание Лёни на себя. — Я тоже тряпка в таком случае. — Серьёзно? — Лёня от недоверия даже наклонил голову в сторону и прищурился. — Серьёзно, — подтвердил Виталя, лучезарно улыбнувшись. — Только тебе, по секрету, — он наклонился к Лёне поближе и почти на ухо ему договорил, — я ужасно боюсь американских горок. — В жизни не поверю, — улыбнулся тот в ответ, но как-то хитро. — Докажи.       Виталя взглянул на горку метрах в пятидесяти от них, на которой вагончик с людьми постепенно поднимался всё выше и выше, чтобы потом резко, почти отвесно, упасть вниз, а потом на счастливого Лёню, который уже начинал забывать, что совсем недавно собирался расстроиться. — Пошли, — бодро заявил он, понимая, что бездумно соглашается на чью-то чужую затею, которая неизвестно, к чему приведёт, уже второй раз за два дня по одной и той же причине. — Пошли, пока я не передумал. — А Даня с Кириллом? — вдруг на секунду вспомнил Лёня, уже было сорвавшийся с места. — Я думаю, они там надолго. Но если ты так беспокоишься, я скину им сообщение.       Дождавшись, пока Виталя отошлёт два сообщения с объяснениями, куда и насколько они пропали, Лёня бодро потащил его вперёд, слушая, что очередь там, наверное, ужасно длинная, и они просто устанут стоять, или их обязательно потеряют. Всё это звучало, как отмазки. Хотя, честно признаться, это ими и было.       Про себя Лёня отмечает, что Виталя выглядит жутко мило, когда нервничает, начиная понимать, на что только что подписался, и думает, что от этого можно ещё как-то отговориться. — Пойдём уже, — фыркает он, перебивая все эти рассуждения про очередь. — Обещаю держать тебя за руку, если будет очень страшно.       И Виталя кивает головой, думая, что Кирилл с самого начала был чертовски прав. Во всём.