***
Она помнит о плане, о волшебной палочке, о том, что нужно барьер разрушить, не помнит только о бесславном пирате, что так и остался на Острове Потерянных, уверенный в её предательстве. Запрещает себе помнить. Она играет глупую кокетку, которая спит и видит, как бы принца обольстить, да замуж выйти за него поскорее. Ведь это именно то, чего хочет мама, чему научила раньше, чем даже румяна в руки дала. Выжигает из памяти брюнета в треуголке, что украл её сердце, так и не вернув его назад. В Аурадоне Даг такой скромный и чуткий. Он помогает ей с химией и физикой и всегда смущенно улыбается, когда не может понять её шуток. Именно ему принадлежала идея создать линейку одежды для коронации. Это была очень долгая неделя, ситуация с палочкой немного вышла из-под контроля, и Иви почти впала в депрессию от невозможности увидеться с Гарри, обнять его, поговорить, поцеловать, объяснить. Она безвылазно сидела в комнате и рисовала, рисовала, рисовала. Вечернее платье, платье для коктейля, брючный костюм. И в каждом можно было узнать его. В слишком высоких сапогах, в пряжке, стилизованной под ракушку, в жемчужных запонках и пуговицах и свободном крое рубашек. Даг, увидев эскизы, восхитился её талантом и предложил помощь в оформлении первого показа. Она не могла не согласиться, понимая, что только так сможет отвлечься. В Аурадоне Бен такой милый и понимающий. Он не тушуется под пристальными взглядами, смело отвечает на дерзкие выпады и, кажется, готов сделать их жизнь сказкой. Впервые они оказываются один на один, когда он находит её в каморке для швабр. Она плачет. Снова. Бен, не думая, садится рядом, не спрашивая причину её слёз. Она говорит, что это с непривычки, что это пройдёт. Ложь. Просто акклиматизация свернула не в ту сторону. Ложь. Он улыбается будто бы понимающе и кивает вдумчиво. Она шепчет, что это скоро пройдёт, ведь, сколько времени нужно сердцу, чтобы забыть? Месяц? Два месяца? Её кажется, что даже вечности не хватит, чтобы из памяти стерлись его глаза. Глаза, которые озарялись нежностью, когда он смотрел на неё, полыхали яростью, когда был зол, и светились от счастья, когда она его целовала. Бен думает, что разгадал, почему она плачет, ревёт как девчонка. Он говорит, что она не так много потеряла, что смокинг на самом деле очень не удобный, а галстук больше напоминает удавку, что все эти приёмы больше похожи на гадюшник, а балы до ужаса скучные, особенно если партнерша совсем не умеет танцевать и безжалостно наступает тебе на носки. Она же против воли вспоминает, как они танцевали с тем парнем на празднике капитана Крюка-старшего. Хотя танцами это довольно сложно назвать. Он тайком провёл её на корабль, чтобы она смогла увидеть, что собой представляют «торжественные вечера» на борту Весёлого Роджера. Ром тогда лился рекой, день рождения капитана как-никак. В тот вечер Гарри всё же представил свою Принцессу своему отцу. Капитан, как и ожидалось, был рад увидеть девушку его мальчика и пригласил её на ужин, что, несомненно, было хорошим знаком. В Аурадоне Чед такой обаятельный, хоть и до безумия глупый. Она делает для него домашнее задание, а он в ответ обещает представить её своим родителям. Этого, конечно, никогда не случится, но всё же. Она снова начинает мечтать о свадьбе, вновь подбирает цветовую палитру для торжества, уже с учётом истории потенциального мужа, набрасывает фасоны платьев для себя и подружек невесты и останавливается, лишь когда на бумаге появляется костюм жениха. С кожаными вставками и широкими манжетами. Она плачет, понимая, что забыть не получилось, вытирает слезы, ищет в сумочке платок, и находит то, о чем не могла и подумать. Тиара. Маленькая золотая тиара с синими и красными камнями, подарок Гарри на годовщину. Они тогда сильно поссорились, не разговаривали друг с другом почти месяц, а он всё равно вспомнил. Полез к ней в окно, чудом не разбудив Королеву, и преподнёс ей своё сердце в оправе из белого золота и сапфиров. В ту ночь они так и не смогли расстаться, продолжая любить друг друга, пока солнце не показалось над горизонтом. Что делать, если сердце маленькой Принцессы так и осталось на Острове в руках одного пропащего пирата?***
