Одно из событий было недавно.
Тогда стояло раннее темное утро, были разбитые колени от постоянных падений из-за луж, звонкий смех из-за пустяков, сами промокшие до нитки и продрогшие от ливня. Песня капель об холодные крыши зданий. Не обращая внимания ни на что, легкий танец друг с другом, сопровождающийся звонким смехом от чистых эмоций. Короткое: «Оставайся таким всегда.» — смотря для этой ситуации слишком серьезно в глаза и задерживая дыхание, от Джисона. «Если ты не пригласишь меня на танец, когда нам будет 92, а не 18, то ради чего все это было?» — в его манере игривости, хоть и с порозовевшими щеками, в ответ. И первый легкий поцелуй, что оставил Ченлэ под легким светом фонаря, привстав на носочки в кедах с тремя полосками, ощущая, как капли теплого дождя скатываются ему под толстовку. Запах мокрого асфальта, ощущение теплых губ на своих и ладонь Джисона, что прижимала ближе сквозь мокрую одежду, когда Ченлэ попытался сбежать, не получив в первые секунды отдачи. А после тихий смех в этой самой комнате, где они сейчас, потому что китаец сказал, что Пак настолько криворукий и постоянно падающий, что шлем ему нужно носить всегда и одел ему его на голову. — Всегда должен быть баланс, — изрекал мысль он в ответ на действия Чжона, притягивая его ближе на свои колени. — Если ты — номер один, то я — номер один в списке худших, — на что тот удовлетворительно кивает и прикрывает глаза. Джисон улыбается, как хомячок, умиляясь с такого сонного Лэлэ и чмокает его в нос, а затем в щеки и в пухлые, уже немного покрасневшие, зацелованные вишневые губы, в итоге нежно покрывая все его лицо легкими поцелуями-бабочками. — Прекрати, — улыбается и увиливает, тыча порозовевшим лицом в плечо Пака. — Ты задушишь меня ими. — Но ты слишком милый! Разве я не имею право? — приподнимает его пальцем за подбородок, смотря прямо в глаза, наглаживая щеку, а затем резко тискает ее, оттягивая в сторону. — Идиот, — мягко бурчит себе под нос, неуверенно бьет кулаком его руку, опуская голову вновь, обнимая, а затем утыкается холодным носом в его шею. На часах было почти пять утра. Прохладный розовый рассвет просачивался светом сквозь мятно-бирюзовую шторку и два парня, лежащие вдвоем на диване, укрывшиеся маленьким клетчатым пледом из комода, засыпали друг с другом. Пак обнимал его со спины, делая что-то вроде ловушки из своих длинных рук, прижимая его к себе, невесомо во сне мазал губами по его шее и вдыхал запах его волос, пусть и после дождя, но все еще отдающие ванильным запахом. Так ведь было уютнее и совсем не холодно, верно?***
Джисон встряхивает головой и переводит взгляд на Ченлэ, что сам пытается разобраться в камере и хмыкает: видимо, не так уж он все и понял. Оно и понятно. Когда все-таки он наводит на него объектив, поняв, что нужно делать, Пак сразу же встает в позу, чуть наклоняя голову и засовывает руку в карман так полюбившихся голубых джинс, приподнимая шлем, будто демонстрируя его. — Ну что? — он пафосно смотрит в камеру и закусывает губу. — Я выгляжу, как парень, что украдет тебя на ночь и прокатит тебя на байке? Ну или не только на нем, — он приподнимает недвусмысленно брови и Чжон не выдерживает и заливисто смеется дельфиньим смехом от этих слов. Он пытается успокоиться, но это выходит провалом и вновь наводит камеру, теряя фокусировку изображения окончательно. Но сейчас им не до этого. Сейчас важно лишь то, что Джисон сам смутился своих слов; Ченлэ, что теперь не может утихомириться и упал на пол от комичности ситуации, пытается по-тихоньку подняться, с каждым разом волна хохота накрывает сильнее; и то, как они счастливы вдвоем, пусть даже в какой-то захудалой комнатке. — Ты абсолютный идиот, знаешь ведь? — смотрит, как Пак улыбается, совсем такой живой и родной. Стоит рядом, стоит лишь руку протянуть и можно зарыться в эти его, пусть испорченные краской, но все еще мягкие волосы, а тот в ответ посвещает всего себя ему, даже не смотря в камеру, а через нее прямо в его глаза. И Чжон щелкает камерой, когда глаза младшего превратились в щелочки от улыбки. — Твой идиот, — надменно и наигранно ухмыляется, ожидая реакции. Но старший молчит. Правду нельзя отрицать, как бы она смущающе не звучала и в шутку не была сказана. Ведь в этот момент, когда их любовь совсем юная, когда все только начинается, когда только первые поцелуи, робкие касания и взгляды — они сохранят это в памяти и на фотографии, все эти воспоминания они оставили для себя. В те моменты, когда глаза были широко распахнуты и время словно навсегда застыло. И когда Джисон будет далеко, он будет вспоминать, как Ченлэ целовал его под фонарным столбом на шестой улице под проливным летним дождем и будет слушать его шепот по телефону, лишь бы он дождался, когда он приедет и скажет: «Я дома.»Но на этих фотографиях они будут солнечно и так по-родному улыбаться друг другу, нежно обниматься и оставлять поцелуи, а то, что хранится на них, никогда не может закончиться. И неважно, что там уж будет потом.
° ° ° °