Проклятый Мир

– Моряк? – Моряк, – подтвердил Йокай. Призрак вздохнул и уныло оглянулся на Озеро. Там вроде покоятся артефакты Королевы, но на дно за ними не нырнуть, растворишься. Да, призраки мертвы, но их тела – остатки жизненной энергии и тоже образуют вполне вещественную оболочку. Его не задевает то, что принадлежит другим мирам, будь то огонь или железо. Но вот силы мёртвых миров для призраков опасны. Вода, глубокамень, щупальца, ветер. То, что для живого – полупрозрачная оболочка, для волосатого монстра – чистое энергетическое мясо. И дрова для горения воды. – Пригодишься нам, если придётся преследовать врага по воде. Управишься с лодкой. Пиратов у нас мало почему-то, – Морро тоскливо вздохнул, пираты бы пригодились. – Одни малохольные маги и головорезы, которые умеют только по крышам с ножом ползать. А я не удивлюсь, если эти уроды будут драпать от нас по воде. Я их похвалю, потому что они окажутся не настолько тупыми, насколько их описывала Высочайшая. – Может, они не знают о нашей слабости, – влез Рейт. – А врагов хвалить нельзя. Врагов надо... И Рейт стал красочно описывать, что надо делать с врагами. Морро захотелось забить себе чем-нибудь уши. Во-первых, голос призрака звучал так, словно настойчиво скребли железом по чему-то шершавому, во-вторых, он нёс несусветную чушь. Этот призрак был настолько же говорлив, насколько был противен его голос. Рейт сипел и хрипел, словно в горле у него была пробита дыра, побулькивал, а если начинал смеяться, то издавал совсем адские звуки. Морро всё время хотелось свернуть ему шею или сбросить в Озеро, сиплая болтовня над ухом выводила его из себя. Но Рейт был одним из генералов, по неведомым Морро причинам набранных Хозяйкой, а потому безнаказанно комментировал всё, что слышал. – А пираты были, просто они высадились вон там на «острове» – а оказалось, что это было брюхо Высочайшей, которая принимала здесь ванну. Ну вот они и... искупались! – Рейт сам пошутил и сам посмеялся, затрясся и забухтел. Йокай смотрел на него обвиняющим взглядом бродячей псины. Наверное, если бы осуждением можно было бы жечь, Рейт покрылся бы дырами, как от горящих стрел. – Не шути так, – предупредил Йокай, зачем-то поигрывая верёвкой у себя на поясе. – А пираты и правда были. Их казнили сразу же, когда они попали сюда – призрак сделал паузу, не предвещающую ничего хорошего. – Вы слышали о ропу? Призрак произнёс это с интонацией не начала легенды, а «да вы знаете, кто я такой?!». Хороший парень. В отряде полезный. Рейт замотал башкой отрицательно, Морро тяжело вздохнул. Очередная проникновенная история. Жил-был мужик, звали Ропу. Он плёл из ниточек, верёвочек и лент коврики, салфетки, амулеты и подложки на табуретки под зад – словом, удивительно полезные и поразительно скучные вещи. Ропу плёл, плёл, потом продавал, опять плёл... Однажды он подумал – а почему бы не заставить верёвки плестись самостоятельно? И сделал то, что обычно творят в таких легендах будущие великие люди. Ушёл в монастырь. Монастырь был просто норкой в горах, монахи, оторванные от радостей жизни, больше походили на перекати-поле с глазками и, кажется, что-то употребляли. И являлись им от этого странные и чудные вещи. Они заставляли камни шевелиться, а горы плясать – ну или наоборот, как пожелаешь. И мог человек приобщиться к их секретам через упорный труд, концентрацию, медитацию и, возможно, употребление тех чудных веществ. Были ли монахи шарлатанами или же и правда творили чудеса, неизвестно, но через долгие годы Ропу вышел просветлённым. Верёвки под его руками сами плелись в подставки для чайников. Вот только цели жизни бывшего мирного торгаша поменялись. Пока он сидел в норке и медитировал, его магазинчик разворовали, потом разворовали разворованное, потом всё, что осталось, снесло морской волной вместе со всем городком. Но Ропу было плевать, он уже возомнил себя великим воином, потому что случайно спас старушку от той самой волны. Старушка рассказала подруге, а та своей подруге, и Ропу стал всенародным героем. Магазинчик ему построили новый, а Ропу пошёл воевать. Ропу душил и резал верёвками и Серпентинов, и мастеров без разбора, от всей души. Он обмотался этими верёвками и стал похож на осьминога. Он не расставался с ними, он разговаривал со своим оружием и вообще стал считать их за живых. Верёвки оправдали это и стали в него врастать. Однажды Ропу проснулся и