C'est La Vie

И вдруг я отчетливо осознал, что мы — инерция большого взрыва. Мы любим, плачем, умираем, ебёмся, воюем, и это не имеет никакого, нахуй, значения.

Где-то хлопнула дверь. Мать ругает сына, который поздно вернулся домой. Она волновалась. Этажом выше залаяла собака, и радостно побежала встречать хозяина. Она скучала. В соседней квартире девушка общается с мамой по видеосвязи, пока та заграницей. Она переживала. А я просто сижу на балконе и курю сигареты. Твои любимые. Без кнопки. Такие горькие. Все еще люблю тебя Когда все пошло по пизде? А хуй его знает. Ахуеть. Я даже материться начал, прям как ты. Недавно приходил Сережа. Он грустно покачал головой, увидев количество бутылок из-под алкоголя, навел порядок в квартире (спасибо, мамочка), и ушел, крепко обняв напоследок, и прошептал что-то по типу «Всё будет хорошо. Время лечит». А если оно лечит, то почему его до сих пор не продают в аптеках, как лекарство? Да потому что это всё — наёб. Как и твои чувства ко мне. Интересно, а были вообще - эти чувства? Не было лжи в твоих словах? И что вообще значат слова… Для меня всегда гораздо важнее были действия и эмоции. Я помню как ты заботился, когда я заболел. Я помню все твои прикосновения на шоу. Я помню наши жаркие/нежные/полные любви/трепетные/робкие/сладкие/страстные поцелуи. Я помню наш первый секс. Ты был таким скованным и смущался от каждого моего действия. Я помню, как иногда мы просыпались вместе. Утром я любил смотреть на то, как солнце играло с твоими волосами. Я помню твой робкий, тихий голос, когда ты смущённо говорил, что любишь меня. А ещё я помню, как ты обещал, что мы всегда будем вместе незадолго до того, как ты сделал Ире предложение. Но это все, очевидно, помню только я. Так много Я, но не одного МЫ Чтобы немного отвлечься, решил зайти в инстаграм. Спасибо администратору, что ведёт мой аккаунт, и фотографу, который уломал меня сфотографироваться еще перед свадьбой — сейчас желания вести профиль и что-то постить отсутствует напрочь, и если бы не они, то фанаты точно заподозрили что-то неладное. Как только лента была загружена я сразу вижу твои свадебные фото. Их было огромное количество. С твоей страницы, Димы, Матвиенко, Иры, Окси, и всех-всех, с кем я был знаком, когда попал на телевидение. Даже на моём аккаунте было выложено фото, где я сижу с бокалом игристого вина, счастливо улыбаясь на камеру (угу, актёр), а на заднем плане ты целуешь (уже бывшую) Кузнецову. А помнишь, как ты сказал мне, что собираешься делать предложение? Вот и я нет. Всё же было хорошо. Тебе нравилось рисовать воображаемые созвездия на моей спине, соединяя родинки, а я любил зажимать тебя в тёмных уголках театров, в которых мы выступали, или украдкой обнимать тебя за руку, если сидели рядом в машине или за столом. А помнишь наш секс, прямо в театре? * Я однажды вскользь намекнул на то, что секс в театре был моей мечтой. Но не думал, что ты понял мой намёк. А потом, за полчаса до начала концерта, когда люди начали понемногу приходить в зал, а все ребята переживали как в первый раз, ты схватил меня за руку, а потащил куда-то подальше от гримёрки. Я помню, как ты вдруг резко остановился, и неожиданно поцеловал. Страстно и жарко. Как нетерпеливо поглаживал соски, залазя рукой под черную футболку, а потом, оторвавшись на несколько секунд, расстегнул ширинку, и начал мягко надрачивать. Как целовал за ушком, и оставил несколько засосов под ключицами — так, что никто из посторонних не увидит, но мы-то будем знать. Как достал смазку и презерватив из задних карманов джинс, начал меня растягивать. А потом, после моего тихого стона, ты не выдержал, освободив свой член, и раскатав по нему презерватив, резко вошёл в меня, начав сильными и быстрыми точками трахать, каждый раз вдавливая в стену. Как, закрывал мне рот своими поцелуями, не давая выйти наружу стонам. И как я кончил, когда услышал хлопки нетерпеливых зрителей — до начала концерта оставалось чуть больше пяти минут. Кажется, нас тогда чуть не спалила Окси. Я помню, когда ты пришёл в главкино невероятно счастливый, словно выиграл путёвку куда-то на Бали. И так радостно сообщил: «Ребята, я собираюсь жениться». Взрыв. Пустота. Непонимание В ушах писк, глаза застилает какая-то пелена, а в голове только твоё навсегда. Лгун. Обманщик. Врунишка. Лжец. Тогда мне казалось, что всё это — неудачный розыгрыш. Но нет. Ты что-то радостно вещал про то, как переживал, когда делал предложение, как долго выбирал кольцо, и какая счастливая была Кузнецова. Серёжа тогда помрачнел, взял меня за руку, и под каким-то супер важным предлогом вывел меня из той комнаты пыток — он единственный знал о нашем секрете, и то только потому, что знал про мою голубизну, и почти сразу заметил все те взгляды, которыми мы одаривали друг друга. Матвиенко аккуратно стёр слёзы с моих щёк так вот, что это была за пелена и крепко обнял. Обратно в наш кабинет мы не вернулись — ты решил закатать грандиозную вечеринку, куда мы все и уехали — отказаться казалось слишком подозрительным. Но еле вытерпев полчаса поздравлений будущих молодых, я свалил домой, прикрывшись нежданно нагрянувшей болезнью. Тогда я вышел из своей квартиры только один раз — что бы пойти на твою свадьбу.

***

Через несколько дней актёрам снова придётся выходить на работу. Обручальное кольцо Антона затеряется среди других, что украшают его пальцы, но останется единственным, которое Шастун не снимет никогда. Арсений будет топить свою боль в алкоголе и сигаретах, пока даже Позов не начнёт переживать за него — тёмные синяки под глазами, щетина, и отсутствие на любых мероприятиях становилось всё более заметно. Тогда Серёжа не выдержит и смачно разукрасит лицо Антона кулаками, а потом поедет спасать Арса — выкинет весь алкоголь, найдёт новые занятия, которые будут отвлекать, а за каждую сигарету начислять дополнительное количество упражнений, которые вскоре приведут его в прежнюю форму. Тогда, как только камеры начнут работать они снова станут прежними — весёлыми, забавными и счастливыми, а после фразы «снято» снимут маски с лиц. Ну, почти все. Попов так и останется с этой счастливой маской на всю жизнь. И только один раз она треснет. Когда узнает, что у Шаста родилась дочь — Кьяра. Тогда он снова напьётся, и будет стоять в шаге от пропасти, но Серёжа снова успеет его спасти. Не до конца. Через много-много лет Арс так и не заведёт семью. Всю его любовь забрал Антон, этот несуразный мальчишка с зелёными глазами, но чёрной душой. Будет ли Антон счастлив? Конечно. нет Кьяра часто будет убегать от ссор родителей к доброму дяде Арсэну, который всё время улыбается и шутит, но почему-то имеет грустные глаза. А Арс будет баловать её словно родную дочь — покупать всякие сладости, водить в парк развлечений или кинотеатры. Потом, когда повзрослеет, девочка всё поймёт. И почему родители так часто ссорятся, и почему у дяди такие грустные глаза. Но это всё потом. Сейчас Арсений снова пьёт коньяк и пытается понять почему Антон так поступил. Но никогда не поймёт.