Потому что это...

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Так, кажется, говорил Фридрих Ницше? Исида уже давно вглядывался в бездну внутри себя, опасаясь сорваться с края скалы, на которой балансировал под порывами ледяного ветра вот уже много лет. Он всю жизнь метафорически сражался с Рюукеном, не хотел стать таким же, как он. В один момент он готов был сделать шаг в эту бездну, что уже давно вглядывалась в него, звала, пока холодный тёмный мир не осветили два солнца, столь внезапно появившиеся в жизни Исиды. Эти два светила: обжигающей горячее и нежно тёплое — заставили его снова замереть на краю обрыва, наконец-то отведя взгляд от жадной бездны. Их свет отражала невидимая доселе Луна. — Исида-кун, ты не видел Куросаки-куна? — к Исиде, что сидел на школьной крыше, зашивая плюшевую игрушку, подбежала слегка запыхавшаяся Орихимэ. — Нет, я не видел, но вроде после уроков он убежал на работу, — бесцветно ответил Исида, переводя взгляд обратно на плюшевую игрушку, которой срочно нужно было пришить лапу. — Ты что-то хотела от него? — А? Ой, просто хотела спросить, когда он освободится, чтобы после его работы принести ему выпечку с моей работы! Исида вздрогнул, когда игла уколола его палец, а ревность — сердце. Он не хотел это чувствовать, но... Но не мог ничего с собой поделать. — Понятно. Куросаки сегодня работает до семи. После слов Орихимэ он попытался сосредоточиться на шитье, но стежки не шли, иголка снова уколола пальцы, а челюсти неприятно свело от того, как сильно Исида их сдавил. — Исида-кун, с тобой всё хорошо? — Орихимэ аккуратно села на крышу, изящно сложив колени и поправив юбку. — Да, не о чем беспокоиться, Иноуэ-сан, — Исида прикрыл на мгновение глаза, после доставая распарыватель — последние стежки выглядели просто отвратительно, словно лапу пришивал кто-то другой. — У тебя кровь! — ахнула Орихимэ. — Что? — Исида удивлённо вскинул брови, глядя на неё, а в голове промелькнуло недовольное: «А тебе какое дело? Я же не Куросаки, а от тебя последнее время только и слышно: Куросаки-кун то, Куросаки-кун сё!» И тут же Исида устыдился своих ревностных мыслей — настолько они были резкими и отвратительными. Он не должен был так думать, это было неправильно и мерзко. Потому что это была любовь. Безответная, жестокая, но любовь, а когда ты любишь человека, то ты должен всеми силами делать так, чтобы он был счастлив, даже если это счастье не с тобой. И даже думать так недопустимо. — Вот, ты манжету в крови испачкал, — Орихимэ показала на белоснежный рукав рубашки, где в самом деле было крохотное пятнышко крови. — А, это. Ничего страшного, просто уколол палец. — Давай вылечу, — Орихимэ мигом сменила положение, сев на колени и протянув ладони к рукам Исиды. — Какую уколол? — Не стоит, Иноуэ-сан, правда, это совсем ничего. — Исида-кун, пожалуйста, я хочу тебе помочь, даже если это укол от маленькой иголки! — Орихимэ чуть нахмурилась, недовольно поджав губы. На секунду, но этого было достаточно, чтобы этот решительный и несколько раздражённый образ, сопровождаемый голосом с прозвучавшей там заботой, навсегда отпечался в памяти Исиды. — Исида-кун, — снова настойчиво позвала его Орихимэ, и он внезапно для себя расслабился, снова и снова прокручивая в голове тот решительный образ, который сейчас имел какое-то невероятное значение. Исида моргнул и всё-таки протянул руки, позволяя Орихимэ нежно коснуться его ладоней, чтобы перевернуть и увидеть места уколов. Аккуратные, даже ласковые прикосновения. — У тебя такие холодные руки, — почти шёпотом произнесла Орихимэ, приподнимая свои ладони — и руки Исиды окутало тепло, словно на них попали лучи ласкового весеннего солнца. — Они у меня всю жизнь такие, — зачем-то так же тихо ответил Исида, сглатывая и поднимая взгляд на Орихимэ. Она была прекрасна, и никто не посмел бы назвать это преувеличением. — Теперь твои руки в полном порядке, — Орихимэ положила ладони на колени и улыбнулась. Сотен Киссюн исчез — но тепло осталось, только теперь оно исходило не от исцеляющей сферы, но словно от самой Орихимэ, от её улыбки. Орихимэ была красива, когда сосредоточена? Правда. Но улыбка делала её во много раз прекраснее. — Спасибо, Иноуэ-сан. — Мне нетрудно, — Орихимэ прикрыла глаза, чуть склонив голову набок. А Исида