Yousomnia

Они не должны появляться Они не должны жить средь нас. Являясь ошибкой природы, Он душу за счастье продаст. Хотелось жить просто свободно, Хотелось касаться лучей. Но когти правды холодной Задушат во мраке ночей. Он просто влюбился так сильно, Что просто забыл обо всем. Забыл про холод могильный, Что ждет его в мире чужом Родные глаза так пронзают, Заставили верить лишь им Слова надежду вселяют. «Я чувствую себя живым» ©anymoon

Чуть больше двадцати лет назад мир существовал в гармонии и процветании. В нем умещались два противоположных, но в то же время одинаковых типа: правши и левши. Феномен рождения людей, что преимущественно пользовались левой рукой, ученые объясняли сбоем в генотипе потомства. Мол, были факторы, влияющие на кодировку ДНК, из-за чего происходили генотипические мутации. За работу мозга левшей отвечало правое полушарие, что было огромной загадкой для ученых. Их изучали долгие годы и утверждали, что никакой опасности те не несут и почти не отличаются от правшей. И народ верил, пока в три тысячи шестьсот семьдесят девятом году к власти Ардхейма не пришел новый президент. Его мотивы были непонятны, но на экранах все чаще появлялись новости, где был скрыт тайный подтекст — это явно ни о чем хорошем не говорило. «Левши опасны». Правши стали прислушиваться к речам президента, обходили тех стороной. Всех леворуких пометили специальными отличительными браслетами ярко-синего цвета, по ним легко можно было отыскать человека или прослушать. Все было более менее спокойно, пока в Ардхейме не участилась преступность. Инновации не стояла на месте, компьютерные технологии развивались. Дошло до того, что появилось устройство, способное отыскать человека везде. «Глаз Бога» использовали редко до определенного периода. Из случаев за месяц было установлено, что девяносто пять процентов преступников — левши. Президент будто ждал этого толчка, прокола, в тот же день издал новое конституционное правило, решение, которое требовало согласия всех граждан. Решение о ссылке левшей в другой мир — тюрьму, что будет охраняться двадцать четыре часа в сутки. — Нам всем угрожает опасность в лицах этих людей. Мы не знаем, какие мутации произошли в их организме помимо тех, что известны науке. Мы не знаем, что ждать от них, поэтому нам следует принять верное решение, — вещал президент из всех телевизоров Ардхейма. На следующее утро вышла петиция. Документ был подписан главами всего континента, и с результатом в восемьдесят девять процентов левшей заточили в зазеркалье — мир, что намного отсталее мира правшей. Он был лишен красок, погоды и температуры. Людям в нём не было потребности в еде или воде, а здания из материала, отражающим поверхность, были сделаны. Мир зазеркалья многим отличался от мира правшей. Не было огромного скачка развития технологий и медицины, но время всё же не стояло на месте. Левши применяли свои знания, строили то, что помнили, воссоздавали кое-что из памяти. Развитие шло медленно, своим чередом, не было похоже на далекое-далекое будущее. Тэхён с самого рождения знал, что существует другой мир, с другими ценностями, людьми. Он кроме серых стен зазеркалья больше ничего в своей жизни не видел. Всё мечтал лицезреть что-то новое, изучить, открыть новый мир для своего сознания. Он открывает дверь огромного здания, где хранились книги. Их было немного, с трудом и пол сотни набралось, но все они абсолютно бесполезны. В них нет ни слова про тот мир, и если бы Тэхён не был таким упёртым в поисках настоящих книг, то жил бы в неведении, как и все жители зазеркалья. Внутри тишина, слышен лишь звук тикающих часов. Он здоровается с пожилым бетой и проходит к стеклянным полкам. История зазеркалья, происхождение левшей и вечная война с параллельным миром. Тэхён не был бы Тэхёном, если бы не обшарил все имеющиеся полки. Он бубнит под нос «не то», закрывая очередную книгу. Ничего о параллельном мире, кроме слова «враг» он не нашел. Проведя час, а то и больше за столом с множеством книг, омега направляется к бете. — Извините, я могу задать вопрос? — аккуратно подходит он, облокачиваясь о стойку. — Да, молодой человек, конечно, — мужчина кивает, не отвлекаясь от книги в руке. — А вы… — Ким мнётся, не зная, как правильнее поставить вопрос, — У вас есть какая-то информация о параллельном мире? Бета резко поднимает глаза и осекается. — Молодой человек, я не могу говорить о таком. — Поймите, я чисто из интереса… — омега напирает, смотрит внимательно. — Простите, но здесь ваш интерес излишен, — бета опускает вновь взгляд, давая понять, что разговор окончен. Тэхён с минуту стоит около стола, после прохаживается меж полок. Здесь над омегой берёт верх любопытство. И, пожалуй, наглость. А наглость — второе счастье. По крайней мере, он так думает. — Извините… — его голос слишком громко отскакивает от стен тихого здания. — Боюсь я ничем не могу вам помочь, — быстро поднимает глаза мужчина и сталкивается со взглядом Кима. — Я не хочу делать ничего дурного. Это обыкновенный интерес к тому, что мне неизвестно, — настаивает омега, наклоняясь к бете. Тот хмурится и тянется к панели на столе. — Вы только что нарушили закон, молодой человек, и я не вправе это больше терпеть.

🕯🕯🕯

Тэхён прикрывает глаза, стоя у открытого решетчатого окна. В камере, где стены — это зеркало, от себя не скроешься. Любой взгляд в сторону — натыкаешься на отражение, такое же беспомощное и жалостливое. Любой в этом проклятом месте, — что Тэхён до скрежета эмали ненавидит — знает, что нарушение главных сводов законов, которые на главной таблице площади выгравированы, карается самым жестоким и беспощадным наказанием для левшей, жалких ошибок природы. Тех, от которых правительство слишком вовремя избавилось, лишний груз скинуло. Их туда ссылают, за ту сторону огромных ворот, к которым никто из ныне живущих не подходит. Ворота охраняются множеством стражи, что и на десять метров не подпустят, да и желание ни у кого не возникает. Ведь с самого детства маленьким умам твердят, что они сломанные, другие. Омега глаза не открывает. Он не страшится столкнуться со своим отражением, что хмыкнет в ответ на жалкий вид парня, будет гадости шептать. Ким знает, что ему грозит за нарушение одного из законов Зазеркалья, и не страшится почему-то. Хотя давно пора было, ведь до него доходит, что выкинь его отсюда, в том мире его ждет карма не лучше. Только все равно это не пугает, а притягивает омегу, тот мир будто заклинает, зазывает и манит любознательного. Скважина слишком громко щелкает в глубочайшей тюремной тишине, но Тэхён и не думает двигаться с места. Он стоит, прислонившись к стене в белоснежном хлопчатом костюме, что так неприятно нежную кожу колет. Легкая рубаха развивается от колючих потоков ветра, что через щели импровизированного окна дуют. Шаги и стук каблуков эхом раздаются по камере, они останавливаются напротив. Омега чувствует молчаливое присутствие этого человека, от его взгляда, что закрытые глаза выжигают, воздух заметно тяжелеет. — Ну вот ты и доигрался, Ким Тэхён. А я ведь предупреждал, — голос мужчины звучит слишком громко и неприятно для тихого места, к которому привык омега. Он морщится, приоткрывая глаза. Шоколадные глаза, в радужках которых зеленый космос рассыпается смотрят строго, но на самом их дне Тэхён тревогу отчетливо видит. Тревогу за свою шкуру. — Я тебя слышал, Джин-хён, и всегда соблюдал твои советы, — Тэхён сглатывает, устало потирая переносицу. Ему это уже очень наскучило. Когда вокруг тебя лишь ты, то быстро сойдешь с ума. Твои самые страшные и потаенные демоны, что прячутся в самых скрытых уголках души; оживают, начинают безразборчиво что-то шептать. — Ну да, а сегодня что, решил сделать исключение? — мужчина запускает пятерню в отросшие светлые волосы, глубоко вздыхая. Тэхён кожей его напряжение ощущает, будто его хёну сейчас приговор вынесут смертельный, а не ему. Джин отталкивается каблуками, начинает нервно мерить камеру суетливыми шагами. — Ты хоть осознаешь всю серьезность ситуации? Нет, походу, раз ведешь себя так беспечно. — Ну, а что ты предлагаешь мне делать в данную секунду, хён? Бегать и кричать освободить меня? — омега скептически приподнимает брови, оглядывая черный костюм-тройку Джина, что чуть ли не рвется на мощных плечах. Тэхён всегда удивлялся телосложению омеги, что мог альфу затмить. Поэтому его часто путают с противоположным полом, чем Сокджин умело пользуется под рвотные звуки Тэхёна. — Но признаю, мне страшно. Ким резко останавливается, погружая камеру вновь в звенящую тишину. Пытается не смотреть за спину друга, где увидит свое дико ухмыляющееся выражение. Джин смотрит внимательно, вглядывается в эмоции напротив, читает Тэхёна, кажется, как открытую книгу. — Врешь, — омега ухмыляется, мотая головой, — Ты хочешь туда и уже считаешь минуты до приговора, только как не дойдет до твоей маленькой глупой головушки, что тебя не ждут там с распростёртыми объятиями. Нет там той безопасности, что есть здесь, — он подходит к парню, тыкая длинным пальцем в его темную макушку. — Зато там жизнь кипит, там воздух свежий и чистый, не спёртый смрадным запахом, что осел в моих легких. Там люди другие, они помогают друг другу, а не действуют по принципу «каждый сам за себя», — омега отталкивается от стены, смотрит внимательно в шоколадные глаза. — Ты ошибаешься, малыш. Поначитался запрещённых книг, где понаписаны одни небылицы людьми, что ни разу не были там. А я был. Мне пять было, когда в городе объявили чрезвычайную ситуацию, ты знаешь как страшно мне было? Когда вой сирены на мозги давит, а в телевизоре президент об опасности таких, как мы вещает. Он все в красках рассказал, заставил засомневаться народ. А ты знаешь как страшно, когда вам в маленький домик врываются вооруженные люди, начинают руки осматривать? Нет, ты не знаешь, малыш. Не знаешь, когда твоих родителей в покое оставляют, потому что они «нормальные» и направляются к тебе. Когда твой папа закрывает тебя своей спиной, пытаясь защитить единственное чадо. Но с первого воя сирены никому спасения не было. Твои родители тут, с тобой, тебе же так повезло. Живи, радуйся, наслаждайся семьей и безопасностью, альфу найди, — Сокджин делает глубокий вдох, не прерывая зрительный контакт, а потом обреченно выдыхает. — Но ты не сможешь, я по глазам твоим читаю. Мужчина моргает, делая шаг назад. Медленно, спиной направляется к выходу из камеры. — Мы попробуем с Намджуном защитить тебя, приложим все усилия для твоего будущего, но… — делает паузу, на секунду сталкиваясь с шоколадом в отражении за спиной друга. От него липкие мурашки по телу бегут, а по венам свинец разливается. — Ты же понимаешь, что если ты не захочешь, мы ничего не сможем сделать. Тэхён знает, как никто иной знает, но любопытство слишком зашкаливает, чтобы слушать здравомыслящий голос ума, коим выступает Джин. — Пригляди за моими родителями, хён, пожалуйста, — омега слабо улыбается, давая понять, что решение принято, и вряд ли теперь что-то остановит Ким Тэхёна. — Это ты должен делать, — Джин мотает головой, вздыхая и облокачиваясь о стену двери. — Позабочусь. Но я очень надеюсь, что ты одумаешься, малыш. Ибо только ты перейдешь ворота зазеркалья — ты ходячая мишень, которую устранят быстро. Сокджин больше ничего не говорит, лишь ловит беззвучное «спасибо», кивая. Это самое малое, что он может сделать для омеги. Он стучит пару раз и выходит, когда двери со скрипом ему открывают полицейские. Камера вновь погружается в звенящую тишину, что сильнее давит на мозг омеги, в котором набатом бьёт родной голос, что болью безграничной пропитан: «Ты ошибаешься, малыш». Тэхён знает, но пока сам не оступится, не остановится.

