Заставь моё сердце биться

      Почему-то именно ночью просыпается вдохновение: хочется заняться саморазвитием, сделать то, что не сделал днём, люди начинают строить планы на будущее, мечтать, творить. Многие любят это время суток как раз по этой причине, но не Селена. Девушка очень любит ночь из-за того, что сумерки хранят под своим покровом её секреты и никогда и никому о них не рассказывают. Только звёзды видят её слезы; только ночной особенный ветер слушает её правдивые рассказы, которые он уносит с собой; только луна обнимает её своим светом, когда ей плохо; только ночью Селена может быть сама собой, не прячась от других под маской улыбчивой, кроткой и пугливой девушки.       Вот она снова идёт по знакомой, только ей известной тропинке в сторону реки. Драголис встречает её, как старого, верного друга и частого гостя, раскидывает перед ней свои ветви-стражи, а потом прячет девушку от чужих глаз, снова закрывая этот потаённый мир. Прохладный ветер приятно щекочет лицо, сверчки сопровождают её своим пением, а луна освещает дорогу молочным светом. Девушка остановилась перед небольшим деревянным мостиком и посмотрела на водную гладь, в которой отражалось её любимое ночное небо. Эту часть Драголиса не посещает ни один Драгоций, потому что река находится на территории Столеттов, но девушку это совсем не останавливало — ей было наплевать на это, всё равно никто ничего не узнает.       Селена сняла чёрные балетки, босиком пошла к самому краю моста, скинула с себя плащ, достав из кармана небольшой флакон с зелёной жидкостью, оставшись в лёгком и простом синем платье с рукавом, доходившим до локтей, и аккуратно села, свесив одну ногу в воду. Она крепко сжала пузырёк в руке и посмотрела на своё отражение. Из такой таинственной и манящей глубины на неё смотрела девятнадцатилетняя девушка с красивыми льдисто-голубыми глазами и тонкими иссиня-чёрными волосами, доходившими до лопаток. Это была весьма красивая особа, у которой, как и у всех, имеются свои недостатки: бледная кожа, тонкие губы, отсутствие пышных форм. Только в отличие от других, внешность никогда не волновала девушку. Селена смотрела на своё отражение и видела совершенно другое лицо: перед ней была весёлая, дерзкая, жизнерадостная и жутко упрямая шестнадцатилетняя девчушка с такими же, как у неё, глазами, которые, в отличие от её глаз, горели жизнью, и таким же цветом волос, только вот они были подстриженны под мальчишку. Трудно представить, но из глубины на Селену смотрела она сама, а точнее та, которой она была, та, что живёт в её сердце и прячется под масками. Неизвестно откуда, в воде, рядом с девчонкой появляется мальчишка, внешне очень на неё похожий, они смотрят друг на друга и беззаботно улыбаются. — Прости меня, Клайв. Я не спасла тебя, — сказала Селена отражению и поднесла флакон к глазам, — Что же я наделала? — бросила девушка в темноту в надежде, что ветер унесёт её слова далеко от сюда, но она ошиблась, ведь в ту же минуту её слова вернулись к ней, а ветер принёс ответ на её вопрос. — Я бы немного по-другому бы поставил вопрос: не «что я наделала», а «что я собираюсь сделать?» Любой другой испугался бы такому неожиданному возгласу, но не Селена. Она знала, кто стоит у неё за спиной и кто всё это говорит, она давно ждала его, поэтому спокойно встала и посмотрела на своего собеседника: — Здравствуй, Кобзарь. — Здравствуй, Светлана. Безумно рад тебя видеть, — пролепетал пришедший, снял свою немаленькую розовую мексиканскую шляпу, украшенную перьями всех живущих птиц и увешенную бубенцами, пуговицами, картами, игральными костями (настоящие