***
До Сергея доходили слухи, что над Бестужевым-Рюминым подшучивали младшие чины, и что повод для шуток был каким-то образом связан с ним. В самой глубине души он догадывался. Догадывался и о румянце, расцветающем на щеках Миши всякий раз, когда он говорил с Сергеем, и о случайно пропущенном выпаде Старосельского. Догадывался и даже несколько страшился этого притяжения между ними, возникавшего так естественно. Сергей чувствовал эту потустороннюю связь с Мишей, как ниточку, постоянно связывавшую их, куда бы они ни шли, чем бы ни занимались. Сергей ощущал каким-то шестым чувством и будто бы мог предугадать, где и когда именно застанет Мишу. Тот весело, ласково и чуть смущенно глянет на него своими васильковыми глазами, зардеется — и Сергей двинется дальше по своим делам, ободренный и окрыленный вниманием молодого человека. Так Сергей не удивился, когда однажды к вечеру на пороге его унылой холостяцкой квартиры появился подвыпивший Миша. Не удивился, но сердце всё-таки зашлось заполошно в груди, забилось пичужкой при звуке ставшего родным голоса. — Сергей Иванович, — Миша, набравшись смелости, поднял на него глаза. В руках его Сергей с удивлением обнаружил крынку… молока? — Да, Михаил, проходите… — Сергей отступил, пропуская подпоручика в квартиру, и запер за ним дверь, — что это у вас? — Молоко… Сергей Иванович, отведайте? — Миша почти что силой сунул ему в руки крынку, и Сергей, недоумевая, принял угощение. Миша продолжал ожидающе глядеть на него, и Сергей отпил наконец прохладного молока, поднеся горшочек к лицу и удерживая его обеими руками. — Вкусно, Михаил, благодарю вас. Но… к чему это внезапное угощение? Миша отвел глаза, и вновь румянец расцвел на его скулах, когда он пробормотал: — В соседней деревне есть такой обычай: девки, коли желают сказать хлопцам, что те им любы, подносят гостинец. Вот и я решился прийти к вам… Но, коли вам неприятно, то забудемте об этом, Сергей Иванович… — под конец своего маленького полупризнания Миша стушевался и замолк, повернулся было сбежать из квартиры Муравьёва-Апостола без оглядки — но рука Сергея, легшая ему на плечо, удержала его от позорного дезертирства. — Постойте, Михаил куда же вы, — мягко шепнул ему Сергей, подбираясь поближе к Мише, тело которого пробило дрожью, — вовсе я не говорил, что гостинец мне ваш не мил… Миша обернулся к нему, вжался спиной в стену, как маленький испуганный зверёк — бежать некуда. Сергей подошёл вплотную, так, что дыхания их смешались. Миша дышал загнанно, и белая грудь его трепетала в прорези незаправленной рубахи. Нехорошо, не по уставу. Миша приоткрыл губы, чтобы опять болтать чепуху, оправдываться — но Сергей предугадал его действия и легким поцелуем в уста разрушил тот хилый барьер, что успел выстроить вокруг себя юноша. — Ах! — вырвалось у Миши, он прижал пальцы к губам, будто пытаясь удержать мимолётное прикосновение, распахнул синие глаза широко-широко. Сергей потерся носом о щёку Миши, коснулся лёгким поцелуем усов. — Михаил, всё в порядке? Если я неверно истолковал ваши желания, приношу свои всевозможные извинения… — нахмурившись, Сергей хотел уже было отступить, думая, что понял Мишу превратно, и тот совершенно не за поцелуями своего начальника пришёл, однако Миша будто отмер и вцепился пальцами в его рукав, умоляюще замотав златовласой головой. — Все правильно, Сергей Иванович! Все верно… — зашептал он, будто в горячечном бреду, — простите меня, мой хороший, любимый мой… Я сам не свой. Так долго ждал, так волновался, что и не надеялся уж… Боже, неужто я сплю? Аль умер я? — Миша прижал руку к пылавшему лбу. — На что же вы надеялись? — спросил Сергей тихо, заправляя ему за ухо непослушную золотистую прядку. — На вызов к барьеру, — улыбнулся тряскими губами Миша. — Глупости, какие же глупости, — воскликнул Сергей. Заметив