Рой Кон - гомофобия и антисемитизм в действии

Рой Маркус Кон - один из Гениев Зла американской политической истории ХХ века. «Не показывайте мне кодекс - покажите судью» - его знаменитая фраза, ставшая крылатой. Его обвинительное выступление 1951 года против супругов Розенберг, 'атомных шпионов' в пользу Советского Союза, закончилось их казнью на электрическом стуле. Потом мистера Кона назначили специальным помощником генерального прокурора США, и он приступил к «зачистке» страны от геев и лесбиянок. Сотрудничая с сенатором МакКарти, Рой Кон был главным 'охотником на ведьм' и виновником гибели (моральной или физической) сотен, а может быть, даже тысяч своих соотечественников. Личный друг директора ФБР Дж. Эдгара Гувера и враг демократических реформ президента Кеннеди, Рой Кон требовал наказания «не только коммунистов, но и всех извращенцев», хотя сам являлся «закрытым» гомосексуалистом в течение долгого времени, и в 1986 году умер мучительной смертью от СПИДа, заразившись от одного из своих партнеров. Вот, что удалось найти про Кона в книге Энтони Саммерса «Империя» ФБР – мифы, тайны, интриги». «…Самая сенсационная часть разоблачений Сьюзен Розенштиль касается участия ее мужа, Роя Кона и Э. Гувера в сексуальных оргиях, что делало директора ФБР еще более уязвимым для шантажа со стороны мафии. Предыдущий брак Сьюзен Розенштиль рухнул, потому что ее первый муж был гомосексуалистом. Она пришла к выводу, что и в этом браке ей не повезло подобным же образом. Ее муж не стремился к исполнению своих супружеских обязанностей. Он заставлял ее одеваться так, чтобы быть похожей на маленькую девочку. Довольно скоро она выяснила, что Розенштиль предпочитает секс с мужчинами. - Однажды, - вспоминала Сьюзен, - я вошла в спальню своего мужа и обнаружила его в постели с Роем Коном. Было девять утра. Я была просто шокирована. Муж попытался пошутить, сказав, что должен же он побыть наедине со своим адвокатом. На что я сказала: "Но губернатора Дьюи я не видела в постели с тобой". Ведь Дьюи тоже был одним из его советников. Затем я вышла. Рой Кон не скрывал от Сьюзен своей гомосексуальной ориентации. Он открыто ласкал одного молодого помощника конгрессмена в ее присутствии. Ему, похоже, доставляло удовольствие рассказывать Сьюзен о сексуальных извращениях друзей ее мужа. Как-то в 1958 году, скорее всего весной, Розенштиль спросил у своей жены, не доводилось ли ей в свою бытность с предыдущим мужем в Париже наблюдать оргии. "Несколько недель спустя в присутствии Кона он сказал, что я в курсе дела и знаю, что такое жизнь, что мой первый муж был гомосексуалистом и я должна понимать что это, если прожила с ним девять лет. Они спросили, не желаю ли я сходить на вечеринку в отеле "Плаза"? Главное, чтобы об этом не знал никто. Я ответила им: "Если вы пойдете, то и я пойду". Кон сказал: "Вас ждет большой сюрприз..." Несколько дней спустя Розенштиль с женой прибыли в "Плазу", отель, возвышающийся над Центральным парком Нью-Йорка. Они вошли через боковой вход и на лифте поднялись в номер, расположенный на втором или третьем этаже. У Сьюзен сложилось впечатление, что ее муж бывал там и раньше. - Он постучал, - вспоминала она, - и дверь открыл Рой Кон. Это были шикарные апартаменты, очень просторные, все было выдержано в светло-голубом тоне. Гувер уже был там, и я не могла поверить своим глазам. По словам миссис Розенштиль, Гувер был одет женщиной. - На нем было пышное черное платье с оборками, кружевные чулки, туфли на высоких каблуках и черный парик. Он был загримирован - накладные ресницы и все такое. Юбка была очень короткой, и он сидел в гостиной, закинув нога на ногу. Рой представил его мне как "Мэри". Он сказал: "Добрый вечер". Голос был явно не женский. Это