🕯🕯🕯

— …Ким Тэхён, от рождения три тысячи шестисот восемьдесят первого года, текущим три тысячи семисотым годом, от первого мая обвиняется в нарушении «золотых правил» зазеркалья, что безоговорочно обязаны соблюдать все граждане. Ким Тэхёном был нарушен третий по счету «золотой» закон, который гласит, что всем гражданам зазеркалья запрещается произносить, интересоваться тем миром, от которого мы скрыты. Нарушение столь серьезного закона не подлежит малейшим корректировкам и рассмотрениям. Нарушителю уже имеется пятнадцать лет, что является сроком совершеннолетия, поэтому он понесет в полной мере наказание, что прописано в законодательной книге… Тэхён оглядывает присутствующих суда равнодушным взглядом, сталкиваясь с полными боли взглядами родителей. Папа утирает хрустальные капельки слез, а отец приобнимает мужа за плечи, успокаивая. Тэхён отводит взгляд, только чтобы не чувствовать тупую боль внутри. Джин прав, как никогда, Тэхён эгоист, раз заставляет родных ему людей переживать. — …Но суд решает сделать исключение в этот раз. Суд впервые сталкивается с настолько юными нарушителями, — Ким поднимает взгляд на судью, поднимая брови. Присутствующие тут же оживают, начинают оживленно перешёптываться. Омега видит надежду в глазах Намджуна, что сидит за столом адвоката с его стороны, в глазах молодого второго прокурора его дела, в глазах родителей… Лишь Джин всё прекрасно понимает. — Суд дает вам слово, Ким Тэхён. У вас есть шанс рассказать нам все, раскаяться, — полноватый бета стучит светло-голубым молоточком, призывая присутствующих прекратить бурные обсуждения. — Вам есть что сказать суду, Ким Тэхён? Повисает тяжелая пауза, что давит на всех присутствующих на заседании. Омега ловит кучу ожидающий взглядов, где надежда или её отголоски плещутся. — Нет, — спокойно отвечает омега, поднимая волну новых обсуждений. На родителей не смотрит, не хочет видеть расстроенные взгляды, Джин прикрывает глаза, подрываясь с места: — Господин, ваша честь, согласно закону… — но омега затыкается под строгим взглядом судьи. — Сядьте, Сокджин, — судья следит, как Ким вновь занимает место, переводит взгляд на Тэхёна, что равнодушно смотрит в ответ. — Нет? Я правильно услышал? — Да, ваша честь, вы все услышали верно, мне нечего сказать суду, — у Кима пальчики ног неметь начинают от пронизывающих тело полсотни взглядов. Сокджин прикладывается головой об стол, принимая поражение. — Ты же такой молодой, у тебя вся жизнь впереди. Подумай о семье, друзьях. Я даю тебе второй шанс, Тэхён. Тебе есть, что сказать суду? — Нет, ваша честь… По залу проносится возмущенный гул. Судья выдыхает, прикрывая глаза:  — Ну раз нет, то я объявляю, что суд принимает решение признать Ким Тэхена от рождения три тысячи шестисот восемьдесят первого года, текущим три тысячи семисотым годом, от первого мая — виновным. Он понесет наказание в полной мере, так как нарушитель достиг возраста совершеннолетия, — мужчина ударяет молоточком, что обрывает последнее нити надежды в глазах родных. Тэхён не смотрит на папу, зная, что тот обливается слезами. Не смотрит на Джина, что так и не поднял голову. Не смотрит на Намджуна, в голове которого ведется быстрый мыслительный процесс. Не смотрит на альф, когда они его руки заковывают в отражающие поверхность наручники. Омегу сопровождают к воротам четыре альфы, окружают его. Обычно больше, видимо, они слишком уверены, что этот хрупкий полоумный омега не сбежит. Толпа идёт следом, орет оскорбления в спину омеги, но тот не слышит. В ушах словно толща воды, не верится, что через несколько минут Тэхён будет стоять там, на другой стороне, там, где родиться мечтал. У самых ворот он слышит крик папы. Мужчина пробивается через толпу, ныряя в объятия сына. Мужчины расступаются, давая последние минуты папе и непутевому сыну. — Пап, не волнуйся только, прошу тебя, я мечту свою исполняю, — шепчет на ухо ему парень, прижимаясь ближе и вдыхая приятный персиковый аромат. — Знаю, еще когда нам Джин о разговоре с тобой сказал, — омега отдаляется, вглядываясь в глаза. — Тэхён, слушай меня внимательно. У меня есть родной брат там, найди его, он поможет тебе, я не сомневаюсь. Его адрес лежит в сумке, в ней также одежда. Я положил то, что было, ибо не знаю время года там. Первым дело спрячься в темное место и переоденься, старайся не попадаться на глаза полиции. Ты их сразу узнаешь, у них отличительная синяя форма. Не показывай страх и веди себя естественно, это позволит тебе хотя бы до Лэя дойти, — Тэхён моргает, переваривая услышанную информацию. Он смотрит на небольшую сумку в руках папы. Альфы поторапливают, начинают оттаскивать омегу от сына. Тот кидает ему сумку. — Я тебя люблю, Тэхён-а, — шепчет, а с глаз срываются слезы. — Я тебя тоже, пап, — отвечает парень одними губами, ловя последний взгляд Джина, прежде чем скрыться за огромными воротами, которые навсегда отгородят его от зазеркалья.

🕯🕯🕯

Белое свечение слепит глаза, Тэхен жмурится, резко ударяясь об что-то твёрдое. Свет исчезает и больше не слепит пощипывающие глазницы, а до ушей доходит непонятный шум. Омега слегка приоткрывает веки, хватаясь рукой за голову, которую пронзает ноющей болью. Он распахивает их так резко — голова начинает болеть ещё сильнее, боль накатывает с новой волной. Яркий свет источается из яркого пятна на небе, Тэхен читал, что это звезда, которая солнцем зовется. Небо в этом мире голубое-голубое, с белыми пятнами. Все вокруг яркое, не отражающее поверхность. У омеги, что не привык к такому разнообразию цветовой гаммы начинают болеть глаза. Все кажется большим и величественным. Центр спешащего мегаполиса дышит, словно переполненный муравейник. Вечерний час пик… Толпа, давка. Усталые, изможденные лица выдохшихся, измученных, изнурённых разноцветных воротничков. Не одну декаду минут предстоит им провести в стенах замкнутого вагона городской подземки. Пробки полностью парализуют как все главные автомобильные артерии города, так и сосуды второстепенных улиц, маленькие капилляры переулков и внутридворовых проездов. Расстроенный оркестр клаксонов всех автомобилей сатирично аккомпанирует этой сутолоке роящихся горожан… Торговцы зазывают всех, в ком усталость пока что побеждается нокаутом инстинктивно более сильным чувством голода, и с радостью продают им нечто: с мясным ароматом, бумагосодержащее, завернутое в сухие булочки на термофильных дрожжах и политое жидкостями, отдалённо напоминавшими соусы. Желудки яростно поглощают этот питательный свёрток, а кошельки становятся легче на 10-20 граммов. Очереди, бесконечные людские очереди. В кассы, в метро, в магазины. В маршрутки. Мегаполис стоит. Коллапc более чем очевиден. Цивилизация здесь на славу постаралась, начав пожирать сама себя. В этом мегаполисе бетонных, каменных и мраморных коробок, подчас причудливо украшенных и декорированных, не остаётся места для живого человека. Город работы и город постоянной занятости. И в то же время, город хаотической толпы. Где усталое сознание ждёт встречи не с друзьями или близкими людьми, но с местом, где можно отдохнуть или отоспаться. Спускаясь в метро, люди радостно окунаются в миры электронных гаджетов. Закрыться, забыться, отгородиться желает их сознание. Виртуализировалось их мироощущение, все более призрачным и иллюзорным становится окружающий хаотический мир. Тэхен резко тормозит, вспоминая последние слова папы. Он так погрузился в красоту этого мира, что вовсе позабыл о некоторых косых взглядах, что бросают на него прохожие. Его одежда, и правда, отличается от одежды прохожих. Она у них яркая и вся разная, нет ни одного, у кого повторяется кофта или ботинки. Ким снова зависает, а потом срывается с места, мотая головой. Папа просил найти тёмное место, и Тэхен его видит сразу, небольшой проход между домами. Парень протискивается туда, глубоко выдыхая. Все отличается от представлений омеги, все куда масштабнее, интереснее и увлекательнее. Омега жужжит молнией сумки, раскрывая и рассматривая содержимое. Папа говорил о времени года, Тэхен знает из книг, что их всего четыре. Когда точно тепло и точно холодно, и два переходных. Омега не знает, что сейчас, ибо он совсем не ощущает температуру телом из-за одной в зазеркалье. Но он успевает заметить на прохожих лёгкие куртки, а на некоторых только футболки с длинными рукавами. — Скорее всего сейчас что-то переходное, — бубнит себе под нос Тэхён, наблюдая за прохожими через щель между двумя домами. Омега роется в сумке, находя различные вещи, что сунул ему папа в последние минуты. На самом дне лежит маленький клочок бумаги, где был написан адрес брата папы, скорее всего. Он выуживает светлые джинсы, с почему-то рваными коленками и рубашку красного цвета. Парень вертит головой, снимая рубашку. Старая одежда сразу летит в большие контейнеры, что похожие стоят в зазеркалье. Тэхён поправляет слегка мятую рубашку, подхватывает сумку и вновь выходит на оживленную улицу, жмурясь от яркого света. Парень подносит бумажку ближе к глазам, всматриваясь в непонятные слова и цифры. Как ему найти непонятное место, если он не разбирается в элементарных правилах этого мира? На улице ему тоже находиться долго нельзя, мало ли, что люди могут подумать. Омега уходит в себя, и не замечает, как на что-то натыкается. Он быстро моргает, поднимая взгляд на стоящего перед ним альфу. Тэхён теряется, оглядывая быстро одежду, ужасаясь. Она синего цвета. Полицейский. Это одно из немногого, что запомнил он из слов папы. — Эй, парень, аккуратнее, — альфа слегка улыбается и совсем не выглядит враждебно настроенным. Смотрит без презрения или подозрения. Тэхену нельзя подавать вид, что он боится, хотя сердце бьётся чаще. — Ты что-то ищешь? Тебе помочь? — полицейский смотрит на клочок бумаги в руках омеги и снова переводит взгляд на паренька. — Эм, ну… — Ким мнётся. Он вообще без понятия, можно ли доверять этим людям, потому что в зазеркалье закон прост. Каждый сам за себя. И никак иначе. Доверишься — можешь пострадать. Поможешь — аналогично. — Да, давай, ты же не местный, — альфа забирает листок, всматриваясь в написанное. — Откуда прибыл? Тэхён снова теряется, сжимая кулаки. Надо срочно добраться до Лэя. Срочно. — Из соседнего города, — тихо отвечает омега, ловя взгляд полицейского. — Из Ментрополиса что ли? — хмыкает мужчина, отдавая бумажку обратно Киму. — Все вы оттуда бежите сюда. А ты почему? К родителям или парню? Ты прямо налегке. — А люди так и должны проявлять интерес к личной жизни других? — омега хмурится, сам шугаясь своих слов. Тэхену неприятно, а также страшно, что его могут поймать. Но альфа лишь хмыкает. — Тебе до конца улицы и направо. Там будут жилые комплексы домов. Находи дом с номером на твоём листке, — альфа протягивает руку в сторону, и Тэхён следит за ней. Недалеко. До развилки улицы метров десять. — Может тебя подвезти? — Разберусь, спасибо, — кивает Тэхён, поправляя лямку сумки, и направляется по указанному пути. — Может встретимся ещё, — доносится голос полицейского, а омега кривится. — Ещё чего, — шепчет себе под нос, даже не оборачиваясь. С полицией он будет иметь дело в самую последнюю очередь.

