You promised me...

Ячиё плетется по улице, еле перебирая ногами, слабо отмахиваясь от прилетающих в лицо листьев деревьев. Руки дрожат, а обычно твердый взгляд застилают горячие слёзы. Она всё ещё шокирована. Она всё ещё хочет протянуть руку, чтобы поймать Ироху, которую не удержала. «Ты же обещала мне… Что не умрешь. Ты же обещала!» Когда дверь дома захлопывается, а ветер за окном поднимается с новой силой, Ячиё не выдерживает — просто сползает на пол, обнимает себя руками и начинает плакать. Дома никого нет. Они все остались там, в древней заброшке, развалившейся на части. Она… осталась там. Упала в бездну, скованная чужими силами. Нанами до сих пор видит перед глазами эту грустную улыбку Ирохи, её тихое «Ячиё-сан» — последнее, что она успела сказать, прежде чем исчезнуть из этого мира. И её голос звучал так, будто Тамаки знала, что будет дальше… Знала, что это будет последним мгновением. Будто пыталась успокоить. Будто дальше должна была следовать фраза: «Не плачь. Всё хорошо». Ячиё бьет правой рукой ни в чем неповинный деревянный пол, даже не думая о включении света. О том, что можно встать и успокоиться. Она не сможет, не прямо сейчас. И не понятно вообще, когда. Ячиё кричит, просто выкрикивает своё «Ты же обещала мне!» на весь дом, будто винила Ироху в нарушенном обещании, вот только единственной провинившейся считала саму себя. Своё проклятье. Своё бездействие. Не спасла, не спасла, не спасла, это ты виновата, ты ты ты ты ты ты виновата. В её голове целый гул из голосов прошлых лет, целый хор из презрения, насмешек, плача и горя, чувствуется, как её захлестывает отчаянием, но Ячиё уже всё равно, обратится она ведьмой или нет. В голове судорожным поездом проносятся их с Ирохой моменты, будто на киноплёнке. «Если твоё желание искажено, я исправлю его» — эту фразу она сказала Ячиё буквально несколько часов назад. Нанами несколько лет живёт в одиночестве, несколько лет считает себя ужасной подругой, ужасным напарником. Смертью. Проклятьем. Её эгоистичное желание превратилось в бесконечную тьму, в которой Ячиё заперла сама себя и жила в клетке несколько лет, боясь доверить себя кому-то ещё. Боясь, что её проклятье снова кого-то убьёт. А Ироха, такая милая и простая, такая искренняя, появилась так внезапно, так уверенно вошла в её жизнь и расколупала эту скорлупу одиночества, в которой сидела Нанами. Ироха её спасла. Вылечила. Пообещала, что исправит её проклятье. Пообещала, что… «Ячиё-сан, я ни за что не умру у тебя на глазах» // // // // // «Спасибо… Ироха» // // // // // «Надо же, ты впервые назвала меня по имени» // // // // // . . .