Ведьма ведает всё

Эрик Леншерр считал себя счастливым человеком. У него было всё, о чём только может мечтать альфа. Истинный омега – Чарльз Ксавье, с которым Эрик прижил тройняшек, собственное дело в виде стриптиз-клуба «Бирюзовая бухта», уважение, авторитет, немалого размера капитал, заработанный честным трудом, а также блажь щеголять в любимом прикиде с утра до вечера: рыжий парик, блестящее голубое платье, вышитое стразами и пайетками, чулки в сеточку и сапоги на высоких каблуках. И никто не осуждал Леншерра и не косился в его сторону из-за экстравагантного образа, ибо этот альфа мог даже в таком наряде навалять кому угодно. Да что там, именно благодаря этому облачению Эрик и познакомился со своим супругом. Лет двадцать пять назад, получив очередную учёную степень, Чарльз забрёл, чтобы отпраздновать, в захудалый стриптиз-бар - первую работу Эрика - и буквально потерял и дар речи, и голову от увиденного. Леншерр так обалденно вертелся на шесте и выписывал такие головокружительные кренделя, что Ксавье всю свою наличку, которая у него была на тот момент, засунул тому в чулки, а одну из кредиток - в ажурные стринги. Эрик был так признателен, что тем же вечером хорошенько отблагодарил омегу у чёрного входа в бар. На следующий день история повторилась. И потом снова… А когда у Чарльза началась течка, то оба поняли, что созданы друг для друга. Они справили помолвку, поженились, состряпали Питера, Пьетро и Ванду, жили долго и счастливо и бла-бла-бла… И всё бы ничего, если бы Эрику не портили кровь два его лучших работника: Лафейсон и Барнс. Локи и Баки были звёздами «Бирюзовой бухты» и гвоздями любого сабантуя или вечеринки накануне свадьбы. Им поклонялись посетители клуба, не жалея ассигнаций на приватные танцы в индивидуальных кабинках, и рвали на части заказчики для своих торжеств, их исподнее после представления всегда было полно денег, а коллеги завидовали всеми оттенками цветового спектра. Но эти две цацы знали себе цену и ещё имели наглость выбирать график работы и заказы, когда как остальные сослуживцы только могли мечтать о таком положении. И, как следствие всего перечисленного, оба омеги на дух не переносили друг друга. Барнс и Лафейсон постоянно ссорились (по большей части на ровном месте), ругались (иногда на повышенных тонах, иногда и нецензурно), а раза два вообще подрались, умудрившись при этом разнести в щепки гримёрку, которую делили с первого дня работы вот уже два года. Тогда Эрик облаял их с головы до ног и заставил за свой счёт и своими руками ремонтировать многострадальную грим-уборную, надеясь, что это их хоть как-то помирит. Всю следующую неделю эти два шипящих друг на друга кота красили стены и потолок, стелили ламинат, собирали мебель и налаживали сантехнику с электропроводкой, зато обустроили всё по высшему разряду. Но увы, общее дело не сплотило омег, и они продолжали цапаться, неизменно обращаясь друг к другу на «вы». Эрик отчасти понимал, почему у обоих такие несносные характеры, - у Локи была напряжённая семейная ситуация: какая-то путаница с отцами, а Баки потерял левую руку в железнодорожной катастрофе - и даже по-доброму жалел их. Но он совершенно не мог взять в толк, отчего эти самые характеры проявляются у Локи и Баки только тогда, когда они остаются наедине, ведь с остальными работниками клуба у обоих сложились вполне мирные отношения. Леншерр однажды попытался их расселить по разным гримёркам, дабы прекратить безобразия, но Барнс и Лафейсон взбунтовались, ибо ни один не хотел уходить с насиженного места: обоим нравился именно данный вид из окна! При этом ни один из них не хотел