С чистого листа

Гарри Поттеру подлили зелье. Противное, с постыдным эффектом. Он и без того был юным, переполненным гормонами подростком, пятикурсником, окруженным соблазнами, а тут ещё и… возбуждающее! Конечно же, Гарри не мог пойти к мадам Помфри. Сразу после позднего ужина, как только он почувствовал стекающееся к паху горячее возбуждение, Поттер быстро распрощался с друзьями и помчался куда глаза глядят. Дальше, в глубь замка, оттопыривая школьную мантию, чтобы редкие встречающиеся ученики не заметили выступающий у него на брюках бугорок. Поттер сам не заметил, как спустя час беготни по Хогвартсу забился в темный Зал Славы, закутавшись в тяжелую бархатную портьеру. Он скрежетал зубами, борясь с невыносимым желанием прикоснуться к себе. Черт возьми, пробежка по прохладным коридорам должна была помочь ему, но стоило парню спрятаться в это ненадежное укрытие, как волны желания вновь начали удушливой волной окутывать его тело. «Какой бы идиот не подлил мне эту гадость, я найду его и, видит Мерлин, он пожалеет, что родился на свет!» Юноша повел бедрами, пытаясь убрать болезненное стеснение в паху, но только заскулил, отвлекаясь от кровожадных мыслей. Ему нужен антидот, помощь, что угодно… Впрочем, как раз прикоснуться к себе не помешало бы, наверное. Не то чтобы Гарри был таким уж профаном в искусстве самоудовлетворения. Он иногда дрочил, но, судя по порой задвинутым пологам сокурсников и следам заглушающих заклятий, делал это значительно реже нормальных парней. Наверное, дело было в плохой фантазии, потому что сколько бы Поттер ни представлял себе девчонок, что бы ни делал с ними в своей голове, возбуждало его это не очень сильно. Парень, тревожно оглянувшись, так никого и не увидел в кромешной тьме зала. На самом деле, его возбуждение становилось таким сильным, что Гарри не остановил бы даже приближающийся патруль. Сознание будто расплывалось. Он закусил губу, чувствуя на ней соль пота, подтянул мантию, как девица юбку, и прикоснулся пальцами к выпирающему под брюками члену. И вновь заскулил, это было настолько возбуждающе, что почти больно. «Мне надо сделать это» — в отчаянии подумал Гарри, судорожно расстегивая ширинку и пуговицу школьных штанов. Его член истекал смазкой, как никогда. Стоило только твердой головке выскочить наружу из-под резинки белья, Поттер заерзал от прохлады на нежной влажной коже. Впрочем, возбуждение от этого никуда не делось. Парень обхватил член ладонью, прикусывая кулак другой руки, чтобы не застонать, и откинул голову назад, утыкаясь затылком в стену. Смазки хватало, чтобы без неприятных ощущений провести пальцами по всему стволу, размазывая её все больше. Назад дороги не было. Гарри был настолько возбужден, что даже не представлял красавицу Чжоу, которая иногда в его фантазиях двигала прехорошенькими губами по члену, влажно глядя на парня снизу-вверх. Поттер вообще никого не представлял, он быстро и механически остервенело вел кулаком по члену, кусая костяшки и жмурясь до слез. Так же быстро он и кончил, пачкая складки мантии, гармошкой собравшиеся на животе. Оргазм принес не столько удовольствие, сколько облегчение. Чуть отдышавшись, Гарри кое-как наложил очищающее, застегнул брюки и одернул мантию. Он хотел уже выпутываться из портьеры, как вдруг услышал шаги. — Черт, — выдохнул Поттер сквозь зубы и затих, поджимая ноги. В такой темноте, кто бы это ни был, он пройдет мимо. Гарри же в своем диком состоянии лучше не попадаться на глаза никому. К сожалению, тот, кто шел по залу, явно не боялся, что его заметят. На каменный пол упали отблески яркого теплого люмоса. Шаги были все ближе, твердые и уверенные, Поттер даже затаил дыхание, когда «некто» поравнялся с ним. У него ушла душа в пятки, когда он в одно мгновение