состояние Миши, Сергей осторожно притянул его за талию, прижал к себе, не давая сорваться в истерику, и провёл на маленькую кухоньку. Там он плеснул в чистый стакан виски из своих запасов и, усадив Мишу на покосившийся табурет, поднес к его губам край стакана. Тот глотнул пару раз и закашлялся, однако крепкий алкоголь сделал своё дело, и истерика прекратилась. — Простите меня, Сергей Иванович, за глупые помыслы мои… — Просто Сергей, — твердо ответил Муравьёв-Апостол, — вам нужно поспать, Миша, собраться с мыслями. Уже довольно поздний час. Такие речи нужно вести на трезвую и отдохнувшую голову… Идемте-идемте… — видя, что Миша не воспринимает практически его слова, Сергей помог ему подняться на ноги и, доведя его до своей кровати, уложил, стащив с него грязные сапоги. Утром Миша, видимо, устав запираться, подтвердил все слова, сказанные накануне. А Сергей крепким поцелуем подтвердил свое согласие, развеял все сомнения. И над Мишей резко перестали смеяться его товарищи. Видимо, над правдой смеяться было уже не так забавно.***
Спустя две недели у Миши появился кот. То есть, кот появился, конечно, у всего Черниговского полка. Однажды он просто пришел к ним, пролез под оградой, вальяжно потеревшись пушистым рыжим боком о столбик забора. И разлегся посреди двора, важно поглядывая по сторонам. — Какой важный, фу-ты ну-ты! — гоготали солдаты, показывая пальцем на жмурившегося на солнце кота. — Вылитый полковник! Капитан Майборода занес ногу пнуть кота, проходя мимо, но тот, не стерпев подобного обращения, с боевым кличем впился острыми, как бритва, когтями в его ногу. Майборода заорал благим матом, и коту было бы несдобровать, если бы не проходивший мимо Миша, видевший всю эту картину маслом. Сергей был привлечён воплями со двора. Там перед ним развернулась интересная сцена: Майборода, держась обеими руками за ногу, орал на Мишу, который держал в охапке большого толстого рыжего кота. Кот оставался самым спокойным существом в этой ситуации, мирно болтаясь в руках Миши пушистым ковриком, сложа лапки, будто бы скандал поднялся совершенно не по его вине. Стоило с уст капитана Майбороды слететь волшебному слову «гауптвахта», как Сергей был уже тут как тут. — Сергей Иванович, прилетели на защиту своего… протеже? — капитан злобно впился взглядом прямо в ореховые глаза Муравьёва-Апостола, глядевшие прямо и твёрдо. — Отставить, капитан Майборода! Может быть, вы и кота на гаупвахту отправите, эдакого разбойника? Все они одновременно посмотрели на невозмутимого виновника происшествия. — Ладно, разбирайтесь тут сами, — недобро зыркнув на Мишу, капитан Майборода, прихрамывая, ретировался. — Откуда взялся этот разбойник? — Сергей протянул руку почесать кота за ушами, но тот извернулся в руках Миши, уходя от прикосновения, и тому пришлось опустить его на землю. — Просто пришёл откуда-то. И, кажется, хочет задержаться, — пожал плечами Миша. Кот, подняв хвост трубой, потёрся об его ноги, и подпоручик резво присел на одно колено, запустив обе руки в густую рыжую шерсть. — Любит он тебя, — ревниво буркнул Сергей. — Меня отчего-то любят все животные, — Миша поднял сияющие глаза на него. — Я не удивлен, — Сергей тепло улыбнулся ему и снова посмотрел на млеющего под прикосновениями Миши кота, — я даже завидую коту, — шепотом сказал он, вызвав румянец на щеках Миши. Тот улыбнулся смущенно, опустив взгляд на рыжего хулигана. — Ну что вы, — пробормотал он себе под нос. — Как назовешь его? — поинтересовался Сергей. — Солдаты уже окрестили его Полковником. Но я хочу дать ему, знаете, нормальное имя. Если, конечно, ему захочется с нами задержаться. Такой красавец! «Красавец» лениво подставил ему другой бок для почесывания и нахально посмотрел на Сергея своими зелёными глазищами.***