был Гувер. Я не могла поверить, что это шеф ФБР в женской одежде. Там был бар с напитками, и мы немного выпили. Именно тогда Рой шепнул мне, что Гувер думает, что мне неизвестно, кто он. Я, конечно, не обращалась к нему как обычно: "мистер Гувер". К этому времени я стала опасаться за свою жизнь. Затем в номер впорхнули два юноши, два блондина, лет восемнадцати-девятнадцати. И тогда Рой пригласил всех нас в спальню. Это была огромная спальня с кроватью в древнеримском стиле. Гувер снял свое кружевное платье и трусики, а под платьем у него был небольшой лифчик. Он лег на двуспальную кровать, а мальчики стали ублажать его руками. У одного из них на руках были резиновые перчатки. Спустя некоторое время вся компания вернулась в гостиную. Кон приготовил небольшой запас еды, холодные закуски, чтобы не прибегать к услугам службы заказов. Поэтому у нас было что перекусить. После этого Розенштиль стал забавляться с мальчиками. Гувер и Кон с наслаждением наблюдали за этим. А затем Кон забрал мальчишек себе и имел секс с ними по полной программе. Бедные ребята. Кон был просто ненасытен. Гувер просто играл. Я не видела, чтобы он занимался анальным сексом. Розенштиль хотел, чтобы и я поучаствовала, но я отказалась. Через непродолжительное время Розенштили укатили домой в своем лимузине, оставив Кона и Гувера с мальчиками в номере. Розенштиль не возвращался позднее в разговорах к теме участия Гувера в этой оргии. А вот Кон вспоминал об этом со смехом: "Это было нечто, не так ли, Мэри Гувер?" Первым в "Плазу" прибыл Кон с одеждой Гувера в саквояже. Гувер, по словам Кона, вошел через боковой вход на Пятьдесят восьмой улице, чтобы не проходить через вестибюль. Он проследил, чтобы за ним не было хвоста. Люди, знавшие Розенштиля, говорили, что он бисексуал. Что касается Роя Кона, то он действительно был гомосексуалистом и регулярно пользовался услугами молодых мужчин-проституток». Далее кусок взят из Life Magazine. The Snarling Death Of Roy M. Cohn. Я перевела то, что мне показалось необходимым. Уже будучи больным СПИДом и умирая, Кон не признавался, что он болен им, а утверждал что у него рак печени, равно, как и не признавался открыто, что он гей, хотя об этом тоже было известно. На самом деле, у Кона банально развивалась саркома Капоши, частое явление для больных СПИДом в то время. Первым умер от СПИДа один из постоянных партнеров Кона Рассел Элдридж, и, когда знакомые, заметив, как изменился Рассел, как он похудел и т.д. спрашивали об этом Кона, он говорил, что: «У Рассела нет никакого СПИДа. С ним все в порядке. Он идет на поправку». Рассел умер в январе 1985. Рою постоянно задавали вопросы про то, чем он болен, но о реальном положении дел знали только два человека из его ближайшего окружения – его деловой партнер по юридической практике и еще один его любовник Питер Фрейзер. Один из его знакомых - ghost-written one of Roy's books (человек, нанятый, чтобы написать одну из книг Кона за самого Кона) спросил: «Ты болен СПИДом, не так ли?» Кон ответил: «Боже мой, нет, конечно. Если бы это было так, я бы выбросился из больничного окна. У меня рак печени. Нет никаких причин, чтобы продолжать жить, если у тебя СПИД». Однажды на приеме Кон представил своего любовника (Питера Фрейзера, в качестве своего помощника) Рейгану и тот очень тепло его приветствовал и смотрел на Питера с некоторым сожалением (у того начала отрываться подошва ботинка и он был вынужден подволакивать ногу): «Наверное, он подумал, что я несчастный инвалид». Почему я упоминаю об этом факте? Потому что, Рой невероятно гордился своими связями с «сильными мира сего» и тем, что так запанибратски может познакомить любовника с президентом, и президент будет мило при том улыбаться и пожимать