Пересекая воды (Crossing The Water)

      Коттедж, казалось, сулил превосходное лекарство от чувства недомогания и периодических мрачных настроений, в которые я так часто впадал с тех пор, как бесславно вернулся с последнего места службы в войсках Её Величества в несчастном царстве афганцев. Когда одна дальняя родственница предложила мне погостить в её загородном доме, я с благодарностью воспользовался этой возможностью, надеясь, что две недели вдали от шума и суеты Лондона вернут мне прежнюю форму. Или, во всяком случае, приблизят настолько близко к форме, насколько это возможно, учитывая попавшую мне в плечо пулю, и почти смертельные инфекции, положившие конец моей военной карьере и, вполне возможно, моей практике хирурга.       Конечно, окрестности коттеджа оказались такими же идиллическими, как и было обещано, с зарослями полевых цветов вокруг и кристально-голубым озером, на берегу которого и стоял уютный маленький домик. Я приехал прекрасным июньским утром и был тепло встречен пожилой женщиной из соседней деревни. Она приходила каждый день, чтобы привести в порядок комнаты, а также приготовить простую еду, которая, как я надеялся, поможет мне набраться сил. Хотя следует признаться, я не имел никакого реального представления о том, что буду делать со своей жизнью, даже если мне удастся восстановить часть моей прежней энергии.       После бодрящей чашки чая, поданной с ломтиками свежего хлеба, намазанного маслом и сдобренного прекрасным золотистым мёдом, который, как немедленно сообщила мне без умолку тараторящая экономка, был с местной пасеки, я решил, что будет неплохо чуть-чуть прогуляться. Неудивительно, что меня потянуло к сверкающей воде озера, и я с радостью обнаружил ярко покрашенную деревянную скамейку, расположенную в идеальном месте для наблюдения за происходящим.       Обстановка была настолько умиротворяющей, что, по крайней мере на мгновение, я решил попытаться отпустить горечь и тоску, одолевавшие меня в течение нескольких месяцев после ранения. Солнце мягко согревало мою бледную кожу, тяжёлый аромат цветов успокаивал, а мягкий плеск воды о берег создавал приятную для ушей музыку. Я осмелился расслабиться и позволил чувству покоя проникнуть в душу.       Озеро, по крайней мере в этом месте, не было широким. Я без труда разглядел противоположный берег и сквозь заросли деревьев то, что показалось мне большим и довольно роскошным домом. На другой стороне озера было ещё больше полевых цветов, чем здесь. Мне было любопытно посмотреть на соседнее имение, и я решил расспросить миссис Хоув, болтливую экономку, о том, кто живёт в таком великолепном доме. Я уже чувствовал, что она будет для меня прекрасным источником местной информации.       Я воспользовался моментом, чтобы набить свою верную трубку табаком, и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы разжечь её.       Когда я, наконец, перевёл взгляд на другой берег, то понял, что больше здесь не одинок.       Теперь у самой кромки воды расхаживал человек. Он шагал взад и вперёд, засунув руки в карманы брюк, а взгляд его, казалось, был устремлен только на землю под ногами.       Со своего места я видел, что это был высокий стройный джентльмен, одетый довольно официально для обычной прогулки по берегу озера, в чёрном костюме, ярко-изумрудном жилете и рубашке с воротником, но без галстука или шейного платка. Единственным другим признаком того, что он просто отдыхал, была непослушная копна тёмных кудрей, явно не уложенных как следует в причёску.       Без сомнения, я проявил необычайную невежливость, наблюдая за ним так пристально, но горячее любопытство всегда было недостатком моей натуры, и, что ещё более постыдно, я иногда сочинял маленькие истории о людях, которых встречал на улице или в купе поезда.       Так какую же историю я мог бы сочинить о странствующем по ту сторону воды незнакомце?       В последнее время я пытался отвлечь свой беспокойный ум чтением «Айвенго» сэра Вальтера Скотта, поэтому моя фантазия двигалась в этом направлении, и я представлял себе этого человека пропавшим принцем, безжалостно изгнанным из двора, преданным злым братом и вынужденным пробивать себе дорогу в этом мире. Оказавшимся в одиночестве в поисках приключений.       (Да, я вёл себя глупо, но такие тайные игры забавляли меня, особенно в тёмные времена, и они никому не причиняли вреда.)       Когда я оставил своё невысказанное повествование позади и вновь сосредоточил взгляд на воде, я с удивлением осознал, что незнакомец прекратил беспокойное хождение и теперь пристально смотрел на меня, что чувствовалось даже на расстоянии между нами. Я не мог себе представить, что именно в моём существе привлекло его внимание. Я был всего лишь серой тенью того человека, каким был раньше, измождённым призраком с тростью в руке.       Встревоженный его пристальным взглядом и своими собственными мыслями, я быстро взял свою палку и со всей возможной скоростью направился обратно к коттеджу.