На Острове вечная зима, такая лютая, что от холода может спасти только смерть. А может это он сам промёрз до самых костей? Гарри поссорился с отцом. Капитан отчаянно пытался выяснить причину угрюмости своего сына, улыбка которого в последнее время редко покидала лицо. Теперь же мальчишку было просто невозможно застать в хорошем расположении духа. Он стал чаще ругаться, хамить членам команды, чего раньше за ним никогда не наблюдалось. Переругивание с отцом стало ежедневным ритуалом, как совместный завтрак или генеральная уборка раз в месяц. На чистоту Гарри тоже забил. Теперь его комната больше напоминала свалку. Его рубашки, обычно лежавшие в шкафу, теперь были разбросаны по углам вместе с сапогами и брюками, а треуголка и вовсе облюбовала глобус — единственный предмет, представляющий ценность среди прочего хлама. Его разрисовывал Капитан Крюк лично в подарок на десятый день рождения сына, точная копия того, что стоял у него в кабинете, с которого с каждым новым плаваньем исчезали белые пятна. Джеймс Крюк хорошо разбирался в людях, и девушка, чья мать имеет нездоровую страсть к яблокам, не была похожа на предательницу. Она могла быть недальновидна, внушаема, даже глупа, но верность всё же входила в число её достоинств. Как и чувство стиля, надо сказать. Иви была верна его сыну, в этом не было сомнений. Тем не менее, она покинула Остров вместе со своей бандой, этими крокодильими потрохами, которые так и не приняли его в свою компанию, этими рыбьими экскрементами, которые мнят себя богами, этими… Впрочем, Капитан Крюк никогда не проецировал грехи родителей на их детей. Он догадывался, чья рогатая голова была генератором этой тёмной затеи, и был не уверен, что поступил бы иначе, будь у него шанс вновь бороздить морские просторы, а не поглаживать штурвал, не имея возможности выйти в океан. Гарри присоединился к Уме с командой и быстро стал её правой рукой. Он сходит с ума, пытаясь не думать о ней. Красит глаза её подводкой, надеясь вновь ощутить её касания к своему лицу. Злоупотребляет ромом в попытке выжечь из себя её. Его движения приобретают кошачью грацию, пару раз он чуть не вписывается в столб, прогуливаясь до бара, но почти уверен — оно того стоит. Всеми силами пытается показать, что ему не страшны ни боль её предательства — о том, что это может быть не оно, Гарри даже думать не желает, — ни страх, что больше он её никогда не увидит. Было тяжело — не думать о ней. Он так сильно пытается забыть свою Принцессу, что вспоминает все самые тёплые моменты с её участием. Как прятался от её матери в шкафу и под кроватью, как слушал их разговоры о том, как Господи, прости правильно рисовать стрелки, чтобы подчеркнуть глубину глаз. Как тайком водил её на причал, чтобы показать самый прекрасный закат, который только можно увидеть на этом треклятом Острове. И смотрел на неё, пока она любовалась уходящим солнцем. Как впервые поцеловал её. Это вышло не так романтично, как хотелось бы. Гарри пытался научить Принцессу плавать, получалось не очень. Она наглоталась солёной воды и почти утонула. Он вытащил её на берег, чтобы привести в чувства. Иви не приходила в себя. Тогда он вспомнил отцовские наставления и начал делать искусственное дыхание. А когда Иви пришла в себя, первым, что она сказала, была шутка, что в следующий раз о поцелуе можно просто попросить. Он ответил, что когда ему захочется поцеловать её, спрашивать он точно не станет. Так он стал принцем, который разбудил её поцелуем. Так и случилось. Однажды ночью они прогуливались вдоль пляжа, она тихо смеялась, пытаясь давить улыбку, а лунный свет как-то по-особенному