понял, что это Том Реддл, слизеринец, староста школы и лучший ученик всего их курса, а то и вообще за всю историю Хогвартса. Во всяком случае, этот самодовольный надменный засранец именно так себя и преподносил. «Тот-Который-Лучше-Всех» — вредно подумал Гарри и в этот миг Реддл, шаркнув подошвой идеально вычищенных ботинок, резко остановился. В каких-то паре футов от ног Поттера. Парень сквозь щелку из портьер видел, как Том хмурится, будто сам не понимая, что его остановило. Крылья тонкого носа затрепетали, словно слизеринец принюхивался, затем он выше поднял палочку, освещая больше пространства вокруг себя. Гарри чувствовал, как зашлось грохотом его сердце, и молился, чтобы Реддл просто прошел мимо. «Давай же» — мысленно вопил он. — «Вали отсюда!» И в эту же секунду староста резко повернул голову, как хищная птица, и в упор посмотрел прямо на Поттера с высоты своего внушительного роста. В темных глазах мелькнуло торжество. — Так-так, — ледяным тоном, не предвещавшим ничего хорошего, протянул Том. Он навел на съежившегося Поттера свет палочки и тот часто-часто заморгал, как разбуженный днем совенок. «Какое жалкое, наверное, я представляю зрелище». Гарри, жмурясь от света, с раскрасневшимся лицом и капельками пота на лбу, сидит тут, на полу, весь в пыли с портьер, прямо у ног идеального со всех сторон взрослого слизеринца. Поттер ни разу напрямую не конфликтовал с Реддлом, для этого у него был Драко Малфой, но Том никогда не упускал возможности витиевато пройтись по умственным способностям гриффиндорцев и абсолютно не замечал Гарри — это явно было выше его достоинства. — Что ты тут делаешь, Поттер? В голосе почти только любопытство, но Гарри слышит насмешку. — О, ты знаешь мою фамилию, Реддл? — подал голос парень, чувствуя, как во рту противно сухо после неожиданного сеанса мастурбации. — Я староста, мне положено знать всех, — соврал слизеринец. — Ты грубишь мне, маленький гриффиндорец? — Я на пятом курсе! — ретиво отозвался юноша, разозлившись на насмешливость и собственную дрожь, прошившую тело от холодного голоса старшекурсника. Он попытался было встать, цепляясь пальцами за стенку, наступил на портьеру и с ухающим в животе чувством понял, что ноги разъезжаются в разные стороны. В тот же миг сильные руки схватили его за плечи, Гарри обдало головокружительным запахом тонкого мужского парфюма и вот уже он обнаружил себя крепко стоящим на ногах. Реддл так быстро отошел, поправляя и без того идеально на нем сидящий свитер, что Поттеру даже на миг показалось, что это ему все померещилось. Вот только коленки все так же позорно дрожали. К своему ужасу Гарри понял, что снова начинает возбуждаться из-за этого проклятого зелья! — Для ловца сборной Гриффиндора ты удивительно неловок. Ты в порядке, мальчик? Выглядишь, будто у тебя лихорадка. Нечитаемый взгляд без эмоций скользнул по лицу Поттера и тот, смутившись, вздернул подбородок. Это «мальчик» звучало настолько покровительственно, будто Реддл разговаривал с потерявшимся в магазине ребенком. — Я в порядке, — пробурчал он, одергивая мантию. — И тебе не нужно в больничное крыло? — Нет! — Тогда тебе следует вернуться в свою гостиную. До отбоя меньше получаса. Реддл смерил его очередным взглядом, под которым Гарри чувствовал себя совсем ущербным. Из-за властности и магии, которые исходили от этого слизеринца, у Поттера кружилась голова. Ему хотелось спрятаться от холода внимательных глаз, но в то же время в животе сладко «екало» от присутствия кого-то столь сильного, давящего на юношу одним своим присутствием. «Что за вздор?! Это все зелье!» — убеждал себя Гарри, вместе с этим вдруг понимая, что ему все же надо попросить помощи. — Хотя знаешь, ты прав. Мне надо к мадам Помфри, — промямлил Поттер, закрывая