Драко наносит ответный удар

      День приезда гостей Драко провел очень плодотворно. Утром пересекся с Поттером, который рассказал последние новости в деле близнецов Уизли.        Вчера Гарри, отдав медальон партнеру, сообщил рыжим, что договорился о покупке, но противный Малфой настаивает на всей сумме сразу и пока не отдает артефакт. Драко понимал, что в этом требовании был риск, что братья не найдут денег и откажутся от сделки, однако надеялся на азарт Форджей и их желание стать Чемпионами во что бы то ни стало. Главное, чтобы они успели приготовить галеоны к нужному моменту. Тогда передача медальона произойдет прямо у Кубка.        Кроме того, Гарри договорился с Колином Криви, который своей колдокамерой должен был запечатлеть позор рыжих пакостников. Поттер, конечно, назвал юному папарацци другую причину: якобы он хочет подарить своим друзьям Фреду и Джорджу снимки, на которых они пытаются бросить свои имена в Кубок, на память. На Гриффиндоре, казалось, не было человека, который бы не знал, что эти предприимчивые ребята всерьез нацелены стать Чемпионами.        После обеда Драко забежал на Гриммо, где его поджидал Кричер с заказами из магазинов: молодой лорд собирался блистать перед иностранцами. В перерывах между этими бурными делами пришлось написать пару эссе, что оказалось трудней, чем обычно: все мысли юноши были сейчас о другом.        Директор не проявлял себя, но Драко, да и Северус тоже, считали, что он выжидает, чтобы ударить в слабое место. Крестный подозревал, что этим местом может оказаться авантюра с близнецами, и попытался отговорить Драко, но тот только отмахивался. Если Дамблдор не смог ничего доказать с Амбридж, хотя очень хотел и даже пытался, непонятно почему поручив это дело Рону, то и сейчас Драко ничего не грозит. Мало ли, что он владел этим артефактом и предложил своему приятелю Поттеру, который перепродал его из самых лучших побуждений. Не будет же директор наказывать своего подопечного, который к тому же национальный герой! А то, что случится, просто досадная неприятность, ведь Драко и сам не знал, что при использовании этого артефакта возникает такой нюанс.        Обычно утром в субботу толпы студентов, начиная с третьего курса, устремлялись в Хогсмид в поисках развлечений. Сегодня же, хотя никто не запрещал поход, туда отправились считанные единицы и не задержались надолго, ведь основное событие ожидалось вечером. В шесть часов студенты Хогвартса вышли встречать гостей.        Малфой стоял в числе однокурсников и других влиятельных слизеринцев в черной мантии школьного образца, сшитой на заказ из ткани, стоившей целое состояние. Энтузиазма, подобному гриффиндорскому, на факультете не проявляли и к приезду гостей относились довольно спокойно, если не равнодушно. В данной ситуации слизеринцев больше интересовало, смогут ли представители факультета принять участие в Турнире, и если да, то получится ли в нем победить. Уж очень всем хотелось поднять свой престиж. Старшекурсники, собирающиеся завтра сделать попытку, были настоящими героями в глазах окружающих.        Драко, помня, что его уже не воспринимают как бесспорного лидера, снова стал набирать очки. Достав палочку, он сначала невербально наложил Согревающие чары на себя и друзей, а потом еще одним движением на группу младшекурсников, заметно продрогших от ожидания на холодном ветру.        Заклинания получились мощными, как и требовалось. У Драко не возникло никаких сложностей, так как он прекрасно владел многими бытовыми чарами. Мальчику, оставшемуся в одиннадцать лет без привычной помощи домовиков, пришлось как следует освоить многие из них, особенно позволяющие не мерзнуть в холодных подземельях. А сейчас, творя магию невербально, Драко Малфой этим бросал вызов: вряд ли у кого-то из старшекурсников хватило бы мощи с ним тягаться. Теперь, когда он собирается уделять своему факультету больше внимания, он однозначно вернет утраченные позиции.        — Невероятно, Драко! Сразу стало так тепло! — сказала Панси, пытаясь взять друга под руку, но он подтолкнул ее к Тео.        — Ничего особенного, — рисуясь, ответил Малфой.       Панси поддержало еще несколько голосов, а младшекурсники повернули головы, чтобы посмотреть, кто это их согрел. Увидев лорда Блэка, они наперебой закричали: «Спасибо, Драко!».        Несмотря на то, что Драко делал вид, что все это пустяки, он засветился от удовольствия. Кассиус Уоррингтон, увидев, что Драко наложил заклинание сразу на столько человек, попытался доказать, из кого на самом деле выйдет отличный Чемпион — представитель Слизерина. Он сотворил заклинание, согревшее его и пару человек, стоящих рядом с ним. Однако Кассиусу пришлось проговаривать заклинание, и оно вышло куда слабее и быстро развеялось.        Девушка, которую пытался согреть старшекурсник, почувствовав, что снова замерзает, попросила:        — Драко, раз у тебя сегодня день добрых дел, наложи чары и на меня.        Малфой не заставил себя упрашивать, он и сам бы это сделал, но на Слизерине нельзя было увлекаться, оказывая непрошеные услуги.        — Отлично справился! — сказала довольная девушка. — Вот тебя бы в Чемпионы, точно победишь Дурмстранг и Шармбатон на состязаниях!        — Ну, Шармбатон Малфой и так победит, да, Драко? — подхватила подруга говорившей и подмигнула. Драко почувствовал, что краснеет помимо воли.        Однако не все были довольны такой демонстрацией силы.        — Малфой! — Уоррингтон протиснулся сквозь толпу. — Раз сказал, что не участвуешь, так не лезь!        Кассиуса поддержали еще несколько парней с его курса. Видимо, они тоже собирались стать Чемпионами.        — Сбавь тон, — холодно бросил Драко. Вот дерьмо, только конфронтации ему сейчас не хватало! — Я сказал, что не участвую, и слово сдержу. Слово лорда.        Несколько секунд Драко и Уоррингтон мерялись взглядами, потом Кассий отошел, буркнув: «Ты обещал!».        — Скорей бы гости приехали, надоело тут торчать, — проворчал Винс, и Драко был с ним полностью солидарен.        Стоящие поодаль гриффиндорцы, замерзшие, но не сдающиеся, услышав, что Малфой наложил Согревающее заклинание, стали смеяться над нежными змейками.        — Вот ты, Гарри, постоянно трешься с Малфоем, скоро будешь, как он, кутаться в мантию и душиться, как Локхарт, — сказал Рон.        — Точно, держись нас, не прогадаешь, — поддержал Симус.        Гарри проигнорировал высказывание «верных друзей». Как только он станет лордом Слизерином, то даже здороваться с этими предателями перестанет. Или они думают, что он все простил и забыл? Вместо ответа Рону и Симусу он спросил Гермиону:        — Герми, ты знаешь Согревающие чары?        — Конечно! Как ты мог подумать иначе? — отозвалась подруга.        — Научи! — попросил Поттер.        — Гермиона тебя заразила любовью к учебе! — засмеялся Рон.        Гарри и правда последнее время старался выполнять домашнее задание и узнавать что-то новое. Он надеялся, что так он принесет больше пользы Малфою, которому, несомненно, нужен партнер, не уступающий в знаниях и силе ему самому. Поэтому сейчас он старательно повторял за подругой движения палочки и слова заклинания. Скоро Гермиона довольно констатировала, что у Гарри все получается верно, и юноша сотворил заклинание, согрев себя и девушку. Чары вышли мощными, как и всё волшебство, что Гарри творил. По примеру Драко, Поттер согрел младших, которые, вопреки мнению Рональда, не желали проявлять чудеса стойкости и терпеть холод.        Наконец раздался голос Дамблдора, предвещавшего появление делегации Шармбатона. Когда карета с французами приземлилась, на дрожавших от холода в тонких мантиях учениц полетели мощные согревающие чары с двух сторон. На Драко, творившего волшебство невербально и издалека, не обратили внимание, а вот Поттеру, вышедшему вперед, чтобы сделать доброе дело, а больше потренироваться, достался максимум внимания.        