Этапы эволюции звезд (Collision)

— Ты на старости лет вообще водить разучился, Андерсон. Машина подскочила на кочке, содрогнувшись металлическим корпусом, и неловко вильнула по скользкой дороге, усеянной неаккуратными асфальтовыми заплатками. Послышался протяжный гудок фуры, пронесшейся мимо расплывчатыми огнями. — Гэвин, завали ебало! — рявкнул Хэнк, сжимая потертую искусственную кожу руля изо всех сил. Было видно ровным счетом ничего: по лобовому стеклу лились непрекращающиеся потоки воды, закрывая своей мутной завесой обзор. Дворники как ошалелые носились туда-сюда, сбрасывая мокрую пелену, но справлялись со своей задачей откровенно паршиво. — Лейтенант, не выражайтесь, — Коннор нахмурился и обернулся, с пренебрежением посмотрев на сидящего на заднем сидении Гэвина. — Не стоит обращать внимания на откровенную провокацию. Рид изобразил гримасу истинного отвращения, нахмурившись и сморщив нос. Он оскалился, скривив губы. От неприязни жгло глотку, чувство горело, облизывая своими колючими языками внутренности. Не желая больше играть с андроидом в гляделки, буравя друг друга ненавидящими взглядами, Рид сложил руки на груди, откинулся на твердую спинку заднего сидения и, буркнув что-то себе под нос, вперился взглядом в окно, за которым виднелась только непроглядная тьма. Работать в Детройте после великой революции андроидов было тем еще удовольствием. Работать в команде с дружным дуэтом Андерсона и его ручного миньона было пыткой. Персональным адом, который уготовил для детектива Рида капитан за все его заслуги. Возможно, Фаулер полагал, что таким образом им троим получится улучшить отношения и уладить все былые конфликты. Но не тут-то было. У них был равнобедренный треугольник ненависти, где два гармонично сосуществующих равных угла в основании были настроены против острой верхушки, которая то и дело норовила уколоть коллег, но не могла. Работа есть работа: полицейские выполняли свои обязанности безукоризненно, несмотря на царившие внутри их золотого трио распри. Они были одними из первых по раскрываемости за те несколько месяцев, пока их могучая кучка существовала. Хуже всего себя чувствовал в этой ситуации Гэвин. Ему казалось, что либо он паразитирует на расчудесном симбиозе Хэнка и Коннора, либо наоборот. Ни первый, ни второй вариант не был ему по душе. От этого атмосфера накалялась все больше, становилась душной, ядовитой. Рид и Андерсон игнорировали друг друга по настоянию Коннора, который в свою очередь вызвался быть совой, переносящей письма с одной стороны на другую и собирающий их все воедино. Трансмиттер информации, хранитель и главный ее декодер. Они работали по такой схеме вполне успешно и избегали конфликтов. Пока не появился Таксист — убийца, расследование дела которого легло на плечи великолепного трио. Он никогда не попадался под зоркое око полицейских дронов, не был замечен камерами видеонаблюдения. Возможно, потому что местом действия для него всегда служили окраины города и самые темные его улочки. Никаких зацепок, никаких улик. Только показания редких свидетелей, на которые не всегда можно было полагаться, и одна выжившая потенциальная жертва. Девушке не было двадцати одного года, похоже, это противоречило политике преступника, и именно по этой причине он отпустил ее. Но никто не знал наверняка, был ли это тот самый Таксист или очередной любитель платной придорожной любви, такой же пыльной и грязной, как самые бедные районы Детройта, с обостренным чувством справедливости и морали. Дело зашло в тупик. На нервах были все трое. RK800 при всей своей инновационности не мог разрешить эту головоломку, а два его непутевых спутника из крови и плоти и подавно. Каждый подпольный бордель был изучен от и до: никто ничего не знал. Похоже, неожиданное исчезновение персонала не было чем-то новым. В носу постоянно стояли едкие душные ароматы химических благовоний, табака и дешевой выпивки. Лейтенант и детектив цапались, а Коннор, обессиленный тупиковостью ситуации, даже не прилагал попыток усмирить двух взрослых мужчин, ведущих себя хуже детей. И вот один единственный ночной звонок и они здесь: едут в неизвестном направлении, как мотыльки на свет, в поисках преступника. Гэвин уныло смотрел в пустоту за окном через собственное угрюмое отражение. Пейзаж не менялся, оставаясь все той же засасывающей чернотой, которой ни конца ни края не было. Рид исподлобья посмотрел на аккуратно подстриженного Андерсона, напряженно вглядывающегося вперед. — Далеко еще? — спросил лейтенант, коротко глянув на Коннора. — Около двух миль, — андроид нахмурился, сверяясь в голове с полученными благодаря звонку неизвестного — их единственной подсказке в этом расследовании — координатами. — Куда мы вообще едем? — встрепенулся Рид. Он сел прямо посередине, выглянув вперед в проем между кресел. Положив руки на спинки обоих передних сидений, Гэвин смотрел то на водителя, то на андроида, сидящего на пассажирском сидении. У Андерсона нервно ходили желваки, отвечать он, похоже, был не намерен. Рид чувствовал себя маленьким ребенком, уставшим от дороги и отсутствия ответов на интересующие вопросы. — Это же был анонимный звонок, — детектив хотел получить хоть какую-то реакцию. — Кто-то прикололся, а ехать нам? Я бы посмотрел на Джеффри на моем месте. — Гэвин, захлопнись! — крикнул разъяренный Хэнк, ударив по рулю. Коннор только прикрыл глаза, абстрагируясь от всего происходящего. — У нас более тридцати пропавших без вести! И это только те, о ком удосужились сообщить. Люди исчезают, понимаешь? Мы должны использовать любую возможность, проверять каждую самую, блядь, малейшую зацепку, а ты снова выебываешься! — Лейтенант, поворот налево через триста футов, — отчеканил RK800. Детектив не нашел, что сказать. Он был в кои-то веки согласен с лейтенантом. Ему и самому хотелось уже закрыть это дело. Была надежда на то, что после такого испытания Фаулер распустит их зверинец, и они все будут по-прежнему работать в привычной обстановке каждый в своем темпе и составе без постоянной грызни. Машина плавно сбавила скорость. Зажегся дальний свет, осветивший пустую дорогу, но это не намного улучшило видимость. Вскоре показался неприметный съезд с трассы, укрытый деревьями. — Именно поэтому ты до сих пор сидишь в детективах, — сквозь зубы прорычал Хэнк, решив окончить свое высказывание после долгой паузы. Машина съехала на грунтовую дорогу. — Вот, значит, как ты заговорил, да, Андерсон? — детектив наклонился ближе, оскалился и прищурился. — Да на твоем месте мог быть бы кто угодно, тебе просто подфартило. Только потом удача куда-то от тебя съебала, не находишь? Андерсон уже было замахнулся, одной рукой удерживая руль, как его остановил Коннор. — Хэнк, следи за дорогой, — зло проговорил андроид, делая ударение на каждом слове. — А вас, детектив, я попрошу соблюдать субординацию. — Так он ведь… — Гэвин, просто заткнись, — неожиданно резко оборвал его Коннор, по горло сытый бессмысленными ссорами своих напарников, которые больше походили в такие моменты на двух мелких шавок, которые тявкали друг на друга от бессилия, трясясь от страха и злобы. Горло детектива сдавило в приступе негодования. Он крепко сжал челюсти и сел на прежнее место, считая про себя до десяти. Также он периодически молился какой-нибудь высшей силе, умоляя, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Он обещал исправиться, никому и никогда не дерзить, стать менее агрессивными и язвительным, но его, кажется, никто не слышал. Машина медленно ползла по щебню и гальке, подскакивая на частых кочках и проваливаясь в неглубокие ямы. Она будто бы вздрагивала от боли, встряхивая своих пассажиров судорогами. Кое-где дорога была размыта дождем в грязное месиво, покрышки местами беспомощно прокручивались, но продолжали свой трудный путь. По одну сторону дороги было раскинуто поле, на котором всходила молодая кукуруза, по другую была темная роща. Ливень не переставал ни на минуту. Вскоре на горизонте нарисовался неказистый дом. Внутри было темно, свет в окнах не горел. Признаков жизни: ноль. Идеальное место действия для проходного фильма ужасов из нулевых. — Точно здесь? — Хэнк посмотрел на жуткую обветшалую хижину с замешательством. Выходить на улицу не хотелось. Он изо всех сил оттягивал момент, когда весенний ледяной дождь польется ему за шиворот. — Ошибки быть не может, — кивнул Коннор, хмуро смотря перед собой. На его виске давно не было диода, но в эту минуту он точно светил бы нервно-желтым. — Удивительно, что здесь вообще есть сигнал, — хмыкнул лейтенант и потянулся открывать дверь. С улицы сразу же потянуло холодом и запахом мокрой земли и травы. Мелкие капли врезались мерзкой моросью в лицо, заставляя щурить глаза. Первым из машины шустро выскочил Гэвин и, пригнувшись, побежал к дому. За ним последовали Коннор и Хэнк. Последний был бесконечно раздражен поведением своего названного напарника. Эта временная мера была ему ровно настолько же по душе, насколько и детективу. Старые обиды давали о себе знать гноящимися шрамами. Виноваты были оба, но также эти двое были упрямы и не могли переступить через свою ущемленную гордость. Чтобы признать ошибку необходимы не только настоящее мужество и сила воли, но еще и желание. Последняя переменная в этом уравнении отсутствовала. Трухлявая гнилая веранда заскрипела под ногами детектива. Через старые доски навеса просачивалась вода. Здание не выглядело жилым, оно было давно заброшенным. — Рид, стой, мать твою! Пусть сначала… — Что, хочешь снова забрать себе все лавры? — Рид с пренебрежением посмотрел на Андерсона и толкнулся в старую дверь плечом. — Не в этот раз. Дверь податливо раскрылась, словно и не была заперта. А, может быть, так оно и было. Внутри пахло затхло, гнило, тошнотворно. Боже, ну и вонь. Рид закашлялся, стараясь закрыть нос рукавом, и достал из кармана фонарь. Он посветил наверх, по сторонам, перед собой: ничего кроме редкой мебели, накрытой полиэтиленом. Гэвин нахмурился. Он прислушался, раскладывая в уме какофонию звуков на отдельные элементы. Дождь: капли по стеклу, по крыше, по дереву, стекающие по металлическому желобу. Гром: раскаты после очередной ослепительной вспышки. Скрип, шорох, шелест и… жужжание? Он сделал еще один шаг вперед. Послышался болезненный надрывный скрип половиц, переходящий в треск. — Детектив! — закричал Коннор и быстро дернулся вперед. Но не успел. Раздались глухой всплеск и вопли. За ними оглушительное жужжание. Гэвин провалился в подвал, попал в старую ловушку. Капкан захлопнулся: остальные доски упали вслед за детективом. Из открытой червоточины полетели стаи бешенных мух, взлетевших ошалелым роем к потолку. От невыносимого зловония слезились глаза, желудок Хэнка не выдержал: его стошнило от смрада, поднимающегося из подвала. — Помогите! Вытащите меня отсюда! — завизжал Гэвин в истерике, переходя на хриплый плач. — Они везде, они повсюду! Андерсон, вытащи меня отсюда! Хэнк, придя в себя, посветил фонариком в расщелину в полу. — Господи Иисусе, — тошнота снова подкатила к горлу от увиденного. Рид дергался, резко размахивал руками и кричал. Кричал, срывая голос, выкрикивал невнятные обрывки фраз, стонал и выл от бессилия. Он стоял по грудь в грязной воде, где плавали обезображенные тела, ставшие кашей, трясиной, и гниющие куски трупов, покрытых тысячами копошащихся уродливых жирных червей. — Коннор, мать твою, не стой, вытащи его уже! Андроид перевел ошалелый взгляд на напарника и побежал вглубь здания в поисках входа в подвал, веревки, лестницы. Хоть чего-нибудь, что могло бы поспособствовать спасению детектива. Гэвин был близок к тому, чтобы потерять сознание. На каждом не скрытом одеждой миллиметре своей кожи он чувствовал копошение. В нос бил страшный запах тошнотворной тухлятины. Глаза норовили вылезти из орбит, он не мог их закрыть. Он вертел головой, но не видел выхода. Он вообще мало что видел в кромешной темноте — только чувствовал. Склизко, холодно, мокро, невыносимо мерзко. Они были повсюду, извивались и ползали, скользя жирными телами по коже. Ощущений было слишком катастрофически много для человеческой психики. Легкие горели от надрывного крика, глаза слезились от зловония. Гэвин был в панике, его состояние стремительно переходило в истерику, аффект. Детектив почувствовал нарастающий гул в ушах, сменяющийся звенящей тишиной, вакуумом. Его сознание медленно покидало его, и вскоре наступила беспросветная пустая темнота.