глаза и пытаясь унять дрожь возбуждения. Один миг, и вдруг холодные пальцы коснулись пылающей щеки Гарри. Тот пораженно распахнул глаза, не в силах шарахнуться в сторону. Реддл смотрел на него все так же без эмоций, но было в его взгляде что-то такое, что заставляло юношу замереть, словно птенца перед удавом. — И правда, ты весь горишь. Я тебя провожу. Это был чистой воды приказ, потому что в следующую секунду слизеринец повернулся на пятках и быстро пошел в сторону лестниц, не дожидаясь ответа. Гарри ничего не оставалось кроме как поспешить за ним. Его щеку, к которой прикоснулся Том, жгло так, будто бы он ударил его, а не потрогал на наличие жара. Член вновь болезненно терся о ткань белья при каждом шаге. — Поттер, — окликнул его Реддл и от звука своей фамилии по коже Гарри поползли мурашки. — Чего ты там плетешься? — Я… — у него перехватило дыхание. Он вновь почувствовал запах чужого парфюма, свежий и запоминающийся. Парню хотелось зарыться носом в длинную белую шею этого говнюка и найти самое яркое место, где чудесный аромат смешивается с запахом кожи Реддла. «Что?!» Гарри разочарованно застонал, тихо, чуть хрипло. Он хотел простонать мысленно, видит Мерлин, но у него буквально кружилась голова и терялась ориентация в пространстве. И эти мысли! Он, Гарри Поттер, думает о парне! Да, под воздействием зелья, да, Реддл красив, как дьявол, но это все равно неправильно! — Да что с тобой? «Дьявол» вновь оказался рядом. Гарри покачнулся на пятках и Реддл снова его подхватил. — Эй, Поттер. Ты теряешь сознание? Спрашивает, как за разделанной скальпелем лягушкой наблюдает. — Я?.. Нет… Отойди! Гарри дернулся было, но цепкие руки никуда не отпустили. От ощущения, как сильные пальцы сжимаются на его коже, парень был готов кончить в штаны. Он низко опустил голову, прикусывая щеку изнутри. Чтобы Реддл не увидел в его взгляде похоти, и чтобы случайный стон вновь не сорвался с сухих губ. — Что с тобой, мальчишка? Ты можешь идти? Гарри мог, он все мог, только бы Реддл отошел, только бы не давил на него своей горячей властной магией. Под закрытыми веками вдруг вспыхнула картинка, как парень приподнимает лицо Поттера за подбородок, жмет его к себе и накрывает поцелуем его распахнутый рот. Дрожь прошла по всему телу паренька, он хныкнул, как маленький, задирая голову. — Том… Гарри обратился по этому имени, наверное, впервые за всю жизнь. Выдохнул его, чувствуя на губах чужое дыхание. Магия Реддла взвилась, он тоже вздрогнул. Темные глаза сузились. А в следующую секунду… — Агуаменти. Ледяная вода полилась по волосам и лицу Поттера, затекая под ворот рубашки. Он охнул, жмурясь, попытался было отстраниться, зябко задрожал. В следующий миг Реддл легонько шлепнул его по щеке. — Эй! — возмутился было Гарри. — Тебе лучше? И правда, от неожиданного купания юноша на миг даже забыл о наваждении, а похоть чуть отступила. Но он знал, что это ненадолго. — Моргана, трачу тут время на какое-то ходячее недоразумение, — тихо шипел Реддл, отступив на пару шагов. — Говори, мальчишка, что тебе подмешали? Приворотное? Гарри помотал головой. Минута просветления явно проходила. — Значит, афродизиак, — подытожил Том. Поттер слова-то такого не знал. — И пойти в Больничное Крыло ты застеснялся, потому что ты маленький стыдливый гриффиндорец. А мне теперь менять планы. — Отвали, — хрипло посоветовал Гарри. — Я сам. И тут же шумно выдохнул, потому что в животе будто стянулся крепкий узел. — Мы так не дойдем, — холодно отрезал Реддл и, оглянувшись, распахнул ближайшую к ним дверь в коридоре. — Иди сюда. Гарри вновь переставал отдавать отчет своим действиям, во всяком случае, ему хотелось так думать, потому что он тут же беспрекословно подчинился слизеринцу. Он зашел в пустующий кабинет с