Дамблдор, если и был удивлен такими успехами Гарри, ничего не сказал; он лишь представил Поттера директрисе Шармбатона. Эффектное появление Мальчика-Который–Выжил произвело впечатление на полувеликаншу и ее учениц, которые защебетали по-французски о том, как это мило со стороны месье Поттера. Перевод сделала Гермиона, а её друг в очередной раз понял, как много ему предстоит наверстать, если он собирается стать настоящим лордом и полноправным партнером Малфоя. Гарри, смущенный, но довольный, раскланивался с гостями, подозревая, что Драко, в отличие от него, наверняка прекрасно говорит по-французски.        Мадам Максим увела своих подопечных, а студенты Хогвартса остались ждать делегацию Дурмстранга. Когда она прибыла, Гарри, забыв о разногласиях с Роном, с увлечением стал обсуждать появление в ее составе Виктора Крама, поразившего всех своим мастерством еще на Чемпионате мира по квиддичу. А вот Драко, случайно встретившийся взглядом с Каркаровым, проходившим с Дамблдором мимо, увидел, как директор северной школы вздрогнул, увидев его. В глазах Каркарова плескался неприкрытый ужас.        Однако все это продолжалось лишь секунду. Директора обеих школ стали подниматься по ступенькам, за ними потянулись ученики. Вскоре все они уже оказались в Большом зале, празднично украшенном по случаю приезда гостей и начала Турнира.        Рассаживаясь за столом, слизеринцы были приятно поражены тем, что делегация Дурмстранга собиралась ужинать с ними. Драко, увидев Крама, о котором был, конечно, наслышан и изображение которого видел на плакатах, подошел к болгарскому ловцу. Тот собирался сесть рядом с членами команды по квиддичу, с которыми только что познакомился.        — Драко Люциус Малфой, лорд Блэк, к вашим услугам. Мистер Крам, хочу пригласить вас и ваших спутников разделить трапезу со мной и моими друзьями.        Четко следующие традициям дурмстранговцы не допускали и тени сомнения, принять ли приглашение лорда. Крам бросил обидевшимся квиддичистам «Извините» и сел с лордом Блэком. Другие ученики северной школы последовали за Виктором.        Драко познакомил друзей с гостями, а Краму пообещал встречу с Гарри Поттером, которого отрекомендовал как потрясающего ловца. Пробуя блюда праздничного стола, слизеринцы вели неспешные светские беседы с гостями, демонстрируя великолепное знание этикета, чем не мог похвастаться Гриффиндор.        Рон, проголодавшийся за время ожидания, наконец дорвался до праздничных кушаний. С чудовищной скоростью поглощая блюда французской кухни, он для проформы спрашивал Гермиону, как они называются. Девушка, стараясь не морщиться, когда из чавкающего рта Уизли на неё попадали крошки, просвещала его. Но когда рыжий притянул к себе очередную тарелку, название блюда сказал другой голос с французским акцентом:       — Вы позволите мне взять буйабес?       Рон поднял голову и увидел самое прекрасное создание на свете: прелестную блондинку в голубой мантии Шармбатона. Уизли забыл ответить, он, кажется, забыл, как дышать. И еще он забыл закрыть рот, отчего из него выпал непрожеванный кусок. Увидев такое, француженка потеряла аппетит и повернулась, чтобы уйти, однако очарованный ею Рональд отмер и схватил её за руку.        — Не уходи… э-э-э… У нас еще много еды, угощайся, — сказал парень, масляно глядя на свою жертву.        — Пустите! — крикнула девушка, привлекая всеобщее внимание.        Рон опомнился и отпустил её руку, но еще долго таращился вслед красотке с совершенно обалделым видом. Драко, наблюдавший всю сцену с самого начала, довольно улыбнулся: пригодится.        Вскоре показались остальные члены жюри, среди которых, помимо заранее назначенных Барти Крауча и Людо Бэгмена, затесался министр Фадж. Его сопровождала мадам Хмелкирк, непонятно, в каком качестве, возможно, для моральной поддержки, если с этим не справится пришедший с начальником Перси.        — Итак, скоро принесут ларец с Кубком, а пока его нет, я хотел бы сказать несколько слов, — поднялся со своего места Дамблдор. Он представил директоров Шармбатона и Дурмстранга, упомянул о заслугах Крауча и Бэгмена и «забыл» министра. Фадж надулся, но смолчал. Вероятно, он ждал более подходящего момента, чтобы взять слово.        Наконец Филч принес ларец, и Дамблдор зажег Кубок Огня. Директор Хогвартса заговорил:        — Я уже объяснял ранее, как будет проходит выбор Чемпионов и сам Турнир, но повторю для наших гостей и тех, кто подзабыл, — директор обстоятельно рассказал о самом Турнире и о Кубке и перешел к ограничению по возрасту, введенному в этом году. — К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. Они могут бросить своё имя в Кубок, который на ночь останется в холле. Дабы не искушать тех, кто не достиг указанного возраста, я, как и обещал, наложу особые чары. Я очерчу вокруг Кубка запретную линию.        На этих словах со стороны стола Гриффиндора послышался голос одного из близнецов Уизли:        — Так вот какая будет защита!        — Теперь мы её преодолеем! — подхватил другой.        Дамблдор, сделав вид, что не слышит, как его ученики собираются нарушать его же распоряжение, продолжил рассказ о Кубке и Турнире, подчеркнув в конце своей речи, что ставшие Чемпионами должны будут пройти Турнир до конца. Стоило директору на мгновенье сделать паузу, как ученики загомонили, обсуждая услышанное, хотя ничего по-настоящему нового для себя они не узнали. Однако старый волшебник продолжил, заставляя гул голосов затихнуть:        — В Хогвартсе на факультете Слизерин учится замечательный ученик Драко Малфой. Совсем недавно он стал лордом, и поэтому он, если захочет, имеет право как совершеннолетний бросить свое имя в Кубок. Но мальчику всего четырнадцать лет и он в силу возраста, возможно, не сознает до конца опасность участия. Его некому предостеречь, ведь он лишен родительской заботы. Совсем недавно он опрометчиво порвал с опекунами, поэтому я как директор решил взять на себя ответственность за судьбу этого мальчика.        Лицо Драко по мере произнесения директорской речи все больше вытягивалось. Он уже не выглядел тем холеным и невозмутимым аристократом, каким был еще пару минут назад.        — Я искренне переживаю за Драко и принял непростое решение помешать ему участвовать в Турнире, чтобы не подвергать его жизнь и здоровье опасности. А чтобы мальчику было не так обидно, я думаю, будет хорошей идеей запретить всему факультету Слизерин бросать свои имена в Кубок, — продолжал директор под смешки гриффиндорцев и примкнувших к ним отдельных личностей с других факультетов, а также сдавленный возглас гнева и разочарования со Слизерина. — А чтобы мальчика не коснулась неприязнь других учеников его факультета, я буду выдавать совершеннолетним слизеринцам персональные разрешения. Они могут после ужина обратиться ко мне, я буду у себя в кабинете и с удовольствием рассмотрю возможность их участия. В случае моего положительного решения эти ученики еще успевают бросить свое имя, и, возможно, Кубок, которому нет никакого дела до печальной известности факультета Слизерин, изберет одного из них как представителя Хогвартса.        К концу речи директора на побледневшего Малфоя с ненавистью уставился Уоррингтон, да и остальные старшекурсники тоже глядели неприязненно: из-за него желающим участвовать придется так унижаться, не зная наперед, даст ли директор разрешение.        Но Дамблдор еще не закончил:        — И в связи с вышесказанным я вынужден объявить, что ученик Слизерина, который ослушается моего запрета и бросит свое имя в Кубок без моего разрешения, будет наказан вплоть до исключения! Я надеюсь, это суровое наказание нам не понадобится, и завтра вечером мы все узнаем, кого выбрал Кубок. Что же, теперь можно идти спать.