кости там тоже были) и разного вида безделушками, показывая этим жестом свои кучерявые разноцветные локоны. Девушка обратила внимание на сливовую косточку на его шляпе. Когда-то именно она угостила Кобзаря недозревшими сливами в их первый разговор по душам, а он сохранил его. И продолжает хранить. Кобзарь поклонился, подскочил к девушке и поцеловал её руку. Селена совершенно не смутилась этому, будто такое происходило с ней каждый день, она только посмотрела в глаза Кобзаря, сияющие, как две звезды, одна зелёная, другая голубая, и улыбнулась ему. — Ты совсем не изменился, — подметила Селена и оглядялела своего собеседника с ног до головы: на нём были всё те же разноцветные носки, правый в горошек, левый в полоску, всё те же розовые панталоны, всё та же голубая рубашка, вывернутая наизнанку и увешенная значками, а из-за спины выглядывала верная кобза. Девушка невольно задержала взгляд на значке в форме сердца, прикреплённом с левой стороны. Как же много для неё значит эта подвеска. Как же много значит для неё её хозяин… — Я никогда не меняюсь. Не вижу в этом смысла, — ответил ей Кобзарь и уселся на край мостика, подзывая девушку присоединиться к нему, что она и сделала, — Знаешь, ведь изменения — очень сложная вещь, потому что иногда невозможно понять: изменился человек или нет. Вот ты не изменилась, просто прячешь себя настоящую от всех. — А кто не прячет? Все пытаются казаться как можно лучше, — Селена ухмыльнулась, вспоминая, что когда-то была совсем другого мнения. — Пытаться — пытаются, но не у всех получается. Далеко не у всех. У тебя вот, например, не получается, — Кобзарь сказал это совершенно спокойно, посмотрел на Селену по-дружески и улыбнулся, только его глаза заполнила неведомая пелена, закрывающая настоящие чувства. — С чего это ты решил, что у меня ничего не получается? Я прекрасная актриса. Даже Астрагор не знает о том, что я играла в Макабр, — Селена победно улыбнулась, даже глаза заискрились от внезапно нахлынувших воспоминаний. — Ты не просто играла, ты выиграла, открыла алтарь Безликой и узнала мою тайну, — тут пелена с глаз Кобзаря спала, показывая радость, перемешанную с сожалением. — Не очень ты и старался всё скрыть, повелитель Полуночи, — Селена максимально оживилась, буквально заражая своим возбуждением, даже ветер утих, боясь нарушить эту воцарившуюся идиллию, — Но почему у меня не получается носить маски? — Потому, что недостаточно скрывать своё истинное имя, данное при рождении, моя милая Светлана. Как бы ты не старалась это скрыть, но внутри у тебя по-прежнему живёт та юная дева, разрушавшая половину Полуночи. За всю свою жизнь я не видел, чтобы кто-то обрушил потолок в Золотом замке, поджёг Кровавый лес и устроил обвал в пещере царя всех змей. В Чёрном замке до сих пор зияет дыра от того эфера, который ты нанесла на стену, — Кобзарь тоже заметно оживился и рассмеялся, ну и пусть, что ему пришлось восстанавливать этот погром — тот Макабр навечно останется в его памяти, ведь он подарил ему Селену. — Моё настоящее имя знают только ты и нежители, — тут девушка снова проникла, явно вспоминая то, чего уже не вернуть, — Не верю, что говорю это, но я скучаю по ним. По всем. И по братьям-близнецам волчарам, и по Культяпке, и по Леди, и по Сороке, и по Санде, и даже по охотникам. Эммы особенно не хватает. За те дни, что мы провели в Полуночи, она стала для меня настоящим другом. — Это правда, но настоящих друзей можно найти, не только играя в Макабр, но и рядом с собой. Знаешь, ты бы могла сблизиться с Лиссой. Вы бы нашли общий язык, — уже не было того насмешливого тона и