бросать настоящую работу, найдя себе более тёплое местечко, ни один из них не ставил вопрос ребром: «Или я! Или он!», и ни разу ни один из них не пожаловался Эрику на другого. Всё это ещё больше выбивало из колеи и ввергало в пучину недоумения. Но кто не особо парился по поводу взбалмошной парочки - так это Пьетро, Питер и Ванда, подрабатывающие у отца в заведении официантами и помощницей повара на кухне соответственно. Уже в подростковом возрасте Питер и Пьетро сдали взрослый разряд по бегу, и им ничего не стоило носиться как угорелые по залу, набитому посетителями до отказа, с подносами наперевес. А Ванда с детства устраивала катастрофы на кухне, варганя то гуляш, то паприкаш – видимо, сказывались восточноевропейские корни родословной Эрика. - Спорим, что в конце концов отец не выдержит и выгонит их обоих, - как-то раз озвучил свои соображения Пьетро, глядя с балкона VIP-зоны, как Баки и Локи репетируют новую программу на своих шестах в разных концах зала. До открытия клуба оставалось полтора часа, и можно было ещё немного погонять балду. - Не, он их прибьёт, а суд его оправдает, - усмехнулся Питер. - Вы ничего не понимаете в омегах, - встряла в разговор Ванда, бросив на братьев снисходительный взгляд. – Они любят друг друга, поэтому и собачатся. - Да уж куда нам, альфам, что-то там в вас, омегах, понимать. Мы ж тупые, - состроил гримасу Питер и рассмеялся. - С чего это ты взяла? – спросил сестру Пьетро. - Просто знаю, - пожала плечами девушка. - Допустим так, - ударился в рассуждения Пьетро. – Но разве они не соображают, что такие отношения в нашем обществе не имеют смысла? Неважно какого партнёры пола: мужского или женского. Важно, чтобы пара состояла именно из двух видов: альфа и омега. - Я тебя умоляю. Кому нужны эти условности? - отмахнулась Ванда. - Тоже не понимаю этой ненормальности, - протянул Питер. - Но я слышал, что президент подписал закон, по которому гомосексуальным парам разрешается вступать в брак и даже заводить детей. До чего дошёл прогресс… - Что хотите, то и думайте. Но Локи и Баки в итоге будут вместе! - стояла на своём Ванда. - Нет, отец их уволит! – упорствовал Пьетро. - Нет, он их в порошок сотрёт! – не отставал Питер. - Альфы такие дебилы! – фыркнула девушка. - А давайте действительно поспорим, - предложил Питер. – Сотка с каждого. Кто выиграет - тот заберёт в сумме двести с обоих проигравших. - Я в деле! - воодушевился Пьетро. Ванда лукаво улыбнулась, слегка кивнув головой в знак согласия, и троица принялась выжидать. Ждать пришлось месяца два, до премьеры новой стриптиз-программы в «Бирюзовой бухте». Все работники клуба предстали перед посетителями в новом индивидуальном амплуа, чтобы удовлетворить потребности самой взыскательной публики и угодить вкусу каждого визитёра. Кто-то был доктором, танцуя с рефлектором ЛОР-врача на голове и стетоскопом на шее, кто-то – гламурной кисой, кто-то, наоборот, – роковой женщиной-вамп, кто-то – ковбоем с лассо, кто-то – строгим учителем... Локи заделался то ли эксгибиционистом, то ли сабмиссивом для БДСМ-игр, явившись на суд беснующейся аудитории в длинном зелёно-золотом плаще на голое тело с металлическим кляпом во рту и конструкцией из того же металла, состоящей из ошейника, наручей и поножей, которые соединялись друг с другом посредством многочисленных цепочек. Поначалу все прифигели, озадачившись происходящему. Но Локи, аки Гудини, легко и соблазнительно справился с бандажом и, скинув плащ, вертелся волчком, кидая в толпу игривые взгляды. Все бились в истерическом восторге. Баки же выбрал себе роль солдата спецназа, выйдя на сцену в