Кот остался в Черниговском полку, видимо, найдя здесь сытое местечко. Его подкармливали солдаты и офицеры, однако своим постоянным местом проживания избрал наглый зверь квартиру Муравьёва-Апостола. По всей видимости, только из-за того, что там же с недавних пор начал проживать Миша Бестужев-Рюмин. С солдатами Полковник был строг, благосклонно принимая угощения, но в руки не даваясь. С капитаном Майбородой и Старосельским установился у него вооруженный нейтралитет: доколе они игнорировали существование пушистого «злодея», кот отвечал тем же равнодушием, однако когти всё-таки предупреждающе выпускал, стоило кому-то из них прошествовать мимо. К Сергею Полковник был благосклонен постольку-поскольку, и у Сергея были все основания полагать, что терпимое отношение кота было продиктовано даже не фактом его проживания под крышей Сергея, а лишь расположением к нему Миши. В Мише кот души не чаял, и это, должно быть, была его единственная привязанность во всем полку. Сергей его, конечно, очень понимал: Мишу невозможно было не любить. Душа прикипала к нему сразу и навсегда — что человеческая, что кошачья. Догадки и домыслы о чувствах Миши к мужчине уже давно гуляли среди офицеров, потому как Миша — прекрасный, добрый, милый юноша с душой нараспашку, все эмоции были буквально написаны на его цветущем лице, и уж тем более не могла пройти незамеченной от окружающих его влюблённость в подполковника Муравьёва-Апостола. Однако даже новость о том, что Миша неровно дышит к Сергею, не охладила к нему офицерский состав — даже те, кто честно пытался его недолюбливать, вскоре расписались в тщетности этих попыток. И это были люди, во многом испорченные существа, а посему не было ни малейшей вероятности, что кот бы не полюбил Мишу своим чистым звериным сердцем. Сергей откровенно не понимал, чем он, человек не такой уж красивый (уж с тем же Мишей точно не сравнимый) и, должно быть, не самый весёлый, заинтересовал Мишу, заставил трепетать его нежное сердце. Сергей вечно держался особняком на службе, его чурались сослуживцы — из-за чина ли, из-за скрытного ли характера. Все, кроме Миши. С назначением Сергея еще ни дня не прошло, чтобы Бестужев-Рюмин не заговорил с ним, не засмотрелся на него, не прошмыгнул мимо, оставляя после себя запах чего-то родного, запах нагретого на солнце деревянного подоконника, на котором мать Сергея сушила травы. А следом за Мишей к Сергею пригляделись и остальные сослуживцы, и со временем признали его как командира, зауважали. Кот его, конечно, уважать и не думал. По его котовьему разумению, Сергей был кем-то вроде прислуги, которую по доброте душевной держал при себе Миша. Сергей шёл в спальню, когда какой-то звук привлек его в рабочем кабинете. Задержавшись на пороге, Сергей заглянул в кабинет — и взгляду его открылась удивительная картина. Полковник сидел на столе, обернув пушистый хвост вокруг себя. Лучи солнца, проникавшие в комнату сквозь окошко, золотили его шерсть, скрывая рыжину и придавая ей даже некоторое сходство с золотом волос Миши — но всё-таки недостаточное, чтобы сравниться с ними. Кот, который до этого момента, должно быть, игрался с пером в чернильнице, замер, не донеся лапу до пера, и повернул голову в сторону Сергея. Вид у кота, тянувшегося к перу, был при этом такой возмущенный, будто Сергей отвлек его как минимум от написания конституции. — Прошу прощения, Ваше Высокоблагородие, — козырнул ему Сергей и прикрыл дверь, оставив, впрочем, небольшую щёлочку. — Видел ли ты эту сцену? — удивленно спросил он у Миши, лежавшего на его кровати и читавшего книгу о Французской революции. — М-м-м? — вопросительно промычал тот, с трудом отрываясь от французского текста, чтобы взглянуть на своего благоверного. — Да Полковник уселся на стол с таким заумным видом, будто заговор замышляет, — Сергей махнул рукой в сторону кабинета, — и лапой перо трогает. Вот