В тени

Ветвистые деревья отбрасывали замысловатые тени на земле, заставляя рассматривать их. Солнце сегодня особенно нещадно палило, и лес был единственным местом где можно было укрыться от жары, сев под сочные зеленые кроны. Рошер направлялся на поляну, что была окружена редкими здесь хвоями и находилась подле ручья. Под его ногой хрустнула ветка, и из кустов выбежал пушистый зверек сероватого цвета, настороженно блеснув синими глазами и навострив длинные, острые ушки. Куцый хвост нервно дернулся, и пофырчав, тот убежал обратно в заросли, изредка оглядываясь на подростка. Об этом месте никто не знал, поэтому они здесь часто были. Рошер не обращал на это никакого внимания, вслушиваясь в пение птиц, что звучали одновременно гармонично и странно. Тихий, нежный, свист соседствовал с громким, нервным карканьем, создавая свою особенную мелодию. Чем ближе была поляна, тем сильнее слышалось журчанье ручья, тем сильнее вспоминалась кристально чистая вода, что поблескивала на солнце. В глубине леса было озеро, в которое впадал ручей, где сейчас купались другие дети, но Рошер упрямо шел к поляне, отдаляясь от шума устроенного ребятней. Вскоре, показались розовые кусты, что пышно цвели, источая мягкий аромат. Они покрывали всю каменную стену, что осталась здесь во время неудачной постройки поместья. Стена была невысокой, метра четыре, и одна, стройка тогда только началась, и тут же закончилась, когда все поняли, что столько леса вырубить будет проблемно и дорого. Оказаться на поляне можно было только через лазейку, так как с одной стороны была стена, чья верхушка служила опорой для ветвей деревьев, а с других, густой лес и заросли бурьяна. Возле стены росло много розовых кустов, и еще в один из первых разов, когда он пришел сюда, он нашел пустое место между веток и перелезал сквозь него. Вновь сделав это, он оказался на просторной поляне. Ручей радостно журчал и бурлил потоком, льясь через одно из таких свободных мест в кустарниках. Сев на поросший мхом камень, он задумчиво провел пальцем по глубокой трещине, посматривая на тщательно выцарапанные, не похожие на работу ножом, буквы. Надпись была старой, потрескавшиеся края осыпались, а те места, что были не очень глубоко выточены, почти стерлись. Время «Э.М.К.М.» с кривоватым сердечком почти вышло, и скоро оно ушло бы в небытие, окончательно стираясь. Достав из небольшой походной сумки нож, он неаккуратно воткнул его в камень, лишь чудом не увеличив трещину, и принялся напряженно выцарапывать слова. Лезвие постоянно соскальзывало, но за двадцать минут он все же управился, стряхивая пыль с корявого «Р+Д». Вздохнув, он принялся обмывать руки в ручье, все-таки на тренировочной площадке за вымазанность не похвалят. Положив нож обратно в сумку, он, собираясь уже уходить, неуверенно посмотрел сначала на камень, а потом и на сумку. Мысли казались ему глупыми, суеверными и наивными. Но им ведь помогло…? По детски просяще пролетело в голове. Помявшись, он достал подвеску, что поблескивала крупным темно-фиолетовым камнем. Ему было жаль отдавать такое, ведь это было чуть более ценным, чем простая память, но если это и правда сбудется, оно того стоит. Положив ее возле надписи, он прикусил губу, торопливо уходя. Кусты с цветами словно бы прошуршали о том, что будут хранить эту тайну. Возле выхода, тот же самый серый зверек, словно ожидая, напуганно зашипел на него, скалясь и убегая. Об этом месте почти никто не знал.