🕯🕯🕯

Жилые комплексы находятся быстро. Как и говорил полицейский, на каждом доме золотая цифра, а омеге нужен четвёртый дом, согласно адресу. За номером дома следует ещё две цифры — Тэхён хмурится, вглядываясь. Непонятно, что это и где. Дом он нашёл, а вот как попасть теперь и куда идти. Омега замечает маленького мальчика, катающегося на чём-то непонятном, омега впервые видит это двухколёсное устройство. — Эй, привет, не поможешь мне? — выкрикивает омега, подбегая к остановившемуся ребёнку. Маленький альфа смотрит большими глазами внимательно и слегка недовольно, потому что отвлекли от важного чемпионата с вымышленным другом, разглядывает парня перед ним. — Скажи, что это за две последние цифры и где их найти, — Тэхён протягивает бумажку ещё больше нахмурившемуся мальчику. — Папа обычно так подъезд и квартиру пишет. Подъезды вон, — мальчик тыкает на двери в доме. — А квартиры в нем на разных этажах. — Спасибо, — улыбается мальчику, а тот поднимает плечами, отворачиваясь. — А как называется эта штука? — омега тыкает на транспорт мальчика. Тот в удивлении вновь поворачивается, поднося ладошку к губам. — Ты инопланетянин? — жмурок выражение альфы разглаживается, и тот улыбается. — Велосипед это. — Велосипед, — задумчиво поверяет омега. — Интересно. Мальчик лишь больше улыбается и уезжает к концу дома, а Ким смотрит на предпоследнюю цифру с номером шесть. — Подъезд шестой? — поворачивает голову, натыкаясь на чёрные двери с золотым номером «5». Тэхён проходит чуть дальше, увидев нужную цифру. Он поднимается по лестнице, хмурясь, пытается не пропустить цифру «80», что является номером квартиры. Когда омега останавливается перед нужными дверями, сердце начинает биться чаще, норовя выскользнуть из грудной клетки. Тэхён выдыхает и стучит три раза. Сначала стоит гробовая тишина, и омега начинает мяться, собирается стучать вновь, когда слышатся тихие шаги. — Кто там? — раздаётся по ту сторону мелодичный голос. — Лэй? Вы Лэй? — спрашивает Тэхён, скользя взглядом по тёмной двери. — Да, что вам нужно? Реклама меня не интересует, — звучит всё ещё мелодичный, но уже холодный голос. — Мое имя Тэхён. Мой папа Мирэй перед тем, как я попал сюда, сказал найти вас. Он назвал вас своим братом, — брюнет ближе подходит к двери, боясь быть не услышанным. На минуту на лестничной площадке тишина повисает. Тэхён нервно дует губу, боясь реакции омеги, ведь если он его не пустит, откажется слушать… Что же тогда Киму делать? Деревянная дверь открывается, и брюнет сталкивается с ярко-зелёными пронизывающими глазами, что точно такие же, как и у папы. Лэй смотрит с легким недоверием сначала, оглядывает парня сканирующий взглядом, а рука его слегка подрагивает. — Ты ребёнок Мирэя? — голос омеги надрывается, но тот резко дергает головой. — И где он сейчас? Тэхён понимает и принимает недоверие со стороны дяди. Ведь любой может заявиться с такими словами. Лэй не знал о ребёнке, не мог, ведь Мирэй забеременел аж через год после ссылки. — Он в Зазеркалье, как и мой отец. Я нарушил закон, и меня кинули сюда. И без вашей помощи меня тут убьют. Пожалуйста, — тянет Тэхён, сжимая ремешок сумки на плече. Лэй несколько секунд просто смотрит на парня перед собой, пока его глаза наполняет влага. Эту эмоцию Тэхён отлично выучил, он её боль осязает всей кожей. Мужчина в шаг приближается к племяннику, прижимая к своей груди. — Господи… Как же так, — всхлипывает омега, готовый сорваться на рыдания. Он сильнее прижимает к себе закрывшего глаза парня. — Мирэй так хотел ребёнка, но все не мог забеременеть… А потом в тот день объявляют чрезвычайную ситуацию и моего брата забирают. А сейчас приходишь ты, его сын. Спустя почти двадцать лет… — омега отстраняется от племянника, продолжая держать того за плечи. — Не знаю, что ты натворил, но можешь доверять мне, я помогу. Пошли, — Лэй проходит в квартиру, а Тэхён плетётся следом, продолжая крепко сжимать ремешок сумки. Он вертит головой, рассматривая небольшой коридор, выполненный в шоколадных тонах. Справа от двери стоит вешалка—шкаф, слева — стойка для обуви. На стене с этой же стороны висит огромная картина, где изображён красивый лесной пейзаж. Резко в ногах парень чувствует что-то тёплое. Он опускает голову и вскрикивает, от чего Лэй вздрагивает, резко оборачиваясь на брюнета. — Э…это ч…что? — у Тэхёна голова начинает кружится, он жмётся к двери, большими глазами, осматривая странное белое пушистое существо небольшого размера. — Господи, — Лэй выдыхает, кладя руку на сердце. — Это кот. Люди тут часто бывают одиноки и заводят домашних животных, чтобы не так скучно было. — Оно не съест меня? — Ким нерешительно тычет пальцем в пушистое создание, что с любопытном оглядывает гостя. Ким старший лишь смеется. — Разве что поцарапает, — улыбается. Это так странно и больно одновременно. Сколько детей там, что вовсе не виноваты, родившиеся дефектными. Но они вынуждены всю жизнь прозябать в зазеркалье, не видя красок реального мира, не зная элементарных вещей, не чувствуя первых лучей солнца. Тэхён опускается на корточки, все ещё с подозрениям разглядывая кота. Тот издаёт странные звуки, будто одобряя, и тычется носом в коленку охнувшего омеги. — Это Диамант. Единственный, кто разбавляет мою вечную скуку и тоску, — пожимает плечами мужчина и уходит на кухню, оставляя племянника получше познакомиться с котом.

🕯🕯🕯

Тэхён сидит у Лэя, глаза разбегаются — хочется запечатлеть каждый кадр, каждую деталь подмечать и смотреть по долгу на каждую мелочь. Ким внимательно осматривает всё, что его окружает, вертит головой, задерживая взгляд на всяких баночках-скляночках. Солнечные зайчики бегают по комнате, отскакивая бликами на стеклах. Лэй приносит чашки с чаем, ставит одну перед Тэхёном. Омега нюхает напиток, а мужчина наблюдает за Кимом, пока тот пробует пить. Тэхён улыбается и одобрительно кивает, делая глотки. Это всё ново для него. В их мире подобных вещей не было, и чтобы привыкнуть к этому, нужно время. — Тэхён, слушай. Я тебе объясню некие… Правила, которые тут действуют, — заговаривает Ким старший, садясь напротив парня. Тэхён внимательно смотрит, всё еще держа чашку в руках. — Сильно не выделяйся, не привлекай внимания. «Папа также говорил», — проносится в голове Кима. — Для тебя всё ново, тебе интересно, это видно, но старайся не показывать этот интерес на людях, иначе будут косые взгляды. Не говори особо с людьми и сильно не взаимодействуй. На свете людей много, мало ли чего им надо, да вдруг ты что-то не то скажешь. Здесь одно подозрение — допросов не миновать. Тэхён начинает заметно напрягаться. — Тэхён-и, я тебя не хочу пугать, просто говорю прямо, чтобы огородить тебя от всех несчастий, — глядит в глаза Лэй. — Я боюсь за тебя и не хочу, что бы с тобой что-то случилось. Самое главное правило — не пользуйся левой рукой. Ты потренируешься со мной работать правой. Хотя бы минимально. Иначе, тебя могут заметить. Сдадут на месте. Одним допросом не ограничатся, — Лэй делает паузу, не хочет говорить о том, что Тэхёна могут и убить. Лэй объясняет ещё пару моментов, которые стоит соблюдать, проживая здесь: — Также тебе необходимы будут документы. Официально это сделать будет очень проблематично, ведь тебе уже девятнадцать, где ты тогда был все эти годы? У меня есть знакомые, что могут сделать тебе паспорт, но нам нужна твоя фотография. — Лэй кладёт руку поверх тэхёновой, а тот хмурится. — С этим мы разберёмся позже. Но чем быстрее, тем лучше. На улице в любой момент могут остановить и попросить документы. Это делают для проверки. Тэхён переваривает информацию, разглядывая тёмную жидкость в кружке. Очень много различных нюансов, из-за которых, если их не соблюдать, можно снова попасть в суд или еще чего пострашнее. Лэй приносит тарелки с едой, наблюдая за реакцией парня на различные запахи и виды блюд. — Так вкусно пахнет, — тянет носом запах брюнет, закатывая глаза. Тэхён прежде ничего такого не видел. Он смотрит на тарелки, на пар, что поднимается от еды, нюхает её, поднимая глаза на дядю. — Покушай, я думаю, тебе понравится, — кивает на тарелку омега, и Тэхён берёт в руки палочки, следит за тем, как их держит Лэй. Он ловко ими орудует, пока Ким медленно захватывает пищу. Ким ещё раз подносит еду к носу, ловя ароматы, доселе ему неизвестные, и пробует небольшую порцию. Глаза тут же загораются, он откусывает больше и улыбается омеге, что смотрит на него и хихикает на его реакцию. — Тебе предстоит ко многому привыкать. Здесь совершенно не так, как там, у вас. Здесь всё в ногу со временем, начиная от еды, заканчивая технологиями и глобальной компьютеризацией. Тэхён хлопает глазами, смотря взглядом а-ля «Я не понял ни единого слова, но мне интересно, продолжай». Омега понимает, что это сложно для Кима и объясняет поподробнее. Примерно объяснив Киму как работает этот огромный мир, Лэй затихает. Тэхён смотрит на него с немым вопросом. Омега решает задать вопрос о брате. — Как он там? — тихо спрашивает он. — Спокойно. Живет в хорошем браке. Мой папа прекрасный человек… А я так его расстроил, — Ким вспоминает глаза папы, полные слёз, и сам еле сдерживает свои. — Он всегда был замечательным. Я скучаю по нему. Когда всё это случилось, никто не ожидал. Поначалу было так больно, было страшно, как это будет, как мы без друг друга. Но прошло столько времени. Много воды утекло уже, — Лэй глядит на Кима с треснутой улыбкой. — Ты так похож на него, — поднимает уголок губ Лэй и ловит осколки в глазах Тэхёна. Горькое чувство, что окутывает его, не даёт шевелится и думать о чём-то. — Тэхён, всё будет хорошо. Ты ведь так мечтал попасть сюда. И вот ты здесь. Ты свыкнешься и полюбишь этот город. Все мы скучаем по кому-то. Но и эта боль притупляется. Она никогда не исчезнет, нет. Тэхён смотрит в глаза омеги и ему хочется верить в это. Верить в то, что он сделал правильный выбор. Он рассказывает моменты из жизни, то, как жил с семьей, как любит родителей и как впервые начал мечтать о параллельном мире. Тэхён чувствует, что выбор был правильный. И скоро он может в этом убедиться.