тебе крест, обратись он человеком — натворил бы дел. — Он очень умный кот, — подтвердил Мишель с улыбкой, — в его глазах порой плещется такая житейская мудрость, коей не нажил я за мои двадцать четыре года. — Немудрено, Миша, его кошачьи годы почитаются за многие человеческие, — Сергей с неудовольствием поймал себя на том, что понизил голос, говоря о коте, будто бы тот мог подслушать разговор, и, рассердившись сам на себя, продолжил нарочито громко, вызвав у Мишеля еще одну быструю улыбку и искорки смеха в глазах, — этот котяра ведёт себя так, будто это он здесь квартирует! — Ох, ты, конечно, покажешь ему, кто тут хозяин, — мурлыкнул Миша, потянув его за руку к себе на кровать. Сергей улегся рядом, закинув руку на талию прильнувшего к нему Мишеля. Тот сладко засопел, завозился, прижался плотнее — его, как явственно понял Сергей, уже охватило игривое настроение. — Серёж, а ты хочешь детей? — шепнул ему Миша. Сергей пристально посмотрел ему в глаза и чуть отодвинулся. Ну вот и все, случилось то, чего он опасался больше всего: Миша одумался, решил завести семью. Все верно, к чему юноше, у которого еще все впереди, одинокий подполковник старше его чуть ли не на десяток лет? Будто не замечая, как окаменело лицо Сергея, Мишель продолжал: — А давай Пестель будет нашим ребёночком? — Кто? — от удивления Сергей забыл о своих мрачных думах. — Полковник, кто! Котик, — хмыкнул Миша. — А почему именно Пестель? — отупело переспросил Сергей. — Не Мурзик или Тимофей? — А посмотри на него, Серёжа. Какой же он Мурзик? Самый натуральный Пестель, — хихикнул Миша. Будто услышав своё имя, из коридора сквозь щёлку двери просочился наглый рыжий проходимец, оккупировавший квартиру Сергея, и воинственно заорал во все свое кошачье горло, да так, что Миша от неожиданности подпрыгнул на месте. Пышный хвост Полковника Пестеля хлестал его по бокам, а горящий взгляд зеленый глаз безотрывно следил за Сергеем. Даже не за ним — за его рукой, покоившейся на талии Миши. — Какой он ребёнок, Миша? Он ведёт себя так, будто ты девица на выданье, а он твой строгий папенька, не приемлющий блуд. Гляди, — Сергей провёл рукой по изящной талии Миши, рука его скользнула на его округлую ягодицу — и Миша с трудом успел перехватить кота, ринувшегося к ним на кровать, чтобы помешать творящемуся бесстыдству. — Ну же, Пестель, что ты творишь? Ай-ай, нехороший кот! Погуляй пока, — Миша вынес недовольного Пестеля за дверь, и Сергей краем уха услышал, как тот тихонько увещевает кота: — Ну же, господин Полковник, не серчай. Серёжа только перестал от меня бегать, начал касаться. Знаешь, как это важно для меня? Кот в ответ резко возразил что-то на своём, на кошачьем. — Будь хорошим котом, не мешай моему счастью, ладно? Я так долго этого ждал! Кот снова заорал протестующе, а Сергей наконец смог вдохнуть полной грудью, чувствуя небывалую легкость в груди. Миша любит его! Хочет его касаний! Кажется, кота уговорить получилось (или же задобрить каким-то лакомым кусочком), потому как Миша вскоре вернулся один, плотно затворив дверь, и ужом скользнул в кровать Сергея. — Серёженька… — прошептал Миша, прижимаясь к нему теплым телом, целуя в плечо, в изгиб шеи и, наконец, в линию челюсти, ощущая губами колкость щетины, что придало пикантности поцелую. — А что же кот? — спросил Сергей, чувствуя, что последняя крепость его самоконтроля вот-вот падёт под ласками юноши. — Да бог с ним, с этим котом! Погуляет немного и вернется. Ну, обними меня покрепче, — прошептал Миша, с недюжинной силой, которую нельзя было угадать в гибком, как виноградная лоза, теле, затаскивая Сергея на себя. — Обожди, Миша, — голос Сергея дрогнул, но он честно попытался напустить в него строгости, — ответь, прошу тебя. Это твой первый раз?.. Руки Миши, уже резво нырнувшие под его рубаху, исчезли, и