В моих беспокойных снах

      Темная комната с приглушенным сиреневым светом, проступающим сквозь жалюзи, это похоже на старый бар, в котором я никогда не был. К окну медленно наклоняется Эш, и я почти вижу её лицо в полумраке, она улыбается и подпевает знакомому мотиву, раздающемуся из старого радио в углу комнаты. Плавно ведет рукой вдоль стены, пританцовывая, приближается ближе.       Я и она — словно герои из фильмов восьмидесятых. Весь этот неоновый нуар, обрамляющий комнату, разбросанные бутылки и роковая красотка. С каждым её движением в полумраке свет в комнате становится все насыщеннее, спектр перетекает из сиреневого в розовый, словно накаляясь. Она двигается плавно и медленно, в такт музыке, а я сижу на потрёпанном кожаном диване, словно привязанный. Самый важный гость в этот вечер — смотри, но не трогай.       Мне хочется ловить каждое её движение, но я все равно никогда не могу уследить, как она в одночасье уже нависает надо мной, а свет в комнате утекает в насыщенно-красный. Все происходящее словно вспышка. Её длинные волосы стелются по моим плечам, и я чувствую тепло чужого дыхания на своих губах. Так близко и так далеко, черт возьми.       — Станцуй для меня ещё, Эшли…       Её губы мягкие, теплые, и с каждой секундой пальцы все крепче впиваются в кожу на бедрах. Вожделение - словно медленный яд, он сжирает тебя постепенно, с наслаждением растягивая процесс. Ведь время еще не пришло, верно?       Она усмехается и утягивает меня за собой в самую чертову бездну. Ещё одна вспышка и насыщенно-красный сменяется чёрным. Он стекает по стенам густой отвратительной массой, обволакивающей все на своем пути. И мы утопаем в ней вместе, впервые. Падая глубже и глубже. Это место — отрава для нас обоих. Но она не боится, заходится смехом, словно перебирает каждую мою мысль между пальцев. Такая самоуверенность в глазах не доведет вас до добра, мисс Кэмпбелл, в конце концов в этом чертов месте мои руки развязаны.       Наконец я могу прикоснуться, сквозь всю эту пошлую грязь, что бурлит под ногами вязким сиропом. Её глаза почти светятся в темноте. Если ты не напугана, покажи мне всё, что у тебя есть и я захочу ещё больше. Никогда в жизни я не хотел ничего так сильно, как хочу тебя, Эшли.       Она плавно танцует в моих руках, нежная, словно цветок. Её шепот сводит с ума, её сердце бьется так часто, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Аромат её кожи будоражит что-то внутри, и мы медленно двигаемся в унисон под знакомый мотив. Хочется быть ближе, чем это вообще возможно, вжаться в самую душу. Разгоряченное дыхание обжигает кожу, её тонкие пальцы касаются моих шрамов.       Только ты можешь видеть меня таким, только ты можешь так произносить мое имя. Полушепотом — полустоном, в тот момент, когда руки скользят по платью.       — Сал…       Всё это даже почти реально. Грань стирается где-то посередине, едва заметно, так, чтобы невозможно было понять.       Её дыхание сбито, прерывисто, она цепляется за стену в поисках опоры и прижимается спиной к моей груди. Тепло её тела заводит, кружит голову и доводит до точки, когда каждое движение буквально причиняет боль, когда сил терпеть уже просто нет.       — Ты нужна мне, Эшли.       Наши руки сплетаются в крепкий замок. Пути назад нет, мы уже перешли черту.       Это грязь, от которой нам не отмыться.       Сладкий стон срывается с её губ, приглушенный, обворожительный, и мы снова двигаемся в унисон, утопая в объятиях танца. Тонкая бретелька плавно соскальзывает с плеча, полностью обнажая шею. Внутри неё горячо до невыносимой дрожи и мне не верится, что это вообще происходит. Она гибкая и такая податливая, невероятная... Её голос пьянит, одурманивает, мысли путаются мухами в паутине из наслаждения. Чувствовать её так близко, так жадно, жарко, бесстыдно. Я даже не мог о таком мечтать.       Разбросанные бутылки, её неразборчивый шепот, этот чертов бар, в котором я никогда не был, и мелькание фар за окном. Чёрт возьми, как же она хороша в этом платье, чёрт возьми, как же она хороша.       Снова яркая вспышка, и мелкая дрожь исступления россыпью проходится по всему телу. Комната вновь заливается красным, перемешивается с черным, и цвет плавно стихает, меняя полярность. Эшли дышит урывками, словно всхлипывая, и я обнимаю её сильнее, всем телом чувствуя, как она подрагивает.       Её глаза почти светятся в полумраке, я плавно провожу пальцем по её припухшим губам, нежная словно цветок, хрупкая, почти невесомая.       Мы словно герои из фильмов восьмидесятых. Музыка замолкает, и радио мерно захлебывается белым шумом. И весь этот неоновый нуар проглатывает нас вместе с комнатой.       Ночь, которую мы не забудем.       Грязь, от которой нам не отмыться.       — Я люблю тебя, Эшли Кэмпбелл.