🕯🕯🕯

В просторной квартире стоит приглушённый полумрак. Из слегка прикрытых панорамных окон, задернутых плотными шторами, слышится гул улицы. Множество сигналов машин, что стоят в пробке на главной улице, несмотря на столь ранний час. Люди спешат на работу, все нервные и невыспавшиеся. Квартира новая и ухоженная, выполненная в стилизации «модерн». Чёрные однотонные стены, пол из крупной темной плитки, на которой покоится белый пушистый ковёр. Посередине панорамных окон участок, что заделан светло-деревянной тумбой, где стоит огромный плазменный телевизор. Прямо напротив него большая двухспальная кровать с такими же деревянными вставками. Рядом с ней небольшая тумбочка, на которой покоится единственный в квартире кактус и будильник. Последний начинает резко звонить, из-за чего альфа, по голову укрытый в чёрные простыни, начинает шевелиться. Он сначала просовывает руку, которой раз выключая будильник, а потом резко поднимается. — Твою мать, — шипит, хватаясь за голову. Подъем слишком резок, из-за чего черепная коробка готова взорваться. Чонгук медленно поднимается с кровати, вдыхая свежий воздух, с еле уловимым запахом выпечки ближайшей кондитерской, что веет из открытого окна. Чон подходит к ним, резко дёргая шторы, впускает солнечные лучи в комнатку. — Джесс, включи музыку, — говорит парень, облокачиваясь о стекло. Его оголенный торс переливается в лучах солнца, а антрацитовые глаза бегают по маленьким силуэтам людей, что спешат на работу. — Включаю музыку, — говорит приятный искусственный голос, и по комнате разливается любимая песня из колонок, что стоят в двух противоположных углах. Год назад впервые представили искусственные интеллекты, что реагируют на голос и выполняют различные поручения по типу: «запиши меня на спа», «включи телевизор», «поставь чайник». Вроде такая бесполезная хрень, а стоила огромным денег, и всем была интересна. Чонгуку, который вовсе не следил за трендами человечества, Джесс досталась как подарок за хорошую службу. Полковник в том году побил рекорд его участка по поимке особо опасных преступников, поэтому государство отблагодарило его такой помощницей. Интеллект подключён ко всему: к дому, к машине, часам и телефону. Удобно на самом деле, но очень дорого. Чонгук опускается на ковёр, начинает отжиматься. Альфа многие годы верно служит полиции, сам дошёл до звания полковника. Хоть многие и не верят, ведь отец Чона — генерал, заправляющий почти всеми полицейскими участками города. Да, у парня с ним отношения хорошие, Чонгук любит Донхена, а Донхен своего сына. Только в плане работы альфа бескомпромиссен. Чон старший даже пару раз занижал сына, чтоб тот ставил более высокую цель и добивался ее. Чонгуку было всего три, когда город взорвался громким голосом, что объявлял чрезвычайную ситуацию. Чон знал, что его папа был левшой. Люди полиции ворвались к ним, и тогда даже генерал ничего поделать не смог. Больше любимого папу маленький Чонгук не видел. Он плакал и кричал в подушку, забывая о том, что он сильный альфа, пока отец ему не напомнил. И тогда альфа поклялся быть сильным, ловить преступников, делать мир лучше. Он наотрез отказался от места в спецотделе по делам левшей. Каждый раз, когда бедного дефектного сжимали в сильных тисках, у Чона сердце кровью обливалось. Но иначе никак, он хранитель закона, он обязан это делать, ведь работа — дороже всего. Увидел левшу — обязан сообщить. Под льющуюся из колонок музыку, Чон следует ванную, а из неё на кухню. Кухня выполнена в таких же чёрных тонах с деревянными вставками. Альфа ставит сковороду на плиту, наливает туда оливковое масло и вбивает пару яиц. Пока глазунья тушится, Чон наливает себе свежевыжатый апельсиновый сок, сразу делая глоток. — Джесс, какая погода на праздничные дни? — В субботу средняя температура около двадцати градусов. Облачность — пятьдесят три процента, атмосферное давление в пределах нормы — семьсот сорок один, скорость ветра — 2 метра в секунду, в воскресенье около семнадцати градусов… — Я понял, спасибо, — кивает альфа, выключая сковороду. — Рада помочь, — раздаётся в комнате, и Чонгук улыбается. Когда Чон собирается сесть за стол, на кухню влетает верный доберман и прыгает на хозяина. — Монсаль, — смеется парень, теребя пса за ухом. — Ты должен меня будить, а не будильник или Джесс, понимаешь? А ты дрыхнешь! Собака лает в подтверждение, высовывая язык. — Скотобаза, — хмыкает, подходя к темного цвета миске. Доберман бежит следом, продолжая что-то «рассказывать» своему хозяину. Монсаль единственный, с кем Чонгук имеет отношения. На вешалке ровно висит синяя форма полицейского со знанием полковника, Чонгук оглядывает ее и вновь возвращается на кухню.

🕯🕯🕯

Чонгук садится в машину и заводит мотор. Редкие минуты покоя за рулем. Белый Рендж Ровер выруливает на дорогу, Чон ловит ветер через приоткрытое окно, подставляя лицо. Машина несется, потоки воздуха путаются в волосах, чувство свободы охватывает его на мгновение. Чувство, что ради таких моментов хочется жить. Ибо иногда жизнь теряет смысл, становясь обычным существованием, что вот-вот закончится. Чонгук едет в полицейский участок. Он нормально относится к своей работе, коллегам, должности. Но иногда тяжелая ноша прибивает его к стене. Видеть, как бьются в агонии люди, как они задыхаются и умирают, как молят о пощаде, истекая кровью. Пуля в плоть и тихое «за что». Иногда самому тошно, хоть он никого никогда не убивал, но именно по его слову ловили их. Умываясь кровью ни в чем не повинных людей, он глядит в зеркало и бьет его на куски, капая кровью с костяшек на кафель. «Так надо», — твердит себе. Как надо? Надо убивать людей? — вторит внутренний голос. «Терпи, ты бы не жил так, как живёшь сейчас, если бы не оставался сильным и расчетливым». — Мой расчёт — это считать в голове секунды до выстрела. «Терпи» — Устал. «Терпи» — Надоело. «Терпи» — Я один, мне не для кого терпеть. Эта фраза всегда ставит точку в размышлениях, во внутреннем споре с самим собой. Тупик. Он позволяет своим чертям съедать себя, не жалеть, переживать гром и шторм внутри. За его спиной слишком много голов. Но какая разница? Редкие минуты, когда что-то легкое разливается в душе и заставляет смотреть на жизнь проще, закончились. Чон паркует авто и идет в участок. Его встречают коллеги, рабочие здороваются с важным лицом. Чонгук приветствует всех, местами улыбаясь, когда видит приветливых омег. Слышатся разговоры с разных сторон, обсуждения дел и предстоящих праздников. На работе альфу уважают, не идут на него и не переходят дорогу. Альфа, хоть и довольно-таки серьёзный, но достаточно вежливый и справедливый. — Ну что, Чонгук, готов к новому дню? Мне птичка напела, что сегодня у нас новое задержание, — подлетает к парню его знакомый омега, приобнимая за плечи. — Ты еще спрашиваешь? — снисходительно отвечает Чон, пожимая протянутую руку для приветствия. — Доброе утро, Чонгук-а, — омега хмыкает и уходит, когда в их сторону двигает единственный хороший друг Чона. — Доброе, Дерл, — поворачивается к нему альфа и пожимает руку. — Как ты себя чувствуешь? Я слышал неделя для тебя была тяжелая? — Су смотрит световыми глазами, сканируя и оценивая состояние друга. — Неплохо, — кивает. Он не привык жаловаться, даже если он чувствует себя просто отвратно. Дерл начинает рассказывать ему о своих детях, о том, как они порой не дают отдохнуть своими криками и постоянной беготней. «Да, пусть уж дети, чем собственные мысли. От них ты не скроешься», — мысленно хмыкает парень, забирая стаканчик кофе из автомата. — Дио растет, такой непоседа, не представляешь, — улыбается альфа. Его улыбка вымученная, но счастливая. Чон уверен, что он счастлив со своей семьей. Чонгуку тоже бы хотелось, хоть и ему всего двадцать три. Вся жизнь впереди, считай. Но Чонгук уже перестал мечтать о детях. Да и о подобном не хочется думать. Зачем лишний раз тыкать себя в суровую реальность и понимать, что вряд ли найдётся «тот самый» человек, что примет Чона с его работой. Он еще минут семь слушает монолог Дерла. Вскоре жужжание под ухом начинает надоедать, и он решает уйти от разговора под предлогом визита к отцу. — Дерл, поговорим чуть позже. Я должен зайти к отцу, — Чонгук допивает кофе и выкидывает стаканчик в урну под чьим-то столом. Альфа останавливается у двери Донхена, выдыхая. Толкает ее и заходит в светлый кабинет. — Здравствуй, отец, прибыл на место. Альфа сидит в своем кресле. Закуривает сигару и поворачивается на голос. — Доброе утро, сын, — его губы трогает еле заметная улыбка. — Мне доложили, что в северной части города есть подозрения на левшу. Туда отправлен отряд, пока никаких вестей не поступало, — не знает, зачем говорит это. — Хорошо. Я в скором времени свяжусь с патрулем, но это же не твоя специализация. Не забивай себе голову, я знаю как тебе даются рейды, — мужчина доходит до фильтра и одним точным движением отправляет сигарету в урну. — Чонгук, сейчас начинаются праздники и долговременный фестиваль. У всех служащих идут выходные дни, у тебя в том числе. Отдохни, развейся. Порой, в некоторые, но горячо любимые моменты Чонгук видит в своем отце не жесткого человека и строгого родителя, а любящего отца, что так же заботится и переживает о своём чаде. В глаза старшего альфы нет сейчас пафоса и высоты, сейчас там лишь желание помочь сыну и немой вопрос «Как твое состояние?»

🕯🕯🕯

Лэй каждый день учит Тэхёна работать правой рукой. Выходит достаточно сложно. Брюнет никогда и не думал о том, чтобы совершать работу правой рукой, даже банальные вещи непривычно держать в другой руке, все неудобно, падает и трясётся. — Тэхён-и, смотри, давай ещё раз. Зажимаешь ручку пальцами крепко и контролируешь каждое движение, чуть надавливай, — направляет его Лэй. Омега терпеливо обучает Тэхёна, прекрасно понимая, что тот себя ощущает, как на другой планете. В каком-то смысле, так и есть. А Тэхён терпеливо учит, хоть получается пока не очень. — Это так неудобно. Даже палочки держать нельзя, — бурчит Тэхён, стараясь не елозить ручкой по всей поверхности листа. — Со временем привыкнешь. Я не спорю, поначалу сложно, но куда деваться. Тэхён живет у Лэя две недели, может, чуть больше. Каждый день он учит правила этого города и мира, выбирается иногда на улицу и рассматривает людей, что все ещё удивляют, а порой и пугают Тэ своими действиями и громкими голосами. Они ходят в магазин за продуктами, Тэхён подолгу стоит и рассматривает каждые мелочи, из-за чего его порой одаривают косыми взглядами. В такие моменты Лэй шепчет омеге идти на кассу и не привлекать внимания подобным состоянием. — Тэхён, держись всегда возле меня, не отходи и не броди по магазинам, стой со мной и рассматривай то, что рядом. Люди не понимают такого энтузиазма рассмотреть абсолютно всё, что на полках. Это может стоить нам колоссальных проблем, — вторил ему омега, когда они только начинали выбираться в город. Спустя некоторое количество времени, Тэхён вбил себе в голову, что действительно не стоит лишний раз выказывать себя и ловить глазами прищур окружающих людей. Тэхён часами, а то и днями сидит дома, находит интересные книги, смотрит в окна и следит за людьми, что ходят без остановок. Даже ночью, когда опускается темнота, и где-то далеко мерцают белые огоньки звезд, слышен мотор машин, стук колес электричек и тихие шаги по дорогам. Лэй нашел свои старые вещи и отдал их на время Тэхёну, пока они не приобретут новые. Тэ часами сидит в комнате и рассматривает старую одежду. В старом свитере он улавливает запах папы. Ким на пару минут будто выпадает из реальности, пока смотрит на вещь, пронося в голове всё то, что происходило с ним, с папой, как тот дорожил сыном. Сморгнув с глаз набежавшую пелену тоски, он продолжает раскладывать вещи и рассматривать содержимое в ящиках и различных шкафах. Лэй готовит различные блюда, а Тэхён с огромным интересом наблюдает, как из нескольких простых ингредиентов получается великолепная еда с аппетитным запахом и не менее аппетитным вкусом. Он даже пытался помочь Лэю, но порезав пальцы, они решают, что пока рано. Не сказать, что Тэ быстро привыкает к этому миру, но уже успел сродниться с домом, с Лэем, Диамантом и постоянными уроками работы правой рукой. У Тэхёна ни дня не происходит без того, чтобы не посидеть до ночи перед окном и не смотреть на город, что усыпан огнями, словно на чёрный бархат высыпали множество блесток и ярчайших бусинок. Город манит к себе, что на какие-то минуты Тэхен чувствует, что попал сюда не зря. Точно не зря.