каске, балаклаве, форме-камуфляже, бронежилете и берцах с автоматом на плече. А его бионический протез только дополнял картину. Баки медленно и со смаком скинул с себя по очереди все элементы одежды и обувь, не забыв под конец с томным взором облизать языком бутафорское оружие. Кто-то от сего действа грохнулся в обморок. Эрик, наблюдая за подопечными, был в экстазе и едва сам не полез на сцену, дабы тряхнуть стариной, но дети удержали его от опрометчивого поступка, напомнив, что отец уже давно не практиковался, да и его ревматоидный артрит никуда не делся. Но Леншерр не обиделся на отпрысков, так как такой замечательный вечер невозможно было испортить. Валившись в гримёрную после представления, Локи сложил в ящик стола свой реквизит и растянулся на кресле. Баки зашёл следом с охапкой цветов от своего друга детства. - Замечательное сегодня шоу было. Не так ли, Джеймс Джорджович? – усмехнулся Лафейсон, узрев недовольство на лице Барнса, ведь тот не любил, когда его кликали по паспорту. - Абсолютно с вами согласен, Локи Одинович. Или Лафейович? Как правильнее? Я прошу пардону, если ошибся. Но очень легко запутаться в вашем индийском кине, - не остался в долгу Баки, так как знал, что оппонент переругался с обоими отцами: биологическим Лафеем и приёмным Одином, первого он демонстративно игнорил, в отместку второму поменял фамилию. Но Лафейсона было пронять не так-то просто, хоть и резануло по душевной ране. - Да не парьтесь вы так, уважаемый. Можете просто называть меня: «мой царь», «повелитель» или «бог». Что вам больше нравится. - Ох, не умрёте вы от скромности, друг мой. Скорее от раздутого эго. Но не беспокойтесь. Я закажу вам гроб два на два метра, чтоб вы поместились, - тем временем Баки поставил цветы в вазу и расположился на кресле возле своего столика с зеркалом. - Божечки, какая забота! – воскликнул Локи. – Сейчас расплачусь от умиления. Кстати, тут слушок прошёл, что цыганский табор на днях по пригородам гастролировал. Уж не вас ли искали. А то мало ли, выпали вы из кибитки в детстве, а они заметили только спустя тридцать лет. - Что вы говорите! – Барнс картинно закатил глаза. – Я-то думал, что пропавшие дети – это по вашей части. Вы пойдите, выясните у кочевого народа, вдруг ещё одного родителя найдёте. Лафейсон скрипнул зубами. Второй раз за пять минут этот выскочка тычет ему в лицо его генеалогическим древом. «Но ничего, земляк графа Дракулы, ты у меня ещё попляшешь!» - пронеслось в голове у Локи, но он не подал вида, как его взбесили слова собеседника. - Послушайте, ангел мой, не ваш ли поклонник нынче вечером свалился без чувств во время вашего негигиенического извращения? Как бишь его там? Стив Роджерс? - Нет, Стив вполне крепкий парнишка, - парировал Баки, чуя пятой точкой, что вот-вот что-то будет. - Ну слава Богу. А то я уж испужался, что этот ваш сморчок приказал долго жить. Хиленький он у вас, что соплёй перешибёшь. Даже не скажешь, что альфа. Вы б покормили его что ли. Или подарили абонемент в спортивный зал, чтоб он хоть немного мышечной массы поднабрал. А то жалко смотреть на бедолагу, еле ножки волочит, - и в этот момент Лафейсон выпучил зенки, изобразив одновременно и испуг, и догадку. – Неужто вы у него еду отбираете? - Что вы за глупости говорите?! – вскипел Барнс. – Просто у него быстрый обмен веществ. Ну и, вроде как, недоношенным родился. Зато он талантище, и прекрасно рисует. Я сам несколько раз подвязывался ему в натурщики. - А! Выходит, он с вами едой расплачивается. Оно и понятно, денюжек-то лишних нет у великого живописца, чтоб вам хоть десятку в труселя запихать. И вот поэтому у