понял, что вместо кишков у него верёвки, что они торчат из тела во всех приличных и не очень местах, соединяясь с кожей. И Ропу обрадовался, ведь его любимицы теперь всегда будут с ним. Сражаться стало проще, верёвки подчинялись ему так же, как собственные руки и ноги. И всё было замечательно. Пока Ропу не захотелось человеческого мяса. Он старался контролировать это, но верёвки так умилительно просили, что дядька сдался. Он подкараулил какого-то мужика тёмным вечером, накинулся, задушил и стал разбирать дома на газетке по жилкам. Верёвочки лакали кровь, как молочко, умилительно булькая. Верёвочки скушали каждое волокно, каждый волосок, стали толще, длиннее и сильнее. От мужика ничего не осталось, верёвки собрали даже нитки из его одежды. Ропу даже не пришлось ничего скрывать. Наоборот, он охотился сам на себя – то есть на таинственного похитителя мужика. Следствие вышло на ни в чём не повинного продавца шаурмы, родные убитого поплакали и подняли гада-мясника на вилы. Верёвочки только посмеялись. После этой истории Ропу понял, что в следующий раз на вилы могут поднять уже его, а потому надо создать себе ореол защиты и безопасности. Ропу набрал себе учеников и стал мастером Ропу. Ученики тоже медитировал и употребляли, покрывались верёвочками и радостно душили врагов. Ропу ничего не говорил им о том, что по ночам охотится на людей. Молчал о том, что верёвки разбирают тело на волокна и съедают, засасывают в себя, заменяя свежим мясом уже истёршееся. Он молчал, молчал, не искал помощи, а потом замолчал навсегда. Верёвки съели его разум. Они взбесились, стали кушать всех без разбора, уже не скрываясь. Бывший торгаш был объявлен очередным воплощением зла, учение верёвочников оказалось под запретом, имя Ропу стало нарицательным и клеймом для всех его учеников. У них было два пути: один прочь с острова... да и второй тоже. Кто-то пытался отстоять честное имя учителя и помочь ему, за что поплатился головой. Часть ропу сбежала на другой остров, основав там школу, остальные стали морскими разбойниками. Живые верёвки и живые корабли, пираты-мясоеды, кошмар моряков. Такие не отпустят, сколько им ни плати. Самое главное для них – не деньги, а туша и материал для верёвок. Эти товарищи приняли ещё и морские законы, местных богов и амулетику. И вроде бы был обряд, делавший их неуязвимыми для воды. Живым такое недоступно, но вот наполовину состоящим из верёвок... Точнее Морро не знал, как не знали портовые бомжи, которые и рассказывали ему эту историю. – Непотопляемые? – сразу спросил мастер ветра. Он уже знал манеру речи Йокая, который сейчас пересказал бы легенду о ропу в мельчайших подробностях. Призрак оживлённо закивал, продолжая поигрывать верёвкой. Да, хороший парень. С ним лучше не ссориться. – Именно. Вода их не берёт, они от неё отлучены и телом, и душой. Они не могут не только тонуть, но и пить, купаться, вода просто минует их тела. Живые мертвецы, потерявшие жизнь ради безопасности. Им нечего терять, поэтому Высочайшая не может их контролировать. Значит, их не должно здесь быть. Морда у Йокая была такая, словно он всё-таки хотел рассказать ещё что-то, но словно зажимал себе рот короткими (в его понимании) предложениями. Он смотрел на Морро уже почти моляще. Мастеру ветра Йокай нравился всё больше и больше, особенно потому, что спрашивал разрешения, прежде чем начать болтать. И не у кого-нибудь, а у Морро. Чувствовать себя действительно старшим по званию, а не мальчиком на побегушках у Высочайшей, над которым все за спиной ржут, было приятно. – Говори уже, – со вздохом разрешил мастер ветра. – Я был одним из пиратов-ропу. Меня не пустили на верёвки при захвате корабля, потому что... нет, нельзя говорить... нельзя. Они сохранили мне жизнь, и я смог стать одним из них. Морро ожидал чего-то подобного, но всё равно передёрнулся. Значит, до последнего надеялся, что нет. Ропу были страшилкой его детства, к сожалению, абсолютно реальной. Верёвочки пьют кровь... На некоторых – глаза для слежки и зубы или острые кости для того, чтобы вцепиться во врага. Всё идёт в дело. Но почему Йокая пощадили? Морские разбойники не боятся правителей с острова, не боятся богов и духов. Может, у парня внутри нет органов, такое бывает. Очень редко, но бывает. Когда существо несёт зло и странные куски вместо органов внутри, но имеет рассудок. Может, ребёнок настоящего пустынного человека. Йокая