🕯🕯🕯

Омега рассматривает яркую вывеску продуктового, пока они с Лэем ждут зелёного света на светофоре. На фоне пасмурного неба буквы особо заметны. — Ты всё помнишь, что я тебе говорил? — Лэй дергает парня за рукав желтого худи. — Далеко от меня не отходи, старайся ни с кем не говорить, руки держи строго в карманах. Хоть приклей их там. Голос омеги звучит строго и нервно. Каждый поход в магазин так, и брюнет понимает опасения и переживания дяди. — Я помню, дядя, — улыбается, а Ким старший кивает. Двери автоматически открываются, а искусственный голос приветствует их в данной сети магазинов и благодарит, что выбрали именно их. Лэй сразу движется к молочному отделу, ибо тому приспичило приготовить сырники, а творога не было. Тэхён вообще долго соображал, почему в сырниках нет сыра. Брюнет следует за дядей, не упуская его спину из виду. Он останавливается у стенда с шоколадками, разглядывая цветные упаковки. Наверное, он никогда не перестанет удивляться таким мелочам. Тэхён хочет повернуться, но натыкается на кого-то, из-за чего корзинка у человека напротив падает. Сердце в момент делает кульбит, а мозг резко начинает воспроизводить все уроки, что говорил Лэй. Омега делает шаг назад, неуверенно поднимая взгляд. Перед ним стоит высокий альфа с чёрными, как смоль волосами. По прядям стекают капли дождя, а антрацитовый взор с легким беспокойством смотрит на Кима. — Прошу прощения, я не специально, — тихо шепчет Тэхён, опуская взгляд на корзину, и садится за ней на корточки. Тоже самое делает альфа. — Все в порядке, ты не ушибся? — Чонгук, не моргая, смотрит на свою корзину, которую держит тоненькая рука. Он никогда не видел настолько бледной кожи. Тэхён шарахается, когда вспоминает про руки. Правой. Схватился правой рукой. Глубоко выдыхает, на секунду забывая про альфу, что внимательно следит на омегой. В этот момент к ним подлетает Лэй, оглядывая парней. — Прошу прощения за моего сына, он немного рассеян последнее время, — начинает тараторить Ким, пока Чонгук поднимается. — Ничего страшного, я уже сказал. С кем не бывает. Ничего страшного не произошло же, — Чонгук не понимает, почему взгляд отвести не может. Он не встречал таких людей. Странных, милых и безумно красивых. Светло-ореховые глаза со страхом смотрят в самую душу. Омега бьет племянника по плечу, и тот резко поднимается, хватает корзинку второй рукой.  — Тогда мы пойдём, — улыбается Лэй, а Тэхён запоздало кивает. Он поднимает взгляд, сталкиваясь в ответном взгляде. Внутри что-то ёкает. — Корзинку отдай, — шипит Лэй на ухо остолбеневшему парню. — Да, точно, это ваше, — омега протягивает обеими руками, а Лэй внимательно за ними следит, чтобы, если что, спасать ситуацию. Он не неопытный Тэхён — заметил синий пиджак со званием полковника. Чонгук кивает, на секунду касаясь холодных рук омеги. Тот отдергивает их, словно обжигается, разворачивается, уходя вместе с что-то зло шепчущим ему старшим. А Чонгук все продолжает стоять у стеллажа, ощущая кончиками пальцев приятную кожу и вспоминая светлый взгляд.

🕯🕯🕯

Ежегодный фестиваль проходит необычайно красиво, красочно, и точно не оставит людей равнодушными. Это ярмарка, аттракционы, салюты и множество впечатлений, что окружают повсюду и не дают отвести глаз. Данное празднество — объединение дня города, большого праздника искусства, богов даров и культуры. Обычай довольно-таки старый, но традиции решили не нарушать. По улицам витает аромат сладостей, блюд, напитков. Отовсюду доносятся счастливые крики детей и умиротворенные голоса альф и омег, что, наконец-то, выбрались из душных офисов и, хотя бы, на некоторое время сами окунулись в юность, почувствовали себя свободными и полными энергии. Тэхён с самого утра слышит музыку, чувствует море запахов из открытых окон. Он заходит за кухню, сонно потирая глаза. — Доброе утро, Тэхён-и, — приветствует его Лэй, готовя завтрак. — Доброе утро, — улыбается омега и садится за стол. — Дядя, сегодня какой-то особенный день? — Да, сегодня начинается фестиваль в честь большого празднества, — кивает, оборачиваясь к племяннику. — Фестиваль? Тэхён слышит подобное слово впервые. Может, оно ему и встречалось, но сейчас мало о чём говорит. Точнее, вообще ни о чём. — Ну, торжество, праздник, — объясняет омега, разливая зеленый чай. У Тэхёна глаза загораются. — Праздник… А что там происходит? — О, поверь мне, много чего. Там каждый год так красиво, кажется, будто с каждым разом, все лучше и лучше. Может, с тобой сходим, развеешься, повеселишься, да и мне стоит выбраться, — пожимает плечами Ким старший. Тэхён, не скрывая улыбки, говорит в ту же секунду: — Пойдем сегодня? — Сегодня? — переспрашивает омега, насыпая Диаманту корм в миску. — Да, давай сходим? Что нам стоит один день потратить на развлечения и хорошенько повеселиться? — воодушевленно хлопает в ладоши брюнет. Отчасти, Тэхён прав, день веселья вреда не принесёт. Наоборот даже, улучшит, возможно, состояние парня. Последнее время видно, что его дёргает тоска по дому, не хватает родного тепла папы и поддержки отца. Лэй решается и зовёт его на прогулку. Тэхён долго думает, что надеть, останавливается на полупрозрачной бежевой блузке и черных джинсах. На улице довольно-таки тепло: не жарко, но и не холодно, как раз та погода, что так и манит выйти на улицу, подставляя лицо солнцу. Лэй следит за Тэхёном на каждом шагу. Когда они прибывают на огромную площадь, где раскинуты лотки с сувенирами, киоски с едой и играми, сцены с танцами, шумят за ограждениями аттракционы, Тэхён готов плакать от счастья. Такого буйства красок он ни разу не видел. И не увидел бы в своем мире. Ему хочется бежать, нестись со всех ног среди людей под звуки музыки и громкие песни, что теперь совсем не пугают, а заставляют пуститься в пляс, смеясь и держась за руки в кругу. — Ну, как тебе? — спрашивает с улыбкой Лэй, разглядывая всю гамму эмоций на лице племянника, что красноречивее всего описывают его состояние. — Это… это потрясающе. Так прекрасно, Лэй, — слезы счастья и светлого чувства выступают на глазах, и Тэхён их мимолетно смахивает. Плакать не хочется от слова совсем, хочется раскрыть объятия и вприпрыжку мчаться по площади. Кудри Кима путаются от быстрой ходьбы и постоянных поворотов головы. — Смотри, голова закружится, — хихикает Ким старший, глядя на омегу. В одной стороне играют музыканты, поют старые песни, в другой — акробаты выполняют трюки; танцоры кружатся под музыку, отбивая ботинками ритм, зазывают к себе. Неподалеку, на небольшой сцене стоит фокусник и показывает то, во что просто поверить невозможно. Ким внимательно смотрит на всё с широко открытыми глазами. Что уж тут говорить, если он увидел человека, который «выдыхает огонь». Он остановился и долго смотрел на представление, хлопая громче всех и улыбаясь от уха до уха. Когда Лэй покупает ему мороженое, он сначала смотрит недоверчиво. — Оно такое холодное, — хмурится, нюхая голубого цвета шарик. — Это же мороженое, неспроста оно так называется, — смеется мужчина. Тэхён откусывает немного, поначалу жмурясь от холода, что сковал зубы, а потом смеётся. Кто-то подумает, что он глупый, раз веселится от ерунды, но смех его настолько искренний и чистый, словно детский — драгоценность, которую за любые деньги мира не купишь. Мимо этой драгоценности не проходит и Чонгук. Он бродит неподалеку и, услышав смех, машинально оборачивается. Видит того, кого уже, думал, не увидит. Парень, которого встретил в магазине, со взглядом инопланетным, с самыми ясными глазами. Чон останавливается на секунду, дабы полюбоваться на омегу, что пробует впервые мороженое и попутно разговаривает с его дядей. Тэхён чувствует на себе внимание и поворачивается в ту сторону. На секунду их взгляды пересекаются, а по телу будто разряд проходит. Чонгук быстро отводит глаза и идет вперед, а Тэхен всё смотрит в точку, где стоял альфа. Лэй касается его плеча, спросив, всё ли хорошо. Ким коротко кивает и возвращается к прогулке. Разноцветные маски и узоры нарядов мелькают перед глазами, только успевай следить и запоминать. Его таки втягивают в круг, танцуют и отпускают, кружась. Ким смеется, словно звонкий ручей, чуть не падает на Лэя после. Тот ловит его и гладит по волосам, видя искры в глазах, что могли навсегда потухнуть. Эти искры разглядел и Чонгук, успел отпечатать в своей памяти. На аттракционы Ким, при всем своем желании испытать всё, не рискует идти, особенно на высокое колесо обозрения. Он подолгу засматривается на разные узорчатые поделки, вышивку и прочие мелкие сувениры. Любуясь на потрепанные самодельные браслеты на кистях, он с восхищением рассматривает изделия ручной работы. Его тянет от одного киоска к другому, смотрит во все глаза на представления, игры и конкурсы. Лэй за ним почти не успевает, но пусть ребёнок прочувствует, попробует всё. Он, наконец-то, ощущает себя не чёрствой куклой без красок, а живым человеком, который смеется, удивляется, веселится, изучает новое и тянется к неизведанному. К концу дня омеги приходят домой совсем уставшие. Тэхён, не привыкший столько ходить, испытавший столько эмоций за раз, вымотался физически и морально. Он принимает душ, немного говорит с Лэем и желает ему спокойной ночи, засыпая сразу, как только голова касается подушки. Если бы он знал, что ему предстоит испытать. Какие истории и чудеса приготовила ему судьба. А пока он этого не знает и тихо засыпает, окунаясь в царство Морфея.