него газеты в ботах вместо стелек! – торжествующе закончил Лафейсон. - Ничем он со мной не расплачивается! И стельки у него в ботинках нормальные! – пробасил Баки. – Я ради искусства позирую. Бесплатно! И я сам сказал Стиву, что он не обязан тратить деньги на меня во время моего выступления. Но он благодарный человек. Вы только посмотрите, какие прекрасные цветы он мне подарил. - А вы альтруист и меценат, как я погляжу. И это правильно, - продолжал лить яд Локи. – Только альтруисты в нашем деле берут у босоты не деньги, а веники. Это про Стива у русских, мне Наташа поведала однажды, есть песня про художника, который всё продал: дом, кисти, холсты, а на все деньги накупил миллион алых роз. А припев Наташа спела примерно так: «Идиот, идиот, идиот, идиоооот…». Ну точно про вашего замухрышку. Лафейсон ожидал, что сейчас Барнс выйдет из себя и начнёт браниться на чём свет стоит, защищая друга, но не тут-то было. Баки растянул губы в хищнической улыбке и провещал елейным голоском: - А что ваш братец, Тор, кажется, сегодня вам принёс? Ящик пива? Или вновь закидал сообщениями, уговаривая вас сменить фамилию обратно? Вы, любезнейший, скажите братцу-то, чтоб он барбершоп посетил, магазин одежды и обязательно ванную комнату. И вот уж кому-кому, а ему точно надо в фитнес-центре поселиться, с тем чтоб скинуть с себя хотя бы центнер! – и тут Барнс, словно передразнивая недавнее кривляние противника, выкатил очи из орбит. - Или Тор – не альфа, а омега?! Может, он беременный? На крестины пригласите? - Да что вы пристали к моей семье?! - не выдержал Локи и вскочил с кресла. – То над отцами насмехаетесь, то теперь к брату пристебались?! Какое вам дело?! - А какое вам дело до моего Стива?! – Баки поднялся и шагнул вперёд, оказавшись с коллегой нос к носу. - Да мне срать на вашего доходягу! - А мне срать на вашу семейку! - А мне на вас срать! - А мне на вас! - Ну и прекрасно! - Замечательно! - Великолепно! - Я очень рад! Локи сглотнул, глядя в бездонные серые глаза, и почти шёпотом проговорил: - Выебать бы вас, Джеймс Джорджович, по самые гланды… - А вас - по самые яйца, Локи Одинович…то есть…Лафейович… - пробормотал Баки, утопая в зелёнооком омуте. И в следующее мгновение губы встретились с губами в жадном поцелуе, руки обвили мускулистые тела, а мир вокруг рассыпался на тысячу мелких осколков, переставая существовать для этих двоих. А что случилось потом, нетрудно догадаться. Холодный ламинат не был приспособлен для сексуальных утех, но разгорячённым омегам, которые страстно целовались, что едва не завязали языки в морской узел, и ласкали друг друга, было вполне комфортно. Прохлада была как нельзя кстати, потому что обоих вскоре пронзил жар, что появляется во время течки, а голова пошла кругом. Из-за нахлынувшего возбуждения члены тотчас налились кровью и встали, выпирая из крохотного нижнего белья и пачкая ткань сочащимся секретом, а из задних проходов начала обильно выделяться смазка. Омеги свились в тугой копошащийся клубок, пошло и громко выстанывая что-то нечленораздельное, но при этом понятное только им двоим. Укусы и засосы расцветали по всему телу, а там, где пальцы слишком сжимали кожу, появлялись лиловые синяки. Баки стянул с Локи намокшие трусы и принялся мять его аппетитный зад, а тот не стал церемониться, а просто разорвал на любовнике вышеназванный предмет одежды и оглаживал ладонями его бёдра. В какой-то момент члены оказались напротив лиц, и омеги принялись алчно отсасывать друг у друга, точно от этого зависела их жизнь. Языки двигались по влажным стволам от корня на вершину головки и обратно, очерчивая кончиком