Defective God

      Они все изначально были дефектными.       Все они слишком склоны кончать с жизнью. Это было их неотъемлемой частью.       Почему? Потому, что именно таким он его запомнил. Чужим. Странным. Мертвым. Он мог бы часами подбирать описания, но основным так и оставалось — мертвый.       Он знает, что Винсенты долго не живут. Он знает, но хочет верить что это ложь. И сейчас, когда перед ним стоит кукла, воображением созданная именно такой, каким Чарльз себе его представляет — в белой форме, собранными, определенно точно мягкими на ощупь волосами, Эйлер вновь чувствуют то болезненное, отдающее остротой реальности осознание того, что перед ним не более чем маникен, действующий по заданному образцу.       Простая карикатура на живого человека. Однако каждый раз он цеплялся за какую-то не уловимую искру, что была в каждом из них. Ему казалось, что будь у него немного больше времени…       И, в нем проснулось бы сознание? Отдельное, настоящее сознание, он бы стал целостным?       Бред. Он прекрасно понимал, что это не возможно, но почти что отчаянно в это верил.       Эйлер точно не мог сказать сколько уже провел времени в этом месте, но если судить по тому, что напротив него сейчас сидит версия E-14.4 можно предположить, что уже прошло уже довольно много времени. Очень много времени.       E-14.4       Этот маникен заинтересовал Чарльза, среди всех предыдущих глаз с предписанными мыслями, ему показалось, этот действует осознанно, практически не отличимо от остальных, но на уровне интуиции ощутимо, что он не походит на другие создания Чарльза, что вызывало у него только больший интерес.       — Хэй, Чарльз, тебе не кажется, что сейчас прекрасная погода, что бы оставить этот бренный мир? — С задором произнес Винсент.       — Ты и вправду отличаешься. — едва слышно произнес Эйлер.       — Но я всё равно не перестаю быть продолжением твоего сознания, — Винсент задумчиво посмотрел в сторону, — здесь довольно пусто для обители всемогущего.       — Здесь все может измениться даже без моего ведома, ты сам это когда-то говорил.       — Я? — с насмешкой отозвался Вордсворд, — может быть ты имел ввиду он? Тот, кого ты взял за образец, создавая меня.       — Да именно, — Со вздохом отозвался Чарльз.       — Ты же знаешь я понятия не имею о том, каким он был. Но если я правдоподобно копирую его, можно похвалить тебя за хорошую работу.       Чарльз ничего не ответил. У него не было сил что-либо отвечать. Впрочем, Винсент и без слов может понять, речь здесь просто привычная форма и не более. И сейчас у него есть самое ценное. Время. Только вот кому это теперь надо?       Кому теперь нужна эта вечность вместе, этот мир, этот Винсент, если к утру перед ним будт стоять уже новый, такой же, как и отальные, похожие друг на друга но не на него.       Все слишком бессмысленно.