🕯🕯🕯

Тэхён сидит около окна, наблюдает за прохожими, идущими по тротуарам. Он видит собирающегося Лэя — тот одевается не как обычно. На омеге лилового цвета обтягивающие лосины и такого же цвета эластичная футболка. На руке электронный браслет, а на талии поясная сумка с телефоном. — Ты куда-то идешь? — поднимает Ким взгляд на дядю. — Да, решил пойти на пробежку. Лишним не будет, — кивает мужчина, завязывая шнурки на кроссовках. — Пробежку? — переспрашивает Тэхён, склонив в удивлении голову. — Ах да… Ну это такой не быстрый бег на определённую дистанцию… Сколько хочешь или можешь, столько бежишь. Улучшает состояние здоровья, — замечая взгляд племянника, полный непонимания. — И долго ты так бегаешь? — выгибает бровь Ким. — По-разному. Насколько хватает сил. И настроения, — подмигивает ему Лэй, забирая плеер с тумбочки. — Если хочешь, можешь как-нибудь присоединиться. Тебе не помешает поддерживать тело в форме, особенно в твоём возрасте. С этих слов начинается утренняя пробежка Тэхёна. И самый яркий период. Тэхён встает, как обычно, в семь утра. Ему не тяжело вставать рано. Он наблюдает, как просыпается город, как распускаются цветы фонтанов и вновь, как по кнопке, работает город. Все шумит, движется, одним словом, пробуждается. Он выходит из дома, каждый день прокручивая слова Лэя: «Веди себя естественно. Ты лишь один из тех, кто тут живет, спокойно». Омега включает музыку в наушниках, забегая на дорожку в парке, что с одной стороны усеяна деревьями. Мимо снуют люди. Кто-то погружен в мысли, кто-то в телефон, кто-то общается с друзьями, наслаждаясь тёплыми днями. Тэ чувствует себя одним в мире. Он не видит никого, не слышит — музыка погружает в себя, отключает от окружающего. И это его «не видит» оборачивается против него. Ким не успевает свернуть, как налетает на крепкого альфу, который чуть его не сносит. — Простите, — мычит Тэ, приходя в себя, страшась поднимать голову. Лишний раз объявлять о нахождении тут не особо хочется. — Нам стоит прекратить натыкаться друг на друга, — улыбается Чонгук, а Тэхён резко поднимает голову. Чон сразу узнает парня, что с самой первой встречи образом в голове засел. Будто ждал, когда его найдёт и заберет себе. По тому видно, что он будто с другой планеты. Но не в том смысле, что он чужой и должен находиться не здесь. Наоборот. Он выше этих людей. Выше тем, что видит прекрасное, видит больше них. За тяжёлыми стенами мегаполиса он видит жизнь — бурлящую, закипающую. Отличается от всех своей натурой, красотой и звездами в глазах. У Тэхёна сердце быстрее биться начинает, а браслет на руке вибрирует, объявляя о учащенном пульсе, мол надо остановиться. Но как тут остановишься? — Я бы вас запомнил, думаю, вы меня с кем-то путаете, — мотает головой омега, заглядывая за спину альфы. С одной стороны страшно, хочется бежать подальше, а с другой… Хочется смотреть в этот антрацит, тонуть в нём. Тэхён сам путается в мыслях, словах, жестах. Хочется по дорожке бежать, в сторону дома, желательно. Он видел Чона дважды. И успел заглянуть в омут его глаз. Там, где туман окутывает просторы, где пелена стелится, закрывая собой все эмоции и свет. Там, где расчет холодный в зрачках застыл, а воды радужек в себя тянут. Они пару секунд смотрят друг на друга, стараясь отвести изучающие взгляды. — Простите, мне пора, — выдает Тэхён и быстро обходит Чона. «За что я извинился хоть?» — спрашивает себя омега, мысленно постучав по голове. Альфа стоит на месте и не шевелится, будто боится напугать создание. «Я не могу упустить тебя ещё раз». Тэхён сидит на лавочке, изучая что-то в телефоне, как к нему вновь подходит альфа с омутом в глазах. Он вздрагивает. Думает, что сделал такого, что наказание в виде того заслужил. — Ты боишься меня? — Чонгук будто лань лесную заманивает. На самом деле Тэхён не против новых знакомств. Здесь не его хладнокровный мир, а живые говорящие обо всем люди, открытые тебе. Но вдруг эта открытость обернётся ему чем-то страшным, непонятным и… Смертельным…? Он смотрит в зрачки напротив, раздумывая. — Я не боюсь тебя, — выпаливает, вздергивая подбородок. Как-то слишком пафосно для первого раза. — Вот и отлично. Мы пересекаемся уже не раз. Думаю, это знак, — натянутость и холод трескаются на лице Чонгука и тонкая улыбка пробивается в сторону Тэхёна. — Пожалуй, — улыбается в ответ. — Я Чон Чонгук, а тебя как зовут? — Чонгук протягивает руку омеге. Снова сердце вздрагивает. Тэхён миллион раз в голове прокручивает. Правая, правая, правая. И когда брюнет кладёт свою тоненькую в большую ладонь, Чон будто лепестки роз трогает. Нежная и такая же холодная. — Ким Тэхён. «Такое нежное и воздушное имя…» — мысленно улыбается шире Чонгук. — Ты каждый день тут бегаешь? — альфа убирает руку, засовывая в карманы. — Почти. Через день, — Тэхён теряется. Ему бы, главное, себя не выдать, а всё остальное приложится. — Раз уж мы теперь знакомы, то можем проводить это время вместе, — Чонгук наклоняет голову вбок. Себя не узнаёт совсем. Когда ему омеги стали интересны? Когда этот переворотный момент произошёл? Тэхён глядит на него и понимает, что отказать не в силах. — Я не против, — выдыхает, улыбаясь яркой улыбкой. — Тогда, будем встречаться, — Чонгуку не хочется продолжать предложения, хочется так оставить, — здесь пол восьмого утра. Согласен? — Хорошо. — Что ж, еще увидимся, Тэхён, — улыбается на прощание Чон. Поднимается с лавочки, рассматривая паренька сверху вниз. Чувства смешанные. Он рад, что познакомился с человеком тут. Но с другой стороны это некая опасность. Вдруг он полицейский? Вдруг он его разоблачит? Вдруг он сдаст его при первой же возможности? Лэй сказал сидеть тихо… Но он и будет тихо. Он будет лишь бегать по утрам. Но в компании. А дальше они опять будут расходиться. Наверное. Лэй уже дома, когда Тэ заходит. — О, ты уже вернулся. Ну как пробежка? — смотрит на него омега, раскладывая постиранную одежду на сушилку. — Неплохо, — отвечает Ким, не желая рассказывать о новом знакомом. Ведь дядя может запретить, а ему хочется продолжить общение. Тэхён каждый день на протяжении недели приходит в парк, где его ждет Чонгук. Чон уже точно не сможет не смотреть на этого мальчика хотя бы пять минут. — Может, я подброшу тебя до дома? Не беспокойся, я не маньяк, — смеется Чон, увидев в глазах Тэхена недопонимание. — Не стоит. Я сам дойду, — Тэхен уверен, что Лэй это заметит, и пойдут вновь нравоучения и уроки жизни. Он не говорит ему об этом в течение шести дней. Тэхена скоро совесть заживо съест. Лэй смотрит на Кима с невысказанный вопросом. — Что-то не так, Тэхен-и? — А, да… Нет. То есть… — мямлит брюнет, ковыряя салфетку, — Лэй, я познакомился с одним человеком. В парке, на пробежке. Лэй смотрит с прищуром, ожидая либо лучший исход, либо худший. — Он выглядел подозрительно? Ты подал признак левшей? Тэхен, ты же понимаешь, что с этим нужно быть крайне осторожно, — хмурится старший. — Я понимаю, Лэй. Но он ничего не знает. Я работаю правой рукой, даже намека на левую не подаю, он не догадается. Лэй с минуту думает. — Постарайся следить за своими действиями максимально. От этого зависит все. У тебя в голове заложено, что ты левша. За всю твою деятельность отвечает правое полушарие, и инстинктивно ты делаешь что-то левой рукой… — Да, я понимаю, — кивает Тэхён, благодарно улыбаясь дяде. Будто камень с плеч падает. Спустя пару дней Тэхён вновь встречается с альфой утром. Но его ждет некий подарок. — Доброе утро и хорошего дня, — Чон вручает тому небольшой букет белых лилий, улыбаясь так искренне — сам вспомнить не может, когда так улыбался. И улыбался ли вообще. Тэхён смотрит то на букет, то на Чона и не находит слов. — Мне… Еще никто не дарил цветы, — тёплое чувство внутри разливается, а глаза омеги вновь загораются, как тогда в парке, помнит Чон. Тэхён нежно перебирает лепестки, лучезарно улыбаясь, прижимает к груди букет. — Они прекрасные, — звонко отвечает Ким, одаривая альфу волной своего света. Чонгук не уверен, испытывал ли когда-то подобное. Такое происходит с ним впервые. И он так рад, что чувства посещают его именно с Тэхёном. — Давай сегодня просто прогуляемся? Без пробежек, — Чонгук кивает на букет в руках омеги. — Я очень даже за. Бегать с букетом в руках не удобно, — хихикает Ким, глядя на альфу. — Как насчет встретиться завтра вечером? — Вечером… — раздумывает омега, разглядывая асфальт. — Я могу зайти за тобой… Тэхён не хочет никому показывать место, где он живёт. Ибо если что-то пойдёт не так, то его найдут, и пострадает Лэй. А тот страдать не должен ни в коем разе. Чонгук поднимает в удивлении бровь. Этот омега точно не с их планеты. Какой же омега за альфой заходит? — Или смогу сам подойти к месту встречи, — Тэхён задумчиво добавляет. — Я жду тебя завтра в парке у озера в семь часов, — альфа невесомо целует его в щеку, словно оставляет шлейф незабываемого утра. Тэхён стоит, освещенный лучами солнца. «Завтра в семь часов». Пожалуй, именно это утро стало главным моментом их истории.

2 week later.

Чонгук регулярно дарит цветы, а Тэхён встречает его и нежно целует, под стать восходящим лучам солнца. Они гуляют иногда целыми днями, Тэхён удивляется всему и удивляет сам. Чонгук видит в нём малыша, ребёнка, что только увидел мир, и его первозданная красота лечит все шрамы в душе альфы, затягивает раны и не даёт появиться новым. Тэхён так же помогает по дому Лэю, разговаривает с ним за чашкой травяного чая и каждый раз перед выходом слышит: — Будь осторожен, Тэхен-и. Поверь, если с тобой что-то случится, плохо будет всем. Особенно Чонгуку. Лучше потерять себя, чем часть души, что заключена в человеке, без которого жить не можешь. Тэхён днем гостит у Чона, пока тот не работает, а ночью тренируется работать правой рукой до совершенства. Ибо не приведи Боже. Терять Чонгука не хочется. Чон тает внутри. Как будто глыбы, заледеневшие в груди, начинают плавиться от солнечных батарей Тэхёна, что согревают его чистым светлым теплом. Альфа никогда так сильно не любил. И уверен, никогда не полюбит. А Тэхён просто живет каждой секундой, каждым вздохом, словом и касанием Чона. Берёт его руку в свою и чувствует, как потоки жизни разветвляются по венам. Внутри цветы цветут, что Чонгук дарит, а снаружи улыбка неземная — освещает омут в чужих глазах, туман разгоняет и облака развеивает. Они не смогут друг без друга. Через неделю Тэхён переезжает в новый дом. Лэй всячески его натаскивает и даже пытается отговорить. Но в душе понимает, что не стоит. Тэхен дышать не может без альфы, как и Чон без него. — Навещай меня, — кряхтит забавно Лэй, строя страдальческое лицо. — Я буду приносить тебе стакан воды даже в час ночи, — сдерживает себя Ким, чтобы не рассмеяться. Они вместе почти месяц. Альфа неизменно дарит цветы, Тэхён разводит небольшой садик на балконе шикарной квартиры и варит кофе по утрам, пока Чон тихо обнимает его со спины, шепча «Доброе утро, любимый». Живут с Монсалем душа в душу, что полюбил Тэхёна с самого первого прихода. Тэхён водит пальцами по тату альфы, соединяя точки, словно созвездия, а Чон ловит галактики в зрачках омеги. Чонгук наблюдает, как Тэхён не отводит глаз от салютов, что почти каждый день гремят недалеко от дома. Ким завороженным взглядом провожает вспышки — в радужках отражаются цвета, а в ушах стоит глухой шум. Пылающее небо детский восторг вызывает. — Чонгук, это так красиво… — шепчет Ким, не отводя взгляд. — Словно звезды рассыпаются. «Ты моя главная звезда в мире и на всём небосводе», — шепчет про себя Чон, гладя своего мальчика по волосам. — Это прекрасно, — целует его за ухом альфа. — Как и ты, ТэТэ.

