Рыдай больше.

Ямагучи отлично помнил, что произошло. Помнил, как ему заламывали руки, вжимая лицом в грязную стену, а чьи-то грубые пальцы хаотично разрывали на нем одежду, совершенно не заботясь о его ощущениях. Помнил жуткую боль, которая преследовала его все те несколько часов, что над ним издевались парни, с которыми он учился в одном классе. – Ты же гей, подстилка Цукишимы. Тебе должно нравиться. Ему можно тебя трахать, а нам нет? Какое неуважение, – смеялся один из парней, высокий блондин, и в нем Ямагучи невольно пытался увидеть Цукишиму, чтобы побороть отвращение, но все тщетно. Очередной удар по ягодице, на которой давно проступила кровь, а рисунок пряжки ремня уже буквально въелся под кожу, оставляя бордовые узоры на нежной коже; грубые, беспорядочные толчки и удары лицом об стену - все смешалось в беспорядочную болезненную карусель, которой не было конца и края. Рюкзак с учебниками валялся в какой-то луже, но это было последним, что сейчас волновало измученного Тадаши, лежавшего на земле, в крови и синяках. Он едва нашел в себе силы подняться, сильно шатаясь, подобрать портфель и вцепиться в него, словно утопающий за спасательный круг, и надеть на себя футболку от спортивной формы вместо разорванной рубашки. По его щекам текли слезы, а по телу продолжали расползаться багровые полосы, но парень совсем этого не чувствовал, уткнувшись в свои колени. Он не знал, сколько именно так просидел, но, нащупав в кармане смятую купюру, всё-таки нашел в себе силы вызвать такси. Ямагучи знал, что Кей будет ругаться из-за того, что он поздно вернулся домой. Цукишима Кей был лучшим другом и по совместительству главным объектом симпатии Тадаши. Но, при всем этом, Цукишима также был тем ещё мудаком. Он никогда не любил своего лучшего друга так, как он его, но использовать его в качестве личной шлюхи никогда не брезговал. А веснушчатый просто не находил в себе сил сказать "нет". Входная дверь хлопнула, оповещая о прибытии Кея домой в тот момент, когда Ямагучи разделся и стоял перед зеркалом, рассматривая следы сегодняшнего изнасилования и даже не пытался скрыть отчаянно бегущие по щекам слезы. Было больно. Физически тоже, но морально - больнее. – Ямагучи! Какого черта ты..?! – Цукишима зашёл в комнату и растерялся. Тадаши стоял перед зеркалом без футболки и прикасался пальцами к синякам на лице. Осознание накатило с головой. Кей бросился вперёд и обхватил хрупкое тело руками, прижимая к себе и стараясь не причинять лишней боли. Веснушчатый уткнулся лицом ему в плечо и громко, не сдерживаясь, рыдал. Цукишима гладил его по голове, ничего не говоря. Он найдет тех ублюдков, которые посмели прикоснуться к его мальчику, но позже. – Все хорошо, малыш, я рядом. Я больше никогда тебя не обижу, слышишь? Чёрт, я.. я люблю тебя. Я понял это слишком поздно, да? – блондин с сожалением проводит пальцами по пожелтевшему синяку на шее, оставленному им самим. Он никогда не простит себя за то, что сделал с Тадаши. Но сейчас гораздо важнее другое. – Цукки.. мне больно.. – едва слышно шепчет Ямагучи, цепляясь пальчиками за край чужой футболки, а выражение лица у него виноватое-виноватое, словно он мог что-то исправить. Кей осторожно перекладывает парня на кровать и избавляет от остатков одежды, чтобы обработать раны. Веснушчатый резко дёргается - напуган, но его друг прекрасно все понимает и даже не пытается давить. Взять его сейчас было бы худшим поступком, на который тот вообще был способен. На худых бледных бедрах отчётливо ясно проступают следы от пальцев, а на ягодицах красуются яркие ссадины в полосах запекшейся крови, и Цукишима осторожно прикасается к ним смоченным в перекиси, ватным диском и ловит губами чужие вздохи и стоны. Ямагучи кажется ему таким маленьким.. Он надевает на Тадаши футболку и накрывает одеялом, ложась рядом, не пытаясь прикоснуться, но мальчишка льнет к нему сам, словно ища защиты в любимых объятиях, хотя сам ведь знает, что эти руки способны быть жёсткими. Сейчас ему нужна забота и дать ее, это меньшее, что Цукки может сделать, чтобы хоть как-то искупить свою вину. – Я люблю тебя.. они сказали, что я твоя подстилка и мне должно нравиться такое обращение, – еле слышно прошептал брюнет. "Они". Это слово поставило окончательную точку в голове Цукишимы. Он понял, кто посмел сделать с ним такое. Руки блондина непроизвольно сжались в кулаки. Он представил, с каким удовольствием будет разбивать чужие лица, буквально запечатав на них, что Ямагучи Тадаши принадлежит ему и любой, кто посмеет причинить ему боль, будет убит. Но сейчас Кей больше всего хотел убить себя. Ему понадобилось дождаться того, пока Тадаши изнасилуют, чтобы осознать свои чувства. Какой же он всё-таки мудак, совершенно не заслуживает любви столь светлого и доброго человека. Однако, он будет рядом до тех пор, пока Ямагучи будет тянуть к нему руки, пытаясь укрыться в его объятиях от всего мира. – Я так перед тобой виноват, – шепчет блондин, но веснушчатый его уже не слышит - уснул. Цукишима встаёт с кровати, целует его в лоб и раскрывает шкаф в поисках подходящей одежды. Бита удобно ложится в руку, словно всегда там была, а глаза, надежно спрятанные линзами очков опасно блестят. Никому не стоило трогать собственность Цукишимы Кея.