Последний маршрут

Я помню, как это было… Мы бежали, не останавливаясь. Я помню каждую секунду, каждую деталь. Это была осень, деревья вокруг обнажились, их листья медленно и размеренно падали, вздрагивая от касания с землёй, но не это меня волновало. Её руки были в крови, она перебирала ногами, опираясь на топор. Каждый шаг она все сильнее хромала. На её шее красовалось красное бельмо, которое означало конец… Конец всему… Но сначала мучения. Её кофта была бордовой от крови. — Как её звали? — Клементина… Её звали Клементина. Мы бежали с ней всю жизнь. Всё шесть лет мы уходили от реальности, пытались забыться, находясь в пути. Жизнь — это движение. Она так всегда говорила. В тот вечер мы многое оставили позади. Столько… смертей. Я смотрел на её лицо, она быстро бегала глазами в поисках места, где мы могли бы вновь остановиться. Нас окружили, их было так много. В револьвере было всего три заряда. Мы могли вновь прорваться, вновь бежать. Я сделал выстрел… Два… Пара трупов упала навзничь. — Она тебе что-то говорила? Как вы вырвались? Она боялась, её сознание заполнил страх, немой ужас, она вся дрожала, но не останавливались. Замахнувшись топором, Клементина убила одного, но оступилась и упала на траву. На неё накинулись ещё два трупа. Я сделал ещё один выстрел и застыл в оцепенении. Ходячий вцепился зубами в её руку. Она опрокинула того на бок и проткнула его гниющий мозг ножом. «Эй-Джей, нам нужно уходить, помоги». Я протянул ей руку, её ладонь была холодной. Лицо постепенно тускнело, но её карие глаза все так же пронзительно смотрели на меня. Это выражения лица я никогда не забуду. Строгий взгляд, но такой родимый и милый… — Что было дальше? Мы нашли небольшой сарай. Обветшалые доски поскрипывали от ветра, но это всё лучше, чем умереть от мертвецов. Она медленно ковыляла до укрытия, почти падая каждый второй шаг. В её глазах плыло, она не смогла дойти… Оставалось всего метров десять. Я попытался её тащить. Ходячие всё приближались. — Ты смог её дотащить, так же? — Да, смог. Я плакал, но не терял себя. Я собрался с силами и смог дотащить её до дверей амбара. Я закрыл щеколду. У нас появилось немного времени. Она отползла до снопа сена и облокотилась. Её разум тускнел. Вся её одежда была насквозь промокшей от крови. — Что ты чувствовал? Страх? Горечь? Может облегчение? — Всё было сложно… С того момента мои воспоминания окутаны туманом ужаса и кровавой палитрой. Я не мог оторвать своего взгляда от её горла. Я обхватил свои колени, застыв в молчании. «Эй… Джей… я… я ничего не вижу. Мне страшно. Эй-Джей!» Я подошёл к ней и упёрся лбом о её грудь, обняв её вокруг талии. Та рука, которая была укушена вслед за шеей, была ей уже не подвластна. Она медленно поглаживала мои волосы второй. «Помоги мне… Это так больно… Эй-Джей, помоги… Пожалуйста!» Я упал навзрыд, не мог выговорить и слова, я закричал, проклиная этот мир. Почему она?! Почему не я?! Я так ненавидел бога за это. Мои ладошки сжались в кулаки. Ногти протирали кожу, вцепляясь в мои мышцы. Я ударил прогнивший деревянный столб, и тот обвалился, вместе с куском кровли и большой сумкой для инструментов, часть которых рассыпалась. Так же упал и гниющий труп бывшего владельца этой сумки. Ходячий вскочил на ноги и побежал на меня, я выхватил небольшой топорик и за два движения убил живой труп. В порывах гнева, я выбросил топор в сторону и начал кромсать ножом «бывшего» человека. Удар за ударом, все больше крови оказывались на моем теле. Когда я закончил, я полностью был покрыт ей от лица до колен. Затем прошел гнев, пришло осознание. Нож выпал из моих рук. Секунды летели незаметно, я минуты три простоял, просто осознавая, что произошло. Когда я обернулся, она билась в конвульсиях, её тело вздрагивало, судороги искривили её лицо и тело. Я просто не знал, что делать… Я медленно подошёл к ней, когда её припадок стих. Она всё ещё была в сознании. «Убей меня!.. Убей меня!.. УБЕЙ МЕНЯ ЭЙ-ДЖЕЙ, Я НЕ МОГУ ТАК, перережь мне горло, сделай хоть что — нибудь, умоляю!» Она градацией перешла к крику. Ходячие за дверями амбара зашевелились и начали стучаться. Щеколда не могла держать из вечно. — Ты… Ты убил её? — Я хотел… Я хотел, но… Что-то пошло не так. Каждый раз, когда речь заходила об укусе, мы с ней обговаривали это. Если кто-то из нас укушен — мы облегчаем страдания и не даём превратиться. Я всегда не любил эту часть… Это несправедливо, оставлять кого-то одного. Но, оглядываясь назад, это правило уже не кажется таким зверским. Я вновь взял окровавленный нож… поднёс его к её виску… Но этот взгляд… Она боялась… Такой невинный, такой испуганный. Я попытался закрыть глаза, замахнулся ножом и… Не смог. Очевидно, нужен был другой способ. Я быстро отошёл, нет, отбежал от неё, плача как девчонка. «Ты куда… Эй-Джей, не бросай меня… НЕТ! НЕ БРОСАЙ» — Ты же не убежал? Ходячие не могли тебе позволить. Что же ты сделал? Я долго ходил по кругу. Долго. Я посмотрел на своё запястье. Может… Может лучше остаться с ней… Навсегда? Привязать себя к ней и сделать две ровные линии на руке? От этих мыслей меня оторвал плач Клементины. Она не могла перестать чувствовать боль даже будучи в агонии… Похоже её слух тоже отказал и она подумала, что я её бросил. Вдруг я краем взгляда увидел топор. Тот самый. Я подумал, что им будет проще. Решил попробовать ещё раз. Финальный… Дверь уже трещала. Орда мертвецов хотела пробраться к нам в амбар и сожрать нас заживо. Это стало катализатором моих следующих действий. Я вновь подошёл к уже почти серой Клементине. Она что-то шептала. Из её глаз струились кровавые слезы. Её тело больше не шевелилось. «Мамочка… Не уходи… мамочка… Ли скоро будет здесь. Вы так похожи…» Я взял злосчастный топор и замахнулся. Была не была. Мне пришлось отвернуться, чтобы снова не струсить. Я резким движением повёл его вперёд… Пути назад уже не было. Я не поворачивался, ожидая падения трупа на землю, ожидая звук соприкосновения удара о пол… Последний звук. Но этого не произошло. Я промазал… Я попал ей в плечо. Она залилась криком боли, парализованная ниже шеи болезнью и не способная сказать больше ни слова. Топор застрял. Мертвецы проломили дверь и шли в нашу сторону. Я застыл на месте. Ходячие принялись есть её прямо на моих глазах. Они рвали плоть, прогрызая глотку. Ломали ей кости фаланги руки. Кровь текла ручьями. Её глаз вышел из орбиты и лопнул, как виноградина. Один из них начал вспарывать когтями живот. Так, как я был испачкан кровью мертвеца, меня они трогать не стали. Клементина плакала… Ещё пару минут… А потом замолчала навсегда. Я упал на колени. На моем лице застыла гримаса ужаса. Они ели её кишки, разрывали суставы, жрали мышцы, кусали за лицо, но Клементина продолжала шевелить губами… Надеюсь что она этого не чувствовала… Своими цепкими пальцами, ходячие вырвали ей язык… А я стоял… Я просто стоял… Так и пробыл с ней до утра. Всё ходячие уже разошлись, оставив её изуродованное тело. От её живота и груди остались только ребра и остатки мышц спины. Я мог видеть её мозг, сквозь освежеванный на висках череп. Я увидел, как зашевелились её пальцы… Потом задвигалась челюсть… Произошло превращение… Она пододвинулась ко мне, лица наши находились на расстоянии меньше двадцати сантиметров. Этот пустой взгляд её одного оставшегося глаза, больше похожего на бусинку, или на ягоду… Я чуть не вырвал. Клементина потерянно огляделась вокруг, в поисках свежего мяса. Мой пульс участился… Надо было хоть тогда закончить её страдания, но я не смог… Она ушла, прямо с топором, застрявшим в кости. А на злосчастном месте лежала кепка в окровавленный луже… та самая, которая сейчас на мне. — Прости… Я не знала, что все было так плохо… — Я могу идти? — Да, твои дочери на заднем дворе, спасибо за твою историю… Это станет напоминанием людям о тех временах… Нельзя о них забывать. — Да уж… прощай, Эл. — Прощай, Элвин.