рядами нагроможденных друг на друга парт и пыльными большими окнами, спиной чувствуя взгляд Реддла. Тот достал волшебную палочку и кабинет тускло озарился светом нескольких давно оставленных здесь свечей. Юноша тут же уперся ладонями о ближайший стол, пытаясь отдышаться. — Присядь. Возможно, тебе поможет одно заклятие, я сам им пользовался… однажды. Ленивый взмах палочки старосты и вместо парты появилось роскошное зеленое кресло с дорогой золоченой обивкой. Гарри повалился в него, забираясь с ногами, свернулся в комок и настороженно смотрел на Реддла блестящими глазами. С сумасшедшими, как у наркомана, огромными зрачками, пожирающими радужку. Ему показалось, всего на миг, что у Тома перехватило дыхание, когда он посмотрел на нахохлившегося гриффиндорца. Впрочем, в следующую секунду тот направил палочку ему в грудь и Гарри трусливо задрожал. Он был слишком возбужден, слишком слаб и слишком беспечен, доверяя этому ледяному слизеринскому красавцу. — Может, будет чуть-чуть неприятно. Быстро снять возбуждение помогает только обратное ему ощущение, ты должен почувствовать отвращение или холод, возможно, боль. — Боль?.. — ещё шире распахнул глаза Гарри, но Том уже вывел в воздухе нужную руну и произнес заклятие. Эффект превзошел все ожидания. Поттер вскрикнул и… отрубился. Реддл презрительно посмотрел на размякшего худосочного мальчишку, который раскинулся в кресле, и сердито взъерошил волосы, портя свою идеальную прическу. Чертов гриффиндурок. Как же не вовремя он появился! Парень трансфигурировал себе все необходимое для записки, применил к ней чары маскировки и, оживив, отправил в гостиную Слизерина. Надо было предупредить его Ближний Круг, что сегодняшнее собрание отменяется. На деле, бесчестие и расстановка приоритетов толкали Реддла бросить мальчишку тут. С ним не случится ничего особенного, подрочит, проснется утром, как с похмелья, пойдет к Помфри или на занятия. Но что-то останавливало Тома. Он впервые так близко общался с увлекательным образцом по имени Гарри Поттер, о котором был так наслышан. Видимо, слава о том, что этот мальчик вечно влипает в передряги, была правдой. Но какой все-таки идиот так беспечно сует в рот все подряд в общем Зале? Ещё и имея во врагах половину Слизерина. Реддл создал кресло и себе, ещё более роскошное, больше похожее на трон. Сел, сверля бесчувственного Поттера взглядом. Блики свечей плясали по его лицу, он без чувств откинулся на спинку кресла, распахнув потрескавшиеся мальчишеские губы. Реддлу понравилось, как эти губы произнесли его ненавистное маггловское имя. Складываясь правильным тугим колечком на букве «о». «Что с тобой, Реддл? Тоже возбудителя глотнул?» — засмеялся он над собой. Но мысль зажглась в голове слишком ярко, чтобы Том поверил в искренность своего веселья. Поэтому он старательно отвел глаза от губ мальчика, глядя на взъерошенные непослушные волосы, подрагивающие длинные ресницы, на узкие плечи с острой полоской ключицы под расстегнутой пуговицей сбившейся рубашки. Реддл отмечал неухоженность юноши, худобу, ломанные дурацкие очки, сгрызенные ногти. Помимо раздражения он испытал жалость. Он. Том Реддл. Испытал жалость. Продолжая оглядывать парнишку, он зацепился взглядом за сведенные острые коленки, а потом вдруг увидел… Выступающий под мантией бугорок в паху парнишки. В собственном животе слизеринца что-то «ухнуло». Заклятие не сработало. Вместо этого, теперь Реддлу казалось, что это он выпил зелье. «Том» — стояло в его ушах. Хриплое, отчаянное, жаркое. С колечком губ. Реддл поднялся и подошел ближе. Нагнулся над бесчувственным пареньком, как над любопытной зверушкой в зоопарке. Тот был совсем крошечным даже для ученика пятого курса, недокормленный забитый воробушек. От юноши пахло тыквенным соком