***

      Не знаю, что заставило меня на следующий день вернуться на скамейку у озера. Прошлой ночью я спал хорошо, несмотря на сны, наполненные образами странной тёмной фигуры, которая, казалось, всегда была вне моей досягаемости, независимо от того, как я пытался её догнать. Эти странные видения, хотя и довольно тревожные, были всё же лучше обычных, преследовавших меня неделями, кошмаров.       После ленивого утра и сытного обеда, состоявшего из наваристого говяжьего супа и больших кусков вкуснейшего хлеба, я обнаружил, что ноги ведут меня обратно к озеру и скамейке, которая уже казалась мне моей собственной. По дороге я ненадолго остановился осмотреть деревянный сарай, стоявший рядом со скамейкой. В нём находилась лишь небольшая, но аккуратная гребная лодка. Это зрелище вернуло меня к моей юности и летам, проведённым в шотландских долинах с моими бабушкой и дедушкой, когда я часто коротал праздные дни, плавая на пруду позади их дома в точно такой же лодке.       Я снова закрыл сарай и подошёл к своей скамейке. Я просидел там не более двадцати минут, когда он появился.       Сегодня на нём был серый костюм с бледно-жёлтой рубашкой и чёрным жилетом. Очевидно, он принципиально презирал саму идею ношения галстука. В отличие от предыдущего дня, теперь он не ходил взад-вперед. На этот раз он просто подошёл к кромке воды и совершенно открыто уставился на меня.       Я старался не позволить его возобновлённому вниманию снова сбить меня с толку. Вместо этого я просто повторил успокаивающую процедуру наполнения и раскуривания своей трубки. Меня позабавило, что другой мужчина последовал моему примеру. Мы просто курили и смотрели друг на друга. Это было странно по-товарищески.       Наконец, я взглянул на часы, вспомнив, что мне нужно написать и отправить несколько писем, уповая, что кто-нибудь из моих знакомых может знать о вакансии, хотелось бы надеяться в Лондоне, которую я мог бы занять. Отпуск в деревне был приятен и хорош, но и реальная жизнь не могла долго ждать. На этот раз, вставая, чтобы уйти, я отважился помахать ему рукой. И, чуть помедлив, он тоже поднял руку в ответ.       Я знал, что улыбаюсь, возвращаясь в коттедж, хотя причина моего внезапного веселья была неясна.

***

      Только на следующее утро, за очередным обильным деревенским завтраком, я спросил миссис Хоув, достойную женщину, обеспечивавшую моё пропитание, о доме на другом берегу озера.       После своих обычных возражений, что сплетничать не в её привычках, она приступила к рассказу о семье Холмсов. — О, это очень своеобразное семейство, — сказала она с воодушевлением. — Но они богаты, как Крезы, поэтому могут позволить себе быть странными. Лорд Холмс всё время говорит о том, чтобы оставить своё место в Палате лордов и передать его своему сыну. Отец довольно милый, но немного… рассеянный. Забывчивый. Мой покойный муж всегда говорил, что не может себе представить, чем этот человек на самом деле занимается в парламенте. На мой взгляд, если вы спросите, это миссис Холмс всем там заправляет. Она ещё и увлекается каким-то совершенно неподходящим занятием. Математика или что-то в этом роде. Можете себе представить? — она фыркнула. — А как насчет сына? — спросил я, вспоминая своё странное… знакомство — не совсем верное слово, но другого я придумать не мог. Неужели он намеревается связать свою деятельность с правительством? Меня позабавило, что первым возникшим образом при этой мысли были его неукротимые кудри, которые, конечно же, не приветствовались бы в коридорах власти.       Похоже, миссис Хоув только входила во вкус своего повествования. — Сыновей, — поправила она меня. — Майкрофт — старший. Он работает в Уайтхолле, занимаясь чем-то очень секретным. Не думаю, что он часто приезжает сюда. — Она сделала паузу в замесе теста, без сомнения, готового скоро превратиться в одну из тех замечательных булочек, которые я очень полюбил. — Есть ещё и второй сын. Шерлок (такие странные имена, не правда ли, доктор?) Он тоже живет в Лондоне, но я слышала, что сейчас он вернулся. — Она огляделась вокруг, хотя мы были явно одни в коттедже, и понизила голос. — Ходят слухи, что у него возникли какие-то проблемы, и он бежал сюда, чтобы избежать неприятностей. — Хм, — только и сказал я. Возможно, немного опрометчиво, но я не сомневался, что мой друг на дальнем берегу — это и есть Шерлок Холмс. — Он занимается в Лондоне какой-то диковинной так называемой «работой». Раскрытие преступлений или что-то подобное, что должно быть предоставлено тем, кто служит в Скотленд-Ярде. — Она убедилась в готовности теста. — Хотя стоит добавить, что Шерлок Холмс — тот самый человек, который снабжает нас мёдом, доставляющим вам столько удовольствия. Он всегда был без ума от пчёл, ещё будучи мальчишкой.       Так что мой потерянный принц вообразил себя кем-то вроде борца за справедливость. Это ничуть не уменьшило для меня его очарования.       А ещё он был ответственен за то, что привнёс чудесную сладость в мою жизнь.