ещё помнил эти нежные прикосновения, когда она осматривала его ладони в поисках крошечных ранок от иголки. Они так и сидели в тишине, и Исида не мог оторвать взгляд от изящных ладоней. — Ой, я тебя, наверное, отвлекла! — спохватилась Орихимэ, внезапно засобиравшись и быстро схватив сумку. Она поднялась с места настолько внезапно, что небольшой брелок, который висел на застёжке, зацепившись за что-то, оторвался. — Ты ни в коем случае... — Нет, нет, мне пора... — Орихимэ замахала руками, но Исида уже поднялся на ноги, подобрав брелок. — Ты обронила, — он протянул на раскрытой ладони такую незначительную мелочь, которая позволила ему ещё несколько секунд побыть с Орихимэ, которая с тихим «Спасибо» протянула руку, чтобы взять брелок. Но как только она коснулась ладони, Исида, движимый далеко не логикой и здравым смыслом, осторожно поймал её ладонь пальцами. Орихимэ вздрогнула и подняла на него озадаченный взгляд. — Иноуэ-сан, я... — Что?.. — Спасибо, что вылечила, — Исида резко разжал пальцы, надавливая на оправу на переносице и отводя взгляд. Это был слишком неловкий порыв! Нельзя было руководствоваться сердцем, ведь очевидно, что ни к чему хорошему это не приведёт сейчас. А Орихимэ так и стояла на месте, смотря на него. Сердце у Исиды болезненно сжалось, а под ногами вниз, в обрыв, с тихим стуком стали скатываться мелкие камушки, из-за чего он потерял свою опору, грозя в любой момент рухнуть в бездну. — Тебе нужно было идти, — твёрдо и холодно произнёс он, словно ничего не произошло. — У тебя всё-таки очень холодные руки, — Исида не понял, зачем Орихимэ это сказала, и ничего ей не ответил. — Я слышала, что холодные руки только у хороших людей, потому что они отдают всё тепло другим. — Это просто выдумка, тем более, если бы это было так, то холодные руки были бы вовсе не у меня, — Исида всё-таки отвернулся, поджав губы и нахмурившись. Орихимэ же собралась уходить... Сейчас больше всего на свете он хотел, чтобы она ушла, чтобы эта неловкая пауза исчезла, чтобы исчез, растворился во времени этот глупый порыв! За спиной его тихо стукнули о плитку каблуки Орихимэ, и Исида резко развернулся, протягивая руку и осторожно ловя пальцами её ладонь, будучи не в силах отпустить. Орихимэ вздрогнула и повернулась к нему лицом. Она стояла прямо перед Исидой, зардевшись, смотря в пол и не пытаясь вырвать руку. Губы её были поджаты, а брови слабо приподняты, словно она сомневалась в правильности своего бездействия, но ничего поделать уже не могла. — Иноуэ-сан... — но Исида не смог сказать ничего, кроме её имени, перехватывая руку и осторожно сжимая пальцы на нежной ладони. Он и сам не заметил, как зарделся, что было слишком хорошо видно на бледном лице. Орихимэ подняла на него взгляд, в котором застыл немой вопрос, который она словно хотела задать, но никак не решалась. А пути назад для них обоих уже не было. — Иноуэ-сан, я... — Исида не мог подобрать слов, все выражения, которые он подчерпнул из литературы, сами собой испарились, оставив в голове лишь зияющую бездну, в которую Исида рисковал в любую секунду сорваться. — Я... — он неизбежно запинался на этом моменте, лихорадочно раздумывая, что сказать, но будучи не в силах оставить эту неловкую звенящую тишину. — Я... Я всё понимаю, Исида-кун, — произнесла тихо, почти неслышно Орихимэ. — Не надо... Заставлять себя говорить это, не можешь... — она словно втянула голову в плечи, смотря куда-то в сторону. Только сейчас Исида заметил, что она сжала его пальцы. — Тогда... Тогда позволишь проводить тебя до дома после работы, Иноуэ-сан? — столь же тихо спросил Исида, с трудом заставляя себя говорить. — Я буду только рада, — Орихимэ подняла на него взгляд и снова улыбнулась. Исиде показалось, что его осторожно взяли за плечи, мягко заставили отойти далеко от бездны, которая была его извечным спутником, и отвели под свет Луны, который с каждой секундой словно становился всё ярче, а сама Луна меркла. Мир озарили тёплые лучи солнца, заставляя, холод бездны отступить. Исида чуть двинул ладонью, чтобы взяться за руку Орихимэ, а не держатся за её пальцы, как утопающий, и улыбнулся. Слабо, незаметно, но впервые за долгое время счастливо и искренне. Потому что это была любовь, чистая, наверное, немного наивная, но приятная и ласковая.