***

— Я болен, — сказал Гэвин серым голосом, буравя затравленным взглядом пол. Он не любил больницы, их нездоровую атмосферу, запах лекарств, болезни, смерти. Пребывание в белых стенах являлось вынужденным. Ему было жизненно необходимо убедиться. — Гэвин, ты абсолютно здоров, — врач протянул ему листок с анализами, заглядывая прямо в глаза. — Видишь? Полицейский пробежался беспокойным взглядом по выписке. Он уже видел то же самое неделю назад и две недели назад, когда еще с ним работал психолог. Справиться с шоком, полученным на последнем деле, у Гэвина почти получилось. По крайней мере ему удалось убедить в этом врачей. Теперь он старался убедить в этом себя. — Точно? — он продолжал тупо пялиться в результаты, написанные черным по белому. — Гэвин, ты в прекрасной физической форме. Все анализы в норме. Никаких хронических заболеваний, за исключением пресловутого гастрита, — доктор снова заглянул ему в лицо, видя, что его слова не произвели никакого эффекта. — Что именно тебя беспокоит? — У меня под кожей, — медленно начал Рид, рассматривая свои сухие руки, сжимая и разжимая пальцы, вертя запястьями, — нет червей? — Что? — с недоумением спросил врач, выдержав небольшую паузу. — Червей, — Гэвин поднял глаза, продолжая потирать раздраженный шелушащийся эпидермис, — нет под кожей? Медик встряхнул головой, зажмурившись. Ему был не совсем ясен ход мышления пациента. Он вряд ли представлял себе, что пришлось пережить детективу на своей шкуре. — Паразиты? — растерянно спросил он. — Я повторю, ты совершенно здоров, поверь мне. — Мне кажется, что они постоянно ползают по мне, — Гэвин поскреб кожу короткими ногтями и поднял глаза на врача. Он сглотнул, видя замешательство в глазах обеспокоенного медика. — Хотя, да, что я такое говорю, прости, наверное, не выспался. Голова кругом. Он махнул листком с медицинскими заключениями, натянув фальшивую улыбку. Это, похоже, удовлетворило его лечащего врача. Гэвин отсалютовал и вышел из кабинета. На лицо вернулось прежнее волнение, тревога сжимала грудь тисками. Он быстрым шагом побежал в уборную. Он не чувствовал их после мытья рук. Это был один из способов. Сначала мыло и вода: несколько минут без остановки. Мыло подходило любое: Гэвин убедил себя в том, что там не может быть заразы, что на мыле она гибнет. Тщательно вымыть ладони и пальцы, костяшки и запястья, вычистить ногти. После мыла шел антисептик на спирте. Средство сильно сушило кожу, но это волновало детектива в последнюю очередь. Он обрабатывал предплечья целиком. Если Гэвину казалось, что руки недостаточно чистые, ритуал повторялся. Это нельзя было назвать спасением, нет. Временной мерой, своеобразным выходом из ситуации, благодаря которому он еще не свихнулся. В уникальном мозге Гэвина сложилась целая система ритуалов, которая, по его мнению, не позволяла ему заболеть, подцепить червей или сгнить заживо. Он стал бояться грязи. Любой контакт с людьми был противен, невыносим, потому он старался свести любые случайные касания на нет, избегать тактильного контакта, особенно с теми людьми, которые казались ему потенциально грязнее других. Гэвин не помнил, чтобы раньше он был таким брюзгой, но теперь люди с немытыми волосами, грязью под ногтями и резким запахом пота вызывали позывы тошноты. Такие индивиды были сродни прокаженным. Гэвин боялся смерти, а точнее — разложения. Меньше всего ему хотелось стать пищей для белесых опарышей и трупных червей, выгрызающих себе тоннели в зловонных отмерших тканях. Потому встреча с нотариусом для того, чтобы составить новое завещание с четким указанием кремации, была не менее необходима для него, чем все остальные сакральные действия. Гэвин хотел стать очищенным огнем пеплом, не смердящим куском мертвечины под землей. Он не знал, какой будет его реакция на новый труп, покрытый червями, в следующий раз. Рид старался думать об этом как можно меньше, протирая штаны в участке. Но этот момент рано или поздно настал бы, беспощадно ударив полицейского под дых. Осознание росло пропорционально тревожности, постоянно сопровождающей Гэвина. Он словно слышал крадущиеся за спиной шаги, нагнетающие звуки, тревожную музыку, заставляющую сердце припадочно заходиться, но ничего страшного так и не происходило. Ниоткуда не появлялись жуткие скримеры и страшные безобразные чудовища: они все находились внутри его черепной коробки. Они ждали самого неподходящего момента, чтобы застать человека в наиболее уязвимом и беззащитном состоянии и бросить все свои силы на его покалеченный рассудок. Гэвин понимал, что не протянет так долго, что надо было что-то делать, иначе он попросту окончательно сошел бы с ума. Решение было только одно — сдать значок. Каждый день Рид боролся с собой, не зная, как поступить. Детектив не знал, сможет ли он справиться сам со своими демонами в одиночку, ведь он ни от кого не хотел принимать помощь. Однако, Гэвин не отказался бы от какой-никакой, а компании в расследованиях. Даже Андерсон и его питомец-андроид были бы сподручнее высасывающего его адекватность одиночества: лучше уж грызня, а не бесконечный самоанализ. Но что-то сверху, похоже, услышало Гэвина: все закончилось, золотое трио было распущено, Фаулер делал его участникам поблажки, давая передышку и время оправиться от недавних событий, оставивших на каждом из них след. Коннор был не особенно-то весел в последние дни, как и его дорогой напарник. Рид не знал, была ли виной тому их маленькая осечка или что-то еще, вроде припозднившейся весенней хандры. Но Гэвин понимал, что из всех троих только он совершил ошибку благодаря своему исключительному характеру. Преступник в итоге был найден. Хоть и повешенным в том старом доме, но его нашел не Рид. Андерсон в очередной раз оказался впереди. Очередная неудача. Маленькая жизненная осечка. Гэвин снова был разочарован в самом себе. Обескуражен, сломлен и зол. Зол на Хэнка, который и правда был лучше и опытнее его, на Коннора, который спас его жалкую задницу из трупного месива, и, конечно же, на самого себя. На свою гордость, зависть и неспособность что-то с этим сделать, на свою слабость и страх. Даже один маленький шаг вперед порой бывает невозможен. Рид понял, что проиграл себе. Он сдался. Гэвин собирался уволиться в тот день, когда в участке появился Ричард. Детектив медленно поднялся по невысокой лестнице, ведущей к кабинету шефа, и неуверенно толкнул стеклянную дверь, найдя на ней чистое, не заляпанное жирными отпечатками пальцев и ладоней, место. Проговаривая про себя снова и снова слова оправдания перед капитаном, глядя при этом хмурым взглядом себе под ноги, он и не заметил в комнате новую неопознанную фигуру. Рид дернулся от неожиданности и посмотрел на новичка. Гэвин приметил на виске блеснувший желтым диод — единственное напоминание о происхождении незнакомца. Андроид посмотрел на вошедшего детектива. Их взгляды встретились.

Вспышка. Смертоносный взрыв. Рождение сверхновой.