падал на её лицо. Он засмотрелся на её губы и подумал, каковы же они на вкус? Яблоки в карамели и сладкая корица? Зависит ли это от её помады? Она заметила его взгляд и улыбнулась шире. Он не будет пытаться вспомнить, кто из них потянулся первым, но уже в следующее мгновение он упивался сладостью её губ. Всё-таки это были яблоки. Самые сладкие яблоки на его памяти. Рукой провёл по волосам, зарываясь в синие пряди, и почувствовал, как она легко касается основания его шеи, как немного погодя ногтями впивается в кожу. Она стала морем, в котором он не боялся утонуть. Она плакала. Молча стирая слезу со щеки или рыдая навзрыд на его плече. Это происходило не так часто, и он продолжал повторять, что обидчики поплатятся за слёзы его Принцессы, но каждый раз шёл у неё на поводу, откладывая месть до более удачного случая. Её мать говорила, что она недостаточно красива. Для кого недостаточно?! Для тех мудаков, что нежатся в ванне из чистого золота и даже не слышали об угрях? Потому что для него самого — отъявленного пирата с крюком наперевес, видавшего первых названных красавиц острова и его первых чудовищ — она всегда оставалась самой лучшей.***
Когда Мэл сбежала на Остров Потерянных, Иви не знала, что и думать. С одной стороны она могла понять, ведь тоже пару раз хотела было сбежать от всего этого. Аурадон порой слишком завышал свои требования по отношению к детям Острова, а за ошибки приходилось дорого платить. Но с другой стороны, их жизнь только-только стала налаживаться. В Объединенном Королевстве было буквально всё, о чём только можно мечтать. Футбол для мальчишек стал отличным способом выплеснуть эмоции, от которого они были в восторге, платья Иви пользовались огромной популярностью у этих зазнавшихся девчонок, а сама Мэл готовилась к Котильону и, казалось, была абсолютно счастлива с Беном. Поэтому, прочитав её письмо, Иви застыла на несколько минут в попытке осознать ситуацию и придумать выход с наименьшими потерями. Хотя бы платье для Мэл уже готово! Когда Бен заявил, что они отправятся на Остров искать его девушку, Иви снова ушла в себя, теперь уже в надежде унять предательскую дрожь в груди. Конечно, она так и не смогла забыть своего пирата, просыпалась ночами в холодном поту. Чувство вины, прожигая грудную клетку, заставляло вновь и вновь прокручивать в голове их клятвы и сцену прощания, которого так и не случилось. Он наверняка посчитал её предательницей, и был не так далёк от правды. Она предала всё, во что они верили, чего когда-либо желали. Он хотел путешествовать, увидеть мир вместе с ней, заполнить белые пятна на карте его отца. Она всегда мечтала о замке с принцем наперевес, но не успела понять, в какой момент жизни каюты с вечным беспорядком внутри стало достаточно для счастья. У неё был план. Четкая и понятная схема действий на случай, если они всё же пересекутся. Но все полетело к чёрту, стоило только увидеть его.***
Первое, что он увидел, была чужая рука на талии девушки с такими знакомыми синими волосами. На её талии. Следующим, что он услышал, было его имя, слетевшее с её уст. — Гарри? — Выдохнула она и, игнорируя обескураженных мальчишек, бросилась к нему. — Прости меня, пожалуйста, прости. Прости, что бросила, прости, что оставила тебя гнить здесь, прости, что не вернулась за тобой, — как в бреду шептала она, глотая слёзы. Пират остолбенел. Он испугался, что ему это лишь послышалось. Его рука несмело легла ей на спину. — Принцесса? — В неверии прошептал он, вдыхая аромат её волос. В точности, как он помнил. Яблок и корица с налётом опасности. Её запах. О, неужели, она снова здесь, с ним? Живая и тёплая, и все ещё его. По привычке начал шептать ей глупости, чтобы успокоить, а она лишь заплакала сильнее, не прекращая бормотать. Тогда он отстранил её лицо от своей груди и выдохнул прямо в губы: — Я больше не отпущу тебя, Принцесса. — Я больше не оставлю тебя, мой Пират.