Миша положил руку уже ему на грудь, чуть отстраняя. — Почему тебя это беспокоит, друг мой? — вкрадчиво шепнул он, потупив было глаза, но тут же смело поднимая их обратно на лицо Сергея. — Миша, пойми меня. Я старше тебя, и мне боязно… что совратил я тебя на грех, затянул на кривую дорожку, — выдохнул Сергей, — мне надобно знать, смотрел ли ты на женщин, пытался ли… Прости, если мой вопрос был грубым. — Я не ребёнок, Серёжа, — голос Миши был твёрд и серьёзен, — это не мой первый раз. Я пробовал несколько раз и с мужчинами, и с женщинами. Если с первыми получалось… хоть что-то, — Мишель поморщился, будто воспоминания эти укололи его в самое сердце, — то со вторыми вообще ничего. Ничего. Я удовлетворил твоё любопытство? — Прости меня, — Сергей свёл брови, — я не хотел тебя допрашивать. Я лишь переживаю за тебя. Хочу твоего счастья. Что тебе, молодому, красивому, в расцвете своей юности прозябать со мной? — Ох, дурак ты, — со вздохом отозвался Миша, — но я тебе это прощаю, Серёжа. А ты разве не молод, не красив? Ты всего на пять лет меня старше, не разница — безделка. Несправедлив ты к себе, ненаглядный мой. А коли не хочешь верить в красоту свою, так я делом докажу, что красивее тебя никого для меня нет. И, устав от разговоров, Миша потянул рубаху Сергея наверх, помогая снять, отбросил в сторону, жадно оглаживая литые мышцы, перекатывавшиеся под напоенной малороссийским солнцем кожей. — Сильный, красивый… — восхищенно выдохнул он, пока Сергей неловко избавлялся от остатков одежды. Когда Сергей принялся раздевать его, Миша всё так же продолжал пластом лежать на кровати, подставляя то одну, то другую конечность и разглядывая Сергея так похотливо и жадно, что пришла пора Сергею смущаться, как красная девка. — Прижми меня к кровати хорошенько, — стоило им оказаться друг перед другом в чём мать родила, как Миша уже потянулся к Сергею, обвивая руками широкие загорелые плечи, уложил на себя. Сергей упёрся локтями в кровать по обе стороны от головы Мишеля, чтобы не удавить всем своим немаленьким весом, стараясь не прижать предплечьем разметавшихся по подушке волос Миши, в которых будто запуталось солнце. Оказавшись с Мишей лицом к лицу, Сергей чуть склонил голову — Миша же нетерпеливо приподнял свою — и губы их соприкоснулись в поцелуе. Миша заёрзал под ним, бесстыдно запустил язык в рот Сергея, проявляя непомерную прыть, которую от него в постели Сергей точно не ожидал. Миша был эфемерным, невинным и скромным, будто сотканным из солнечного света, как ангел небесный, и Сергей до дрожи боялся совратить, обидеть столь чистое существо греховными помыслами. Однако здесь, в постели с мужчиной, проявлял Миша неангельское рвение в своем совращении. У Сергея, чей рот сладко вылизывал юркий язычок Миши, и подавно создалось впечатление, что это его соблазнили и уломали, будто неопытного в любовных утехах юнца. «Ну ничего, — решил Сергей, — мальчишка сам напросился.» Миша постанывал в поцелуи, не думая сдерживаться, тёрся каменным возбуждением о промежность Сергея, проезжаясь им вдоль его члена, вскидывая бедра — в общем, был совершенно неуёмным, и Сергей, опустив руку, похлопал Мишу по внутренней стороне бедра, прося развести ноги пошире. Миша послушался немедленно и даже присмирел, разорвав голодный поцелуй, дыша загнанно. — Давай, накрой меня своим телом, вбей меня в матрас так, чтобы вся округа о том знала, — попросил его Миша сорванным голосом, и Сергей даже зарумянился от подобной похабщины, не веря, что эти слова слетают с уст его нежного невинного мальчика. В конечном счёте, бросив случайный взгляд налево, Сергей встретился взглядом с… да-да, с тем самым котом, что б ему пусто было! Пестель сурово и осуждающе взирал на двух голых мужчин, разметавшихся на кровати, через окошко, и один только дьявол знал, как он взобрался