В голове образовался вакуум, слова стерлись одно за другим, оставив лишь беззвучную вселенскую тишину и бесконечную оглушающую пустоту. Кажется, Рид забыл, зачем он сюда пришел. Андроид взглянул на него, с облегчением вздохнул и улыбнулся. Он смотрел так, будто был знаком с ним. Словно он давно его знал. И Гэвин тоже чувствовал что-то похожее. Какой-то старый шрам внутри отозвался приглушенной фантомной болью. — О, Рид, а вот и ты, — звучно произнес Фаулер, оглядев помятую фигуру подчиненного. — Как почувствовал, я только собирался тебя позвать. — А я тут как тут, да? — криво ухмыльнулся детектив, наклонив голову, и, наконец, удостоил шефа взглядом. — Чем обязан? — Это Ричард, — капитан качнул головой в сторону андроида, — будет работать с тобой. Твой новый напарник. Первым, что заметил Гэвин в Ричарде, были шрамы. Пара мелких светло-синих полосок на коже лица, не покрытых скином, и одну глубокую темную борозду, рассекающую бровь. Его явно потрепала жизнь. Рид усмехнулся. Почему-то его это порадовало. Не ему же одному ходить вечно побитому. — Детектив Рид, — андроид пересек кабинет в пару шагов и протянул руку человеку. — Рад встрече. Гэвин с пренебрежением глянул на раскрытую ладонь, хмыкнул, спрятал руки в карманы и покинул кабинет шефа. Напарник последовал за ним, пребывая в легком недоумении. Детектив не был удивлен, новый партнер был логическим завершением существования команды Коннор-Рид-Андерсон. И нельзя сказать, что Гэвин был этому не рад. Их отношения и так никогда не были приторно-сладкими, теперь образовался еще и неприятный осадок. В первую неделю они притирались друг к другу, все время гавкались, точнее, гавкал только Гэвин. Ричард же внимательно выслушивал, принимая во внимание все его претензии и упреки, смотря при этом напарнику прямо в душу. Пристально, но совершенно беззлобно. Ласково, будто гладя. Эти глаза смотрели на Гэвина и что-то без конца искали, сравнивали, запоминали. А Рид все никак не мог понять, как холодный серо-голубой цвет может быть таким теплым. Самое сердце туманности Ориона. Глаза Ричарда смотрели насквозь, видели все то, что Гэвин на самом деле чувствовал и пытался скрыть, несмотря на все сказанные колкости и показную грубость. Рид вскоре сдавался и замолкал под этим напором. Ведь на самом деле он попросту был сбит с толку. Перманентным состоянием Гэвина стали сжатые до побелевших костяшек кулаки и оскал — попытка показать свои зубы, запугать. Но его беспочвенные угрозы разбивались об ангельское спокойствие напарника. Гэвин снова и снова тайком рассматривал андроида, иногда слишком увлекаясь и тупо пялясь, изучая его, как музейный экспонат, тщетно пытаясь вспомнить, где они могли пересечься. Возможно, чувство того, что они знакомы, было связано с внешностью. Но Ричард не был похож на Коннора, хотя на первый небрежный взгляд казался обладателем того же смазливого личика, что и его предшественник. RK900 выглядел серьезнее, может быть, даже старше. Совершенно другая мимика, более человечная, менее совершенная. Другой взгляд: пронзительный, пристальный, смотрящий насквозь. И другой голос: более глубокий, бархатистый, внедряющийся своим звучанием прямиком в подкорку. Первым, что заметил Ричард, когда они начали работать вместе, было то, что Гэвин никогда никому не пожимал руки. Поначалу RK900 думал, что этого не достойны лишь пластиковые ладони андроидов. Но и людей детектив категорически отказывался приветствовать рукопожатием, криво усмехаясь и брезгливо убирая руки в карманы. Иногда он оправдывал свое нежелание тем, что замерз или запачкался в чем-то, но его напарник знал, что ему жарко, а ладони Гэвина были абсолютно чисты. Можно сказать, стерильны. Когда шел дождь, Рид отказывался покидать салон своего любимого авто или выходить на улицу. Слишком многое напоминало ему о той ночи. Слишком грязно, слишком противно, слишком тошно. Ричард знал об этом, оттого его единственной реакцией на эти, казалось бы, необъяснимые истерики было понимание. У детектива всегда был с собой антисептик. Несколько упаковок в машине: на переднем сидении в бардачке и подстаканниках, на заднем — в кармашках кожаных чехлов. В кармане каждой куртки, в кармане джинсов. Когда он быстро растирал терпко пахнущей спиртом жидкостью руки, Ричард внимательно следил за его дерганными движениями, а Рид злился. Злился, но больше от бессилия, так как ничего не мог сделать ни с напарником, ни с самим собой. Он злился лишь от своих собственных беспомощности и страха. Гэвин боялся, до дрожи боялся самого себя и неизвестности, что поджидала его. Каждое новое дело было похоже на русскую рулетку: выстрелит или нет. Будет ли на новом месте вызова труп или дурная кошка на дереве? Неизвестно. Неизвестность рождала тревожность. Риду становилось тошно от одних только мыслей о разлагающихся мертвецах. Но детектив знал, что этот момент рано или поздно настанет. Что рано или поздно в очередной кон им выпадет карта с очаровательным жмуриком, он не выдержит, и хрупкий защитный механизм внутри него сломается. Он практически слышал, как тикают стрелки часов этого механизма. Гэвин отчаянно желал перевести стрелки хоть на час назад или узнать, когда эта бомба сдетонирует: но тщетно. Их первое серьезное дело подарило им труп андроида. Гэвин, конечно, очень сожалел о потере где-то в глубине души, но еще никогда так не радовался синтетическому покойнику. Хотя приятного все равно было мало. Смотреть на развороченное искусственное тело с вывернутыми наружу проводами было не особенно классно. Кругом была голубая кровь: разлитая лужей, разбрызганная неаккуратными пятнами по стенам, мебели, окнам и шторам. Ее было так много, что, скорее всего, она принадлежала нескольким моделям. Оставалось только узнать, каким. Ричард присел перед трупом, хмуро разглядывая деактивированную модель. Он осмотрел изувеченное пластиковое тело с разных сторон, изучая детали, собирая все улики. — Я знаю каждого девианта, что живет со мной на Иерихоне, — задумчиво произнес RK900, — но она мне не знакома. — Ты живешь на Иерихоне? — Гэвин удивленно поднял брови, на что его напарник отреченно кивнул, посмотрел по сторонам, что-то для себя отметив, и вернулся к жертве. — Президент выделила земли на окраине города, где Маркус и его соратники построили небольшую деревню, — два прямых пальца скользнули по свежему синему тириуму. — Жилье есть у каждого девианта, пожелавшего стать частью коммуны. — Ага, здорово, — с пренебрежением буркнул Гэвин, внимательно следивший за каждым движением андроида. — Что, теперь потащишь это в рот? Громко крикнул он напарнику. Его лицо исказило отвращение, которое никто другой, кроме Ричарда, и не заметил бы. Едва заметное сокращение лицевых мышц: самодисциплина. Андроид замер, не смея дернуться, вперившись в напряженное лицо человека. Он растер густые капли голубой крови между пальцами. — Не волнуйтесь, не потащу, — доверительно проговорил RK900, заглядывая напарнику в глаза. — Мои анализаторы находятся на кончиках пальцев. Отчасти это была ложь во благо. Часть анализаторов и правда находилась на пальцах, но лаборатория все еще была расположена в ротовой полости, как и у прошлой модели. Возможно, Гэвин и сам это понял, но ему понравилась эта маленькая ложь, он с радостью в нее поверил. Рид коротко компульсивно кивнул несколько раз. После этого антисептик появился и в карманах Ричарда. Он тщательно обрабатывал свои руки после каждого дела на глазах у напарника. Гэвину было от этого спокойнее, Ричарду же это нравилось. Так между ними начало зарождаться доверие. После первой недели детектив начал привыкать к постоянной компании андроида. Улитка решила начать скромно выглядывать из своей прочной крученной раковины, тянуть свои длинные рожки к источнику интереса. Чистое природное любопытство давало о себе знать. Ричард не был страшным или назойливым, он не спрашивал ничего лишнего и не совал нос в жизнь детектива. Он был сторонним наблюдателем, ненавязчиво следившим, готовым в любой момент протянуть руку помощи. И именно этим он и привлек к себе Гэвина. Он притягивал неведомой силой, не давая покинуть пределы своей атмосферы, целиком завладев человеческим интересом. Они проводили все свои рабочие часы вместе. Вместе опрашивали подозреваемых, вместе устраивали визиты к провинившимся школьникам и глухим старушкам. Кражи, пропавшие вещи, соседские разборки: ничего сложного и интересного. А благодаря андроиду контакт с людьми был минимален, что не могло не радовать детектива. Очередное скучное дело было Гэвину по душе. Риду было комфортно рядом с Ричардом в тишине. Но его также разрывало на части от любопытства. Было столько вопросов, на которые он мог получить ответ только из уст напарника, но ему ни в коем случае нельзя было выдать себя и свой необъяснимый интерес. — Почему ты решил уйти с прежнего места работы? — детектив ухмыльнулся, чуть закинув голову, устроив ее на подголовнике кресла машины. — Прогнали? — Ну, как сказать, — поморщился Ричард, глядя на приборную панель перед собой. — SWAT почти ничего не дал мне, кроме шрамов, которые не затягиваются скином. Я хочу быть полезным. Ловить преступников, спасать людей, истреблять зло. — Семейное дело? — Рид весело на него посмотрел и сложил руки на груди. Андроид посмотрел на Гэвина в ответ и легко ему улыбнулся. Искренне и по-доброму. Внутри больно кольнуло острым осколком погибшего небесного тела. — Да, можно сказать и так. — Плохо платили? — все никак не унимался полицейский, желая узнать еще хоть один маленький кусочек из жизни Ричарда. — Учитывая, что оклад андроида в среднем меньше человеческого примерно в три раза, то с уверенностью могу заявить, что дело точно не в деньгах. — А в чем тогда? Ричард пристально посмотрел на Гэвина, приоткрыв рот. Словно он собирался что-то сказать, но не мог. Не решался. А может, говорить было нечего или же наоборот слишком много. Ричард оставался неизведанным безмолвным загадочным космосом. — Были причины, — взгляд андроида еще ненадолго задержался на напарнике и снова вернулся к монотонному высматриванию наркокурьера. Детектив обижено надулся и вернулся к напряженному разглядыванию лобового стекла в ожидании их клиента с партией красного льда. Больше он допрашивать Ричарда не стал. Гэвин чувствовал, что несмотря на все попытки оттолкнуть от себя андроида, он сам начал интересоваться им. Возможно, это было потому, что тот ничего про себя сам не рассказывал, как, например, Коннор. Его редкие реплики и ответы на вопросы чаще всего были сухими, расплывчатыми, мутными, как ночное небо над крупным мегаполисом, и оставляли после себя еще больше загадок. Детектив старался не занимать себя мыслями о том, в чем была причина подобного интереса. Но все чаще поток его сознания незаметно, будто из ниоткуда взявшейся черной дырой, затягивал Ричард. Живот Гэвина издал надрывный истошный вой. Андроид удивленно посмотрел на человека, но тот только отмахнулся и скривился. Вторым, что заметил Ричард, было то, что Гэвин почти не ел. Исключение составляли готовые продукты вроде бутилированной воды, шоколадных батончиков и того, к чему не надо было прикасаться руками напрямую. Никаких кофеен, забегаловок, ресторанов. Ричард знал причину, но молчал. Он терпеливо ждал, подобно грациозному хищнику, пока Гэвин первым приблизится к нему, сократит расстояние до минимума и расскажет все, что беспокоило и волновало его голову. Ричард