Джиги дзаги

Как же мне хотелось засунуть голову в это "О"!!! Красный огонек камеры гаснет. Пот стекает водопадами. Черт меня дернул напялить эту кружевную синтетику! Спорили с тобой всю ночь напролет и полдня в придачу. Ты, конечно, отговаривала от выхода на сцену "в нижнем белье", одним из аргументов как раз приводила "отрицательную гигроскопичность сомнительного материала", а я уперлась рогом и пошла на принцип (чтобы позлить тебя, разумеется). Назло кондуктору пойду пешком, ничего нового. Типичная Арбенина! Но не признаваться же, что ты победила… Господи, как я устала! Как я хочу куда-нибудь выбраться! Вырваться за рамки забора из красного кирпича! Я построила себе хорошую, стильную клетку, но мне в ней все равно тесно. Я мечтаю уже даже о простой поездке на трамвае! Или пешком по Патриаршим. Как я хочу на Патрики! Сесть на скамейку, затянуться, посмотреть на просыпающиеся весенние деревья. Кстати о сигаретах. Наверное, ты снова права. Мерзкая Сурганова. Надо бросать курить. Задыхаюсь, как чертов астматик, пробежавший стометровку. Концерт уже давно закончился, а я все еще пытаюсь восстановить дыхание. Сажусь на колонку, отрешенно наблюдаю за тем, как Макс пакует гитары. Интересно, ты смотрела трансляцию? Ведь "Помолчим" была тебе. Стих был тебе. Весь концерт был тебе, Сурганова. Прости, что я смеялась невпопад, как дурочка, и безбожно путала слова и аккорды. Ничего не могла с собой поделать. Вот такая вот я. Не умею прятать эмоции. Светка, я соскучилась! Я ТАК соскучилась по ощущению тебя. Где мой телефон? — Макс, найди мой телефон! Секунда. И Чигирин уже бежит с мобильником и бутылкой воды (все еще на рабочем адреналине). Очень кстати. Вот с кого пример надо брать! Носится и никакой одышки. Мясо может перестать есть? Да ну нет, я озверею. Без секса, без концертов, еще и без мяса?! Да и Сурганова пилить будет со своими лекциями о "пользе животного белка". Нет, точно не вариант. Выхватываю телефон, киваю Максу (он привык), другой рукой отвинчиваю крышку. Жадно глотаю прохладную минералку, остатками поливаю лицо, так-то лучше. Кошусь на экран айфона, где светится уведомление о непрочитанном сообщении. О, Сурганова! Легка на помине. Тыкаю на твою улыбающуюся моську. Читаю. 21.52 "Арбенина, ты сама напросилась!" Не успеваю набрать ответ – вижу, что абонент "кузнечик" записывает аудио. Люблю твои голосовые, Светка. Если закрыть глаза – можно представить, что ты рядом со мной, что-то рассказываешь и называешь меня "родная моя". Я уже опустошила бутылку, а ты все еще записываешь. Глючит опять? Идиотский вотсап! Сжимаю телефон в кулаке. Встаю, иду в гримерку поскорее переодеться, удивительно быстро тело забывает привычный ритм концертных марафонов. Иногда поглядываю на экран – картина все та же – абонент "кузнечик" записывает голосовое сообщение. Ты, конечно, всегда многословна, но не настолько же. Выхожу на улицу, пока жду Захара, нервно пинаю заборчик, охраняющий чахлую весеннюю клумбу. Покурю пока, может смогу успокоиться. Обновляю вотсап – никаких изменений. Трясу айфон со всей силы. Нет, я сейчас расхреначу его к чертям!!!! Арбенина, успокойся. Совсем с катушек слетела? Ты – взрослая женщина, мать двоих детей. Бесишься из-за того, что твоя ненаглядная Светуля тебе записывает длинное аудио? Ты в своем уме? Хотя, можешь не отвечать, в твоей крови давно уже тестостерона больше чем всех вместе взятых -цитов. Случай слишком запущенный, медицина бессильна. Захар подъезжает очень вовремя. Я как раз примеряюсь телефоном к несчастной ограде. Открываю дверь, кидаю окурок на асфальт, тушу носком кроссовка. Зашвыриваю в салон бесячий телефон, следом плюхаюсь сама, громко хлопаю дверью, закидываю ноги на бардачок, откидываюсь в кресле и выкручиваю регулятор громкости радио почти на максимум. Готова ехать. Захар понимающе хмыкает и газует. Он слишком хорошо изучил меня за эти годы, чтобы не задавать лишних вопросов. Из