Чёрт-те что и сбоку бантик

Эту историю передают от отца к деду на протяжении многих поколений. Юсси Ватанен и Антти Ихалайнен знали ее на зубок еще с детских лет, но в момент, когда обнаружили бутылку штофа, почему-то решили ее проигнорировать как и десять лет тому назад. Что из этого получилось, судить уже, конечно, потомкам. Главное, что друзья действительно не собрались в Америку, а все остальное не так уж и страшно. Да и не настолько уж и суеверными они были, что верить во всякую чушь, придуманную только ради того, чтобы лишить человека удовольствия выпить, когда на душе хорошо. А звучала эта история так. Жил-был один мужик вместе со своей женой. Звали того Хенрикки Коскинен. Был он немного ленив как все жители его деревни, любил отлынивать от работы как любой честный человек и, конечно же, выпить. В этом отношении он был отнюдь не дурак и ни разу не попадался своей сварливой супруге за этим занятием. Скандалить та кстати очень любила и осыпала того проклятиями с завидной регулярностью. Часто, нахмурившись, Хенрикки говорил ей: «Вот возьму и уйду от тебя к соседке, Кэйтариине, та хотя бы славная швея, ей ругаться некогда». Такие откровения немного остужали пыл его благоверной, ибо потерять своего мужа та боялась, так как действительно ее характер мог вынести не каждый. Так и жили они душа в душу, иногда прерываясь на скандалы как и любая другая счастливая семья. Были у Хенрикки друзья, которые очень любили рыбачить в любое время года. Тот же этого занятия не любил, предпочитая развалиться где-нибудь на заднем дворе и уединиться с курительной трубкой, но все же как хороший товарищ, никогда не отказывался провести время с рыбаками-любителями. Настал день, когда его друзья пришли на порог его дома и позвали рыбачить. Супруга в этот же момент вышла к ним и, осыпая проклятиями, сказала, что у Хенрикки нет на это времени, потому что в этот день он обещал разобрать ей хлам на чердаке. Хенрикки пытался возразить, но она, отмахнувшись, не стала его слушать, а за неповиновение обещала лишить ужина. Вздохнул он тогда печально и, извинившись перед друзьями, пошел обратно в дом. Естественно, никакой хлам на чердаке он не собирался перебирать, а хотел дождаться того момента, когда жена, занявшись вязанием, отвлечется, а он на цыпочках сбежит к своим товарищам. Но ждать ему пришлось очень долго. Та, словно нарочно, следила за ним и с чисто женской мстительностью не позволяла сделать и лишнего шага в сторону. Хенрикки начинал злиться. У всякого терпения есть предел. Когда уже стемнело, он сам начал скандал, зарекаясь хоть еще один раз слушать ее капризы. Эта ссора отличалась от других. Громко хлопнув дверью, Хенрикки пошел на улицу и решил прогуляться, пока его жена не накричится вдоволь. Шел он долго, не разбирая дороги, все еще слыша злословие супруги, которая угрозами просила его вернуться обратно. У него в какой-то момент возникла мысль все же заглянуть к небезызвестной Кэйтариине, чтобы вызвать у жены жгучую ревность, но потом махнул на это рукой. Июльский вечер был спокойным, и лишних впечатлений за этот день Хенрикки получать не хотел. Он стоял какое-то время на месте, обдумывая, что ему делать дальше, как вдруг увидел своих друзей, что возвращались домой изрядно подпившие. Хенрикки пошел к ним навстречу, те его поприветствовали, похвастались уловом и предложили немного штофа. Хенрикки не отказался, думая, что это компенсирует сегодняшний день. Когда каждый направился домой, Хенрикки не спешил двигаться с места. Душа его была неспокойна, ему хотелось еще немного побродить по деревне. Он и сам не заметил, как дошел до темного леса. Вдруг к нему на пьяную голову пришла мысль, что отсидеться там в эту ночь было бы неплохой идеей. Хенрикки не был трусом, а особенно, когда выпьет, поэтому, не долго думая, пошел по вытоптанной дорожке вперед. На самом деле, он был по-настоящему зол и мог думать только о том, как приструнить свою супругу. Когда же гнев немного сошел, то он обнаружил себя в той части леса, где никогда не бывал. Деревья здесь были очень странными, каким-то изогнутыми, здоровыми, закрывающими небо так, что не было видно даже света луны, а тишина стояла такая, что он мог расслышать собственный стук сердца. Не по себе стало Хенрикки, он стал осматриваться по сторонам, чтобы понять, как выбраться из этой гущи. Шел он еще какое-то время, как вдруг увидел небольшой домик, напоминающий сторожку егеря. Делать было нечего — решил постучать. За дверью послышалась какая-то возня и