🕯🕯🕯

Тэхён рассматривает панорамный вид, когда Чонгук медленно обнимает его сзади, губами трогая шею. Омега томно выдыхает, прикрывая глаза. — Ты обещал показать мне рассвет, — ещё больше открывает шею для поцелуев. Чонгук крепче сжимает талию, спускаясь жгучей дорожкой к ключицам. — Обещал, — кивает. — Обязательно покажу. На выходных съездим к океану и встретим рассвет. Тэхён плавно поворачивается в руках, заглядывая в любимые антрацитовые омуты. Чонгук удивленно распахивает глаза, когда слышит, как омега громко втягивает воздух где-то рядом с ухом альфы. — Ты так вкусно пахнешь, — улыбается Ким, когда замечает удивлённый взгляд напротив. — Что это? — Ты же знаешь, — хмурится альфа. — Знаю, — лукавая улыбка прячется в нежных губах. Тэхён прижимается ближе к груди, втягивая его природный запах. — Ты все душишься, перебиваешь свой чудесный аромат. И не представляешь, насколько запах свежескошенной травы возбуждает, — он тупит взгляд, шепча: — Господи, такое ощущение, что я тебя соблазняю. Пойду пройдусь… Ким выпутывается из чужих объятий и делает шаг назад. — Нет уж, подожди, — Чонгук одним движением хватает Тэхёна под локти, разворачивает к себе и снова дышит сладкой ямкой у шеи. — Надо было раньше уходить, ТэТэ. Спускается руками на талию и притягивает к себе. Тэхён рвано выдыхает, когда его губы накрывают чужие. Инстинктивно приоткрывает рот в желании почувствовать вкус альфы. Его ответ нерешительный, но желание диктует продолжать: он обхватывает тело альфы, сжимая в ладонях толстовку. Запах Чонгука не дает сосредоточиться, внутренний голос и вовсе молчит. Омега запрокидывает голову, ударяясь об стекло окна, когда Чонгук запускает руки под его темную футболку и проводит ладонями по животу. Ласкает мягкую кожу прикосновениями, вслушивается в тихие стоны и сбившееся дыхание. Тэхён выгибается, подставляет бледную шею под поцелуи, что тёмными отметинами расцветают. Пальчиками в темные кудри зарывается и глухо стонет, когда альфа ткань штанов оттягивает, колечко мышц оглаживает. Но пальцы тут же исчезают, выбивая жалостливый стон разочарования. Чон хмыкает и подхватывает парня, в два больших шага преодолевая расстояние до кровати. Тэхён охает, когда его спина соприкасается с темными простынями, а сверху накрывает горячее тело. Чонгук неприступной скалой возвышается над омегой, свои метки на шее разглядывая, кусает губы в предвкушении. Он оглядывает своего мальчика, облизывается. У Кима сердце колотится так, что рёбра переломать в силе. Он обнимает Чона за шею и тянется за новым поцелуем, пока с него стягивают белье и задирают рубашку. Всё происходящее ново и необычно. Он с такой ситуацией не сталкивался. Читал об этом в интернете, Лэй что-то обрывками говорил, когда про альфу узнал, но никогда не проживал это. Стеснялся просить, да и Чон не спешил давить. Нить ожидания лопается у обоих. Чонгук в поцелуй новый втягивает, когда вводит в омегу сразу два пальца. Тот мычит и дергается, жмурится от новых и неприятных ощущений. Но через минуту стонет и выгибается, пока его медленно растягивают. Брюнет покрывает лицо Тэхена мягкими поцелуями и шепчет успокаивающе. Его держат крепко и целуют так, что мысли из головы выветриваются. Под черепной коробкой пустота, и внутренний голос все так же молчит, советов давать не спешит. Чонгук двигается плавно и размеренно, дышит жарко, опаляя покрасневшее ушко парня, и шипит, когда Тэхён сжимает его особенно сильно. Он очень узкий и горячий, и от этого крышу сносит по самое основание. Альфа толкается ещё раз и кончает прямо в парня. Тэхён запрокидывает голову, глаза его закатываются от пережитого удовольствия. Кучерявые волосы по подушке метут, а пальчики простыню в агонии сжимают. Чона кроет. Он разглядывает точеный подбородок, покрасневшую шею и впаивается вновь. — Теперь ты обязан на мне жениться, — с уставшей улыбкой выдыхает омега, вспомнив фразу из какого-то шоу, которое смотрел Лэй. Чонгук лишь улыбается в ответ, зарываясь в темные кудри. Он готов хоть прямо сейчас.

🕯🕯🕯

В дверь квартиры звонят, пока Тэхён обнимается с Монсалем, что яростно пытается вылизать щеку омеги. Тэхён вздрагивает, переглядываясь с всполошившемся доберманом. — Это курьер. Тэхён, открой пожалуйста, — доносится из кухни голос Чонгука, что пытается перекручивать скворчащую сковороду. Омега улыбается. Чонгук сегодня сам вызвался приготовить ужин. Ким поднимается с ковра и подходит к двери. На лестничной клетке стоит невысокий бета с коробкой в руках. — Посылка на имя Чон Чонгука. Распишитесь, — бета протягивает планшет и стилус, где необходимо было поставить подпись. В этот момент его телефон начинает звонить, и бета берёт трубку. — Пришло? — Чонгук выглядывает с кухни, обтирая руки полотенцем. — Я подпишу. А то испачкаешь человеку тут всё, — смеется Тэхён, принимая планшет. — И что же ты заказал? — омега обхватывает пальцами стилус, ставя подпись. Простое действие, а у Чонгука сердце останавливается. Чон бы и ужаснулся — оно, правда, не подаёт импульсов, если бы не впал в ступор. Омега с улыбкой отдаёт планшет закончившему разговор бете и принимает большую коробку. — Чонгук-а, так что ты заказал? — поворачивается к альфе, поплотнее обхватывая посылку. — Да там Монсалю… — Чонгуку не хочется говорить. Чонгуку вообще ничего не хочется. Тело на две части разрывается, внутренний голос орёт взять телефон и срочно звонить в отдел по левшам. Ибо Тэхён левша. Его маленький мальчик, его лучик света оказался левшой. Но самое обидное, что тот, кому он доверился, врёт ему. Очень серьезно врёт. — О, тогда пойдём посмотрим. Монса-а-аль, смотри, что тебе привезли, — кричит омега, убегая в гостиную к залаявшему псу.

🕯🕯🕯

Чонгук не может спать. Омега обнимает его во сне, мирно утыкаясь в шею и посапывая. Чон лежит с открытыми глазами и только иногда бросает взгляд на Тэхена. «Такой тихий, умиротворенный… прекрасный. Не могу перестать думать об этом… Это не может быть, не может так кончиться». Чонгук тихо встает с кровати, чем вызывает негодование Тэхена — тот шевелится в поисках родного человека. — Спи, Тэхен-и, я рядом, — шепчет на ухо, накрывая одеялом. А у самого сердце разбивается. Он уже не рядом, будто за стеклом от него, что не пропускает лучи родного солнца. Но Тэхён не слушается, поднимается, сонно протирая глаза. Чонгук смотрит в омуты, внутри рвётся всё. — Тэхён, ты любишь меня? Чонгук не моргает, а Тэхён хмурится. — Нет, не отвечай, — альфа резко разворачивается и покидает комнату. Если услышит ответ, не сможет сделать то, что должен, обязан. Он выходит на балкон и вдыхает свежий воздух ночи. Все спят. Один Чонгук сейчас переживает, кажется, медленную смерть. Чувство, когда ты чего-то дико боишься, думать об этом не хочешь, а оно случается. И случается не быстро, а тягуче, и проще отключить самого себя самостоятельно. Чонгук думает обо всем: о Тэхене, о работе, об отце, о их первой встрече, о прокуратуре. О папе.

🕯🕯🕯

— Папа, папа, я люблю тебя. Прошу, останься, папа, — ребенок кричит, плачет, бьет кулачками альф, что окружили его, отталкивает всех, лишь бы обнять папу, лишь бы почувствовать тепло человека — самого родного, самого красивого и нежного. Папа Чонгука был левшой. И по приказу, всех было велено сослать в другой мир за врата. Стояли крики, стрельба, драки и много крови и слез. Чонгук, совсем маленький, юный, такой ранимый и так привязан к папе. Будто его самого ударили по затылку и бросили на пол. Чонгук утирает слезы, что рекой текут из глаз, всхлипывает, вешается на шею папе. — Отпустите его! Что он вам сделал?! Папа, останься, папа, я так люблю тебя! — сердечко Чонгука бьется сильно, вот-вот выпрыгнет из груди. Он в глубине души надеется, что солдатам будет жаль малыша и они его оставят. Но Гук хоть и маленький, но прекрасно понимает, что этого не будет, что никто не будет слушать плач ребенка, который они слушают в сотый раз за день, разлучая семьи. Папу уводят из дома, Чон бежит за ним, его держит отец, чтобы тот не выбегал на дорогу. Гук все-таки вырывается, бежит к папе, спотыкаясь, обнимает так крепко, плачет в голос. — Мой малыш, мой Гук-и, — гладит напоследок его по волосам папа, сам словно в прострации от ударов, прикрывает глаза. — Папа, куда они забирают вас, они вернут тебя? Они мне тебя вернут, папа? — альфа снова заходится в рыданиях и шепчет что-то хриплым и осевшим от криков голосом. — Мы еще обязательно будем вместе, мой мальчик. Знай, что папа сильно-сильно тебя любит и скучает. Я вернусь, обещаю, — он целует Гука в лоб, пока его забирают люди из спецназа. Чон сидит на коленях перед домом, смотря в пустоту. Он только что лишился самого драгоценного в жизни. Безумная трагедия в столь юном возрасте. Потеря родного человека хуже смерти. Чонгук почти умирал в тот период жизни.