колонок надрывается Беллами, подвываю ему, отбивая ритм по подлокотнику. Бля, пить охота. Озираюсь в поисках бутылки Боржоми, точно помню, что вчера закидывала несколько в салон. Ага, вот она, нашлась. Отвинчиваю крышку, делаю несколько глотков. Вдруг, откуда-то из недр Доджа раздается уведомление о полученном сообщении. Я подпрыгиваю, проливаю на себя добрую половину жидкости, героически, не проронив ни единого ругательного звука, закручиваю крышку и принимаюсь за поиски телефона. Наконец, раскопки увенчиваются успехом – злополучный гаджет приземлился на коврик и, во время движения, почти уехал под водительское сиденье. Возвращаюсь на место, Захар молча, не отвлекаясь от дороги, протягивает мне полотенце и просит пристегнуться. Сервис на уровне! Вытираю руки и экран телефона, бросаю полотенце на колени, щелкаю ремнем безопасности, снова откидываюсь на кресле и открываю вотсап. Ого, почти 10 минут! Что там? Одной рукой делаю музыку тише, другой нетерпеливо тыкаю пальцем play, не удосужившись воткнуть наушники. Из динамика доносится твой обволакивающий голос, заполняющий салон Доджа: — Так-так-так, дорогая моя Диана Сергеевна, и что это сейчас такое было? Кому ты там два часа глазки строила? Расскажешь мне? Кому постоянно подмигивала в камеру, а? Перед кем хвост распушила? А что за «замуж»? Кого ты разводишь?! Кто она?! Я хочу знать! Что-то ты не очень похожа на человека, который только сегодня утром мне заявлял: "Светка, помираю как хочу секса, на стенку готова лезть от этого ебаного целибата! Светка, умоляю, приезжай и устрой мне медовый карантин иначе я бесславно погибну в расцвете лет!" Чувствую, как мои уши начинают краснеть. Моментально ставлю аудио на паузу, кошусь на Захара, сохраняющего видимость невозмутимости. Так. Надо хлебнуть водички и найти наушники. Или дотерпеть до дома? Да я не выдержу! Хотя неизвестно, что там дальше после такого многообещающего начала. А я совсем не планирую ничем таким заниматься в машине перед Захаром, хотя он уже давно разучился удивляться. Эх, надо было на заднее садиться конечно. Предпринимаю попытку поиска наушников в своем бездонном рюкзаке, полном хлама, но быстро сдаюсь. Открываю бардачок и продолжаю изыскания там. Нет нигде, да что ж за блядство?! Надо заказать пар десять и разложить во всех стратегических местах. Долго еще ехать? Высовываюсь из окна, чтобы охладить щеки и уши, вижу, что уже едем по Пятницкому. Хоть какой-то плюс от этого сраного карантина – дороги почти пустые. Ладно, потерплю как-нибудь, осталось минут десять ехать. Снова выжимаю все из колонок, нетерпеливо ерзаю в кресле, пытаясь залить остатками Боржоми свое разгоревшееся от одного произнесенного тобой слова "секс" желание. Качаю ногой, изучаю пейзаж за окном, чтобы отвлечься от всплывающих в памяти изгибов твоего тела, начинаю пересчитывать сосны. Наконец-то, проехали заправку. Ну почему так медленно? Нет же никого! Захар, давай быстрее, а! Я это вслух выкрикнула? Да и хрен бы с ним. Судя по увеличивающейся на спидометре цифре – не только мне хочется побыстрее закончить эту поездку. Вижу родной забор! Да неужели?! Ворота отъезжают, как только мы оказываемся на территории, я, не дожидаясь пока Захар нормально припаркуется, хватаю телефон, выбегаю из машины и несусь по газону к лестнице. Перепрыгиваю через валяющиеся самокаты и игнорирую радостные крики Темы, доносящиеся со стороны беседки. Почему, интересно, он так поздно гуляет? Обязательно поинтересуюсь позже, а пока поднимаю над головой ладонь – все потом, маме некогда! В три прыжка преодолеваю ступеньки, хлопаю дверью, скидываю обувь и несусь к лестнице, ведущей на второй этаж. С кухни мне что-то кричит Марта – ей везет не больше, чем Темычу. Дети простят меня потом, а сейчас у мамочки срочный вызов. — Дочь, мне некогда! — бросаю ей уже со второго этажа, и скрываюсь в своей спальне, предусмотрительно щелкнув замком. Пытаюсь отдышаться после