каждую набухшую венку. Иногда попеременно то Локи, то Баки заглатывал орган любовника до самого основания, от чего другой в это время почти срывался на крик, и было всё равно, что их похотливые вопли ясно были слышны в коридоре. Но этого обоим казалось мало, и они одновременно с минетом трахали друг дружку пальцами в задницы, нащупывая простату и слегка надавливая на неё, из-за чего всё внутри пульсировало и приближало скорую разрядку. В конце концов безудержные ласки довели обоих до исступления и первого оргазма, о наступлении оного, казалось, услышали чуть ли не в главном зале. Их выделения из члена и ануса растекались по лицам и вкупе с осоловелыми взглядами придавали омегам ещё более развратный вид. Хотелось продолжения банкета. Тем более, что члены всё ещё стояли, будто только что не из них извергалась сперма, как из пожарного брандспойта, и требовали разрядки. Первым очухался Локи. Он опрокинул Баки на спину и навис над ним. - Позволишь мне начать первым?.. – проговорил Лафейсон чуть охрипшим голосом. Баки растянул припухшие от поцелуев губы в шальной улыбке и расставил ноги в стороны. Локи не преминул воспользоваться его приглашением и, закинув его ноги себе за спину на поясницу, плавно скользнул в его зад. Барнс выдохнул, ощущая, как орган любовника наполняет его, и отдал Лафейсону бразды правления. Тот не стал церемониться и тут же сорвался на быстрый ритм. Баки стонал на всю гримёрку, подстёгивая тем самым Локи, а тот, покрывшись потом, двигался с каждым толчком всё более рвано и яростно. Барнс цеплялся руками за руки Лафейсона и едва слышно бормотал: «Ещё…ещё…сильнее…». Вскоре оба снова кончили и поменялись местами. На этот раз Баки поставил Локи в коленно-локтевую и одним рывком полностью вошёл в него. Лафейсон выгнулся от наслаждения и застонал. Барнс больно шлёпнул его по ягодице, что тот заскулил, но не огрызнулся, и задвигался довольно резво. Локи выпятил задницу ещё более кверху, дабы Баки было удобнее брать его, и потерялся в ощущениях. Горячий член таранил его задний проход что было мочи, и Лафейсон почти плакал от блаженства. Третий оргазм накрыл любовников с головой и на этот раз немного остудил их пыл. Яйца наконец были пусты, а задницы полны спермы. Они ветошью валялись на полу, восстанавливая дыхание, и понимали, что одной еблёй не может всё закончиться. По крайней мере, никто из них не желал такого. Но Баки и Локи не знали главного: за дверью гримёрки собрались чуть ли не все, кто работал в клубе, и их шалости ни для кого уже не были секретом. Кроме Эрика. Он убежал пораньше, чтобы отметить премьеру с Чарльзом. Хорошенько так отметить. Во всех смыслах. Шпионили в замочную скважину, так как приоткрыть немного дверь и подсматривать в щель посчитали неуместным. Первым прочухал, что что-то неладно, был Беннер – любимец омег бальзаковского возраста. Да-да, такие тоже являлись завсегдатаями сего клуба. - Что творят-то… Люди добрые… - Брюс топтался на месте, разглядывая непотребство через запотевшие стёкла очков. - Чего это ты тут делаешь? – застукала его на месте преступления Наташа. Беннер вздрогнул, подскочил на месте и отпрыгнул к противоположной стене. - Это не я! – пискнул он, тыча пальцем в дверь. – Это они виноваты! Не теряя времени, Романова тоже полюбопытствовала. - Ну а чего? Расслабляются мальчики. - Ты так говоришь, будто это само собой разумеющееся, - Брюс нервно протирал свои окуляры носовым платком. - Да пофигу, - бросила Наташа и заковыляла по своим делам, Беннер проводил её удивлённым взором. Вскоре подтянулись Стрэндж, Джин Грей, Паркер, Рэйвен, Квилл и остальные стриптизёры. Все