🕯🕯🕯

Чон выдыхает сизый дым. Яркие картинки, кислотные, в пятнах от крови всплывают в голове. Чонгук душит в себе подавляющее отчаяние. Его разрывает от воспоминаний. Они приходят из всех уголков памяти, выплывают, как черные духи и видения, окружают его, заставляют сходить с ума. Он боится. Чон боится потерять Тэхёна. И больше всего боится, что его руки навсегда останутся в его крови. Проще пустить себе пулю в висок. «Как?» и «За что?» вертится в голове Чона. Есть за что. Он сам выбирает работу. Ставит её выше всего. Иногда спрашивает себя, зачем он стал таким человеком? Если бы папа был рядом… Гук человек своего дела, своей работы. Он обязан, он должен, он холодный, жесткий, не показывает эмоций. «Ничего я не обязан». — Это моя работа, я сам выбрал этот путь. «Никому не должен». — Кем я буду, если брошу всё, дам слабину и свалю? Верно, никем. «Это моя жизнь, я уеду с Тэхеном». — Куда я соберусь? Мой долг будет преследовать. Всю. Чёртову. Жизнь. Могу уехать на край света, уплыть, нырнуть в самые глубокие воды. Но от себя не убегу, нырну, разве что, в пучины мыслей. И останусь там навсегда, утону. Чонгук ком в горле давит; крики свои же в ушах звенят, заглушаются тихими вдохами. В доме тишина, а у него внутри гром, стрельба и страшные метания. Мирное сопение Кима звучит для альфы как приговор. Он идет на кухню за коньяком, что запрятан подальше. Ким не любит, когда Чон пьет много. — Это вредно, тебе будет плохо и это… Невкусно, — морщит носик омега. Чон смеется всегда, но бутылку ставит обратно. Сейчас он достает ту самую, смотрит на неё минуты две и плескает янтарную жидкость в граненый бокал. Осушает залпом, почти не реагируя на жидкий огонь, что обволакивает горло. Чонгук сидит на балконе. Звезды на небе мешаются в пьяном водовороте. Мысли в голове мешаются так же, и нет сил собрать их по порядку. Он смотрит на спящий город. А когда приходит безликий покой, Чон шепчет в пустоту: — Папа, прошу, помоги. Мне сложно. Я ношу маски каждый день и только с Тэхёном дышу свободно. Он заставляет меня проживать каждый день. Заставляет сводить концы с концами в моральном плане. Пап, я та ещё сволочь. Я не заслуживаю его. Это я должен умереть, а не он. Папа… Я все ещё жду тебя. На часах три ночи. Чона бьёт то в жар, то в холод, в душе лава разливается, застывая уродливыми шрамами. Взгляд слегка плывет. Он не уходит с балкона. Решение принимается со скоростью секунды. Чон понимает. Терять нечего. Рано или поздно Тэхён его покинет. Лучше рано. Сейчас. Он в последний раз смотрит на небо. Больше на него не посмотрит. Оттуда будет глядеть его Тэхён, и Чонгук лучше с крыши сорвётся, чтобы увести глаза и не видеть его полные боли. Он звонит Хосоку. В глубине теплится надежда на мгновение. Вдруг есть шансы. Вдруг все наладится. «Ничего не наладится. Ты думал лишь о себе, теперь заберут твою душу. Она тебе не нужна». Чон тихо закрывает квартиру, не разбудив Тэхёна. Садится в машину, несётся по ночным дорогам, словно ветер. Гудки слишком долго тянутся, будто последние минуты жизни. — Хосок, мне срочно нужно поднять архивы. Ты на месте? — говорит Чон, как только на том конце слышится приветственное мычание коллеги. — Да, у меня ночная смена, — соглашаются на том конце. — Я сейчас подъеду. — Стой, ты едешь ко мне… — Хосок не успевает закончить удивленную фразу. Чон сбрасывает звонок. У него внутри атомная война. Та, что даже Хиросима не видывала. У него внутри ад адский, все внутренности плавятся от высокой температуры. Огрызок сердца о грудную клетку бьётся, что трескается под давлением плоти. Вместо крови давно боль в жидком виде течёт. Она яд. Она уничтожает Чона. Или нет. Кто уничтожает его, лежит сейчас в постели, мирно спит и ни о чем не догадывается. Он сны хорошие видит, а Чон распадается из-за него, будто кислотой облили. На счету каждая секунда. Чон влетает в тёмный кабинет Хосока. Тот сидит перед компьютером со стаканчиком кофе из автомата на нижнем этаже. Альфа единственный в прокуратуре, не считая сторожа на вахте. — О, доброй ночи, — Чон Хосок отрывается от компьютера, разглядывая взъерошенный вид Чонгука. Чёрная рубашка застегнута неправильно, джинсы помяты, а на голове вихрь будто прошёлся. — Хосок, дело важное, — альфа с порога переходит к делу, хмуря брови. — Я уже понял. Ты выглядишь… Не очень, — спокойно отвечает Хо, протягивая альфе стаканчик с кофе, но тот мотает головой. —Хосок, послушай. У меня есть… Подозрения на левшу, — ком стоит в горле, а голова начинает кружится. — Но я не уверен точно. Ты можешь пробить его по базе данных? Или в архивах? Это срочно. — Да, сейчас, — кивает Чон, вновь ныряя в экран монитора. Как у него глаза не болят от яркости в темноте кабинета. Чонгук ходит по кабинету, утаптывая свое беспокойство, закуривает. — Как зовут? — альфа вновь поднимает взгляд на друга. — Ким Тэхён. — Тот омега, с которым ты бегал по утрам, — уголком губ улыбается Хосок и видит, как сразу мрачнеет Чонгук. Альфа тихо отворачивается и что-то быстро печатает. Брюнет смотрит в упор на монитор и на Хосока. — Так, Ким Тэхён, Тэхён, Тэхён… — бормочет тот, листая архив. Альфа жутко нервничает — руки трясутся, а нога словно в синдроме эпилепсии дёргается. Это замечает друг. — Так, сейчас найдем что-то, успокойся. Легко сказать. Они смотрят в монитор минут двадцать, Чонгук сидит рядом в кресле, потирая переносицу, пока Хосок не заявляет: — Чонгук, я пересмотрел все. Он не отсюда. — А откуда он тогда, блять? — начинает закипать Чон, чувствуя как внутри расходятся трещины. Трещины, что не зарастут теперь. — Чонгук, твои подозрения, к сожалению, подтверждаются. Он не числится ни тут, ни в других городах мира. По всей видимости, его родители раньше были здесь, тут перечень семей, которые покинули город во время переворота. В переписи населения, что была несколько лет назад, его нет. Такого имени не существует. Он просто появился. Из ниоткуда. Документы его тоже не зарегистрированы. — Ты уверен? — голос надрывается, ноги подкашиваются. — Да, Чонгук, если сложить то, что его нигде нет и тот факт, что он расписался левой рукой, тогда все сходится. Тэхен — левша. Скорее всего его выгнали из того мира за нарушение законов на верную гибель, ибо просто так тот мир не покинуть. Оборвалась последняя нить. Нить, что держала Чона на плаву, что вытащила его из мрака и вела в темноте. Он снова в омуте, глаза застилает туман. Темнота такая слепящая, а тишина оглушающая. Свет ушел, исчез навсегда. Как будто и не было. Не правда. Свет был. И Чон навсегда его сохранит. Иногда вспомнит. Но никогда не вернет.

🕯🕯🕯

Чонгук лбом прикладывается о руль Рэндж Ровера. Пытается хоть на секунду заглушить моральную боль физической. Не получается и не получится. В грудине адски больно давит. Тот огрызок, что от сердца остался, всё ещё бьётся о рёбра. Чонгук хочет выплеснуть всё, что чувствует, наружу, но держится. Он закрывает глаза и выдыхает через сомкнутые зубы, в порыве гнева бьёт кулаком по рулю. Чонгук не знает, почему отпускает его. Почему он обязан отпустить его мальчика. Но он должен, это давно решено. Чонгук набирает главу по делам левшей, снова слушает долгие гудки. Хочется сбросить вызов, пока на том конце не ответили, не спросили где левша, хочется телефон к чертям выкинуть, убежать к Тэхёну, закрыть его от всех. Но человек, которому звонит парень, будто чувствует нерешительность, отвечает, прекращая внутреннюю борьбу альфы. — Полковник Чон, какие-то проблемы? — Да, полковник. Мною обнаружен левша, — хочется закричать, язык себе вырвать, голоса лишиться. Мозг не анализирует последствия, а то, что от сердца осталось, ноет сильно. — Называйте адрес, я пришлю спецназ. — Тут жилой район, разбудим мирных жителей, наведём шуму. Будет куча вопросов, оно вам надо? Эти ребята не умеют тихо работать, — если бы Чонгук не распадался на сидении собственной машины, это бы звучало, как шутка. — И что вы предлагаете, полковник? — Я на рассвете привезу его на границу.

🕯🕯🕯

Чонгук Тэхёна будит, когда солнце только начинает показываться из-за небосвода. — Чонгук, что случилось? — омега непонимающе трёт руками глаза, смотрит за спину альфы. — Ты же хотел повидать рассвет, вот, поехали, — он кидает в омегу свой свитер, уже потом понимая, что наделал. Но Тэхён не даёт время забрать вещь, натягивает её, вдыхая носом аромат альфы. На губах улыбка яркая расползается. — У тебя сегодня разве нет работы? — омега поднимается с кровати, натягивая джинсы. «Он уже на работе». Монсаль рычит почему-то на Чонгука, никогда раньше этого не делал. Кидается на Тэхёна, будто отпускать не хочет. Омега на корточки перед ним садится, успокаивает, говорит, что вернётся, а Чонгук в глаза собаке смотрит. Просит прощения у неё. Монсаль рычит в ответ, будто всё знает, только Тэхён всё равно закрывает дверь. Оборачивается, когда слышит жалобный скулёж, и когти о дверь. Чонгук крепко держит руль машины, со всей дури давит педаль газа. Шины на поворотах оставляют полосы жжёной резины, а Чонгук сам, будто оголенный нерв. Тэхён кожей это напряжение ощущает, не понимает. В салоне напряжённое молчание, какого не было весь месяц их отношений. — Гук, ты вчера спрашивал меня люблю ли я тебя, — задумчиво начинает омега, разглядывая напряженный профиль альфы. Тому уши закрыть хочется, лишь бы не слышать слов, что прозвучат сейчас. — Да, люблю. Чону резко машину повернуть хочется, уехать обратно в квартиру, завалиться на диван и смотреть какую-нибудь комедию. С Тэхёном. Только это возможно, если ему память сотрут. А пока он помнит, совесть не позволит ему жить спокойно с левшой. Омега начинает заметно паниковать, когда видит сетчатую стену границы, а возле неё множество вооружённых людей и бронированные машины. — Чонгук… Чонгук, что это? Куда мы приехали? — омега хватается за ручку двери, мечтая слиться с сидением. Ему страшно. — Чонгук? Но альфа не отвечает, даже не смотрит на омегу. Он упорно глядит вперёд, мечтает своим антрацитом всех людей здесь потопить. Ради одного человека весь отдел собрался. Чонгук успевает увидеть и машину отца, ещё сильнее сжимает руль. В голове вновь кадры ареста папы всплывают. Когда Рэндж останавливается напротив бронированных автомобилей, Тэхёна резко выволакивают люди из спецназа. Они в полном обмундировании. Из-за одного омеги. Чонгук не хочет выходить. Он трёт глаза и открывает водительскую дверь, сразу сталкиваясь со взглядом отца. В нём и негодование, и гордость — Чонгук распознаёт. Сейчас он ощущает то, что чувствовал Донхен, когда его мужа уводили. Только вот его папа жив, а Тэхёна эта милость вряд ли настигнет. Омега кричит и вырывается, всё имя Чонгука выкрикивает, а Чону упасть на асфальт хочется, влиться в него, лишь бы родного голоса, полного боли, не слышать. Полковник по делам левшей выходит из тонированного автомобиля, оглядывает парня, которого подвели к воротам двое альф. Остальные наготове — держат винтовки, что направлены прямо на хрупкое тело. — Ким Тэхён, ты, как левша не имеешь права находиться в нашем мире. Это прописано в нашем законе, исключений нет. Обычно мы устраиваем слушание омегам, делаем им одолжение, и если суд верит в слова подсудимого, его отправляют вновь в зазеркалье. Но ты нарушил все допустимые наши законы, и твой приговор решится здесь. За свои деяния ты приговариваешься к смерти. У Тэхёна сердце пропускает несколько ударов подряд. Он опускает голову, больше не в силах сопротивляться. Горящие слёзы бегут по щекам, он кожей чувствует взгляд антрацитовых глаз, но голову поднять не смеет. — По нашим сведениям тебе помогал Ким Лэй… — Нет, прошу вас… Только его не трогайте, он не причём. Все я, я виноват, он не причём, — всхлипывает, поднимает взгляд на полковника напротив. Тот смотрит ровно, без эмоций. Отводит, взглядом кивая, говорит чуть тише: — Хорошо, его не тронем, пусть живет. Нам и самим не на руку смерть правши. Только если ты не окажешь сопротивление. Тэхён поднимает взгляд на Чонгука, но тут же отводит. Режется о острие лезвия в антрацитовом море. Не окажет. Не для кого оказывать больше. И жить уже не хочется, знать что на планете этой ходит любимый человек, что сердце живьём вырвал из груди. Полковник кивает альфам, и те давят на плечи омеги, опуская его на колени. Чонгук не в силах смотреть на это. Он резко разворачивается и ловит полный боли взгляд Хосока и Дерла, что стоят рядом со служебными машинами. Когда Чон открывает дверь авто, слышит за спиной голос отца. — По идее, за сокрытие левши тебя должны отправить в отставку и дать лет тюрьмы, — Донхен делает паузу, глядя в спину сына. — Я тебе никогда не помогал, но сейчас помогу… — А нужно ли? — не поворачивая головы, говорит альфа. Мужчина ничего не отвечает, не останавливает сына, когда тот садится за руль. Шины скрипят по гравию, поднимают столбы пыли. Он давит педаль газа, несётся со скоростью ветра, лишь бы не слышать… Два чётких выстрела раздаются в тиши. Спавшие птицы взметаются ввысь. Рэндж Ровер резко тормозит, Чонгук обхватывает голову руками и кричит. Стёкла дрожат, вороны на ближайших соснах взмывают вверх, а на небе появляется диск солнца, слепя глаза. Только не поймёшь уже, от чего слёзы: от яркого света или от боли. Солнце светит ярко, хотя прогноз погоды обещал непрерывные дожди. Оно вырвало себе место в череде сумрачных дней, чтобы лично проводить его дитя в загробный мир. Он там не выживет. Ведь не будет двух самых важных составляющих его самого: солнца и Чонгука. Но если одно последними лучами скользит по кудрявым волосам, что разметались по пыльному гравию, то второй вновь истошно кричит, терзаемый ужасной болью, срываясь с места. Зато обещание Чон выполнил. Он показал Тэхёну рассвет. Где-то жалобно скулит Монсаль, оглушая соседей, а последний луч солнца скользит по капоту машины, прежде скрыться за мрачными тучами. В этот день Чонгук потерял не только второго близкого себе человека, он потерял себя.

У настоящих истерий любви финалов нет.

Но он был не тем, кого любят Он был ошибкой природы Родные же руки погубят, Заставят кинуться в воды Заставят забыться сном вечным, Заставят кричать от горя. Ведь счастье так скоротечно, И вот конец всех историй. Конец пришел незаметно Но так больно было однажды Когда пренебрег он запретом, Услышав из губ «Стрелять дважды». ©anymoon