стали вскрывать – а у него в животе пусто и резиново, тянет тухлятиной и есть нечего. Тогда и правда не стоит говорить. Стыдно таким быть, чтобы без органов. – Но я не прошёл обряд отлучения. Я слишком любил воду, слишком любил... жизнь... – Йокай уныло оглянулся на Озеро, – и не хотел такого бессмертия. Меня можно контролировать. Поэтому меня берут в Рейд. Йокай оскалился, показалось множество остреньких зубов. Он здорово напоминал огромную крысу, сидящую на камне. Свисающая с пояса длинная верёвка только усиливала сходство, напоминая хвост. Морро внезапно подумал, что Йокай – цепкий, подвижный – легко может поймать, обездвижить и разорвать на части человека. Не без помощи верёвок, но может. – Уныло, – влез комментатор за спиной Морро. – Но верёвки – это не то... Мастер ветра едва подавил желание ему врезать. Если Йокай просил разрешения, чтобы просто открыть рот, Рейту не требовалось ни разрешение, ни собеседник. Он находился на своей волне и нёс какой-то бред. – ...вода, огонь, какая разница. Если ехать достаточно быстро, можно обогнать их всех, выйти на новый уровень, убежать от смерти. Вы просто не представляете, темнота средневековая. Ты вот знаешь, что такое байк? – Рейт по-свойски ткнул Морро в плечо. Мастер ветра не выдержал и попытался скрутить его руку. У него бы всё отлично получилось, чистейше отработанный приём, давишь на болевые точки – и противник согласится на что угодно, лишь бы ты отпустил. Но рука Рейта сухо хрустнула где-то пониже локтя и осталась у Морро в ладони, остальной Рейт издевательски помахал оставшимся огрызком конечности и радостно заржал. Мастер ветра сердито отбросил обугленный кусок руки в сторону. – Не разбрасывайся руками, – назидательно проговорил Рейт, поднимая сухой кусок и затыкая его за пояс. Йокай уныло смотрел на Озеро, Рейт опять болтал что-то про мотоциклы, про бегство от смерти, про плохие и хорошие дороги, асфальт (Морро понятия не имел, что это такое) и каких-то уродов. Его сиплая болтовня сливалась в раздражающий гул, смысла в котором не было никакого. Но тут призрак выдал нечто, чего Морро никак не ожидал услышать: – Так разгоняются и переходят в другой мир драконы. – Да ты не совсем дурак, – мгновенно оценил и оживился мастер ветра. – А то всё мотоциклы да мотоциклы... Про драконов он очень хорошо знал от Ву, который показывал мальчику будущих Стражей. Морро отлично запомнил мощные когтистые лапы, огромные головы с наростами рогов, крылья, раскинутые, как крыша дома. А драконы в полёте... Вряд ли Морро видел что-то лучше, вряд ли. Воздушный змей подражает дракону. Мотоцикл подражает дракону. Все стремятся к этому полёту, но ни вещи, ни тем более люди не могут повторить его. Рейт пытался. И теперь старательно приматывал руку обратно грязным бинтом. Приматывалось плохо, обе части руки ломались и крошились, роняя на дохлую траву чёрные ошмётки. Рейт ругался, слюнявил палец и вязал узлы. Рука мастера цепи на месте держаться всё равно не хотела. Морро начинал злиться. Ещё однорукого генерала им не хватало. Придурок... – Может, тебе клейстеру?– ехидно поинтересовался тип, пооявившийся откуда-то со стороны берега. Мастер ветра был готов поклясться, что раньше там никого не было. Морро постарался рассмотреть типа, но взгляд соскальзывал со странного призрака. Не напрячься мастер ветра не смог – тип спокойно нёс на плече вилы и в целом выглядел маниакально. Такие бомжей-товарищей Морро гоняли... До первого убитого. Потом охотник начинал верить в себя, и вместо вил появлялось что-то более солидное. Мужик выглядел угрожающе, маньячил вилами и выскальзывал из поля зрения, что не могло не вызывать тревогу. Морро беспомощно завертелся. Йокай нюхал воздух, Морро это слышал. – Да не смотри ты на него, на меня смотри! – Рейт махнул у мастера ветра перед лицом рукой, которую примотать так и не удалось. Морро из протеста отвернулся. Мужик с вилами по-прежнему выпадал, смотреть на него не удавалось, мастер ветра почувствовал, что ему становится нехорошо. – Не смотри. Ты что, безликих раньше никогда не видел? Морро сдержал тошноту и вспомнил. Дурацкие ритуалы, обряды и культы были неотъемлемой частью прекрасной культуры острова. Это были и безобидные украшения всего, до чего возможно было дотянуться, кусочками красной материи, и ношение черепов убитых Серпентинов, и обрубание рук, и лишение лица. Человека не узнают, если у него