кросса по пересеченной местности, забегаю в ванную, умываюсь холодной водой, лицо начинает гореть сильнее. Смотрю на себя в зеркало – взрыв на голове, красные щеки и бешеные глаза. Нда, Диана Сергеевна, хорошо, что дети не видят. Возвращаюсь в комнату, сажусь на кровать и достаю телефон, делаю три глубоких вдоха. Новых сообщений нет, ты пока не заходила. Ок. Включаю запись заново. Ты говоришь медленно, особенно выделяя некоторые слова. Делаешь многозначительные паузы. Знаешь, как я отреагирую и даешь мне возможность осмыслить суть сказанного. Представить. Ты будто читаешь по бумажке. Или рассказываешь выученное стихотворение, с выражением. С чувством, с толком. Я совсем не удивлюсь, если это спланированная акция. Представляю, как ты писала все это на большом белом листе своим безупречным почерком... Закрываю глаза и слушаю. — Так-так-так, дорогая моя Диана Сергеевна, и что это сейчас такое было? Кому ты там два часа глазки строила? Расскажешь мне? Кому постоянно подмигивала в камеру, а? Перед кем хвост распушила? А что за «замуж»? Кого ты разводишь?! Кто она?! Я хочу знать! Что-то ты не очень похожа на человека, который только сегодня утром мне заявлял: "Светка, помираю как хочу секса, на стенку готова лезть от этого ебаного целибата! Светка, умоляю, приезжай и устрой мне медовый карантин! Иначе я бесславно погибну в расцвете лет!" Что за порно-шоу ты устроила в прямом эфире? Ты хоть осознаешь, сколько народу его посмотрело? МОЕ порно-шоу, Арбенина! Напялила кружевную ночнушку, которую я просила не надевать, между прочим, и самые обтягивающие из своих кожаных штанов и думаешь, что все можно? При этом не удосужилась ничего под нее надеть... О ком ты думала, когда твои соски торчали так, будто я только что катала их на губах и прикусывала? Конечно тебе стало жарко – кожа и синтетика. Тебе сколько лет? Нет, ты не думай, мне даже сначала понравилось, но потом я поняла, что ЭТО видели еще несколько миллионов пар глаз! Чем ты думала? Или вся кровь в соски ушла? Сначала я, как завороженная, смотрела на то, как по этим твоим чертовым чернильным волкам стекают капли влаги, а потом ты, недолго думая, начала раздеваться, демонстрируя всем созвездия МОИХ веснушек на МОИХ плечах и спине. И потом я увидела под ночнушкой еще одни лямки, и хочу повторить свой вопрос: Арбенина, о ком ты думала, если твои соски так призывно торчали сквозь аж два куска ткани? Нервно сглатываю, чувствую, как внутри снова пульсирует желание, а сердце колотится, отдаваясь звоном в ушах. Твой тихий тягучий голос сразу заставляет меня желать большего. Я падаю на спину, прикусываю губу и вцепляюсь руками в подушку, которая еще хранит твой запах. — А еще я заметила, что оператору явно понравились твои руки: выступающие вены на тыльной стороне запястий, выделяющиеся костяшки, короткие мальчишеские пальцы с чуть изогнутыми верхними фалангами. Без колец, странно, в этот раз ты вообще была без украшений. И я сразу вспомнила их, вспомнила как соскучилась по ним на моей коже, на моих губах, во мне. Стала представлять, что случилось бы, будь я сейчас у тебя дома. Давай представлять вместе, Дин. Ты приехала с концерта в своих кожаных штанах и кружевной ночнушке, я жду тебя в кровати, читаю книгу, на мне только твоя длинная растянутая майка. Ты подходишь, целуешь меня. Гладишь мои ключицы, тянешь вниз майку, обнажая грудь. Водишь по ней пальцами, ласкаешь соски – будто выводишь слова на только тебе одной понятном языке. А потом нежно поворачиваешь меня и сажаешь к себе на колени, продолжаешь дразнить. Я замираю, только тихо постанываю в ответ на каждое прикосновение. Мне нравятся эти обтягивающие кожаные штаны, нравится чувствовать их обнаженными бедрами, нравится, как они нагреваются от твоего жара. Твои руки то сжимают мою грудь, то скользят ниже – по животу, по так любимым тобой выпирающим тазовым костям, по внутренней стороне бедра, вполне целенаправленно