и почему-то мятной жвачкой. Темные глаза Тома прожигали приоткрытый рот. Губы Поттера были слишком сухими. Потяни кожу, дай ей разойтись и из трещинки вылезет бусинка соленой пьянящей крови. Реддл не удержался. Он наклонился ниже, проводя кончиком носа по выпяченной шее, вдыхая запах нежной кожи. Юноша ещё не страдал излишним волосяным покровом, свойственным мужчинам, его шея и линия челюсти были мягкими, как шелк. Губы мальчика оказались так близко. Слизеринец прикрыл глаза, терпеливо досчитывая до десяти, вторя тихим щелчкам секундной стрелки часов Гарри. И когда он, выдохнув «десять», собрался было отстраниться и уйти, парнишка вздрогнул и нежно застонал. Том никогда не целовался. Он всего однажды, ради исследовательского интереса, конечно, переспал с девочкой из Когтеврана. На утро стер ей воспоминания об этом, но даже в момент их близости его не тянуло целовать её влажные пухлые губы. А тут губы мальчишки. Искусанные, приоткрывшиеся, чтобы выпустить стон желания. — Салазар тебя забери, Поттер, — прорычал Реддл, тут же впиваясь жестким поцелуем-укусом в обветренные губы подростка. Гарри не сразу понял, что происходит. Секунду назад староста школы направлял на него палочку, а сейчас… Он его целовал! Горячо, грубо, как никто и никогда не целовал юношу. Его целовал парень! Поттеру хотелось кричать, бежать отсюда, оттолкнуть нависшего над ним «дьявола», но он не мог. Его магия давила на плечи, подминала Гарри под себя. Мальчик и не хотел вырываться, потому что первоначальный испуг в одну секунду сменился острым, обжигающим удовольствием. Сильный, красивый парень. Взрослый парень. Опасный парень. Разбудил его поцелуем, как какую-то спящую красавицу. Гарри соврал бы, если бы сказал, что никогда в жизни не заглядывался на Тома Реддла. Он снова хныкнул, потянулся и дрожащими руками обнял парня за шею. Тот что-то выдохнул, нагло въедаясь языком в сладкий неумелый ротик гриффиндорца. Тот задыхался от поцелуев, забывая дышать, тянул Реддла на себя, как обезумевший. Слизеринец чертыхнулся. Он сам терял голову, член твердел обратно пропорционально покидающей разум трезвости. Только, в отличие от Поттера, он не был опоен зельями. Том был взрослее, умнее и до сих пор свято убежден, что неподвластен таким идиотским вещам, как похоть и инстинкты. Но с этим гриффиндорцем все вечно было не так, как со всеми остальными. И, видимо, его проклятие распространялось на всех, кто подходил к нему ближе, чем на четыре фута. Реддл взмахнул все ещё зажатой в руке палочкой и Гарри вскрикнул, падая на спину. Кресло преобразилось в низкую широкую кровать, на которую мальчишка завалился, утягивая за собой и парня. Том беспечно откинул палочку. — Тише, Поттер, — властно приказал он заерзавшему мальчику, который будто бы одновременно пытался потереться членом о колено Реддла, оказавшееся между его бедер, и вместе с тем умолял себя этого не делать. — Так дело не пойдет, ты все ещё слишком возбужден. От шипящих ноток в его голосе Гарри заскулил. Том распахнул мантию на груди парня, и юноша послушно поднялся, помогая стянуть с себя школьную форму. Ему уже было почти не стыдно, хотя щеки пылали. Он просто хотел… хоть что-нибудь! Тонкие красивые пальцы скользнули по лбу Поттера, успокаивая прохладой горящий лоб, отводя челку, упавшую на глаза. Скользнули по ряду пуговиц на измятой рубашке. Ослабили яркий гриффиндорский галстук. Том делал это так ловко и естественно, что Гарри не успевал следить за его движениями. Он отчаянно кусал губу, шумно дыша и непрестанно сглатывая — рот наполнялся слюной, будто перед ним поставили самое вкусное в мире блюдо. Том тоже сглотнул, глядя на гладкую кожу груди, на проступающие вздымающиеся ребра, на плоские темные кружочки сосков. Он не