ему руку. У Кушнера в его пьесе «Ангелы в Амрике», есть эпизод, посвященный этому моменту: « …Я занимаюсь сексом с мужчинами. Но в отличие от почти любого мужчины, о котором это можно сказать, я привожу парня, которого я трахаю, в Белый Дом и президент Рейган нам улыбается и жмет его руку. Ведь что я целиком и полностью определятся тем, кто я. Рой Кон не гомосексуалист. Рой Кон — гетеросексуалист, который часто трахается с мужчинами». Кон был влиятельным человеком, а Фрейзер простым парнем, выросшим на ферме в Новой Зеландии. Когда Фрейзера спрашивали: «Как ты мог связаться с человеком, который творил все эти ужасные дела в 50-ых?», он отвечал: «Я ничего не знал о его делах». Болезнь прогрессировала и у Роя начались проблемы с дыханием, провалы в памяти, он начал принимать АЗТ. Он мог обвинить Питера в том, что тот хочет убить его, или 6 раз праздновать День благодарения, потому что не помнил, что уже ел индейку. Однако, несмотря на это он не собирался сохранять целибат и активно интересовался у своего лечащего врача тем, как заниматься сексом, на что врач отвечал, что, мол, лучше никак, или обязательно с презервативом, если уж припрет и сообщить партнеру о том, что он болен. В марте 1986, когда Рой уже выглядел ужасно, он принял участие в передаче «60 минут» и журналист не мог не поинтересоваться, является ли Кон гомосексуалистом и болен ли он СПИДом, на что Кон ответил: «Я заявляю категорически, у меня нет СПИДа. А эти слухи, ну это все объяснимо, как же: холостяк, среднего возраста. Это тянется еще со времен Маккарти». Вернувшись домой, Кон решил покончить с собой, наглотавшись снотворного, но так и не смог открыть пузырьки с лекарствами (из-за крышечек «от детей»). Питер спросил его: - Что ты делаешь? - Пытаюсь покончить со всем этим. - Ясно. - Я не могу открыть эти чертовы пузырьки… Открой мне. - Ну уж нет Открывай сам, а если не можешь – возвращайся в постель. Рою ничего не оставалось, как отправиться в постель. Несмотря на отношения с Питером, Кон продолжал крутить и с другими парнями. Питер об этом знал и ревновал. Раз в два месяца к нему прилетал Марк и Питер спрашивал: - Зачем он прилетает? - Черт тебя раздери, я умираю! Быть может, это последний раз, когда я увижу его. - Но ты так говорил уже четыре последних раза! В августе 86-го Кон скончался на больничной койке. За руку его держал Питер. На поминальную службу пришли около 400 человек, но не было ни Рейгана, ни его жены. Видимо, он не хотел этого касаться, ведь он, так же как и Кон, за все время своего президентства сохранял жесткую позицию по отношению к правам секс-меньшинств. И, как послесловие ко всему этому безобразию. Рой Кон сам еврей и гомосексуалист, являясь антисемитом и гомофобом – олицетворение зла для большнства американцев. Тони Кушнер, выводя его таким в своей пьесе, так и говорит, устами своего героя Луиса, являющегося олицетворением автора в «Ангелах в Америке»: Сohn is like absolute evil. Но… Он сделал много для благотворительности. Он любил животных. Однажды он прыгнул в воду, чтобы спасти собаку, он помогал слабым, он становился адвокатом у тех, у кого не было денег, если чувствовал, что человек невиновен. Вот и после всего этого, как можно однозначно относиться к такому человеку? А дальше мне хочется еще раскрыть его характер сценами из «Ангелов в Америке» (пер. Гаянэ Багдасарян): Рой М.Кон — преуспевающий Нью-Йоркcкий адвокат и неофициальный политический босс. Примечания драматурга: Отречение: Персонаж Рой М.