охали, ахали и отпихивали друг друга, чтобы ещё одним глазком поглядеть на бесплатную порнушку. Потом были уборщик, осветитель, ди-джей, секьюрити, бухгалтерша преклонных годов, хореограф и куева хуча народа. Последними явились тройняшки. Питер и Пьетро не верили своим ушам пока не убедились сами. Ванда не стала уподобляться стаду, а стояла в стороне с победным видом, который вопиял: «Я же говорила!». Последующие три дня от Локи и Баки не было ни слуху ни духу. Эрик поначалу нервничал из-за их отсутствия, обрывал телефоны, слал смс, без конца стучался в WhatsApp и чуть в розыск не подал. Но его едва Кондратий не обнял, когда ему всё же доложили о случившемся. Два дня он беспробудно пил, на третий маленько протрезвел, и то для этого понадобился хороший пинок от Чарльза. И когда Барнс и Лафейсон всё же соизволили предстать пред директорские очи, Леншерр более-менее походил на человека. - Явились - не запылились… - обиженно буркнул Эрик, разглядывая счастливых до тошноты омег. - Хорошо провели время? - Охуенно, - лыбился Баки. - Лучше и быть не может, - промурлыкал Локи. - И что же вы теперь намерены делать… - Леншерр не знал, как вербально обозначить свою мысль, поэтому помахал руками в воздухе. - …со всем этим? - С чем? – решил уточнить Лафейсон. - Не строй из себя дурака! – гаркнул Эрик и так саданул рукой по столу, что аж ноутбук подпрыгнул, но всё же разъяснил. – С вашими отношениями! - А что тут делать? – пожал плечами Барнс. – Пирожочек переезжает ко мне. Всё равно я один живу, а у него народу полный дом. - Пи-пи-пирожочек?.. – у Эрика задёргался глаз, и тут до него дошло, что всё гораздо хуже, чем он думал. - Да, булочка совершенно прав. Я уже упаковал все вещи и на завтра заказал машину, - подтвердил слова любовника Локи. - Вы серьёзно?! Вот прям серьёзно?! Да вы хоть понимаете, чем вам грозит подобная связь? - И чем же? – поинтересовался Баки. - Как это чем?! Вас просто не поймут окружающие. Их осуждающие взгляды вы будете ловить ежедневно. Вам этого мало? Хорошо! Вы не сможете создать нормальную традиционную семью и завести детей! – сыпал доводами Леншерр. - По первому пункту – глубоко плевать. По второму – есть официальные хранилища биоматериала для одиноких. Там и возьмём то, от чего у нас появятся дети, - непринуждённо отмахнулся от его аргументов Лафейсон. - У меня складывается впечатление, что вы гомофоб! – заявил Барнс, слегка прищурившись. - Да никогда в жизни! Я очень толерантен! – поспешил опровергнуть обвинения Эрик. - Тогда к чему все эти нотации? – поинтересовался Баки. - Да как к чему? – голос Эрика стал мягче. – Я ж за вас беспокоюсь… - Ну да-ну да, - ухмыльнулся Лафейсон. – А может вы за себя переживаете? Парочка гомосексуальных омег – не лучшая реклама для вашего заведения. Подпорченная репутация как ни крути. Леншерр замер на месте от такой предъявы, но тут же очнувшись прошипел: - Если бы я переживал за репутацию моего заведения, то не ходил бы на работу в таком виде, - и он развёл руки в стороны, намекая на всё то же голубое, видавшее виды платье. Локи хмыкнул. - В любом случае, за нас не надо беспокоиться, мы сами с усами. - Я старше вас, и поэтому лучше знаю! – забрюзжал Леншерр. Баки решил не эскалировать ситуацию и развернул разговор в другое русло. - Я… То есть мы с пирожочком очень ценим вашу заботу, и спасибо вам за неё, но мы действительно можем сами справиться со сложившейся ситуацией… - Очень на это надеюсь, - пробухтел Эрик. - …А посему приглашаем вас и всю вашу семью на нашу с пирожочком свадьбу. Мы, правда, ещё не договорились о дате, но заявление в соответствующие