нет морды, ведь так? Таким ребятам особыми ритуальными инструментами срезали кожу с лица и ладоней, чтобы они становились неузнаваемыми, невидимыми – в общем, идеальными шпионами. Можно ли вообще так жить — без кожи — и чем это грозит, Морро понятия не имел и вообще считал Безликих лишь страшилкой и городской легендой. Но мужик с вилами упорно ускользал из поля зрения, а потому уже как-то верилось. Мастер ветра решил прислушаться к голосу разума и не смотреть. Рейт ухал что-то и весело базарил с Йокаем, который, прикрыв глаза, изучал новоприбывшего по запаху. Морро внимательно смотрел на Рейта. Лицо у него было чёрное. Но не срезанное, просто обгоревшее. Как будто его смотали бинтами и подожгли. Неприятная смерть. Расшибся о границу миров, видимо. Морро смотрел на Рейта и вспоминал Стражей. Драконы были прекрасны, вряд ли Морро увидит нечто лучше, чем они. Строгие короны шипов, сложный чешуйчатый узор, могучие плечи, лапы, держащиеся за землю крепко, как корни дерева. Драконы преодолевали границу миров, и тогда в воздухе разливалось золото и пахло грозой. Морро чувствовал ветер у них в крыльях, ощущал, как они дышат там, наверху, и был счастлив. Он, как мастер ветра, чувствовал больше, чем другие. Золотой воздух и запах грозы. Пожалуй, эта мечта стоила того, чтобы разбиться о границу мира. Морро внезапно понял, что Рейт похож на человека, который хочет убежать. Даже так, сбежать, находя спокойствие лишь в пути. Сейчас он находился в состоянии подавленном и рвущемся, поэтому заглушал болтовнёй глубокую тоску. Морро мог бы его понять и простить, но не стал. Сам виноват, нечего куда-то там рваться. Может, из-за этого Рейт попал в Рейд, как эти ни смешно. Он беглец. Он может проложить дорогу вперёд, погибнуть сам, но показать путь другим. Вот так можно... так... Идя по опасному месту, бросить впереди себя камушек или болт. Чтобы та гадость, что там прячется, среагировала и сбросила маскировку. Болт... У Рейта кусок куртки был металлически-блестящий, Морро наконец это увидел. – Питч, чучело, ну есть у тебя там что-нибудь в рюкзаке? Не жадничай! – проныл мастер цепи. – Плати! Рейт демонстративно вывернул края одежды, карманов у него не было. Мужик с вилами повернулся спиной, и Морро наконец отпустило. Сзади был обычный затылок, белая шея и чёрные волосы. Но обнаружилась другая жуть, куда без этого. Рюкзак. Белёсый, старый и выцветший, он смотрел на Морро щелью незакрытого замка. Не то чтобы мастер ветра мог испугаться какой-то сумки, но от рюкзака исходило неприятное. Дело было не в том, что местами он обвисал лохмотьями, и не в том, что на нём были следы странных царапин. Может, жуть была из-за того, что рюкзак висел странно-дрябло, как будто был сделан из... из куска человека, короче. Мастер ветра пригляделся – нет, обычная ткань. Но ощущение не пропало. Питч стал снимать рюкзак. Он слегка повернул голову, и Морро опять повело. – Ты как так воевать собираешься? Из-за твоего вида – вернее, его отсутствия – у всех мозг сводит! Повалишь и чужих, и своих! – проворчал мастер ветра, опуская глаза в землю. Питч фыркнул и вытащил из рюкзака маску. Обычная морда покровителя силы Чиракура, зелёная, с выпученными глазами. Рожки ещё. Самое то со шляпой. Питч натянул маску на голову и повернулся к Морро. Ничего не произошло, мастера ветра не замутило, он довольно кивнул. Питч повернулся обратно. На ушах маски Чиракура позванивало множество серёжек. Морро внезапно понял забавное – у Питча не было лица, но уши имелись. Причём выдающиеся и узнаваемые, большие, торчащие в стороны едва ли не сильнее, чем уши зелёного духа. Если бы Морро поручили найти и убить Питча, он бы его узнал именно по ушам. Безликий вытащил из сумки какую-то грязную банку. Рейт с готовностью подставил куски руки и приготовил бинт. Питч, ворча, что средства не напасёшься, щедро шлёпнул на обрубок плеча кусок беловатой массы, похожей на жир. Воткнул в него кусок руки и стал обмазывать излишки клея вокруг стыка. Потом ловко связал всё это бинтом. – Ты курьер? – внезапно подал голос Йокай, пристально глядя на Питча. Морро посмотрел на матроса, и ему стало жутко. Йокай совсем походил на крысу и воздух нюхал тщательно, уже не скрываясь. И, видимо, пришёл к какому-то итогу обнюхивания, потому что вдруг расплылся в довольном оскале. – Знакомая масса, – медленно проговорил он. – Очень знакомая. Мы ей верёвки лечили.