Кон основан на жизни покойного и весьма реального Роя М. Кона (1927–1986). Большая половина поступков Роя-персонажа, к примеру, его нелегальные совещания с cудьей Кофманом во время суда над Этель Розенберг могут быть исторически подтверждены. Тем не менее, Рой-персонаж — вымышленный образ. Его реплики принадлежат моему перу и я позволил себе некоторые вольности. Сцена 9 Третья неделя Ноября. Рой и Генри, (его врач), у Генри в кабинете. Генри: Никто не знает, откуда он берется. И никто не знает, как его лечить. Наиболее правдоподобна теория о ретро-вирусе, вирусе иммунодефицита. В крови появляются бесполезные антитела, вырабатывающиеся как реакция на вторжение этого вируса в кровоток через порез или отверстие. Эти антитела не могут предохранить организм от вируса. Почему, мы не знаем. Иммунная система организма перестает функционировать. Иногда организм поражает сам себя. Как бы то ни было, он становится совершенно беспомощным перед настоящей преисподней микробов, от которых он обычно защищен. Например, саркомы Капоши. Эти лезии. Или боль у тебя в горле. Или в гландах. Мы думаем, он также может проникнуть и в мозг через кровяной барьер. Что, само собой, чревато весьма серьезными последствиями. И мы пока не знаем процента летальных случаев среди зараженных с ослабленными иммуно-рефлексами. (Пауза) Рой: Очень интересно, Мистер Кудесник, только какого хрена ты говоришь об этом мне? (Пауза) Генри: Ну, я только что удалил одну из трех лезий, и она, скорее всего, вернется из биопсии с диагнозом саркомы Капоши. И у тебя явно воспалены гланды в шее, паху и подмышках — лимфодинопатия — еще один признак. Кроме того, у тебя оральный кандидоз, а также грибки под ногтями на двух пальцах правой руки. И поэтому я… Рой: Эта болезнь… Генри: Синдром. Рой: Короче. Ей подвержены, в частности, гомосексуалисты и наркоманы. Генри: Чаще всего да. Гемофили также состоят в группе риска. Рой: Гомосексуалисты и наркоманы. Так почему ты намекаешь, что я… (Пауза) На что ты намекаешь, Генри? Генри: Я не… Рой: Я не наркоман. Генри: Давай не будем, Рой. Рой: Что, что, давай не будем, Рой, что? Ты думаешь, я наркоман, Генри, ты видишь следы от уколов? Генри: Это же абсурд. Рой: Тогда скажи это. Генри: Скажи что? Рой: Скажи, «Рой Кон, ты…» Генри: Рой. Рой: «Ты…». Смелей. Не «Рой Кон, ты ярый наркоман». «Рой Маркус Кон, ты…» Смелей, Генри, это слово начинается с буквы «г». Генри: О, я не намерен… Рой: С буквы «г», Генри, и это не «гемофил». Давай… Генри: Чего ты добиваешься, Рой? Рой: Нет, ты скажи это. Серьезно. Скажи: «Рой Кон, ты гомосексуалист». (Пауза) И я приступлю к систематическому уничтожению твоей репутации и твоей практики, и твоей карьеры в штате Нью-Йорк. А сделать это, ты знаешь, я вполне в состоянии. (Пауза) Генри: Рой, ты ходишь ко мне с 1958-го года. Не считая подтяжек лица, я лечил тебя от всего, начиная с сифилиса… Рой: От шлюхи из Далласа. Генри: Начиная с сифилиса и кончая венерическими бородавками. В прямой кишке. Которые ты, может, и подцепил от шлюхи из Далласа, но эта шлюха была не женского пола. (Пауза) Рой: Так произнеси это. Генри: Рой Кон, ты… У тебя был секс с мужчинами, много, много раз, Рой, и один из этих мужчин или, Бог знает, сколько из них сделали тебя очень больным. У тебя СПИД. Рой: СПИД. Твоя беда, Генри, в том, что ты помешан на словах, на ярлыках, ты буквально веришь в их кажущиеся значения. СПИД. Гомосексуалист. Голубой. Лесбиянка. Ты думаешь, эти названия определяют, кто с кем спит, но это не так. Генри: Нет? Рой: Нет. Как любой ярлык, они определяют только одно: на каком уровне социальной лестницы или где в иерархии руководства стоит индивидуум под данным ярлыком? Не в смысле идеологии или сексуального аппетита, все гораздо проще: я имею в виду блат. Не кого я трахаю или кто трахает меня, а кто поднимет трубку, когда я позвоню, кто мне кое-чего должен. Вот о чем говорит ярлык. Но для тех, кто этого не понимает, я — гомосексуалист, потому что я занимаюсь сексом с