блеска в глазах, Кобзарь говорил абсолютно серьёзно. — Я и Лисса? Ты шутишь? — возмущению Селены не было предела, она вытянулась и в упор посмотрела на Кобзаря, — Никогда! Я еле терплю её рассказы за завтраком, ужином и теми случаями, когда она приходит ко мне «на минутку», а потом остаётся на два часа. Она только и может, что жаловаться. Постоянно говорит об Огневе, о его матери, о своей любви, о том, как ей тяжело. Ей тяжело?! Она не знает, что такое тяжело и что такое любовь! — А ты, милая моя? Ты знаешь, что такое тяжело и что такое любовь? — Кобзарь улыбался и смотрел на неё с неподдельными интересом, но тон его был серьёзен. — Я… Я… — Селена замялась, — Я не знаю. Просто, существует огромное количество людей, которым действительно тяжело. Может, она и любит Норта, но жизнь у неё точно не тяжёлая. Ей постоянно везёт. Во всём. А она жалуется. — Поверь, в этой жизни все столкнутся с испытаниями, но только выдержать и узвлечь урок сможет не каждый, а иногда вообще не то, что нужно. Ты же не знаешь, что ждёт Лиссу и через что ей придётся пройти. А вот я знаю, ведь я знаю истину. Поэтому можешь не переживать. Лисса поймёт, что такое тяжело. — Знаешь, я просто не могу понять, почему она жалуется сейчас? Ты, конечно, прав, но даже я ничего не говорю, а могла бы, — тут Селена снова начала злиться, — Все её любят, все её хвалят и жалеют, а она этого не ценит! Я бы посмотрела на неё, если бы её мать умерла у неё на руках, если бы ей пришлось заботиться о своём брате, если бы она стала воровать, чтобы не умереть с голоду, если бы у неё не было никого, кто мог бы помочь. Я мечтала отучиться, поступить в хорошую школу часодейства, а вместо этого таскала дрова в полуразрушенный дом на кладбище, чтобы хоть немного согреть брата. А нежители? Мы жили на кладбище с нежителями! Хорошо, что они приняли нас. Только Клайва я всё равно спасти не смогла. Его убил Ольшайник. Клайв был для меня единственным близким человеком. Живым. А потом на кладбище появился ты, стал верещать о Макабре, и я согласилась играть, подписала договор. Но вот Клайва я так и не спасла. Вместо него вписала в договор Йонву. Я так виновата перед братом. У меня нет ни капли совести. — Ни капли совести? — искренне изумился Кобразь и вскинул руки, — Ты пожертвовала своим желанием ради друзей, остановила войну, открыла алтарь Безликой и впустила в этот зачахлый мир любовь! Тебе есть чем гордиться, моя милая Светлана. Нам всем приходится чем-то жертвовать, ради чего-то большего, ведь за всё нужно платить. А вот смерть всё равно придёт за каждым, поэтому ты не должна себя винить в своём выборе, ведь в тот момент он исходил от чистого сердца. Ты любила брата, но и своих друзей ты тоже любила, а вот Клайв болел, и ты это знала. Вытащив его из Полуночи, ты бы лишь немного оттянула неизбежное, а вот у твоих друзей жизнь прекрасно сложилась. Это я точно знаю. Ты винишь себя, ты разочаровалась в любви, поэтому не даёшь возмозность другим заполнить пустоту в твоей душе, — Кобзарь положил свою руку на руку девушки, в которой она сжимала флакон. — Только один человек может сделать меня счастливой, — Селена одёрнула руку и напряглась, показывая всем своим видом, что разговор ей неприятен, — Если ты пришёл меня переубедить, то уходи. Я уже всё решила. — Я здесь, чтобы выполнить свою работу, — совершенно серьёзно ответил Кобразь, в его глазах не было и тени упрёка или недовольства, — Ты слишком упрямая, чтобы тебя отговаривать. Тут я бессилен. Это твоё решение, твоя жизнь, твой сын, — тут Кобзарь замялся и сделал вид, будто растерян, хотя сам явно дурачился, — Ой… Кажется