на третий этаж по отвесной стене. — Этот кот меня в могилу сведёт, — слабо сказал Сергей, чувствуя, как падает возбуждение. Миша, проследив его взгляд, ударил кулаком по кровати, ругнувшись себе под нос. — Что ж такое, — свесив руку с края кровати и нашарив сапог, Миша метнул его в сторону кота, — спасу нет! Уж нельзя мне без свидетелей побыть с Серёжей! Сапог ударился в стену пониже окна, и кот за окном протестующе заорал. — Довольно спорить! Иди, порезвись на воле! Мне не нужна нянька! — повысил голос Миша, и Пестель, оскорбленный в лучших чувствах, махнул хвостом и был таков. — Думается мне, он и будучи котом «полковника» получил бы быстрее меня, — усмехнулся Сергей. Заметив, что возбуждение Сергея чуть схлынуло, Миша откинулся на подушку, раздраженно просвистев носом, что показалось Сергею особенно милым. — У тебя есть настрой продолжать, Серёжа? Или в другой раз? — спросил он, чуть не плача, и Сергей окончательно осознал: это не Миша, а он, Сергей, здесь нежный и мягкий, словно цветочек аленькой, это его тонкие чувства всячески оберегаются и тешатся. Это и тронуло, и раззадорило Сергея. — Кот не помеха моей любви к тебе, — твёрдо сказал Сергей, целуя Мишу в изящную ключицу, и тот мгновенно воспрянул духом, и в глазах его зажглись те самые огоньки, которые Сергей сперва любил, а теперь уже слегка опасался. — Тогда, позволь мне помочь тебе вновь стать твёрдым, — стрельнув глазами, Миша настойчиво перевернул Сергея на спину и, сев у его ног, без долгих реверансов заглотил его чуть опавший член до середины. Сергей, который только-только хотел проявить наконец свой темперамент и перестать быть неповоротливым пнём в постели с юным прекрасным любовником, забыл мгновенно о своих чаяниях и протяжно застонал, чувствуя, как Миша умело ласкает губами его плоть. Юркий язык его тоже не оставался без дела, прослеживая набухшие вены, вылизывая багровую головку и пробираясь под шкурку, что заставляло Сергея непроизвольно поджимать пальцы на ногах, сдерживая стоны. Миша же напротив, был громким, даже лаская чужую плоть. Он с удовольствием мычал с членом, заполнившим рот, и Сергей мог кончить только от вида этого развратнейшего действия. — Довольно, Миша, прошу, — простонал он, и его любовник, послушавшись, выпустил член изо рта, облизав напоследок. — Давай, — выдохнул Миша мечтательно, когда Сергей взял-таки инициативу в свои руки и рывком подмял под себя, разводя в стороны его ноги, раскрывая для себя. — Нужно тебя подготовить, — Сергей выудил из тумбочки баночку крема на гусином жиру и хорошенько смазал себя в промежности, но Миша покачал головой, пытаясь отдышаться после вторжения в свой рот немалого достоинства Сергея. — Я готов для тебя. Я уже много дней имею себя пальцами по ночам в ожидании тебя, ненаглядный мой. Просто войди, — Миша улыбнулся ему блядски припухшими губами, и Сергей в который раз за этот день опешил. — Ох, — видя его замешательство, Миша прикусил губу, понимая, в чем дело, — ты хотел сделать это сам, да? — Ты… гораздо более умелый… в этих делах, — пробормотал Сергей, — не в обиду тебе, сердце моё. Это скорее мой недостаток. — У тебя их нет! — горячо возразил Миша. — Я буду для тебя невинным послушным мальчиком, если хочешь. Я… я могу подстроиться. — Нет, — ласково возразил Сергей, целуя его в висок, — я хочу, чтобы ты был настоящим. Хочу узнавать тебя таким, какой ты есть. Умелый, пылкий, желающий меня — ты прекрасен. Не смей в этом сомневаться, иначе мне придется доказать это делом, — подначил он, вернув Мише его слова. Миша сморгнул влагу в уголках глаз и улыбнулся так счастливо, как будто солнышко ясное взошло для Сергея второй раз. — Благодарю тебя, моё сокровище. Я всю жизнь притворялся. Перед отцом, что за женщинами волочусь. А застав меня однажды с соседским дворянином, он чуть было