мужчинами. На самом же деле это неверно. Гомосексуалисты — это не мужчины, которые спят с другими мужчинами. Гомосексуалисты — это мужчины, которые после пятнадцати лет безуспешных попыток до сих пор не могут протащить через муниципалитет свой дохлый законопроект по борьбе с дискриминацией. Гомосексуалисты — это мужчины, которые никого не знают и которых не знает никто. У которых блата — ноль. Разве это похоже на меня, Генри? Генри: Нет. Рой: Нет. У меня есть блат. Большой блат. Я могу хоть сейчас поднять эту трубку, набрать пятнадцать цифр и знаешь, кто подойдет к телефону, причем меньше чем через пять минут, Генри? Генри: Президент. Рой: Еще лучше, Генри. Его жена. Генри: Это впечатляет. Рой: Я не стараюсь произвести на тебя впечатление. Я хочу, чтобы ты понял. Это не софизм. И не ханжество. Это реальность. Я занимаюсь сексом с мужчинами. Но в отличие от почти любого мужчины, о котором это можно сказать, я привожу парня, которого я трахаю, в Белый Дом и президент Рейган нам улыбается и жмет его руку. Ведь что я целиком и полностью определятся тем, кто я. Рой Кон не гомосексуалист. Рой Кон — гетеросексуалист, который часто трахается с мужчинами. Генри: Ладно, Рой. Рой: Так каков мой диагноз, Генри? Генри: У тебя СПИД, Рой. Рой: Нет, Генри, нет. СПИД бывает у гомосексуалистов. А у меня — рак печени. *** Рой: Да. Да. Ты слышал об Этель Розенберг. Да. Может даже читал о ней в учебниках по истории. Если бы не я, Этель Розенберг была бы сегодня жива, вела бы какую-нибудь рубрику в дамском журнале. Она не жива. Потому что во время суда, Джо, я каждый день висел на телефоне, разговаривал с судьей… Джо: Рой… Рой: Каждый день я делал то, что я делаю лучше всех, разговаривал по телефону, добивался, чтобы это робкое жидовское отродье в мантии исполнил свой долг перед Америкой, перед историей. Эта приятная, невзрачная женщина, мать двоих детей, ах, как трогательно, она была олицетворением маленьких еврейских мамочек — ей вот столечко не хватило до пожизненного; я до слез умолял посадить ее на стул. Я. Я это сделал. Я бы, блядь, сам нажал на кнопку, если бы мне разрешили. Почему? Потому что я, блядь, ненавижу предателей. Потому что я, блядь, ненавижу коммунистов. Было ли это законно? На хуй закон. Я приятный человек? На хуй приятность. Они строчат про меня всякие ужасы в «Nation». На хуй «Nation». Ты хочешь быть Приятным, или Полезным? Создавать законы или подчиняться им. Выбирай. Твоя жена выбрала. Через неделю она вернется. ОНА знает, как добиваться своего. Может мне стоит ее послать в Вашингтон. Рой: Все эти расисты — простаки, я никогда с ними не якшался — слишком неподатливые. Следить надо только за самыми могущественными врагами. Я копил свою ненависть для более серьезных вещей. Белиз: Ну. И по-моему, это хорошая идея, умная мысль. (Короткая пауза. Потом, с великим трудом и неприязнью) Значит так, вы это слышали не от меня и я вас не люблю, но пара слов: Завтра утром вам назначили радиацию на лезии саркомы, но ни в коем случае не разрешайте им этого делать, потому что радиация уничтожит зобные клетки, а вам нельзя лишаться тех, что остались. Так что скажите врачу: большое спасибо, но радиации не надо. Он и слушать не захочет. Убедите его. Или он вас убьет. Рой: Да ты же медбрат сраный. Почему я должен слушать тебя, а не моего высококвалифицированного, очень дорогого белого врача? Белиз: Он не голубой. А я да. (Белиз подмигивает Рою.) Рой: Не подмигивай мне. Ты сказал: пара слов. Это было первое. Белиз: Я не знаю за какие нитки вы дергали, чтобы на вас стали испытывать азидотимидин. Рой: Есть у меня блат. Белиз: Ага. Не попадайтесь на дважды слепое испытания препарата. Они заставят вас подписать бумажку, в которой сказано, что они могут давать