я проболтался, но тебе, видимо, это неинтересно, ты же уже всё решила. — Говоришь, это мой сын, — Селена хмыкнула и положила руку на плоский живот, становясь сентиментальной, но тут же собралась и посерьёзнела, — Как я могу назвать этого ребёнка своим, если не люблю его отца? — она с надеждой посмотрела на Кобразя, ища у него поддержки, но тот не обратил на это внимание. — Зато Диаман любит тебя, и вашего сына он тоже полюбит, когда узнает о его существование, но ты же решила лишить его этого, а мальчишку — жизни, — Кобразь не смотрел на свою собеседницу и говорил абсолютно бесчувственно, будто о погоде. — Я не смогу стать хорошей матерью и женой, — Селена стала вертеть в руках флакон и разглядывать его, будто видит впервые, — Диаман слишком добр ко мне, а я встречалась с ним только из жалости, а переспала, потому что хотела понять, как это. Я не хочу ему врать, но этого ребёнка я не смогу полюбить. Диаман очень хороший человек, он для меня как друг, но не больше. Я не хочу сковывать себя обязательствами и враньём. Я скучаю по своей свободе. Даже не знаю, зачем я согласилась учиться в Змиулане? Почему так рвалась сюда и бежала от прежней жизни? Я могу сбежать, но ребёнок будет только обузой, а родить и оставить сына отцу тоже глупо. Наверное. Я не знаю, как лучше поступить. Одно я знаю точно: я действительно люблю, но люблю совсем другого человека и только он может сделать меня счастливой, — Селена с надеждой посмотрела на Кобзаря и глазами просила о том, что было известно только им двоим. — Я — смерть, Светлана. У меня нет сердца. Я не могу любить. Мне чуждо это чувство. Но знаешь, каждый раз, когда победитель Макабра наполняет этот мир любовью и играет песню любви, у меня появляется сердце, и я могу любить. Я люблю всё: жизнь, людей, природу, смерть. Всё вокруг. Но когда эту песню исполняла ты, я любил совсем иначе. Я любил тебя, Светлана. Я это чувствовал. Я был счастлив, что могу хоть несколько жалких минут ответить тебе взаимностью, но это же не вечно. Я не могу тебя любить, хотя очень этого хочу. Хочу как никогда. Хочу больше всего на свете, — в глазах Кобзаря застыли отчаяние, грусть и извинения, даже перья на шляпе поникли, а кобза издала печальный треск. — Мне плевать! Я всё знаю, всё понимаю и мне плевать на это! — Селена так оживилась, что вскочила на ноги и замахала руками — так яростно она пыталась доказать свою правоту, — Я буду тебя любить! Моей любви хватит на нас обоих! Только забери меня с собой. Мне плохо без тебя. Я скучаю. — Моя милая Светлана, поверь мне, я тоже скучаю, — миролюбиво начал Кобзарь, поднялся на ноги, подошёл к девушке и взял её за руки, — И отдавая долг тому светлому чувству, что я испытывал к тебе, я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты прожила радостную жизнь, только позволь этому случиться. Ты полюбишь сына. Я это знаю. А Диаман сделает для тебя всё, что ты захочешь. Ты будешь счастлива. Не так, как ты хочешь, но будешь. Сможешь подарить любовь. Материнскую любовь. И от этого будешь счастлива. А вот встретиться мы ещё успеем. Настанет день, и я приду, чтобы встретить тебя и проводить туда, откуда не возвращаются.       