Я не знаю, кто ты для меня теперь

      — Да, это абсолютно то же самое, что я хотела сказать, — говорит Харли после заумного объяснения Айви о том, что в их поцелуе виновата та обстановка. Просто адреналин, ничего больше. Квин всем видом показывает, что всё, мы же поговорили, и теперь оно будет как прежде.       Только вот не будет.       Выдумывая какие-то связанные, но совершенно безумные слова и предложения о своём поведении, Харли думает. Вспоминает. Пытается понять, в какой момент она стала видеть в этой рыжеволосой нимфе не просто подругу; в какой момент Айви вытеснила Джокера из особого места в сердце, предназначенного только второй половинке. Харли вспомнила, что с болью слушала и с сочувствием смотрела на Джокера во время истории о его детстве.       Вот только, как оказалось, это была вовсе не его история.       Айви не пыталась убить свою подругу несколько раз. Не избавлялась в моменты, когда нужно было сбежать от Бэтмена. Не смеялась, мать твою, ей в лицо, вытолкнув из вертолёта. Она почти всегда была рядом, привнося в безумие Харли Квин хоть какой-то здравый смысл; в, казалось бы, серую жизнь арлекины, оставшуюся после Джокера, хоть какую-то надежду на завтрашний день. На то, что он будет более ярким.       Айви, чёрт возьми, я не могу разобраться в своих чувствах.       Памела знает, что подруга ведёт себя странно. Ну, более странно, чем обычно. Знает, что Харли не хотела сказать то же, что и Плющ, потому что за показушной расслабленной позой Айви видит бегающие глаза, натянутую улыбку и напряженные почти до предела мышцы; потому что в здравом для себя рассудке Харли ни за что не поцеловала бы Психо, даже за сотни тысяч долларов.       Айви, я не знаю, кто ты для меня теперь.       Харли чувствует себя некомфортно, когда команда говорит об Айви и их отношениях.       Харли ненавидит Дарксайда в момент его «психотерапии».       Конечно, блять, ей нужно заполнить нарастающую пустоту чем-нибудь. Её сейчас волнует совсем не получение армии для захвата Готэма (вернее, не только оно). Её волнуют те безмятежные разговоры в кафе, что были и до Нового Готэма, и после. Этакая константа. То, что всегда было чем-то личным. Просто теперь Харли понимала, насколько личным; теперь Харли понимала, что была бы не прочь оставить Готэм этому противному комиссару, лишь бы их любимая кафешка осталась целой. Но отступать нельзя.       Памела знает, что сказанные родителям Кайтмена слова — правда. Ей повезло с Чарльзом. Она также знает, что, пропустив эти слова сквозь решето, половина будет звучать, словно произносится вовсе не про Чарльза и не для его родителей. Но она его любит. Она любит своего Кайтмена. У них скоро свадьба. И она невыразимо рада этому, однако где-то глубоко возникает чувство, что кто-то другой подготовил её сердце к такому союзу; что её сердце было растоплено задолго до Чарльза, вопреки подсчётам. И она не может не быть благодарна.       — Чего ты хочешь на самом деле, Харли? — спрашивает Айви.       Тебя.       Вокруг разрушен город. Мертвы люди. Пара-демоны рычат и разрывают жителей. Но Харли плевать, ведь не-совсем-уже-подруга так прекрасно выглядит на фоне разбитых зданий, пламени и инопланетных солдат. Харли видит в глазах Айви беспокойство. Харли видит в глазах Айви цветущие растения оранжерей, монстров-мухоловок, салют на пристани и удивленную себя в тот вечер, когда они выбрались из Ямы Бэйна. Харли видит любовь, но не может разобрать, какой у неё тип.       — Я… хотела поговорить о твоём девичнике! — восклицает арлекина.       Памела знает, что на предсвадебную вечеринку подруге, откровенно говоря, насрать. Айви увидела в глазах Квин прекрасное небо, кровь обидчиков, цветные огоньки взорвавшихся петард и себя, ставшую в тот вечер, когда они выбрались из Ямы Бэйна, героем и больше, чем подругой. Айви прекрасно разбирается в чувствах Харли.       Айви, чёрт возьми, я, кажется, тебя люблю.       Но не в своих.