задевая лобок при каждом перемещении. Лопатками я чувствую твое прерывистое дыхание, обжигающее кожу. Это ужасно заводит, знаешь, Динка? Ты покрываешь мою спину поцелуями, чередуешь горячий язык с почти невесомым касанием губами. Твои руки возвращаются на мою грудь, ты прижимаешь меня к себе и тянешься к шее, водишь по ней языком. Я запрокидываю голову тебе на плечо, ладонями накрываю твои руки и касаюсь губами виска. Ты высвобождаешь одну руку, опускаешь ее вниз, а я интуитивно подаюсь навстречу твоим пальцам, медленно опускаясь на них и сжимаю твою руку бедрами. Ты ненадолго замолкаешь, я слышу только шумные выдохи. Из последних сил сжимаю кулаки. Как бы не сломать те самые фаланги, которые, оказывается, так тебя заводят, они мне еще пригодятся. Стискиваю зубы, почти слышу скрежет. Или это шестеренки в моей голове окончательно проржавели? На смену шумам снова приходит твой бархатистый и глубокий голос, от которого мои внутренности закручиваются в морской узел. — Почти сразу я расслабляю мышцы, и твои пальцы приходят в движение. Руками я прижимаю ладонь, накрывающую мою грудь. Запрокидываю голову и из моего горла вырываются все более громкие стоны. Я почти на пределе, легкие разрываются от недостатка кислорода, под полуприкрытыми веками начинают танцевать цветные круги. Даже не знаю, что меня возбуждает больше – твое горячее дыхание или ощущение тебя так близко и глубоко. Ты замедляешься, даешь мне ненадолго передохнуть. Это слишком коварно и слишком вовремя, потому что я практически теряю сознание от нахлынувших эмоций и терпкого запаха горячей кожи. Я медленно вожу бедрами по твоим коленям, и извиваюсь, будто исполняю восточный танец. Мое дыхание учащается, в ушах слышен стук твоего сердца. Я беру твою ладонь и, нажимая на нее, веду по своему животу и лобку, направляя на клитор и громко выдыхаю от неожиданной силы чувств. Вдруг ты убираешь другую руку – я вздрагиваю – и сразу входишь в меня, сплетая свои пальцы с моими. От ощущения горячих влажных фаланг, сжимающих мое бедро и наших переплетенных пальцев внутри меня я перестаю себя контролировать, а ты рычишь мне в спину... Я тоже едва могу себя контролировать после всего услышанного. И срываюсь на звериный рык. В голове один белый шум. Бегунок сообщения все движется и движется дальше, но я уже не улавливаю смысл слов. Я хочу ТЕБЯ. Хочу тебя всю. Хочу тебя. Хочу. Хочу. Хочу. Только ты умеешь доводить меня до нужной кондиции одними словами, одним голосом. Сурганова, мать твою, что ты творишь? Это самая изощренная месть, какую ты только могла выдумать. Со второй попытки я все же ухитряюсь выключить аудио, вскакиваю и бегу в душ, на ходу сбрасывая одежду. Открываю кран и подставляю голову под ледяные струи. Не знаю, сколько я так стою, прихожу в себя только когда меня уже конкретно трясет от холода. Отлично, помогло. Хватаю полотенце, наспех вытираюсь. Натягиваю пушистый халат. Шлепаю мокрыми голыми пятками по паркету. Перерываю ящики в поисках заначки, наконец, нахожу пачку сигарет и зажигалку, закуриваю. Возвращаюсь к кровати, поднимаю телефон. Открываю вотсап, записываю тебе аудио, нарочито громко выдыхая дым. Хочу чтобы ты поняла, что я курю прямо сейчас. Чеканю каждое слово: — Сурганова, я тебе отомщу! Молись, чтобы карантин продлили. Я не шучу! Я появлюсь на твоем пороге сразу, как его снимут. И возьму тебя. Врасплох! Я сделаю все, что ты мне тут перечислила и даже больше. Я сделаю с тобой все, что подскажет мне моя неуемная фантазия. Абонент "кузнечик" сразу появляется в сети и что-то печатает. Долго печатает, но приходит только одинокий смайлик. 23.15 ":)" Внутри меня начинает закипать лава. Смайлик? Две точки и скобочка? Серьезно?! Собираюсь написать колкую гадость, но телефон снова оживает твоими словами: 23.17 "Но ты хоть розы мои на сцену вынесла. И на том спасибо!" 23.18 "И да, не вздумай никуда девать эту ужасную ночнушку. Хочу тебя в ней."