Селена не ответила ему, опустила глаза и посмотрела на пузырёк в своей руке. И как она могла даже думать о таком? Убить собственного сына? И за что? За свою глупость? Она почувствовала себя настоящим чудовищем. Совесть и раскаяние грызли её изнутри. По щекам девушки покатились слёзы, которые она уже не пыталась скрыть. Селена повернулась лицом к реке, последний раз посмотрела на флакон с ядом, который должен был вызвать выкидыш, и бросила пузырёк в воду, а река скрыла ошибку Селены своим стремительным потоком. — Мальчик, говоришь? — сказала Селена и обняла свой живот, а Кобзарь кивнул ей вместо ответа, — Я сама выберу имя. Назову его Фэшем. — Это от слова «фэреэсштар», если мне не изменяет память? — Кобзарь ухмыльнулся и вскинул бровь, — Язык полуночников? (жители Полуночи, которых я придумала сама) — Да, — ответила Селена и продолжила смотреть на водную гладь, — Выучила несколько словечек, когда была в Полуночи. Фэреэсштар означает фортуна, судьба и жизнь. По моему, как раз подходит. — Согласен. Мне тоже кажется, что оно подходит, как нельзя лучше, — ответил Кобзарь и вдруг оживился, — Я, конечно, не должен этого говорить, но язык мой — враг мой. Скажу! Твой сын наведёт шороху на Элфаре и доставит немало проблем зодчему кругу. Причём не только он. Так что сразу подари Нортону Огневу валерьянку. Она ему пригодится лет через пятнадцать, когда твой сын и его дочь встретятся. — Только не говори мне, что нам с Огневым придётся делить общих внуков, — ухмыльнулась Селена, не поворачиваясь к Кобзарю. — Хорошо, не буду, — согласился её собеседник и вскинул руки, только вот не было понятно: шутит он или говорит правду? Селена искренне рассмеялась впервые за этот вечер.       Девушка вновь посмотрела в такие родные и любимые глаза Кобзаря. Она думала, что только в лесу может быть сама собой, но это не так. Только рядом с ним она может быть сама собой, только ему она доверяет, только рядом с ним она хочет провести свою жизнь, но судьба распорядилась совсем иначе. — А всё-таки ты специально пришёл. Ты хотел отговорить меня. Хотел помочь мне не совершить ошибку, — глаза Селены блестели, в них не было ни злости, ни обиды, ни радости, только доверие и понимание, — Спасибо тебе, Кобзарь. Я люблю тебя. — Я знаю, Светлана. Я всегда это знал. И свои чувства я от тебя тоже не скрывал, поэтому скажу, что действительно хотел тебя отговорить. У твоего сына будет удивительная судьба. Он очень многого добьётся. Вот увидишь, — Кобзарь вытер большим пальцем слёзы девушки и говорил это всё совершенно спокойно, он чувствовал то же самое, что и Селена, почти всё, а потом вдруг приободрился и снова стал походить на жизнерадостного чудака, — А ещё я хотел поздравить тебя с днем рождения. Девятнадцать лет — очень важная дата. Такая же важная, как все остальные. А свои пожелания я тебе уже сказал, — Кобзарь протянул ей цветок с синими лепестками. Лилию. Любимый цветок Селены. Девушке уже дарили лилии Диаман и Лисса, но она только кричала и обижалась на них, говорила, что ненавидит лилии. А почему? Потому, что только Кобзарь мог дарить ей эти цветы, только он мог её радовать. Селена аккуратно взяла подарок, но Кобзарь выхватил его и вплёл в волосы девушки. А потом взял её руку и одел ей на палец сияющие зелёным цветом кольцо в виде двух переплетающихся змей. — Это кольцо из лучезара? Но как ты уговорил царя всех змей отдать тебе камень? — искренне изумилась Селена, подарок ей явно нравился. — Я не могу раскрыть тебе все свои секреты. Ты же знаешь, что я способен на многое, — улыбнулся Кобзарь, он был доволен, — Это кольцо ковали в Полуночи по моему приказу. Это оберег.Он принесёт тебе удачу. И прости, что до этого я не поздравлял тебя с днём рождения. — Спасибо тебе, Кобзарь. Не вини себя. Всё хорошо. Я понимаю. Я его обязательно сохраню и никогда не сниму. Обещаю, — глаза Селены горели, она была счастлива. — Не вини себя ни в чём, Светлана. Живи и будь счастлива. Это всё, что я хочу. А с тобой мы встретимся и больше никогда не расстанемся. Я обещаю, — снова вернулся этот сдержанный и серьёзный тон, но Кобзарь не переставал улыбаться, он всегда так делал. — Тогда, — начала Селена и тоже улыбнулась, причём не только губами, но и глазами, — До встречи, Кобзарь? — До встречи, Светлана. Селена аккуратно освободила свои руки от хватки Кобзаря и стала медленно отходить он него, не разрывая зрительного контакта.       