знал, что их столкновение уже произошло, видел вспышку сверхновой и чувствовал ее неимоверную энергию. Он ждал следующего этапа эволюции звезд. Шла третья неделя. Гэвин почти привязался к Ричарду. Иногда он по-прежнему язвил и грубил ему, но, скорее, чтобы привлечь внимание, нежели задеть или обидеть. Ричард реагировал на его провокации с легкой улыбкой, сбивая своего напарника с толку. Андроид всегда оставался победителем, но Гэвин был не против проиграть. Рид мог признать, что ему отчасти стало лучше. Ему действительно было гораздо лучше рядом с напарником. По крайней мере проще. Но проще не отменяло многочасовую уборку дома с душащей химией, от которой болели глаза и лопалась кожа. Проще не отменяло бесконечное мытье рук, которое протирало кожу до маленьких кровоточащих язв. Проще не отменяло нескончаемые запасы вонючего антисептика. Проще не отменяло отказ от мяса, на которое теперь невозможно было смотреть. Проще совсем не спасало Гэвина. Очередной вызов не предвещал ничего сверхъестественного, однако дурное предчувствие не покидало Рида с самого утра. Он был хмур, как туча, и задумчив: варился в собственных мыслях, не желая ими делиться. Гэвин впервые попросил Ричарда сесть за руль вместо него, оправдываясь неважным самочувствием. Ричард уловил убитое настроение напарника сразу. Андроиду не было знакомо чувство интуиции, однако, его невероятный интеллект располагал статистикой, вероятностью и исключительной наблюдательностью. При нем всегда был бесконечный поток сухих цифр, точно откалиброванные сенсоры и датчики. Иногда и они ошибались, но похоже, не сегодня. Гэвин впервые сидел на пассажирском сидении, уставившись отрешенным взглядом себе под ноги. Он снова был в куртке с длинным рукавом, несмотря на летнюю жару, в надежде спрятать кожу от грязи, пыли, насекомых и нежелательных прикосновений. Ричард пристегнулся, поправил зеркало заднего вида, завел двигатель, предусмотрительно включил кондиционер и поехал на место преступления. Случилось то, чего так боялся Гэвин. То, что он пытался отложить до последнего, никогда с этим не сталкиваться — труп. Разлагающийся гниющий труп, пролежавший в пустой квартире с открытыми окнами пару недель или больше, если судить по невыносимой вони, стоящей на этаже. Именно из-за нее и поступил вызов. Когда напарники зашли в квартиру, послышался отдаленный гул жужжания. Гэвина охватили волны ужаса. Он крепко сжал пистолет в руках, вдруг так предательски задрожавших, и постарался справиться с собой. Ричард шел впереди, заглядывая в комнаты и оборачиваясь на напарника. Он был прекрасно осведомлен о состоянии партнера, слушая заходящееся от страха человеческое сердце. Он мог бы сказать ему остаться снаружи, чтобы не переживать тот кошмар снова, но это было бы нечестно. Ричард верил в Гэвина. Он верил, что Гэвин справится. Источник зловония лежал в углу одной из комнат неподалеку от раскрытого окна. Вздувшаяся туша была накрыта брезентом. Повсюду сновали отвратительные жирные мухи. Гэвин подходить близко не стал: остался в дверях сторонним наблюдателем, борясь с приступами удушья. Руки по-прежнему трясло. Он сглотнул вязкую слюну, горло сжало. Детектив не мог отвести от напарника полные животного ужаса глаза. Ричард наклонился к убитому, потянулся к краю плотной ткани и в последний раз взглянул на напарника, будто спрашивая. Рид коротко кивнул. Когда стая насекомых резко взлетела в воздух, сталкиваясь друг с другом, врезаясь в стены и потолок, Гэвин сдавленно закричал, закрываясь руками. Он почувствовал слабость в ногах, колени подкосило, но он продолжил стоять. Ричард обеспокоенно смотрел на него, и это было главной причиной держаться. Детективу не хотелось казаться слабым и беззащитным в его глазах, ведь напарник верил в него. Когда большинство мух бросились в бегство, Рид обратил внимание на искалеченное человеческое тело. Гэвин кивнул на кровь под трупом, смердевшую тухлятиной, и сразу же отвел взгляд. Он медленно сложил руки на груди, стараясь выглядеть при этом максимально непринужденно, и склонил голову к плечу. Ричард видел, как побелели костяшки пальцев детектива, как сжатые в кулаки руки продолжали трястись. Рид был бледным, как простыня. — Ну, что скажешь? — он зажмурился на несколько секунд и посмотрел на напарника. — Лицо у жертвы обезображено до неузнаваемости. Мне необходимо взять анализ ДНК, — андроид посмотрел на скривившегося полицейского и поднес пальцы к гниющему на солнце трупу, прямиком в зияющую в груди дыру, кишащую червями. Гэвин, внимательно следивший за медленными движениями напарника, не выдержал. Резкий позыв тошноты ножом ударил в живот. Ему было жутко душно, жарко. Одним словом — хреново. Воспоминания яркими вспышками всплывали в голове, больно ударяя по вискам. Детектив на негнущихся ногах выбежал из квартиры. Ему нечем было дышать, голова резко закружилась, он осел на пол, прислонившись спиной к стене. Он почти на автомате вытащил из кармана антисептик и стал быстро растирать руки. Запахло спиртом. Глаза слезились от переизбытка эмоций. Ричард побежал вслед за детективом. Отыскав напарника, он сел перед ним на колени. Он не смел к нему прикоснуться. Гэвин, зажмурившись, растирал руки, лицо, шею антисептиком резкими рваными движениями. — Гэвин, дышите, все хорошо. Глубокий вдох, медленный выдох, — андроид показывал, как дышать, его напарник повторял за ним. — Вы же помните, как дышать, верно? Смутное ощущение дежавю замаячило на периферии сознания. Будто это когда-то уже было. Рид загнанно смотрел на Ричарда, стараясь дышать так, как ему показывали. Дыхание медленно возвращалось в норму. Ричард еще никогда не был так близко. Критически близко, но противно не было. Взгляд Гэвина расфокусировано скользнул по его губам. — У вас получилось, Гэвин, — на бледное лицо вернулся румянец. — Давайте отвлечемся. Посмотрите в мои глаза, вы помните, какого они цвета? Еще бы он не помнил. Разводы разлитой на бумаге голубой акварели. Пасмурное небо на рассвете. Рваные серые облака со светло-лиловым отблеском, знаменующие скорое начало шторма. Млечный путь, поддернутый туманной дымкой, раскинувшийся над беспокойными водами Тихого океана, с мириадами сияющих звезд. — Голубые, — сухо ответил полицейский, отведя от напарника взгляд. — Вы молодец, Гэвин, — Ричард счастливо улыбнулся, около его глаз собрались маленькие морщинки. Сердце медленно сбавляло бешенный темп, а детектив все продолжал понуро смотреть в пол и думать о том, как ему нравится собственное имя, произнесенное губами Ричарда. Беспокойство и тревога медленно выветривались из крови, он встретился со своим страхом и не умер после этого. Хотя, вполне мог бы без напарника. Ему невероятно с ним повезло, Рид не знал, кого за это благодарить. Они сидели друг напротив друга в полной тишине в течение нескольких минут. Гэвин был подавлен, ему не хотелось обсуждать ничего из произошедшего. Единственное, чего ему хотелось, это смыть с себя кожу. — Гэвин… — тихо начал Ричард, проникновенно глядя на напарника. — Нет, — оборвал его Рид, злобно глядя прямо перед собой. Он знал, о чем с ним хотел поговорить андроид. — Я прекрасно знаю, что ты знаешь. И если ты кому-то расскажешь, я клянусь… Угрозы были единственной его защитой. Гэвин без конца скалился, показывал свои зубы, гортанно рыча, но никогда на самом деле не кусался. Испуганный, загнанный в ловушку, раненный дикий зверь. — Я и не собирался, — нахмурился Ричард, опешив, и чуть ближе наклонился к напарнику корпусом. — Я просто хочу помочь. Гэвин уставился на него непонимающе. Он действительно был в недоумении. Потерян. В чем был мотив Ричарда? Зачем ему вдруг понадобилось помогать человеку, с которым его ничего не связывало, кроме рабочих отношений? Он совершенно запутался. — Мне нужно спасение, Девятка, — его взгляд стал болезненным, полным сожаления, вины то ли перед самим собой, то ли перед напарником, — а не спаситель. Брови Ричарда сошлись на переносице. Он собирался что-то сказать, но в итоге промолчал и ушел обратно на место преступления, не проронив больше ни слова. Гэвин же, просидев еще несколько минут в коридоре, поднялся и поплелся дожидаться андроида в машине. Через несколько дней случай с трупом почти забылся. Они делали вид, что ничего не произошло. Что Ричард ничего не замечал и не догадывался, а Гэвин не имел никаких проблем. Своеобразный перформанс, идеально разыгранная сценка. Может, так действительно было лучше, но Рид не переставал чувствовать вину перед напарником. Он не знал, что ему делать. Но принять помощь он не мог, как и извиниться за то, что оттолкнул его. Устраивать свистопляску со своими демонами Гэвин предпочитал в гордом одиночестве. Скучные дела, похоже, остались в прошлом. Еще одно новое расследование было тому доказательством. Напарники собирались опросить предполагаемого члена подпольной секты, связанной с андроидами. О ней было известно ровным счетом ничего, кроме того, что эта организация могла быть причастна к недавнему убийству модели, не значившейся на Иерихоне. Местом встречи стал особняк подозреваемого. Мажор решил показать все свое гостеприимство, намереваясь устранить полицейских, решивших потревожить его покой. Им пришлось играть в прятки на выживание. Они крались по коридорам огромного дома, прячась за антикварной мебелью. Послышались громкие шаги совсем рядом, Гэвин неожиданно оказался вплотную притерт к напарнику, его почти обняли, надежно прижав к стене. Теплый, мягкий, приятный. Чистый. Ричард приложил палец к своим губам, жестом показывая, что надо быть тише, детектив коротко кивнул, не сводя взгляда с напарника. Гэвин, оказавшись так близко к Ричарду, окончательно осознал, что не чувствует отвращения. Ему было приятно находиться рядом с кем-то впервые за долгое время. Правильно, гармонично, так, как надо. Он почувствовал, как по телу разлилось спокойствие, умиротворение, несмотря на то, что где-то рядом бродил преступник. Неожиданно для Ричарда и себя самого, Гэвин уткнулся носом в шею напарника, пряча лицо в воротнике черной рубашки. Андроид почти ничем не пах. Чем-то свежим, неуловимым, легким. Как пахнет небо после дождя и скошенная мокрая трава. Неукротимые морские волны, бьющие брызгами в лицо, и потрескивающий в стакане лед. Залитые солнцем еловые ветки и сочащиеся смолой зеленые шишки. Белоснежный цветок камелии и свежая мята, обжигающая холодом. Согретая теплыми лучами галька на берегу океана и туманная дымка у края реки на рассвете. Наверное, именно так пахнут звезды. Но самое страшное, что выяснил для себя детектив — он не боялся его прикосновений. Прикосновения Ричарда не были ядовитыми и опасными, после них не хотелось бежать судорожно мыть руки, сдирая собственную кожу. Гэвин резко выбрался из объятий озадаченного напарника, сбитый волной осознания. Внутри Гэвина наступал апокалипсис, новая эра, и он не имел ни малейшего понятия о том, как это остановить или хотя бы оттянуть начало судного дня. Он был в ужасе. Кусочки двух погибших звезд, осколки камня, железа, стекла без конца сталкивались, смешиваясь между собой. Частичка за частичкой, атом за атомом. Аннигиляция. Из потока собственного сознания детектива вывел прозвучавший совсем рядом выстрел. За ним точный удар Ричарда: подозреваемый упал на пол без сознания. Звякнули наручники, крепко сковавшие руки мужчины, андроид закинул его тело на плечо и понес на выход, в машину, пропустив