удержался. Наклонился, провел горячим мокрым кончиком языка по правому. Поттер вздрогнул и застонал. У Реддла закружилась голова. Стонал Гарри, как последняя шлюшка, а не девственник-пятикурсник. Надрывно, искренне. Казалось бы, от такой незамысловатой ласки. — Том… — рвано позвал он. — Я… — Тише, — повторил Реддл. Он вновь накрыл губами блестящий от слюны сосок, чувствуя, как розовый комочек мышц твердеет у него под языком. Гарри забился, вскидывая бедра. Том крепко прижал его обратно к кровати. Он скользнул ладонью ниже по впалому животу мальчишки, погладил кожу над ремнем брюк. Юноша задышал ещё чаще. Реддл ловко расстегнул школьные штаны, выпрямляясь над ним, и одним сильным рывком стянул их до коленок Гарри и дальше, оставляя его в забавных светлых мальчишеских трусах, над резинкой которых выглядывала блестящая от смазки налитая головка. Поттер тут же сжался, закрывая горящее лицо, у него щипало в глазах от восторга, страсти и унижения. — Мило, — прокомментировал Реддл. — Не закрывай глаза. Гарри не мог ослушаться. Он убрал руки от лица, влажно глядя куда-то в темный потолок, но когда слизеринец одним красивым движением стянул через голову свой свитер, юноша невольно залюбовался красивым, сильным телом, рассыпавшимися кудрями и грацией движений старосты. Реддл был самим совершенством. — Сейчас ты должен кончить, Поттер, — это очередной приказ. — Подрочи себе. Это прояснит твою голову. Юноша не совсем понимал, что там говорит Реддл, но при этих словах острое удовольствие волнами потекло по животу, а член дрогнул, требуя воплотить команду. Гарри потянул дрожащие пальцы вниз, стаскивая белье, при этом морщась, будто скользнувшая ткань причинила боль. Ему было стыдно, очень стыдно, но возбуждение было настолько сильным, настолько неконтролируемым, что мальчик просто отдавался ему, позволял себе делать то, о чем бы предпочел забыть, когда все это закончится. Или умереть от смущения. Он вновь, как тогда, в портьере, размазал смазку по члену, задыхаясь и дрожа от болезненного удовольствия. Том смотрел на все это с таким же нечитаемым любопытством на лице, но Гарри видел и потемневшие глаза, и выступающий в брюках член. По плечам юноши поползли мурашки, он не мог лежать так, голым, дрочить, ему хотелось ещё прикосновений, и чтобы эти странные глаза перестали прожигать в нем дыры. — Том… — выдохнул он, боясь двинуть рукой. — Пожалуйста… — Что ты хочешь, Поттер? — в голосе хрипотца. Гарри вдруг показалось, что он знает Реддла всю жизнь, чувствует его эмоции, как свои собственные. — Я хочу… Пожалуйста… Том замер, а потом красиво наклонился к мальчику, упираясь руками по обе стороны от его головы. Тот тут же подался к безупречному лицу слизеринца, потянулся к губам, пытаясь так же, как и он, поцеловать «по-взрослому», но только неумело лизался к горячим вкусным губам. И одного только прикосновения хватило, чтобы пальцы сжались на члене, Гарри вскрикнул от оглушающего удовольствия и постыдно, слишком быстро кончил в кулак. Сквозь влагу на дрожащих ресницах Поттер видел, как губы Реддла, шепнув очищающее, растягиваются в ухмылке. Колотящееся от оргазма сердце начало биться чаще теперь из-за того, что Гарри постепенно «трезвел». «О нет!» — отчаянно подумал он, снова закрывая лицо руками. Но тут же распахнул глаза, когда почувствовал прохладные пальцы на своих бедрах. — Что ты?.. — Не думал же ты, Поттер, что будешь один тут получать удовольствие. Ты нарушил мои планы, мальчишка, я трачу на тебя свое время, ты обязан отплатить мне. Реддл говорил чуть менее спокойно, чем обычно. Он был действительно возбужден, в отличии от Гарри, который кончил уже дважды за последние полчаса. Зелье дало ему передышку или же выветрилось вообще. И парню стало страшно. — Нет, Реддл, погоди… — Уже