не проклял меня, — одна слеза всё-таки пролилась на нежную щеку, и Сергей поспешил ее сцеловать, — перед любовниками. Им нравилось меня соблазнять. И не нравилось быть не первыми. Сергей закусил губу в раскаянии. — Боже правый, мне так жаль… Прости меня. Я лишь был удивлен… Ты обычно такой скромный, но в тебе… в тебе скрыт бешеный темперамент, Мишенька. И мне это по душе, честное слово. Миша улыбнулся чуть смущенно. — Так то чувства, Серёжа. В чувствах я не великий знаток, боязно мне было. Ты моя первая любовь, сердечко то замирало в твоём присутствии, то билось заполошно в груди. Всё из рук валилось, стоило тебе взглянуть на меня. Любовные утехи — это иное. Я так долго ждал тебя, не могу больше держаться, — с этими словами Миша оплёл ногами его талию, прижимая к себе крепче. Сергей расцеловал его в щёки, коснулся губами доверчиво закрывшихся век с трепетавшими длинными ресницами, светлых усов, кончика носа, влажно поцеловал полуоткрытые губы. — Я люблю тебя, — прошептал он Мише, толкнувшись внутрь одним слитным движением. Соболиные брови Миши дрогнули, с губ сорвался протяжный стон. — Я тебя тоже… очень… жизни без тебя не вижу… — с каждым толчком в своем теле шептал ему Миша, чувствуя, как восхитительно правильно заполняет его член Сергея. Чуть изогнутый вправо, он будто был слеплен идеальным для тела Миши, оба они чувствовали эту совершенную совместимость тел, и, что было гораздо важнее, совместимость душ, певших в унисон. Взгляд Сергея упал на грудь Миши, и, заметив на ней шрам от ранки, виновником которой он косвенно являлся, Сергей трепетно поцеловал, провел вдоль него языком и, спустившись к левому соску, обхватил его губами, жадно присасываясь к груди, отчего Мишу чуть не подкинуло на кровати. В довершение всего Сергей нашёл рукой крепко стоявший член Миши, сжал в ладони, нежно, но сильно провёл кулаком от основания до головки — и Миша с криком излился себе на живот, а спустя пару толчков и Сергей последовал его примеру. — Это было прекрасно, — Миша с трудом восстанавливал дыхание, и лицо его было совершенно сытым, а взгляд, казалось, не мог сфокусироваться ни на чем конкретном. — Правда? — Сергей улыбнулся ему ласково, польщенный его довольным и осоловелым видом. — Ты из меня всю душу вымотал, и спрашиваешь, правда ли? — ухмыльнулся Миша, притягивая его к себе для ленивого долгого поцелуя, и Сергей решил, что ему стоит поверить на слово.***
Вечером Сергей, проверив солдат, возвращался на свою квартиру, когда заметил во дворе чем-то чрезвычайно расстроенного Мишу. — Сердце моё, что ты здесь делаешь? — поинтересовался он, подходя ближе. — Я нигде не могу найти Пестеля! — воскликнул жалобно подпоручик. — А вдруг он обиделся и ушёл насовсем? Я был с ним груб. Возможно, неделю назад Сергей и обрадовался бы пропаже пушистого бандита, однако он успел уже привязаться к Пестелю, а расстроенное лицо Миши и вовсе разбивало ему сердце. — Может быть, его опять закормили солдаты. Вернётся, не бойся за него, — Сергей успокаивающе обнял Мишу, не обращая внимания на возможных свидетелей. — А вдруг его кто-то обидит? — Миша всхлипнул, уткнувшись лицом в плечо Сергея. — Он всего лишь маленький котик. — Маленький, — Сергей не удержался и фыркнул, — он сам кого хочешь обидит. Погоди-ка… слышишь? Где-то рядом раздались вопли, и, оторвавшись друг от друга, Миша и Сергей стали свидетелями удивительной картины: с криками «Оставь меня в покое, Христа ради!» из кухни выбежал поручик Старосельский, прихрамывая на левую ногу, штанина которой была исполосована и окровавлена. А следом за ним во двор вылетел Полковник Пестель, воинственно распушивший хвост, и, стелясь низко к земле, понесся за ним. Шерсть его, окрашенная закатным солнцем, казалась алой, будто сам Марс, божество войны, спустился на грешную землю карать смертных.