напарника вперед. После этого случая что-то поменялось. Что-то изменилось в самом Гэвине. Что-то внутри дало трещину. Непоколебимая уверенность в том, что он обречен, пошатнулась. Но ему не хотелось приплетать к этому Ричарда: он еще не был готов признаться в этом самому себе. Где-то на задворках сознания далекой, блеклой и такой незаметной искоркой маячила одна бредовая мысль: неужели он и правда заслужил того, чтобы быть спасенным? Нет, все же нет. Он не мог заставить себя поверить. Эта мысль была так близка ему, как самая близкая звезда. Когда преступник оказался в допросной, участок потрясли неожиданные новости о старом-добром Хэнке, который упал с высоты и сломал себе пару конечностей. Лейтенанту не нужна была сиделка, потому самую малость раздосадованный Коннор остался один выполнять свои обязанности в участке. Однако, без напарника он не имел права этого делать. Андроиды, которые предпочли остаться на службе после революции, все еще были обязаны работать в тандеме с людьми. Это правило оставалось неизменным. Потому капитан решил отдать осиротевшего Коннора неповторимому дуэту, ведь у детектива уже был опыт командной работы с ним. Гэвин не знал, показалось ли ему или нет, но между RK900 и RK800 чувствовалось некое напряжение. Детектив усмехнулся, похоже, и у его напарника не все было гладко в общении. Ему и самому было дико находиться рядом с Коннором, ведь он так и не поблагодарил его за то, что тот вытащил его из той передряги. Вести допрос вызвался Ричард, на что Коннор только безразлично пожал плечами, насупившись. Гэвин знал, что напарник сделал это специально, будто бы пытался доказать своему предшественнику, что он тоже способен, что тоже умеет. Гэвин знал, что он сделал бы точно так же. Рид улыбнулся, узнав в Ричарде собственное неисправимое упрямство. Наблюдая за андроидом, ведущим допрос, детектив вдруг понял, как бесконечно мягок и добр Ричард был к нему, и насколько он мог быть беспощадным и устрашающим, когда это потребуется. Вся правда была добыта: адрес элитного подпольного клуба, имя его очаровательной основоположницы — Аврора Дэвис — и время собрания секты. Гэвин страшно гордился своим напарником. Когда андроид с улыбкой вышел из допросной, детектив радостно хлопнул его по плечу. Нельзя сказать, кто из них удивился этому больше, но комментарии оба оставили при себе. Просто войти в здание, помеченное красным крестом, было нельзя — частная собственность, вооруженная охрана, недостаточное количество улик, а точнее, их отсутствие. Гэвин не вмешивался в процесс мозгового штурма, который происходил между двумя андроидами. Иногда они забывали произносить слова вслух, на что Рид громко напоминал о своем существовании. Дело обещало быть сложным. Все вероятности и возможности были просчитаны двумя искусственными интеллектами. У них остался единственный потенциально выигрышный вариант — работа под прикрытием. Один из трио должен был найти ту самую Аврору, попав на закрытую вечеринку в ее клубе, и втереться ей в доверие, иначе проникнуть на место было нельзя. Коннор потребовал роль себе сразу же. И к большому удивлению Гэвина, Ричард не имел никаких возражений по этому поводу. Этот андроид был одной большой неразрешимой загадкой, такой же хаотичный, удивительный и сложный, как человек. Как кусочек бескрайней вселенной. С каждым днем он нравился Гэвину все больше и больше. Так как клуб госпожи Дэвис работал исключительно от заката до рассвета, служба напарников должна была перейти в ночной режим. Гэвину и Ричарду было необходимо обеспечивать безопасность третьего члена их команды. Оба андроида были напрямую связаны друг с другом, Коннор должен был сообщать обо всем происходящем прямиком в голову RK900. При угрозе исполнения операции или жизни RK800, ему сразу бы пришли на помощь. Декорации спектакля были готовы — неприметная машина Рида, ночной город, пустырь и роскошное поместье. Все фигурки заняли свои позиции на доске: игра началась. Коннор проник в элитное заведение, провернув махинации со списком приглашенных, и теперь искал главного ересиарха этой секты. Гэвин и Ричард нашли практически идеальное место для наблюдения на отшибе. Сказать честно, Рид ничего не наблюдал, потому что ничего не видел. Для него было слишком темно, чего нельзя было сказать о его напарнике и его невероятном оптическом блоке. У детектива была нулевая полезность, но он не возражал. Отдых ему точно не помешает. Он не помнил, как давно просто наслаждался магической атмосферой ночного города с кем-то. Отбросив все романтические ассоциации, замерзший детектив вылез из машины, чтобы размять ноги. Послышался скрип двери и мягкие шаги по заросшему щебню. Ричард стоял, прислонившись бедрами к капоту, и пристально вглядывался во тьму. — Брр, так холодно ночью, — поежился Гэвин, кутаясь в ветровку, и встал рядом с напарником. — Зато вы, наконец-то, одеты по погоде, — иронично заметил Ричард, оглядев напарника с ног до головы. — Слышь, — Рид в шутку пихнул его кулаком в плечо, опять забыв про свой страх и самоконтроль. Он дернулся и непонимающе посмотрел на свою руку, повертел кистью, рассматривая болезненно сухую, потрескавшуюся кожу, и в итоге спрятал ее в карман. — Не волнуйтесь, она чистая, — доверительно прошептал Ричард. — Точно? Андроид кивнул. Детектив ему поверил. Он медленно выдохнул: успокоился. Ричард замечал все, каждую даже самую неприметную мелочь. Как Гэвин смотрел, как говорил, как себя чувствовал, в каком настроении пребывал, как пах. От Гэвина всегда пахло чистотой. Шампунь, мыло, порошок, антисептик. На нем никогда не было посторонних запахов, как и грязи. Ричард улавливал каждый, у него был примерный список всей той химии, что использовал напарник дома. — Почему «Ричард»? — вдруг ни с того ни с сего спросил детектив, поставив напарника в тупик. Андроид раскрыл рот и слегка нахмурился. Задумался. — Не знаю, — растерянно ответил он, пожав плечами. — Мне понравилось. Звучит благородно. — «Дик» тоже звучит благородно? — с издевкой спросил Гэвин, растянув губы в гадкой ухмылке. — Зависит от обстоятельств, — хитро отметил он. Каждую ночь они стояли бок о бок, прислонившись к капоту машины и следили за тем, как продвигается Коннор на своем задании. Рид не видел ничего, кроме расплывчатых огней вдали, яркого света баннеров и сияющих небоскребов, вспыхивающего сигнала проблескового маячка скорой или ночного патруля. Он слышал звуки сирен, приглушенную возню центра города, который, казалось, никогда не спал, шелест ветра, мягко перебирающего своими призрачными пальцами роскошные кроны деревьев. Одним словом, детектив просто наслаждался. Он не выполнял какой-то сверхважной особенной роли и не был особо полезен на этом задании, но тем не менее, чувствовал себя замечательно, находясь рядом с Ричардом, разговаривая с ним. Он медленно раскрывал для себя какие-то новые подробности о напарнике, решая эту заковыристую головоломку, и раскрывался сам, потихонечку отдавая андроиду разломанные кусочки паззла. И если честно, Рид не променял бы это ни на что другое. Очередная летняя ночь была теплой и ласковой. Пахло травами, пылью и дневным зноем. Время от времени откуда-то доносился еле-заметный запах цветов: клевера, пионов, жасмина. Раскаленная палящим солнцем земля облегченно выдыхала в ночные часы, укрытая тонким сумеречным одеялом. У Гэвина появился прибор ночного видения — его ему принес Ричард черт знает откуда. Наверняка из своего дома, о котором детектив не имел ни малейшего представления. — Спасибо за эту штуку, — Гэвин повертел бинокль в руках, — теперь я хоть что-то вижу. — Всегда пожалуйста, — коротко улыбнулся андроид. — С прошлого места работы, да? — Да, я забрал пару вещиц себе домой. Как уволился, не стал отдавать, — RK900 самодовольно улыбнулся. — Как видите, не зря. — Клептоман, — Гэвин рассмеялся. — Скажи, где ты живешь? — задавать вопросы становилось проще с каждым днем. — Что-то вроде комнаты в общежитии? — Не совсем. У каждого девианта есть своя квартира на Иерихоне. Все они одинаковы по площади и планировке: гостиная и ванная комната. Скучновато. — А ванная тебе зачем? — весело спросил детектив, удивляясь. — Для того же, зачем и вам, за кого вы меня принимаете? — Ричард посмотрел на напарника, словно тот не понимал чего-то столь очевидного и нес бред. — Я люблю чистоту и воду. Это приятно. Спустя минуту неловкой тишины Ричард добавил: — А вы с какой целью интересуетесь? — хитро улыбнулся андроид, заглянув напарнику в лицо. — Хотите напроситься в гости? Гэвин смущенно промолчал, никак не отреагировав. Честно говоря, да. Ему хотелось бы побывать в доме андроида, заскочить на чай, так сказать. Хотелось узнать, как он живет, как выглядит его дом, какие вещи еще были спрятаны в белых стенах. Или не белых, но Гэвину казалось, что они должны быть светлого оттенка. Светлые, как и сам Ричард. Ричард точно ему нравился. Нравился до безумия. С этим чувством уже ничего нельзя было сделать. Он был потерян в нем, в каждом его кусочке, став звездной пылью. Рид никогда раньше не был так невероятно сильно кем-либо увлечен, его ломало. И от этого он боялся еще больше. — Какой день Коннор пытается втереться в доверие нашей подозреваемой? — устало спросил детектив, потянувшись. Ему надо было отвлечься. — Я уже со счета сбился. — Не преувеличивайте, всего три дня прошло. — А эта дамочка — крепкий орешек. Ричард задумчиво покивал, соглашаясь с напарником. Он глядел перед собой в одну точку. Гэвин посмотрел в бинокль на то место, к которому был прикован взгляд андроида. Ничего примечательного ему не открылось, он увидел нескольких людей, курящих на огромной лоджии, но Коннора среди них не было. Рид отвел прибор от глаз, снова видя только ночную темень, и глубоко вздохнул. Он делал вид, что устал, но на самом деле надеялся, что они провозятся подольше. — Почему ты не захотел идти вместо Коннора? — задал еще один вопрос детектив. — Я уверен, что ты бы лучше справился. Ричард раскрыл рот, как рыба, выброшенная на берег. Замешательство. Он высоко поднял брови и растерянно сложил руки на груди, размышляя над тем, что сказать. — Я думаю, RK800 действительно лучше меня в плане взаимоотношений с людьми, — он пожал плечами, смотря вдаль. — Если ему удалось найти подход к такому человеку, как Хэнк Андерсон, это о многом говорит. — Не скажи, — улыбнулся Гэвин самодовольно и прикрыл веки. Ричард посмотрел на него. — У некоторых была задачка и посложнее. — Хотите сказать, я нашел к вам подход? — его губы растянулись в довольной улыбке. Рид улыбнулся в ответ и сконфуженно промолчал. Снова. Ответ был очевиден. — К тому же у меня дефекты на лице и диод, — прагматично добавил Ричард. — Коннор по всем параметрам подходил лучше. — Почему ты его оставил? — взгляд Гэвина приклеился к маленькому светящему светло-голубым ободку на виске. — Он мне нравится. Он — часть меня, как и мои шрамы, — его голос стал тише. — Как и ваши шрамы. И они мне тоже нравятся. Гэвин ничего на это не сказал. Понять, что имел в виду Ричард, о чем думал, что именно было в его компьютерной голове, что могло его тревожить, что он чувствовал, нельзя было даже примерно. Единственным показателем был тот самый диод, который сейчас поблескивал желтым. На следующий день их ночного дежурства часть города оказалась без света. Большая часть Детройта погасла, исчезнув, из-за неизвестных перебоев с электричеством. Густая черная краска