***

      В тот день я сидел на берегу озера один. Хотя я ждал до тех пор, как пришло время возвращаться пить чай, противоположный берег оставался пустынным.       А ночью мне снова снились война и кровь, и я проснулся рано утром, задыхаясь. Я вытер испарину с лица и свернулся калачиком вокруг подушки из гусиного пуха, как будто это могло спасти меня от погружения в воспоминания.

***

      Даже Миссис Хоув заметила изменение моего поведения на следующее утро. В ответ она добавила на мой тост ещё немного мёда, но это лишь усугубило мой мрачный настрой.       Без всякого энтузиазма, и стараясь не замечать усиления хромоты, я всё же отправился прогуляться к скамейке. В одиночестве я выкурил трубку и уже собирался прекратить эту нелепую тоску (хотя и сам не мог объяснить, чего же я жаждал), как вдруг моё внимание привлекло какое-то движение на противоположном берегу. Когда я оглянулся, то увидел, что молодой человек (Шерлок Холмс, как я был по-прежнему убеждён) бежит к берегу озера. Он явно выскочил из дома в спешке, потому что был одет только в серые брюки и белую рубашку. Даже ноги у него были босые.       Я наблюдал, слабо улыбаясь, как он явно пытался восстановить дыхание.       Но вскоре он выпрямился и улыбнулся мне.       Возможно ли принять решение, на самом деле не принимая его?       Видимо, так оно и есть, потому что я вдруг встал. Я видел, как исчезла его улыбка, но просто поднял руку в успокаивающем жесте. Он заметил, что я направился в сарай, и когда мне удалось вытащить лодку, снова начал улыбаться. (Только много позже я понял, что моя проклятая трость осталась прислоненной к скамейке.)       Мои ботинки и низ брюк промокли, пока я сталкивал лодку в воду и забирался в неё, но я не обратил на это никакого внимания. Первые два взмаха весел были довольно неуклюжими, но вскоре я поймал ритм.       Пока маленькая лодка двигалась по воде, я не отрывал взгляда от цели. Он стоял неподвижно, снова засунув руки в карманы, и просто смотрел.       Когда я подплыл к кромке воды, он шагнул вперёд, чтобы помочь мне вытащить лодку на сушу. Надёжно её закрепив, я выпрямился и протянул ему руку. — Джон Уотсон, — сказал я.       Он взял меня за руку и крепко сжал. — Шерлок Холмс, — ответил он. Его голос был почти музыкальным, а кудри — ещё более буйными, чем обычно. — Вчера вы не пришли, — заметил я.       Наконец он отпустил мою руку, и я сразу же ощутил потерю. Не сговариваясь, мы повернулись и пошли прочь от озера. Я и представить не мог, куда мы направляемся, но это не имело никакого значения. — Ну, это занимательная история, — сказал он, — с участием кровожадного мойщика окон и зелёной лестницы. Я мог бы рассказать её, если вам интересно. — Брошенный на меня искоса взгляд был почти застенчивым. — Мне очень интересно, — уверил его я. Итак, пока мы шли, Шерлок Холмс рассказал мне историю об убийстве и обмане и о том, как он всё это раскрыл. Она была лучше, чем любой из рассказов, сочинённых мною на протяжении многих лет, и я старался запомнить каждую деталь, чтобы потом записать её в свой дневник.       Когда же Шерлок, желая показать мне свою пасеку, схватил меня за руку, чтобы поскорее потащить за собой, это показалось нам совершенно правильным.

***

      В далёком будущем, которое я не мог себе представить в тот солнечный день, расследование, получившее к тому времени название «Тайна зелёной лестницы», хотя и было весьма запутанным, но в первую очередь стало известно широкой публике как последнее дело, раскрытое Шерлоком Холмсом без помощи своего Босуэлла и верного компаньона доктора Джона Уотсона. Хотя Шерлок, тайный романтик, всегда говорил, что моя помощь была неоценима, потому что страстное желание ещё раз встретиться на берегу озера привело его к решению этой загадки гораздо быстрее, чем в обычном случае.       И я всегда вознаграждал его нежные слова поцелуем.