вам конфетки, вместо настоящих таблеток. Вы умрете, а они получат статистику, которую не постесняются напечатать в Медицинском Журнале Новой Англии. И в суд на них не подашь, потому что вы подписали. А если не подпишете, никаких таблеток. Так что если у вас есть еще блат, воспользуйтесь им, потому что всех подвергают дважды слепому испытанию, а с этим делом ваше время дорого, и с плацебо вам возиться некогда. Рой: Ты меня ненавидишь. Белиз: Да. Рой: Зачем же ты говоришь мне обо всем об этом? Белиз: Хотел бы я знать. (Пауза.) Рой: (весьма брезгливо) Да ты же медбрат, ничтожество, пидор. По-моему… мало у тебя причин, стараться мне помочь. Белиз: Считайте, что это солидарность. Одного пидора с другим. (Белиз фыркает, поворачивается, выходит. Рой кричит ему вслед.) Рой: Кончай выпендреж, парень, или завтра же вечером отправишься жарить гамбургеры в Ист-Хелл! Белиз: И ты ждешь жалости? Рой: (пауза, потом) Я жду, когда ты вернешь мне ключи, а потом уберешь свою черную жопу из моей комнаты. Белиз: Что ты сказал? Рой: Убери свою черную пиздецкую цветную пидорскую лакейскую жопу из моей комнаты. Белиз: (перекрывает Роя, начиная со слова «цветную») Безмозглая похабная корыстная еб твою мать трусливая долбоебанная парнокопытная свинья. Рой: Дворняга. Побирушка. Раб. Обезьяна. Белиз: Еврейская морда. Рой: Вот это другое дело! Белиз: Жадная еврейская морда. Рой: Вот теперь можешь взять пузырек. Но только один. *** Этель: Нет. Они победили тебя. Ты проиграл. (Пауза.) Я решила придти сюда и проверить, смогу ли я простить тебя. Тебя, кого я ненавидела так люто, что забрала эту ненависть с собой в Рай и создала из нее звездочку в небе, острую как иголка. Это звездочка ненависти Этель Розенберг и она зажигается каждый год, в одну-единственную ночь, девятнадцатого июня. И горит она ядовито зеленым светом. Я пришла чтобы простить, но все, что я в состоянии делать — это наслаждаться твоим несчастьем. И надеяться, что я увижу, как ты умрешь еще более ужасной смертью, чем я. И это сбывается, ведь ты подыхаешь в дерьме, Рой, побежденным. И ты мог убить меня, но победить меня ты никогда не мог. Ты так и не выиграл. А когда умрешь ты, все, что люди скажут будет: лучше бы он и не жил вовсе. (Пауза.) Рой: Ма? Мама? Это…? (Он садится на постели, смотрит на Этель.) Ма? Этель: (слегка удивлена, потом) Это Этель, Рой. Рой: Ма? Мне плохо. Этель: (оборачивается) С кем ты разговариваешь, Рой, здесь только… Рой: Как я рад тебя видеть, ма, сколько лет, сколько зим. Мне плохо. Спой мне что-нибудь. Этель: Я не твоя мать, Рой. Рой: Здесь холодно, уже поздно, а я не сплю. Не сердись, ма, но мне страшно…? Немножко. Не сердись. Спой мне песенку. Пожалуйста. Этель: Я не хочу, Рой, я не твоя… Рой: Пожалуйста, здесь так страшно. (Начинает плакать.) (Медленно ложится) О Господи. О Господи, простите меня… Этель: (поет, очень тихо) Штейт а бохер Ун е трахт Трахт ун трахт А гантзе нахт Вемен тзу немен Ум нит фаршемен Вемен тзу немен Ум нит фаршем Тум-ба-ла, тум-ба-ла, тум-балалайка Тум-ба-ла, тум-ба-ла, тум-балалайка Тум Балалайка, шпил балалайка…[33]] (Pause) Рой…? Ты…? (Она подходит к кровати, смотрит на него. Возвращается к креслу.) Вот и все. (Входит Белиз, подходит к кровати.) Белиз: Просыпайся, пора… О. О, ты… Рой: (резко садится на постели) Нет, пока еще НЕТ! Я одурачил тебя, Этель, я все это время знал кто ты, неужели ты поддалась на этот лепет про маму, я просто хотел проверить, смогу ли я, смогу ли я наконец-то заставить Этель Розенберг спеть! Я ВЫИГРАЛ! (Падает на спину) О блядь, о блядь, я… (Еле различимым шепотом) В следующий раз: я не хочу быть мужчиной. Я хочу быть осьминогом. Запомни это, хорошо? Блядь… (нажимает пальцем на несуществующую кнопку) Ждите. (Умирает.)