Вот она снова стоит на земле, надевает свой плащ и пытается обуться, а Кобзарь ей улыбается, только его глаза грустят. Селена снова посмотрела на него и отвернулась, но в замок не пошла. Не могла. Что-то удерживало её, казалось, что она что-то не сделала, о чём-то забыла и снова совершает ошибку. И на этот раз, Селена обязательно её исправит. Девушка резко повернулась, побежала навстречу Кобзарю, бросилась ему на шею и поцеловала. Его губы были холодными, но мягкими и нежными, а её — тёплыми, но обветренными и покусанными. Кобзарь не сразу сообразил в чём дело, смутился, даже растерялся, ведь предсказать действия девушки он не мог, поскольку её судьба связана с его, но отталкивать Селену не стал, наоборот, обнял её в ответ и даже ответил на поцелуй. Он знал, что для неё это было важно. Он просто не мог ей отказать. Они стояли, как две противоположности, дополняющие друг друга: непримечательная, миниатюрная и мрачная Селена и яркий, высокий, жизнерадостный Кобзарь, который так тщательно скрывал свои тайны от всех, кроме неё. Их поцелуй не был страстным и долгим, казалось, что этот миг невозможно поймать, но для них он значил очень много, ведь показывал их чувства, о которых они и так знали. — Спасибо тебе, Кобзарь. Я сделаю всё, что ты просил. Я дождусь нашей встречи, — прошептала Селена прямо в его губы, взглянула в глаза и стремительно убежала, не оборачиваясь. А Кобзарь стоял и смотрел ей вслед. Вот он почувствовал, как в груди что-то кольнуло и зашевелилось, а потом смолкло, и по щеке прокатилась одинокая слеза. Кобзарь схватился за значок в форме сердца и улыбнулся. Грустно улыбнулся. Селена — настоящая Любовь! Настоящая Безликая! Ведь даже сейчас она заставила его сердце появиться и ёкнуть, а когда она ушла, пропало и сердце. Кобзарь всегда будет гадать, почему так происходит, ведь до этого такого не было. Ни один из победителей Макабра не мог заставить его сердце биться дважды, а Светлана могла. Он действительно полюбил её, поэтому и не хотел их встречи, потому что знал, что она произойдёт гораздо раньше, чем думает девушка. Кобзарь знал, как и почему она умрёт, он уже видел её окаменевшие глаза. И это было невыносимо. Удивительно, но он не мог этого вынести. Впервые. Но выбора у него не было, ведь это будет не его решение, а Селены. Ему остаётся только выполнить обещание и встретиться с ней, а пока нужно ждать.       Тем временем подул ветер, зашумели деревья, и Драголис ожил, словно пряча всё, что здесь произошло. Только звёзды знали о чувствах гостей этого места, только река прятала огромную ошибку, которую удалось предотвратить, только деревья знают об их запретном секрете, который противоречит законам природы. А ветер уносил на своих крыльях и прятал в облаках поцелуй, о котором никто никогда не узнает, ведь он был таким запретным, но таким искренним. А луна продолжала сиять, как и всегда, словно это была совсем обычная ночь и ничего не произошло, но это и было правдой. Ведь ничего особенного не произошло. Просто встреча, о которой будет помнить лес, ночь и ветер. Просто один из разговоров, которые часто происходили между ними. Просто встреча, которой им было мало. Просто встреча, которая снова заставила биться их сердца.