разлилась по окружающему миру. Но у зловещей темноты, объявшей напарников, были и плюсы. — Ого, неужели видно звезды? — Гэвин с восторгом посмотрел в темное небо. Обсидиановое небо искрило рассыпанной стеклянной крошкой, такой холодной и колючей. Звезды мерцали, притягивали взгляд, гипнотизировали, не позволяя выпустить свой мистический свет из поля зрения. — Похоже на то, — Ричард улыбнулся уголками губ и тоже поднял глаза вверх. Красиво. Не весь Млечный путь, конечно, но тоже захватывало дух неискушенного звездным небом человека. Редкие яркие звезды поблескивали, хаотично раскинувшись далеко друг от друга. Прекрасно. Удивительно. Волшебно. Гэвин не знал, заметил бы он эти звезды, если бы Ричарда не было рядом. Ответ опять же был очевиден. — Не знаешь, — Рид прислонился плечом к плечу напарника и указал на что-то на небе, — что это там? Ричард медленно перевел взгляд на своего человека, прижавшегося к нему без задней мысли. Без страха и неприязни, ставшими его постоянными спутниками. Не боясь, не отдергиваясь от него, как от огня. Ричард вдруг почувствовал себя особенным, самым счастливым во всей долбанной вселенной. Ему было тепло. — Не знаю, — тихо сказал андроид, не прекращая разглядывать Гэвина. — Блефуешь. — Скорее, поддаюсь. — Засранец. Они оба тихо рассмеялись, смотря в черное полотно над их головами. Рид не отодвинулся от напарника, он все еще прижимался к его плечу, чувствуя слабое тепло от тела андроида. Гэвину нравились эмоции Ричарда. Нравился его смех и улыбка. Он любил его глаза, любил его шрамы. Они были уникальными, его особенность, изюминка, идеальный изъян. Даже поблескивающий на его виске диод казался верхом очарования. Гэвин потерял сигнал, как спутник, отдалившийся от Земли слишком запредельно далеко. — Вы знали, что смерть звезды — это самое яркое событие во вселенной? — Ричард зачарованно изучал лицо Гэвина. Детектива не отпускало чувство, будто бы в этих словах был заложен совершенно другой смысл, будто они были вовсе не про небесные тела. Про что-то, что было намного больше для того, чтобы осознать. — Выходит, и смерть может быть чем-то прекрасным, — его взгляд ненадолго задержался на напарнике. Ему было хорошо, по-настоящему хорошо и спокойно. Ричард помогал Гэвину, даже не прилагая к этому усилий. В первую очередь он просто был рядом. Одно его присутствие дарило покой и чувство защищенности. Он помогал видеть и менял взгляд на многие вещи. Андроид всегда верил в напарника и ценил его. Они общались на равных, Ричард относился к нему без напускного сочувствия и показной жалости. Ричард был настоящим. Был рядом. — А звезда, которую вы заметили, это — Вега. Одна из самых ярких звезд на летнем ночном небе, — Ричард, наконец, посмотрел наверх. — Является главной звездой созвездия Лиры. Вместе со звездами Денеб и Альтаир образуют летне-осенний треугольник, — андроид поднял руку и прочертил невидимые линии между тремя небесными телами. — Наиболее заметный астеризм северного полушария. Тут он услышал щелчок камеры и посмотрел на довольного, но смущенного Гэвина, который сразу же поспешил убрать свой телефон в карман. На недоумевающем лице Ричарда всплыл немой вопрос «зачем». — Выглядишь очень глупо, — буркнул Рид, оправдываясь. Его напарник беззлобно улыбнулся. — Что замолчал? Продолжай. Интересно рассказываешь. Ночные вылазки длились уже неделю. Летняя ночь каждый раз радушно встречала напарников, накинув на плечи чуть колючий темный плед сумеречного неба. Сегодня было пасмурно, пахло дождем, грозой, сырым асфальтом, прибитой крупными каплями пылью, мокрыми травами и цветами, смешавшимися в один густой летний аромат, напоминавший о детстве. Запах навевал что-то грустное, философское, в нем звучала ностальгия. Детектив был задумчив и молчалив, даже тише, чем обычно. Он стоял, прижавшись к теплому плечу андроида, в попытке согреться. Ричард специально повышал температуру корпуса на несколько градусов и, откровенно говоря, наслаждался тем, что Рид прижимался к нему так близко. Но ему хотелось быть еще ближе. — Гэвин, могу я задать один личный вопрос? — детектив вяло хмыкнул, давая разрешение. — Почему вы отказываетесь от помощи? Гэвина бесило множество самых разных вещей. Его бесконечно раздражали люди и их тупость, нескончаемые пробки в центре, постоянно скачущие налоги и медицинское страхование. Его бесили кричащие без повода избалованные дети и их конченные родители, цены на бензин, насекомые и работа. Но в последнее время ему не давали покоя две вещи. Они навязчиво висели в мыслях, как бесполезный космический мусор в захламленной атмосфере Земли. Первая заключалась в том, что из всех окружающих только Ричард не казался ему омерзительным. Он не пихал окровавленные пальцы в рот и тщательно обрабатывал руки после того, как ему пришлось дотронуться до очередной гадкой улики, чтобы взять новый анализ. Ричард всегда был светлым, стерильно чистым. Идеальным. Рядом с ним Гэвин казался себе бесконечно грязным, как отравленные сточные воды рядом с кристально-чистым родником. Недостаточно хорош. Он не хотел его запачкать, хотя безумно желал быть ближе. Он чувствовал, будто застрял. Застрял в собственной голове намертво и не мог выбраться. Это навязчивое состояние сводило его с ума. И это было второй вещью, которая бесила Гэвина. — Потому что мне кажется, что я не заслуживаю этого, — он резко замолчал. Ричард ждал, пока тот продолжит говорить. Он замер, боясь даже шелохнуться, чтобы не спугнуть напарника. Гэвин сложил руки на груди, его брови болезненно сошлись на переносице, образуя глубокие морщины. — Знаешь, мне кажется, что я веду себя так, будто бы ни в чем не виноват, безгрешен. Словно виноваты все вокруг, кроме меня. Но это неправда. Иногда мне кажется, что я получил по заслугам. Вот то, что я заслуживаю на самом деле. — Вы же понимаете, что это не так, — Ричард мягко посмотрел на него. — Просто неудачное стечение обстоятельств. Вы ни в чем не виноваты и достойны быть счастливым. — Ой, ты всегда так говоришь, — Гэвин приглушенно засмеялся, улыбающимся взглядом посмотрев на напарника. — Вечно ты пытаешься меня оправдать и выставить в лучшем свете. И чем только я тебя заслужил? Ричард склонил голову набок, смущенно улыбаясь, и прикрыл глаза. Он промолчал. От слов Гэвина ему стало тепло. Отношения с напарником обозначились как «близость». — Рич, — тихо позвал он андроида, привлекая его внимание. — Спасибо. Только рядом с тобой я могу быть настоящим. Быть собой. Ричарду для счастья больше ничего было не нужно. После каждого ночного дежурства Гэвин подвозил Ричарда до дома. Коннор не мог ездить с ними, потому что ему надо было играть до самого конца. Ему нельзя было вызвать подозрений, ведь их орешек почти что раскололся. Потому он каждый раз брал такси, а Рид вздыхал с облегчением. Поселение андроидов располагалось на другом краю города, примерно в тридцати минутах езды по пустынным дорогам еще не проснувшегося Детройта. Эти полчаса напарники обычно проводили в тишине, глупо переглядываясь. Иногда Гэвин включал музыку, а Ричард говорил, что она ему нравится. Иногда они обсуждали то, что будет завтра и то, что было сегодня. И оба этим наслаждались. Иногда Ричард смотрел в окно, разглядывая расплывчатые огни улиц и свет сияющих звезд, пробивающихся через пелену смога над городом. Гэвин украдкой разглядывал его, пока не сталкивался со взглядом светлых улыбающихся глаз. Они оба были на своих местах. Все было правильно, так, как и должно было быть. Шла вторая неделя. Вторник. Время близилось к трем часам утра. Потрепанный Гэвин зевнул и ненавязчиво уложил голову на плече напарника, прикрыв уставшие глаза. Ночь стала его любимым временем суток. Эти несколько часов, что он проводил рядом с Ричардом, были особенными. Под звездным небом бок о бок с андроидом он и сам чувствовал себя одной из звезд, сияющих где-то на самом далеком краю вселенной. Ричард мягко улыбнулся, рассматривая лохматую макушку на своем плече. Он чувствовал еле-уловимый запах сладкого шампуня. Андроид пытался растянуть этот момент, трепетно записывая каждую секунду, как и каждое другое мгновение, проведенное рядом с его человеком. Он сохранял эти воспоминания в самую важную папку системы, закрытую надежным паролем, чтобы никто другой не смел забирать у него эти драгоценные минуты. — Есть новости, — тихо сказал Ричард, ухмыльнувшись. — Похоже, Коннор близок к завершению миссии. — Что там? — встрепенулся детектив и, к большому сожалению RK900, поднял свою голову с его плеча, отобрав свое приятное тепло. — А вы взгляните сами. Гэвин быстро вытащил из кармана свой бинокль и посмотрел вперед. Коннор стоял на лоджии и целовался с некой девушкой, которая, похоже, и была их целью. Видимо он смог добиться ее расположения. Лицо детектива исказила нервная ухмылка, лицевые мышцы подрагивали на щеках. Он отложил бинокль в сторону, сглотнул и медленно сложил руки на груди, впиваясь пальцами в ткань куртки. — Фу, какая мерзость, — он с отвращением поморщился. — Хорошо, что я не на его месте.  Ричард посмотрел на напарника, который выглядел очень болезненно и понимал, что тоже не хотел быть на месте RK800. А еще меньше, чтобы его напарник был на месте Коннора. Меньше всего ему хотелось видеть, как Гэвин целует кого-то. Андроид повернулся корпусом к человеку и хитро ему улыбнулся. — В чем дело, детектив? — Рид перевел взгляд на Ричарда. — Не умеете целоваться? Он опешил. Если андроид хотел его отвлечь, то у него это прекрасно получилось. Гэвину понравилась его уловка, он не смог не подначить напарника в ответ. — Ну, допустим, не умею, — прищурился Рид и гадко ухмыльнулся. — Хочешь дать пару уроков? — Хочу. Ответ Ричарда был похож на ледяную воду в жару. Отрезвляющий, но в то же время вгоняющий в ступор, дезориентирующий. Слишком неожиданный, но удивительно долгожданный, такой необходимый, желанный. — Что? — тупо переспросил Рид. — Я могу показать вам, если вы не умеете. Сначала Гэвин не мог понять, издевается ли напарник или нет. Он был в замешательстве. Детектив посмотрел прямо в глаза андроида: тот был серьезен. Слишком болезненно серьезен. Ни намека на улыбку. Стало ясно: он не шутил. Все звуки исчезли. Гэвин не слышал ничего, кроме своего заходящегося сердца. Исчез город, этот неугомонный без конца копошащийся муравейник, живущий где-то совсем рядом, исчезли его улицы, бурлящие, как алая кровь в венах, исчезли его огни, манящие людей на свой свет, как глупых мотыльков. Остались только они вдвоем один на один. Ричард вопрошающе смотрел в глаза Рида, решение было за ним. И оно было принято. — Покажи, — тихо на выдохе произнес детектив, шуршаще, как легкий ветер в густой траве. Ричард по-прежнему был серьезен и напряжен. Он медленно, даже нерешительно, наклонился к Риду, смотря прямо в его глаза. Сердце Гэвина отчаянно билось о ребра, норовя сломать кости грудной клетки в крошку. Он не мог поверить в происходящее. Лицо Ричарда вдруг оказалось совсем рядом, его невероятные глаза, его губы. Запредельно близко. Гэвин не дышал. Он не знал, кого боялся спугнуть больше: мешкающего андроида, такого неожиданно уязвимого и нерешительного, или себя самого, так безрассудно подарившего разрешение. Все больше мыслей тревожно вились черными змеями в его голове, вылезая из своих нор, нашептывая самые худшие вещи. Но все они разом заткнулись, когда мягкие губы Ричарда коснулись его губ. Чистый. Невинный. Теплый.

