Обнажая запретом

Я держу в руках две гвоздики цвета крови, трясущимися пальцами сжимая их стебельки. По щекам катятся слёзы, но ни единый мускул на лице не дрожит - я настолько подсела на лошадиные дозы успокоительных, что мне становится стыдно от того, что я сейчас едва ли что-то чувствую. Но с другой стороны мне страшно в полной мере захлебнуться этой болью от утраты самых близких мне людей. Рано или поздно мне придётся - я ведь не могу всю жизнь убегать от всего этого. Но не сейчас - я просто не могу... Я не готова принять эту новость в полном объеме. Обрывками воспоминаний пролетают последние моменты с родителями - вот мы сидим за совместным ужином и беседуем, в какой университет мне лучше всего подать документы; вот мы, совсем недавно, выбрались с мамой в торговый центр за покупками, жалуясь на то, что в масках сложно дышать... И наш последний разговор по телефону - если бы я в тот момент знала, что вот-вот их машина взорвётся... Я не знаю, что бы я сделала, но осознание того, что в тот момент у меня стоял выбор между поездкой с родителями и ужином с Максом... От мыслей, что я выбрала Климова, в груди всё болезненно сжимается. Я с невыносимой грустью бросаю гвоздики на погребённые могилы родителей, после чего моё лицо искажается болью и я прячу горькие рыдания в объятиях Максима, уткнувшись лицом ему в грудь. Мужчина тяжело дышит, с трудом подбирая слова поддержки, и размеренно поглаживает меня по голове как можно крепче прижимая к себе. Я понимаю, что искать виноватых глупо. На самом деле, на задворках сознания где-то витает резонное умозаключение - мне удалось спастись. Наверное, это слишком эгоистично так думать, что я выжила... ценой жизней самых близких мне людей, но я всё ещё дышу. И я не успокоюсь, пока не узнаю, кто это сделал. Пока не отомщу. Кровавая жажда мести внезапно меня захлёстывает с головой и меня как-то неестественно передёргивает. - Ань, давай уйдём? - аккуратно предлагает Макс, понимая, насколько он сейчас рискует быть воспринятым мной неправильно. Но я лишь согласно киваю и полностью погружённая в свои холодные мысли о жажде расплаты направляюсь за мужчиной в машину. - Что тебе уже известно об аварии? - твёрдо задаю вопрос, когда брюнет выруливает на трассу, ведущую к родительскому... моему дому, чтобы забрать оттуда остатки вещей. Не знаю, как я смогу переступить порог и оказаться там снова. - Ты уверена, что хочешь знать? - Да! - срываюсь едва ли не на крик. Одна простая фраза выводит меня из себя - побочный эффект успокоительных: чем больше пьёшь, тем нестабильнее твоя нервная система, если ты вдруг захочешь делать интервалы между приёмами таблеток побольше. Понимая, что мне пора выпить пару таблеток седативного, я лезу в карман своей толстовки, но меня останавливает Максим до тошноты правильным голосом: - Давай прекращай потихоньку. Можешь кричать сколько тебе влезет, я потерплю. Но пора слазить с этого. - И это мне говорит человек, который заливался алкоголем пока в конечном итоге едва ли не сорвался с обрыва, - огрызаюсь, тут же замолкая, осознав, что я сейчас вообще сказала. - Прости, я... - У тебя ломка, не извиняйся, - я отчётливо вижу, как мышцы на шее Климова напрягаются от моей фразы и с каким трудом он сдерживает себя. В чём-то Макс прав - я просто неконтролируемая становлюсь без этих таблеток. Но я просто боюсь представить, как я буду без них. - Я не смогу... - Сможешь, Аня, - резко сворачивая с центрального шоссе, твёрдо обрывает меня мужчина. - Я долго на это смотреть тоже не смогу. Если ты думаешь, что зло - это лишь наркотики и алкоголь, то ты держишь у себя в кармане не меньшую дрянь. А эмоции... - историк замолкает, будто подбирая более правильные слова и теряясь во всей путанице того, что ему хочется мне сказать. - Давай без драмы и неоправданных надежд - ты же понимаешь, что рано или поздно столкнёшься с ними. Полностью. Прочувствуешь всё это. И если ты думаешь, что со временем станет легче, то нет. Легче станет лишь тогда, когда ты день за днём будет умирать от боли, в конце концов научившись с ней жить. - от его слов и осознания того, что это всё неизбежно меня просто мурашит. - Возможно, ты хотела услышать какие-то слова утешения... Прости, что я не такой. Я прожил, действительно прожил смерть мамы - от "а" до "я". Другого способа нет, кроме как открыться и пропустить эту боль сквозь себя. А я буду рядом и буду держать тебя за руку, когда всё это случится* - раз за разом, день за днём. Потому что я люблю тебя и я не дам тебе потонуть, но в водоём тебе зайти всё же придётся. Его речь не была похожей на что-то... романтичное. Это не те сопливые цитатки из фильмов и книг, которые придают драматичности и романтизма происходящему. Его слова - это как провести по коже разгоряченным металлом: он сказал мне правду. И хочется мне этого или нет, но я должна её принять. Я крепко держу Макса за руку и мы направляемся в некогда мой дом, хотя сейчас я понимаю, что мне здесь настолько холодно и неуютно вплоть до желания бежать и никогда больше сюда не возвращаться. Я даю себе клятву, что это в последний раз. Сегодня вечером для меня дорога сюда будет навсегда закрыта. Больше мне некуда возвращаться, у меня просто нет дома. - Ты мне ничего не рассказал про аварию. Я повторю свой вопрос. Пожалуйста. Это ведь было не случайно, да? - Ань, ты уверена, что хочешь говорить об этом сейчас? Зачем тебе это? - собирая книги и мягкие игрушки, с которыми я привыкла спать с детстве, в картонную коробку, упрямится Климов. Я прекрасно читаю и между строк - всё это было спланировано. - Я просто хочу отомстить... - спустя пару минут молчания внезапно тихо шепчу, разбирая свой косметический стол и внезапно осознав, как много у меня тут действительно ненужного хлама. Последние недели спокойно обходилась без кучи эти дорогущих кремов и бальзамов. - Аня, ты что такое говоришь?! - расслышав мои слова, внезапно срывается с места Макс, подходя ко мне и хватая за плечи. Затем мужчина пару раз трясёт меня, будто пытаясь согнать туман с глаз. - Не смей даже мыслей допускать об этом, поняла?! - переходя на угрожающее рычание, предупреждает меня мужчина. Его руки больно впиваются в мои предплечья. - Ты не сделаешь лучше никому - ни своим родителям, ни себе, не дай бог... - А как мне жить дальше зная, что этот козёл ходит безнаказанно? Неужели ты не понимаешь? Неужели... - Аня, - цедит сквозь зубы брюнет. - Солнце, не губи свою жизнь. Я понимаю тебя. Даже больше, чем тебе кажется. Месть - это яд, который отравляет в первую очередь тебя. Поверь мне, я на себе это испытал. - Отпусти! - истерично дёрнувшись, я высвобождаюсь из рук Климова. - Я не успокоюсь не отомстив, понял? - Ты даже не представляешь, насколько ты неправа, - парирует историк, не собираясь со мной соглашаться. - А я вот с ней согласен. Убили её родителей. Такого не прощают. - внезапно слышится мужской голос из коридора, и в следующее мгновение в комнату входит светловолосый мужчина. Ему едва ли ближе к сорока, и я понимаю, что не знаю его... но внутренний голос упрямо мне твердит, что всё же мы где-то когда-то встречались...