чье-то перешептывание, но все же ему открыли. На пороге стоял старичок с хитрецой в глазах, а за его спиной был еще один старик и пара старушек. Хенрикки извинился за поздний визит и попросился на ночлег, так как разыскивать дорогу в такой темноте было сродне самоубийству. — Что ж, проходи, милый человек. Гостем будешь, — радостно проговорил старичок и пропустил его внутрь. Другой старик и старушки мило улыбались ему, быстро возвращаясь к своим делам: старик уселся за стол и стал пересчитывать зерна, одна старушка вернулась к котлу, в котором что-то варилось, она стала помешивать это ложкой, а вторая старушка села на лавку и стала что-то перебирать на счетах. Хенрикки с удивлением осматривал жилище, оно напоминало контору какого-нибудь стряпчего, а не жилой дом. Повсюду бумаги, бумаги и еще раз бумаги. Почесался он везде, да не стал задавать лишних вопросов. Встретивший его старик же, похлопал его по плечу и пригласил за стол, а сам уселся рядом. — Ну и как же ты тут оказался, Хенрикки? Опять жена заругала? Тот удивился нимало. Широко раскрыл глаза и выдал: — Откуда же вы, дедушка, это знаете? Старик улыбнулся и хитро посмотрел на него. — А мы все про тебя, родимый, знаем. Как от работы отлыниваешь, как с друзьями рыбачишь, как выпиваешь в тайне от жены. Стоит добавить, что Хенрикки был довольно большим выдумщиком, а когда был изрядно пьян, так вообще не мог сдержать свою фантазию, поэтому и сейчас, так как был все еще в стелечку, прищурился, после чего погрозил указательным пальцем в воздухе и проговорил: — Да вы точно какие-нибудь волшебники! У меня на это нюх. Старик тихо хрюкнул и кивнул, после чего, жестом прерывая все душеизлияния Хенрикки, сказал: — Вот сейчас мы с тобой выпьем и подробнее расскажешь мне о своей супруге. Чего она тебя, такого хорошего за зря пилит. — Это отличная идея. А как зовут-то вас, дедушка? — Зови меня, сынок, Прокофием Прокофьевичем. Полночи Хенрикки плакал и смеялся, рассказывал о своей жене, в сердцах называя ее «гадюкой» и «змей подколодной», зря пригретой на груди. Прокофий мило улыбался, кивал, жалел страдальца, другие старики тоже тяжело вздыхали и выражали сочувствие. Ближе к полуночи Хенрикки был настолько пьян, что еле шевелил языком. И тогда он с ужасом начал осматриваться по сторонам. Почему-то дружелюбными эти старички перестали ему казаться, страшные рожи мерещились ему в пьяном бреду, он никак не мог сосредоточиться и отогнать наваждение. Так и уснул он, в ужасе вздрагивая от увиденного. Он проснулся утром с тяжелой головой, обнаружив себя не в сторожке егеря, как он думал, а на лесной опушке. И самым странным было то, что он был до сих пор пьян. Он с трудом поднялся на ноги и кое-как сообразил, что на самом-то деле ушел от дома не так далеко. Старичков и старушек он принял за странный сон. Еле переступая ногами, он добрел до своего дома, где его уже, уперев руки в бока, ждала жена. Снова он получил от нее нагоняй, да намного серьезнее чем обычно. Учуяв от него запах спиртного, жена взорвалась еще более жуткими криками и пилила его до самого вечера. Что странно, Хенрикки даже самую малость не протрезвел, поэтому вновь, когда жена все же от него отстала, завалился спать. Ему ничего не снилось, но вот состояние при этом было очень странным, ему казалось, что он летит на каком-то волшебном ковре-самолете в заоблачные дали, не прерываясь на отдых. Утром он проснулся и понял, что по-прежнему пьян. Он с ужасом начал понимать, что это какое-то необычное явление. Не может человек быть пьяным второй день подряд, даже не похмеляясь. Хенрикки в предрассветной тишине испробовал все, чтобы вновь почувствовать себя нормально — облился холодной водой, выпил настойку трав, но все безрезультатно. Жена, когда проснулась, вновь наорала на него и выгнала на улицу, решив, что тот уже успел выпить в тайне от нее. Хенрикки был готов плакать — столько лет подряд он тайно выпивал и ничего с ним не случилось, а тут выпил один раз и уже второй день подряд никак не мог прийти в себя. Тогда он каким-то образом догадался, что виной тому не спиртное, а странный старик Прокофий, которого он встретил в лесу. Обозлился Хенрикки, решил пойти в лес снова, чтобы найти того и призвать к ответу. Долго он бродил по опушке, не разбирая направления, но так и не смог найти ту сторожку. Вернувшись домой, снова получил нагоняй от жены. Так и ходил от леса до дома Хенрикки, кляня дорогу. И тут не то что человек — черт сломает ногу. Кто вообще может понять этих злых волшебников?