структуры уже подали, - закончил Барнс. Это был удар ниже пояса. Ноги подкосились, а в голове зашумело. Леншерр свалился на диван, сорвал с головы парик, обнажив ёжик волос, и принялся им обмахиваться, как веером. При этом взгляд его помутнел, а изо рта донёсся чуть ли не предсмертный хрип: - Вандааа… Деткааа… Ты гдеее?.. Ванда нарисовалась через секунду, точно она стояла под дверью и ждала своего выхода. - Вандааа… Звони нотариусу… Буду писать завещание… И полицию позови… Скажи, что эти двое… - Эрик ткнул дрожащим перстом в обалдевших Локи и Баки. - …меня в могилу свели… Пусть их арестуют… - Вот не надо так драматизировать, - Ванда и бровью не повела. – Ну любят они друг друга. Дальше-то что? Лично у меня своих дел полно, мне в чужую жизнь совать свой нос некогда. Барнс и Лафейсон благодарно на неё посмотрели. - О неееет… Родная дочь такое говорит… Позор… Позор на мои седины… - голос Леншерра дребезжал, как оконные стёкла при сильном ветре, а рыжий парик всё интенсивнее трясся из стороны в сторону. Девушка закатила глаза, подошла к бару, быстро налила полный до краёв стакан виски и протянула отцу. - Спасибо, детка, - вполне бодро сказал Эрик, учуяв спиртное, и одним махом опрокинул пойло в себя. «Что это было?» - немой вопрос читался на лицах перепуганных Баки и Локи. «Не обращайте внимания. Просто он ещё из запоя не вышел,» - откликнулась Ванда, не произнеся ни слова, а только состроила соответствующую мину. «Понятно,» - выдохнули бедолаги. Употребив своё лекарство, Леншерр приобрёл более адекватный вид. Он окинул внимательным взглядом троих омег и, узрев туфли дочери, спросил: - Новые? - Ага. - Где достала? - Купила. - На какие шиши? Они ж явно дорогие. - Заработала! В этот момент в дверях показались Питер и Пьетро. - О! Пришли наконец-то, оболтусы! Отец тут помирает, а они шляются неизвестно где! - Эрик нахлобучил назад свой парик. - От чего помирает-то? Стакан мимо рта пронёс что ль? – съязвил Питер. Пьетро заржал, аки конь. - Поговорите мне тут! – цыкнул на сыновей Леншерр и обратился к Барнсу и Лафейсону. – А вы валите с глаз моих долой. Переезжайте, готовьтесь к своей свадьбе… Но! Когда приспичит – мне не жалуйтесь, я вас предупредил. - Свадьбе? – Пьетро вскинул бровь, но, в принципе, не удивился. - Свадьбе, - констатировал Питер, словно теперь его мало что могло удивить. - Да, мы всё поняли. До свидания. Будьте здоровы. Вечером мы отработаем как надо, - протараторил Баки и вытолкнул из кабинета Локи, который хотел что-то добавить от себя, явно нелицеприятное в адрес старого пьянчуги. - В общем так, - пророкотал Эрик, когда за виновниками его запоя захлопнулась дверь. – Надо на свадебный подарок скинуться. Всем. Без учёта семейных и личных связей, поскольку презент будет от коллектива. По двадцатке с носа, думаю, достаточно. И сообщите всем, но так, чтоб эти дуроплясы не прознали. - У меня нет денег, - понуро сообщил Пьетро. - Как и у меня, - вякнул Питер. - Как нет? Только недавно аванс был! – всплеснул руками Леншерр. - Я внесу за них, - лучезарно улыбнулась Ванда, изящно извлекла из декольте купюры, отсчитала шестьдесят и отдала отцу. - Вот это моя девочка, - похвалил её Эрик, пересчитывая наличность, и кинул сыновьям. – Учитесь, бездельники! Небось промотали всё подчистую на продажных омег, карты и бухло? - Если бы… - шмыгнул носом Пьетро. Питер молча мял передник официанта. Отдав деньги, Ванда поспешила на кухню. Но, проходя мимо братьев, прошелестела так, чтобы только они её услышали: - Будете должны, нищеброды. Питер скорчил ей рожу, типа: не зазнавайся. А Пьетро лишь пробормотал: - Ведьма!