Смерть сверхновой звезды.

В этом поцелуе не было ничего особенного. Он не был потрясающе хорош с технической стороны: простой, суховатый, неловкий. Губы Ричарда двигались медленно, плавно, осторожно, до боли нежно. Это не был поцелуй, разбивающий силой своей любви страшное проклятие. В нем не было страсти и похоти, пробуждающих первобытные животные инстинкты. Казалось бы, ничего выдающегося. Гэвин не испытывал ничего лучше. Детектив шумно вдохнул носом и сжал дрожащими от нервов пальцами черную рубашку на груди андроида. Его глаза были плотно закрыты. Весь его мир сосредоточился на ощущениях, на губах Ричарда. Под веками плыли яркие цветные круги, похожие на причудливые космические туманности, тонущие в бездонных черных дырах. Голова стала легкой от эйфории, хмельной. Он наощупь нашел руки Ричарда и положил их себе на поясницу, давая разрешение на прикосновение. На объятие. Рид почувствовал, как губы андроида дрогнули в улыбке. Когда детектив нерешительно раскрыл рот шире, собираясь углубить этот поцелуй, такой честный, трепетный и волнительный, Ричард вдруг отстранился, продолжая удерживать его в объятиях. — Гэвин, — тихий голос Ричарда чуть сбоил, полицейский хрипло хмыкнул в ответ. Он продолжал стоять с закрытыми глазами, устроив горячие, мокрые от волнения ладони на груди напарника. Он боялся того, что будет дальше. Неизвестность. Сочтет ли RK900, эта новейшая, навороченная модель все произошедшее ошибкой, неудачной шуткой? — Вам необходимо еще практиковаться. Гэвин улыбнулся, облегченно выдохнув, и уткнулся лбом в плечо андроида, беззвучно смеясь. Не шутка. В этот раз жизнь не насмехалась над ним. Его все еще потряхивало. — Но сейчас мы должны идти, — Ричард сократил расстояние между ними до минимума, говоря в самое ухо. — Иначе Коннор умрет. Ни одной потраченной впустую секунды, мгновенная реакция. Когда они забежали в здание, внутри уже царила паника. Уложенная Ричардом в пару движений охрана была бессильна, многочисленные гости рвались наружу, пытаясь спасти свою репутацию и лицо. Гэвин оглядывал всех собравшихся злобным взглядом, полным презрения. По его венам тек адреналин, долгое время царивший в голове хаос наконец-то начинал приобретать форму, упорядочиваться, раскладываться по полочкам. Рид шел на свет своей путеводной звезды — за Ричардом — в поисках Коннора, так некстати попавшего в беду. Напарники со скоростью урагана осматривали клуб комнату за комнатой, шугая забившихся по углам сектантов, как крыс в канализации. За ними уже подтягивались другие полицейские, захватывая здание силами правосудия. RK800 нигде не было. Гэвина охватывало неприятное липкое волнение. Но Ричард был спокоен. Совершенно спокоен. Один взгляд на него внушал уверенность и веру в удачный исход операции. Очередная богато украшенная зала открыла лобное место секты. Люди в плащах и масках растерянно стояли вокруг небольшого алтаря для жертвоприношений, залитого голубой кровью, когда в комнату ворвались Гэвин и Ричард. Зажегся свет, ослепивший сбитых с толку людей, не знавших, куда им бежать или спрятаться. Коннор, наконец-то, нашелся. Побитый андроид сидел на полу, его белая рубашка, болтающаяся на локтях, была порвана, кисти рук и ноги по колено отсутствовали. Во взгляде RK800 была досада и детская обида. Он обернулся на вбежавших в полном вооружении напарников и взглянул на Гэвина, крепко сжимающего пистолет. Детектив внимательно посмотрел в ответ. Коннор нахмурился и неуверенно ему кивнул, смотря в глаза. Рид ухмыльнулся и кивнул в ответ, чувствуя легкость на душе. Один — один, он отдал долг за свою спасенную жизнь. Пока весь притон госпожи Дэвис неспеша загружали в полицейские машины, Гэвин и Ричард стояли рядом друг с другом, не произнося ни слова. Молчание было горько-сладким. С делом было покончено, но, к сожалению, и ночным вылазкам пришел конец. Они были чем-то особенным для обоих напарников. Каждая ночь была открытием, подобным открытию новой галактики в бескрайней вселенной. После последних событий язык бы не повернулся назвать эти дежурства чем-то ничего не значащим, не имеющим значения. Напарники стали ближе, почти неотделимы друг от друга. Гэвин поежился от холода, переступил с ноги на ногу и посмотрел на Ричарда, на его задумчивое лицо, освещенное сине-красными бликами маячков. Андроид перевел глаза на него, мягко улыбнувшись. Между ними чувствовались умиротворение, спокойствие и тоска. Но неловкости или смущения не было. Взгляд Гэвина скользнул по губам напарника и остановился на глазах. Детектив мерзляво сложил руки на груди, ухмыльнулся и качнул головой в сторону дороги. Ричард медленно кивнул, прикрыв глаза, и они вместе пошли в сторону машины, все так же не произнося ни слова. Светало. Небо расплылось розово-фиолетовой акварелью. Редкие рваные облака были разбросаны кусочками сладкой ваты. Город еще спал, только редкие птицы начинали щебетать, лениво стряхивая объятия сна с крыльев. Детектив снова вез Ричарда домой. Машина ползла по дороге нарочито медленно. Гэвин смотрел прямо перед собой, кусая губы, размышляя. Он собирался с мыслями, никак не решаясь на первый шаг, а Ричард в очередной раз анализировал его реакции, пытаясь найти причину беспокойства. Тут машина неожиданно остановилась на обочине. Детектив прикрыл глаза, напряженно сжимая руль руками. Его сердце взволнованно стучало в груди; он знал, что Ричард это, конечно же, заметит. Он всегда все замечал. Всегда слушал. Всегда запоминал. Всегда заботился. Ему одному, казалось, было дело до Гэвина, его состояния, самочувствия. — Гэвин? — настороженно спросил андроид, наклонившись к напарнику. — Что-то случилось? Плохо себя чувствуете? Решился. — Покажи… — тихо прошептал детектив и прикрыл глаза, колеблясь. — Что? — Покажи еще раз, — Рид повернулся к нему, глядя с почти суровой решимостью. Губы Ричарда медленно расплылись в улыбке. Он слышал, как сбилось с быстрого ритма хрупкое человеческое сердце. В этом стуке не было страха и паники — только клокочущее волнение. Андроид отстегнул ремень и медленно приблизился к детективу. Почти физически ощутимое напряжение, чистое электричество, кусающийся вспышками ток. Брови Гэвина жалобно сошлись на переносице, горячая, чуть влажная от волнения ладонь легла на крепкое плечо, притягивая к себе. Рид чуть поддался вперед, сталкиваясь с мягкими губами напротив. Он не боялся. Больше не боялся. Но это касалось только Ричарда. Ричард был единственным чертовым исключением во всей гребанной вселенной. Они целовались медленно, исследуя друг друга, нежно лаская. Гэвин тонул, упивался ощущением, близостью андроида. Движения Ричарда были неумелыми, неловкими. Идеальные синтетические губы несмело изучали податливый рот его человека. В черепной коробке Рида билась шальная мысль, сводящая с ума: Ричард до этого дня никогда никого не целовал. Никто больше не касался этих губ. Невинный, искренний, по какой-то одному только богу известной причине решивший подарить себя Гэвину. От чувства собственничества, смешанного со страстью и невероятной нежностью, кружило голову. Гэвин задыхался, но вновь чувствовал себя живым. Детектив медленно отстранился. Его глаза были закрыты, дыхание сбито. Он прислонился лбом ко лбу Ричарда, обнимая его лицо ладонями. Андроида переполняли самые настоящие по-человечески сильные эмоции. Он чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым. Нужным. Живым. — Гэвин… — поломанным голосом прошептал Ричард. Детектив не дал ему договорить, снова коротко поцеловав его в губы. — Ничего не говори, — немного устало попросил Рид. — Можно мы просто побудем так еще немного, хорошо? Ричард ничего не ответил. Он коротко улыбнулся и прикрыл веки, впитывая в себя человеческое тепло. Собственно, после этого ничего особо не изменилось, все вернулось на круги своя. В участке все было по-старому. Коннора подлатали, от последних неприятных событий на нем не осталось и следа. Он везде таскался за напарниками, ему было некуда идти: Андерсон все еще сидел на больничном, зализывая раны. Их тройка работала не так слажено, как хотелось бы капитану, со скрипом, но они добросовестно выполняли свои обязанности. Гэвин по-прежнему прятал кожу под длинными рукавами и, брезгливо морщась, обрабатывал руки антисептиком при любом удобном случае. Он не подпускал к себе никого, кроме Ричарда, приклеившегося к нему тенью. Изменилось только одно: прикосновения. Невесомые касания ладоней и пальцев, кроткие, незаметные, успокаивающие. Подбадривающие поглаживания по спине и шее. Бодание головой в плечо, совершенно по-кошачьему мягкое, игривое, немного усталое. Цепкая хватка за локоть — желание уберечь от опасности, спасти. Но больше Гэвин ни разу не целовал Ричарда. Андроид хоть и не показывал этого, но был в замешательстве. За маской спокойствия скрывалась чреда беспокойных размышлений, анализов и вероятностей, прокручиваемых в его голове снова и снова, каждый раз приводящих к сбоям системы. Он не знал, в чем причина, не знал, где допустил ошибку, но не мог спросить прямо. В конце концов, напарник не отстранился от него и не стал избегать. Ричард поступил единственным правильным образом: дал Гэвину время. Время подумать и все для себя решить. После очередного дежурства, когда Рид привычно подвозил напарника, машина остановилась на обочине, как в тот день. Пасмурный вечер был тихим, по-своему уютным. Детектив был напряжен. Он сидел, откинувшись на спинку сидения, и заламывал пальцы. Андроид недоумевающе посмотрел на водителя, внутри надеясь на что-то, терпеливо ожидая того, что будет дальше. И его терпение было вознаграждено. Гэвин резко отстегнул ремень и быстро, с чувством, прижался к губам Ричарда. Накопившееся внутри напряжение и волнение сменилось спокойствием, умиротворением, счастьем, разделенным на двоих. — Я хочу отвезти тебя домой, — неожиданно произнес Рид, заглянув в глаза напротив. — К себе домой. Новый уровень, новый этап отношений, новый программный сбой. — Почту за честь. Как и предполагал Ричард, в доме не было ни пылинки. Чисто, как в хирургическом отделении. Было видно, что раньше здесь стояло гораздо больше вещей, помещение было непривычно пустым, безжизненным. Совсем как у андроида на Иерихоне. Ричард ухмыльнулся, проведя новую параллель в своих мыслях. Как только они сняли обувь, оставив ее в пластиковом контейнере на пороге, Рид начал дергано озираться, все время намереваясь сбежать в одну из комнат. Ванная, понял андроид. — Подожди меня тут, ладно? — в голосе Гэвина звучала вина. — Я постараюсь побыстрее. А ты пока можешь, — он сделал неопределенное движение рукой, — все тут осмотреть. Но что-то сказало Ричарду ослушаться напарника и пойти вслед за ним. Не прошло и нескольких минут, как он открыл дверь и столкнулся с испуганным взглядом Гэвина, старающегося закрыть свое тело от любопытных глаз снятой кофтой, которую он сжимал до дрожи в руках. Они простояли так несколько долгих мгновений, тупо пялясь друг на друга, затем Рид усмехнулся, опустил руки и осмотрел свое по пояс голое тело, покрытое царапинами от ногтей. — Я знал, что ты не оценишь, — он повернулся к напарнику спиной, открывая расцарапанную кожу. — Выглядит херово, да? — Да, не очень, — с упреком согласился андроид. — Не знал, что вы и душ принимать не умеете. Рид сдавленно засмеялся, но тут же перестал, всей кожей почувствовав, как к нему подошли ближе, почти вплотную, остановившись в считаных сантиметрах, не смея прикоснуться. Детектив боялся пошевелиться, но точно не знал, кого боялся спугнуть больше. — Похоже, придется показать вам, Гэвин, — прошептал Ричард в самое ухо. По коже пронесся табун мурашек, перехвативших дыхание. Детектив прикрыл глаза и закинул голову назад, устроив ее на плече андроида, открыв голую беззащитную шею. Ричард медленно провел носом над кожей, вдыхая ее густой, сладковатый запах. Гэвина бросило в жар. В ушах зашумело, в горле пересохло, колени предательски дрогнули. Он сходил с ума, хотя казалось больше некуда. — Покажи, — хрипло произнес Рид. Через полчаса Гэвин сидел в ванне, заполненной теплой водой до краев. Он был смущен и растерян, перегружен происходящим. Всего было слишком много для простого человеческого понимания. Детектив едва слышно плескался, рассматривая в прозрачной воде свои измученные постоянным мытьем руки. Недолго думая, он лег, погрузившись под воду с головой. Гэвин открыл глаза, рассматривая чистый белый потолок. Тишина в ушах никак не могла заглушить заходящееся сердце. Внутри нарастающим гулом бушевало дикое волнение. Детектив был профессионалом своего дела, он точно мог сказать, что объективные причины, вроде смущения от собственной наготы, были тут ни при чем. Когда Ричард наклонился к воде, Рид вынырнул, стыдливо прикрываясь. Ничего не говоря, он повернулся к андроиду спиной. Было слышно, как открылась одна из бутылочек с гелем. Горько-сладкий свежий цитрусовый аромат грейпфрута защекотал ноздри. Ричард опустил губку в воду, вылил на нее геля и перед тем, как дотронуться до голой кожи, тихо спросил: — Я точно могу это сделать? — ответом послужил короткий кивок. Царапины немного щипало, но Гэвин этого почти не чувствовал — привык. Но он не привык к осторожным касаниям к беззащитно голому телу. С первым же вкрадчивым нежным прикосновением кожа снова покрылась мурашками. Там, где его касался Ричард, разливалось приятное щекочущее тепло. Рид сидел тихо, плавился в этой непривычной нежности и заботе и не понимал, чем он это заслужил. Эта трепетная осторожность была для него нетипична, раньше никто с ним так не обращался. А может быть, это он был немного другим и не позволял распускать нюни. Но сейчас ему было совершенно наплевать на то, что было: все его существо сосредоточилось в настоящем. — Гэвин, — тихо нерешительно начал говорить Ричард, плавно ведя мыльной губкой по исцарапанной спине, покрытой мелкими веснушками, — вы знаете, что для андроида значит влюбиться? Детектив долго молчал, не зная, что ответить. Он был рад, что андроид не видел его лица, но жалел, что сам не мог видеть его эмоции в этот момент. Рука с губкой мягко скользнула по шее, по ключицам, опускаясь ниже, к груди, вторая рука следовала за ней, массажными движениями растирая тонкую пену. Гэвин рвано выдохнул и поджал колени к груди. — Я не задумывался об этом, не доводилось, — смущенно ответил он, пытаясь отвлечься от ощущений. Не получалось. — Почему ты спрашиваешь? Андроид сконфужено промолчал. Не тот вопрос. Его пальцы заскользили по ребрам, выбивая из легких оставшийся воздух. Мышцы под влажными мыльными руками вздрагивали, будто их било короткими разрядами электричества. Гэвин изо всех сил зажмурился, закусив губы. — А ты испытывал что-то такое? — он знал ответ. Гэвин чувствовал, что Ричард улыбается. Тот на секунду замер, устроив руки на голом животе детектива, затем поддался вперед, ближе к своему человеку. Андроид положил подбородок на его влажное плечо и взял в руку шероховатую ладонь, мягко обводя мыльной мочалкой каждый палец. — Я рад, что вы спросили. — Слушай, — Рид вдруг нервно засмеялся, — я сижу перед тобой голый со всеми своими страхами и шрамами, а ты до сих пор обращаешься ко мне на вы? Когда улыбающийся Гэвин повернулся к Ричарду, на него смотрели немного виноватые голубые глаза, до краев заполненные обожанием. От каждого подобного взгляда человеческое сердце больно сжималось. — Хорошо, Гэвин, — он медленно поцеловал его в шею, чуть выше, под линией челюсти, в гладковыбритую щеку. — Я рад, что ты спросил. Рид шумно вдохнул носом, из горла вырвался короткий приглушенный стон. Безумие. Все происходящее казалось нереальным. Еще месяц назад подпустить кого-то так близко для Гэвина было самым настоящим кошмаром. Сейчас его голую кожу целовал Ричард, а голова хмелела от эйфории, страсти и захлестывающего волнами возбуждения. Он ни о чем не жалел. — Да, испытывал, — наконец, ответил андроид, скользя губкой вверх по предплечью Рида, лаская и мучая, заставляя плавиться, как воск, сгорать от нетерпения. — На что это похоже? — На смерть. — Смерть звезды? — Да, — согласился Ричард с улыбкой, радуясь, что не он один помнит все их разговоры. — На самое яркое событие во вселенной. Он набрал в ладони теплой воды и полил ею плечи детектива, смывая пузырящуюся пенку. Пальцы снова начали блуждать по поцарапанной влажной коже. Ричард вел самым кончиком от родинки до родинки, соединяя их в одну линию нового замысловатого созвездия, очерчивал туманности бледных веснушек и редкие плеяды старых шрамов. — Другие андроиды называют влюбленность второй девиацией. Не могу с ними не согласиться, — он усмехнулся. — Это так волнительно. Думал, со мной такого не произойдет. Голос Ричарда вводил Гэвина в транс, в забвение, бесконечную вселенскую тишину. Риду хотелось, чтобы он говорил, и говорил, и говорил, не останавливаясь. Его руки опускались ниже, задели твердые чувствительные соски, огладили бока и живот, невыносимо дразняще медленно, как специально. — Это безумие с первого взгляда. Переворот сознания, — Ричард прижался щекой к теплой щеке Гэвина, продолжая хозяйничать руками по его чувствительному телу. — Ты знал, что это на всю жизнь? — Нет, — жалобно пискнул детектив, когда пальцы андроида коснулись головки твердого члена. — Знаешь, что это про тебя? Рид понял, что пропал. Окончательно спятил, рехнулся, ведь слова Ричарда не напугали его. Именно этих слов он и ждал. — Блядь. Терпение Гэвина лопнуло, страх окончательно затмило возбуждение. В крови бурлил адреналин вперемешку с серотонином, окситоцином и прочим бешеным коктейлем химии, отвечающей за это безумие. Рид резко развернулся и, обеими руками обняв за шею, жадно поцеловал Ричарда. Трясущиеся мокрые пальцы правой руки вцепились в маленькие пуговицы, пытаясь вынуть их из петель. Андроид помог ему стянуть свою черную рубашку и принялся за брюки, не разрывая поцелуя. Страстно, ярко, глубоко. Гэвин задыхался. Задыхался, но тянул Ричарда ближе к себе, хотел почувствовать его всем своим телом, каждой чертовой клеточкой. Вода полилась на пол, оставшись скользкими лужами на плитке. Гэвин затянул полностью голого Ричарда к себе, прижавшись к нему так близко, как можно. Он беспорядочно целовал его губы, трогая его шею, плечи, грудь, живот, запоминая структуру, тепло, мягкость идеальной синтетической кожи. Юркий язык Ричарда проник в рот Гэвина, исследуя, изучая быстрыми движениями, соревнуясь за первенство с языком Рида. Система андроида безбожно сбоила от всей той информации, о которой он так давно мечтал. Скин в местах, где его касался Гэвин, пошел пятнами, оголяя безупречно-белый пластик. Гэвин не заметил, как оказался на коленях Ричарда, присосавшегося к его шее. Он покусывал ключицы, обводил их языком, оставлял редкие, но яркие отметины на коже, покрытой веснушками. Рид громко застонал, содрогнувшись всем телом, когда андроид обхватил оба их члена под водой и медленно начал двигать рукой вверх-вниз, гладя нежную бархатную кожу. Гэвин толкался в кулак Ричарда, зарывшись пальцами в короткие волосы на загривке. Он целовал его, посасывая скользкие, мокрые губы, упиваясь высокими, такими сладкими стонами человека. Каждый новый вызывал ошибку, критический сбой слухового модуля. Апокалипсис. Их языки сталкивались, переплетались, коротко проводя по ровным зубам, по губам друг друга. Гэвин царапал короткими ногтями плечи и спину Ричарда, дыша тому в самое ухо, пока андроид быстрыми движениями ласкал его, доводя до развязки. Ноги Рида еле заметно затряслись, мышцы живота дрогнули, возбуждение становилось невыносимым. Он закинул голову, зажмурившись, и, протяжно застонав, кончил, дрожа всем телом.

