***
День давно окончен. Все общежитие уже спит, кроме двух парней, кое-как перебиравших ноги в поисках комнаты Кацуки. В коридоре стоит оглушающая тишина, изредка прерываемая чьим-то храпом и тихими шагами Кацуки с Изуку, старавшихся никого не разбудить. Как-никак комендантский час нарушать нельзя, и для них двоих никто делать исключения не собирается. И вот, наконец, заветная дверь. Бакуго не выдерживает, и не заходя в комнату впивается губами в губы Мидории. Сплетает их языки вместе, очерчивает ряд ровных зубов и вылизывает нёбо, пока Изуку отчаянно пытается сопротивляться. — Мхм… К-каччан, подожди… Ммм… Услышат же… — Мидория уворачивается от языка Бакуго, что плохо получается, и пытается открыть дверь. — Плевать. Дерьмоволосый ни разу не проснулся за все это время. С чего бы это ему приспичит сейчас? — подхватывает Деку под зад и несёт вглубь комнаты, слегка кусая того за шею. — Всё равно, Каччан! И вообщ… Ай! Не кусайся, больно же! — тихое вскрикивание заставляет Кацуки прерваться и поцеловать место укуса. Все-таки он не какая-то мразь. Наверное. Бакуго садится на кровать, пододвигаясь ближе к краю и смотря затуманенным взглядом на Деку. В это время Изуку опускается на пол и садится на колени, одновременно стягивая с Каччана домашние шорты. После того, как ненужная сейчас вещь отлетела куда-то в стену, взору Мидории предстал колом стоящий член, все ещё скрытый за тканью натянутых боксеров. Рука Кацуки легла на кудрявую макушку, слегка надавливая в свою сторону. Долго объяснять Деку не пришлось. Он быстро примкнул носиком к члену, ведя им от основания вверх, а после прижимаясь щекой. Изуку знает, как его Каччан это любит. Мидория трётся лицом о член, вжимаясь в него сильнее, а Кацуки закрывает рот рукой. Все-таки Деку был прав, нужно быть осторожнее и как можно тише. Изуку целует ствол, все ещё обтянутый тканью трусов, и медленно поднимается ближе к головке. Розовый язычок очерчивает головку по кругу, а потом губы смыкаются вокруг неё, начиная посасывать. Пухлые щеки втягиваются, а Бакуго сильнее вгрызается в свою руку, разрешая себе лишь громкие выдохи. Но Деку этого достаточно, он принимает их как похвалу за свои старания.***
Кацуки гладит мягкие волосы, зарываясь в них и массируя кожу головы подушечками пальцев. У Изуку чертовски мягкие кудряшки, Каччан обожает их трогать, ни дня не проходит без их тормошения. Он делает это постоянно, даже на переменах в школьном коридоре. Когда Кацуки проходит мимо него, рука сама тянется к шевелюре, начиная лохматить и без того беспорядочные завитки. А потом он как ни в чем не бывало шел дальше по своим делам. Урарака невольно улыбалась, пытаясь не засмеяться когда Изуку зажмуривался в этот момент. А Деку даже обижался, но только ради приличия. Хотя ведь только вчера он висел у Бакуго на шее и ныл: «Ну не убирай руку! Погладь еще, ну пожалуйста!».***
-Твою мать, Деку-у, - говорить ровно у Бакуго не получается - сними их уже... Ты раздражаешь своей медлительностью, сукин сын!... Бросая на Кацуки медленный взгляд, Изуку все же медленно тянет пальцем резинку трусов, спуская их на пол. Оглаживает его ноги, бедра, гладит ладонями вверх-вниз, поднимается к коленям и раздвигает их чуть шире, что бы пододвинуться еще ближе к Каччану. От лица Деку и членом его партнера оставались жалкие пару сантиметров, и дыхание Мидории накрывало влажную блестящую головку. Изуку неторопливо проводит кончиком языка по всей длине, и решая не злить Каччана, насаживается на пенис ртом, доходя до половины. Кацуки сдавленно стонет, наконец ощущая глотку. "Блять" "Ещё" Внутри Изуку ахуенно. Так тепло. Горячие стенки обволакивают нежную кожу, припухшие от поцелуев и минета губы обхватывают твердый ствол. Деку иногда отстраняется, чтобы сделать передышку, а потом снова заглотить его почти целиком. По подбородку течет слюна, и все это выглядит так грязно. Так пошло. Кацуки нравится. Он не отрывает взгляда от Мидории, негромко стонет, но так, что бы тупой Деку слышал, и смотрит. Смотрит. Смотрит. Смотрит. Смотрит, как двигается голова Деку, смотрит, как его рука сжимается между ног, доводя себя до разрядки, смотрит, как в уголках глаз скапливаются слезы. Это слишком сложно для него, но ведь Кацуки его не заставляет, да? Бакуго начинает толкать бедрами навстречу теплому рту, и стонет. Опять. Его это так раздражает. Это неправильно. Его бесит собственный голос, но Деку нравится. Значит можно и потерпеть. Для него можно. - Деку-у-у... Хах... Бля-ять... - Кацуки чувствует - Я... Я-я скоро... Каччан получает лишь взгляд и легкий кивок. Только он не понимает, что это значит. Типо "Все окей, я отодвинусь когда будет нужно", или "Можешь кончить мне в рот, я не против". "Ладно, допустим, второе. " - думает Бакуго, - "Если что, он сам виноват. " Голова Кацуки запрокидывается, он начинает дышать чаще. Изуку замечает это, начинает двигаться быстрее. Заглатывает глубже, игнорируя желание блевануть и слезы, скатывающиеся по щекам. Бакуго посылает в зад всех гребаных соседей, гребаного Киришиму, всю общагу. Пускай идут нахер, когда тут Деку с его членом во рту стоит перед ним на коленях и старается не захлебнуться в собственной слюне. Как перед таким удержаться? Белесое семя ударяет в небо, скапливается в уголках губ, и в конце концов, стекает по подбородку, перемешиваясь со слюной и капает на пол.***
- У тебя ахуенный ротик, Деку, - Кацуки лежит на кровати, пока тот самый Деку покоится на его груди и выводит пальчиками какие-то узоры, - Если бы ты им меньше болтал, и больше интересные вещи делал, то цены бы тебе не было, - Деку слегка ударяет его кулаком, - Да ладно тебе, я правду говорю! - Мне считать это комплиментом? - Изуку зевает. - Как хочешь. - Ладно, приму него. А то от тебя других не дождёшься, - он смеется. Такой милый, когда улыбается. - Ну знаешь что, пошел нахер тогда! - огрызается. А сам берет на заметку. Ему ведь действительно надо сказать пару ласковых. Жалко он не умеет. Но он будет стараться, честно.***
1:06. Киришима лежит в своей комнате, слушая через картонные стены маты Бакуго, с периодическими стонами. Единственное, что ему хочется - это выйти в окно. Он не видит, что там происходит, и как назло, воображение подкидывает ему совсем неуместных мыслей. Завтра он обязательно расскажет об этом Кацуки, конечно, что бы никто их не слышал (ведь жить хочется больше, чем поржать над бедным Бакуго). Конечно, он получит пару подзатыльников, и возможно, его подорвут, но это будет того стоить. Но это будет завтра. Сейчас стоны прекратились, надо попытаться уснуть.