Реддл? — Поттеру мерещится, что слизеринцу неприятно. — Только что ты стонал «Том». Быстрый взгляд уже почти черных глаз скользнул по губам Гарри. Тот тревожно облизнулся. — Прости, но… Том. Перестань, пожалуйста! Тот сильным движением перевернул мальчишку на живот. Гарри взвился, пытаясь подняться на коленки, попытался вырваться из цепкой хватки реддловских рук. — Уймись. В голосе вновь приказ, но теперь ещё и угроза. Поттер не хочет слушаться, но магия парня давит на него, укутывает в горячий, вязкий кокон, ослабляя волю и дрожащие коленки. — Ты ещё не понял, Поттер, — продолжает слизеринец. — Ты теперь мой должник. — Том, прошу тебя, — залепетал мальчишка, все ещё не теряя слабой надежды вырваться. — Дай мне уйти, пожалуйста, я буду тебе должен, ты прав, что угодно, только отпусти… Заканчивая фразу, Гарри уже знал, что Реддл никуда его не отпустит. Он чувствовал ликование парня, удовольствие от этих жалких всхлипывающих просьб. — Знаешь, Гарри… От звука своего имени из уст этого мерзавца Поттер с ужасом ощутил, как в животе снова потеплело. — Ты ничего обо мне не знаешь, но я тебе расскажу. Прохладные пальцы на бедрах согревались о теплую кожу мальчика, поглаживая, вынуждая невольно расслабиться. Реддл снова навис над Гарри, наклоняясь ниже, почти касаясь обнаженной грудью его худой спины. — Видишь ли. Я очень ценю свое время. Человек, на которого я трачу его, обязан отдать мне втридорога. Знания, умения, тайны. Поттер загривком почувствовал опаляющее свежее дыхание. Член предательски твердел вновь. — А что мне может дать глупый маленький гриффиндорец? Правильно, ровным счетом ничего. Но у тебя смазливая мордашка и мягкая кожа. Я отчего-то захотел тебя. В голосе задумчивость, а Гарри страшно. — Том, я не… Я ничего не умею! И я не по мальчикам, — схватился за последний убедительный для него аргумент юноша. — Не бойся, Поттер. Даже если тебе не понравится… — он хмыкнул, сомневаясь, что такое возможно. — Ты все равно все забудешь на утро. Я сотру тебе память. Мальчик замер. С одной стороны, ему было страшно, что кто-то будет стирать его воспоминания, было странно, что Реддл запомнит это, а он нет. Но с другой стороны, он вдруг испытал облегчение. Тогда ведь ничего страшного? А ему правда, правда хотелось, чтобы Том прикоснулся к нему ещё раз. Поцеловал его ещё раз. Пусть Гарри и боялся себе в этом признаться. И он расслабился. Послушно, медленно прогнувшись в спине. За что был награжден горячим шепотом на ухо. — Хороший мальчик. Гарри уткнулся лицом в подушку, чувствуя, как ладони Реддла скользят по его спине, бокам и плечам. Он вздрагивал, кусая губу, когда парень по-звериному принюхивался к шее, касался кожи горячими твердыми губами. Даже ощутил, как сквозь ткань брюк к его ягодице прижался чужой член. Но он уже не мог бороться. Реддл подавил его, а Поттер не так уж и сопротивлялся. Он поджимал пальцы на ногах, ему хотелось вновь коснуться своего члена, упирающегося в мягкий матрас. Когда сильные ладони стиснули узкие ягодицы, Гарри вздрогнул и тихонько застонал. Том лапал его, как сам Поттер делал в своих скучных фантазиях про девочек. Но это ни в какое сравнение ни шло с удовольствием, которое приносил ему слизеринец. Горячий язык провел линию вдоль выемки позвоночника, юноша вновь задрожал, кусая губу. Почему, ну почему ему так хорошо с этим проклятым Реддлом?! — Будешь так громко думать — я тебя вырублю и овладею твоим бессознательным телом. Гарри в отчаянии застонал. От стыда и от того, что в этот момент Реддл чувствительно впился зубами ему в шею. Слизеринец нехотя оторвал от гладкой горячей кожи ладонь, которая так красиво и правильно смотрелась на чуть более смуглой аккуратной ягодице мальчика. Потянулся и, нащупав палочку, шепнул