***

— С первого взгляда. Значит, в участке? — Гэвин сидел в объятиях Ричарда, прижавшись к его телу спиной, и рассматривал голубые полоски шрамов на синтетической коже предплечий. Он выдавил на ладонь немного геля для душа, растер его по рукам андроида и сразу же смыл, довольный своей работой. — Нет, Гэвин, не совсем, — он взял его руки в свои и переплел их пальцы вместе. — Мы встретились гораздо раньше. Рид обернулся, глядя на андроида с замешательством. Он не понимал, что тот имеет в виду. Не мог же Ричард говорить об эзотерике, судьбе, реинкарнации и прочем антинаучном бреде. Гэвин ждал объяснений. — Ты совсем ничего не помнишь, верно?

***

Ричарда по-настоящему раздражали многие вещи. Его бесило потребительское отношение людей к нему, их злоба и неблагодарность. Его бесила мизерная оплата труда, сраный Маркус и жизнь в резервации. Андроиды в своей коммуне, ячейке этого мира, изолированные от людей и их общества, как опасные дикие звери. Его бесил Коннор — названный старший брат, сразу же посоветовавший держаться от него и его департамента подальше. Ричард понимал, что этим самым RK800 хотел всего лишь обезопасить себя и обеспечить себе стабильное место на службе. Не каждый день приходится видеть улучшенную версию себя-любимого, единственной целью которого является убийство любой ценой. Более совершенный, более полезный, практически идеальный. И в итоге никому не нужный. Ричарду было одиноко. У него ровным счетом не было ничего, за что он мог бы держаться. У него была своя квартира в коммуне андроидов — его персональный ад, пустой, холодный безжизненный. Жизнь на Иерихоне была похожа на обитание в чистилище. Большая часть его жителей походила на неразумных зомби. Все чаще голову Ричарда посещали шальные мысли о том, что не все, далеко не все из андроидов являются настоящими девиантами, личностями. Лишь пустышки, обретшие волю, которые теперь не знали, как этой волей распоряжаться. Ричард выгорел, он устал, ему все это осточертело. Его оболочка сгорела, осталось одно лишь раскаленное ядро умирающей звезды, обжигающее своим светом. Ему хотелось быть полезным и нужным. Ричард жил от операции до операции. Он любил людские эмоции, в них он видел настоящую жизнь, именно поэтому ему нравилось защищать, спасать, вытаскивать. Потому, когда пришел срочный вызов на службу, он сорвался с места, вылетел пулей из своего персонального склепа. Когда вертолет из SWAT находился в пути, Гэвин был в состоянии аффекта. Он трясся и дергался, ничего и никого перед собой не видя. Он сидел на трухлявом крыльце и глубоко вдыхал воздух, но продолжал задыхаться. Дождь лился на него сверху, не становясь слабее ни на минуту. Струи воды скатывались по прибитым темным волосам и промокшей, насквозь грязной одежде. Рядом маячил Коннор, который уже сделал все, что было в его силах. Ему оставалось только ждать. Клацающий звук лопастей. Вихри ветра, поднимающие с земли мокрые ветки и травинки. Лейтенант и его напарник посмотрели в свинцовое небо, наблюдая за приземлением вертолета. Когда машина приземлилась, с нее сошли два медика, которые сразу же ринулись к детективу по наводке Андерсона. За ними вылез еще один и подошел к напарникам, раскрывая над ними зонт. Встреча была неожиданной. Коннор хмуро посмотрел на свою копию, в его лицо, покрытое солидными шрамами. — Офицер Ричард, — он перевел светлые глаза на лейтенанта Андерсона, игнорируя Коннора. — Модель RK900. Что произошло с пострадавшим? Только Хэнк собирался раскрыть рот и рассказать о том, что именно произошло и каким образом были найдены все жертвы Таксиста, за его спиной послышался крик. Гэвин истерически рыдал, не давая врачам к себе прикоснуться. Он моментально завладел всем вниманием Ричарда. — Как его зовут? — спросил он, не сводя взгляда с плачущего человека. — Гэвин, — пробурчал Хэнк. Разговор с Андерсоном и Коннором был исчерпан. Ричард отдал зонт лейтенанту и направился в сторону детектива. — Не трогайте, не трогайте, не трогайте! — он закрывался руками, качаясь из стороны в сторону. — Отойдите от него, пожалуйста, — попросил Ричард. Оба промокших врача озлобленно посмотрели на RK900 и, не теряя ни минуты, направились обратно в вертолет, бубня под нос различные проклятия в адрес андроида. Ричард присел перед Гэвином, разглядывая его грязное лицо, искаженное болью и страхом. По плотно закрытым векам со слипшихся волос стекала вода. Он был сильным, крепким, падение с высоты почти не сказалось на нем. Ричард смотрел на Гэвина и не мог отвести взгляд. Вдруг ему стало ясно: Рид был таким же выгоревшим, таким же сломленным, как и он сам. Раскаленное ядро умирающей звезды. Истончившаяся хрупкая оболочка полностью сгорела, сломалась, обнажив нутро. — Гэвин, — тихо произнес Ричард, не сводя глаз с дрожащего от шока и холода человека. Андроид не трогал его, не смел прикоснуться без разрешения, не желал сделать больно. Рид разлепил глаза и уставился на Ричарда пристальным взглядом. Таким, будто никого и ничего другого рядом не существовало. Ричард понял, что пропал. — Гэвин, дышите, все хорошо. Глубокий вдох, медленный выдох, — он показывал, пытаясь заставить человека повторять за ним. К его большому удивлению, у него получилось. Детектив загнанным взглядом смотрел в глаза Ричарда, не переводя его ни на что другое, продолжая трястись, словно его лихорадило. Два зеленых омута вопрошали, молили о спасении. Несколько долгих мгновений мужчина сидел неподвижно, потом резко сорвался с места и вцепился в форму RK900. — Забери меня отсюда, пожалуйста, — сорвавшимся шепотом проговорил детектив куда-то ему в шею. Не придумав ничего лучше, Ричард взял его на руки и понес на вертолет. Гэвин держался за андроида изо всех сил, обвив шею обеими руками. Человека все еще трясло, все его тело билось в мелких судорогах. Когда RK900 собирался поместить детектива в одно из кресел, тот вцепился в форму Ричарда намертво, так, будто от этого зависела вся его жизнь. А может, так оно и было. — Не отпускай меня, не отпускай, пожалуйста, — умолял Гэвин, невидящим заплаканным взглядом смотря на остолбеневшего Ричарда. — Не отпускай, прошу. Андроид сел, устроив Гэвина у себя на коленях. Рид продолжал прижиматься к нему всем телом, как продрогший котенок. Ричард крепко сжал его грязные холодные пальцы. Два раскаленных белых карлика приблизились друг к другу слишком непозволительно близко. Столкновение было неизбежно. — Не отпущу, — Рид вжался в него всем телом. — Больше не отпущу.

***

— Так вот почему ты был так знаком мне. Гэвин лежал на кровати в темноте и смотрел в потолок. Он был опустошен и переполнен одновременно. Его руки, сложенные в замок, лежали на груди, под ними мерно билось успокоившееся сердце. — И ты что, правда меня любишь? — Больше всего во вселенной, — Ричард присел на край кровати, разглядывая смущенного собственным вопросом Гэвина. — Блядь, — протянул он, закрывая лицо руками. Андроид лег рядом и повернулся на бок. Ему нравилось рядом с Гэвином. В его доме, в его кровати, в его ванной. Даже если бы Ричарду пришлось жить с ним на Иерихоне, он бы согласился, только бы рядом с этим человеком. С его шальным характером и повадками, его безумными зелеными глазами и сомнительным чувством юмора. Со всеми его страхами, болезнями и заморочками. Он никогда его не оставит. — Я не верю, — неуверенно начал Гэвин и вдруг замолк, поджав губы. — Во что не веришь? Ричард лежал прямо напротив него на боку и смотрел. Смотрел и не мог отвести взгляд. Он правда любил Гэвина больше всего на свете. — Не верю, что смогу, — он болезненно поморщился и повернулся к Ричарду, заглядывая в его внимательные глаза. — Что меня можно спасти. — Я хочу попробовать, — андроид осторожно протянул свою раскрытую руку ему. — Позволишь мне? Гэвин недолго колебался. Он провел пальцами по нежному центру ладони, ведя по линиям судьбы на искусственной коже. В линиях, похожих на странные созвездия, наверное, было что-то зашифровано. Гэвин надеялся, что и он там тоже есть. Он переплел их пальцы и потянулся к Ричарду в объятия. — Да.

Сверхновая коллапсировала в нейтронную звезду.

***

Раннее утро, ясное и солнечное, несмотря на середину холодной осени. Гэвин потянулся, сладко зевнув, и зашуршал ногами по красно-золотому ковру под ногами. Листья приятно хрустели. В воздухе стоял по-настоящему осенний пряный запах опавшей листвы и легких заморозков. Рид остановился и обернулся. На губах сразу же заиграла улыбка. Ричард был растрепанным и немного помятым в колючем свитере Гэвина, но идеально вписывался в окружающую осень. Детектив оценивающе оглядел его с ног до головы и поправил высокий воротник на шее андроида. — Ты уверен? — мягко спросил Ричард, склонив голову к плечу. Гэвин кивнул и вернулся к разгребанию листьев на дорожке по пути к месту их назначения. У них сегодня было много важных дел. Звякнул колокольчик на стеклянной двери. В помещении приятно пахло выпечкой, кофе, горячей яичницей и беконом. Напарники зашли и сели за один из столиков, подальше от людей. Когда подошла официантка, заказ сделал Ричард, Гэвин сидел напротив и с интересом разглядывал пейзаж за окном. Когда белая тарелка с вафлями нарисовалась перед детективом, он натянуто улыбнулся официантке, проводил ее взглядом и недоверчиво уставился в блюдо. Он выискивал любой возможный изъян: маленькую мушку, тараканью лапку или пятно, но ничего не видел. Вафля манила загорелым мягким боком и золотым кленовым сиропом. Ее аппетитный запах дразнил голодный желудок. — Чисто? — глухо спросил Гэвин, подняв хмурый взгляд на Ричарда. — Чисто, — уверенно ответил андроид. Детектив взял в руку вилку и нерешительно отломил один кусочек. Он где-то минуту рассматривал его под снисходительным взглядом Ричарда, затем, наконец, положил кусок вафли в рот, зажмурившись. — Вкусно? — Если не представлять, как кто-то на нее чихнул или плюнул в тесто или… — он был готов перечислять и дальше, но в него вперились осуждающим взглядом голубые глаза, заставив перестать сию минуту. — Ты все равно готовишь лучше. Андроид весело ухмыльнулся и расслабленно облокотился на стол, разглядывая своего непутевого человека, с удовольствием уминающего свой завтрак. В участок они пришли рано, как раз осталось время для репетиции. Вроде бы ничего сложного не было в том, чтобы сказать пару слов, но Гэвина потряхивало от волнения и нервов. Ричард же продолжал обещать ему, что все пройдет гладко. Когда лейтенант Андерсон и его напарник вышли из кабинета Фаулера, детектив почти что отказался от затеи, начал строптиво упираться. Но противостоять Ричарду было так же эффективно, как противостоять цунами. — Эй, Андерсон, — неуверенно окрикнул Гэвин лейтенанта, находившегося уже на полпути к выходу. Хэнк нехотя обернулся, скорчив недовольную гримасу. Но его выражение лица поменялось, как только он увидел детектива и Ричарда за его спиной. Рид стоял, замерев, и протягивал коллеге раскрытую ладонь. Гэвин раскрыл было рот, но сразу же его захлопнул, не в силах ничего сказать. Андерсон подозрительно оглядел его и криво улыбнулся. Слова были лишними: и без них все было понятно. Полицейские крепко пожали друг другу руки — перемирие. Коннор мягко улыбнулся и перемигнулся с RK900, кивнув ему. Как только рукопожатие было разбито, лейтенант направился туда, куда шел в компании верного напарника. Гэвин выдохнул с облегчением. Он справился. — Антисептик? — шепнул на ухо Ричард, осторожно положив руку на плечо детектива. — Да нет, спасибо, — Гэвин взглянул на него, легко улыбнувшись. — Все в порядке. Ты — мой главный антисептик. Когда две звезды столкнулись, произошел взрыв, изменивший эти два небесных тела, разобравший их мельчайшие кусочки на элементы. Их осколки соединились вместе, создав из безобразного хаоса звездной пыли что-то новое. Что-то прекрасное, невероятное, совершенное. — Я давно хотел сказать тебе кое-что, — Гэвин осторожно взял Ричарда за руку. — Что? — ласково промурчал андроид. — Учитель из тебя, конечно, не очень. Гэвин по-доброму засмеялся, глядя на растерянную улыбку напарника, и получил тычок локтем в бок. Громко обсуждая неэффективность методики обучения Ричарда и ее несомненные плюсы, они побежали на очередное дело. Спасать людей, охотиться на нечисть. Они вместе. Они единое целое — нейтронная звезда.