одно ненароком прочитанное в книге по колдомедицине заклятие. Гарри охнул, чувствуя далекое от приятного ощущение, но Реддл утешительно поцеловал его в плечо. Утешительно. Реддл. Поцеловал. Но это было так уютно, что Поттер со своей плохой фантазией живо вообразил, как парень каждое утро будит его таким вот прикосновением теплых губ. И очищающим самое постыдное место заклятием… Слизеринец проворно подхватил Гарри под тазовые косточки, приподнял и сунул под живот скомканное одеяло. Юноша запоздало удивился потрясающей безупречной трансфигурации Тома. Но тут же отвлекся на пожирающий изнутри стыд. Реддл бесцеремонно расставил коленки мальчишки, оставляя его в такой унизительной провокационной позе. Парень выпрямился, глядя сверху вниз на открывшийся ему вид. Он иногда незаметно наблюдал за Поттером, когда слизеринцы рядом тряслись от гнева по поводу его странностей. Наблюдал за субтильной фигуркой в небе, когда мальчик птицей рассекал прохладный воздух на матчах или одинокими вечерами. Видел его в кругу друзей, смеющегося, с огромными блестящими глазами. Замечал, как тот грызет кончик пера, хмурясь над домашней работой в библиотеке. И пускай Реддл и не отдавал себе отчет, что так много наблюдал за этим пятикурсником, он и мысли не мог допустить, что однажды увидит Гарри таким. Таким, каким его никто никогда не видел. — У тебя никого не было? — строго спросил он напряженного подрагивающего Поттера. — Что? — охнул мальчишка, когда на его тонком бедре требовательно стиснулись пальцы. — Ох, нет конечно, я же сказал, я не по… — А девушки? Были? Гарри ещё больше покраснел, хотя куда уж, и отрицательно помотал головой. — Хорошо, — удовлетворенно прошептал Реддл, чувствуя, как в груди разливается что-то теплое. Он расстегнул свои брюки, спуская с бельем и выпуская наружу налитый член. Так не вовремя обернувшийся через плечо Поттер потешно округлил глаза и рвано выдохнул, вновь пряча лицо. — Том… — вновь неуверенно начал он, ерзая и тем самым ещё больше возбуждая слизеринца. — Может, как-нибудь иначе… Я мог бы… — Что бы ты мог? — с подрагивающей усмешкой спросил Реддл, раздеваясь полностью и точно зная, что мальчик не решится предложить отсосать ему или сделать что-то ещё. И тот правда не решился, тем более, в этот миг парень шепнул ещё одно заклинание и в ложбинку между ягодицами вязко потекла прохладная скользкая жидкость. Гарри хватанул губами воздух, прогибаясь в пояснице, Том шикнул на него, чуть хмурясь от напряжения. Его уже почти не удивляла такая острая, нездоровая реакция на этого Поттера. Куда больше его волновала узкая красивая задница подростка. А ещё ему почему-то было страшно причинить мальчику боль. Том Реддл впервые за всю свою жизнь не хотел причинить боль. — Расслабься, Поттер, — попросил он. Действительно попросил, стараясь, чтобы голос звучал мягко. И, мазнув пальцами по быстро согревшейся на коже смазке, скользнул ими между ягодиц, размазывая её по дрожащему плотному колечку мышц. Гарри покрылся мурашками. Страх смешивался с возбуждением, навеянным зельем. То, кажется, ослабело, в голове было немного яснее прошлого раза, но юноша все равно изнывал от желания прикоснуться к себе, а под ним на простыне образовалось мокрое пятнышко смазки. «Реддл» — мысленно стонал он. — «О дьявол, Реддл, что же ты со мной делаешь!». — Том, — ласково поправил горячий шепот на ухо. Слизеринец все так же поглаживал его между ягодиц, совсем как девчонку, но он подался вперед, упираясь локтем свободной руки около плеча Поттера. Тот попытался было отвернуться, но Реддл шепнул ему повернуть голову. И Гарри поднял пылающее лицо, посмотрел на Тома влажно и с трепетом, кусая свои невыносимые губы. Слизеринец тихо чертыхнулся и вновь накрыл их поцелуем, вместе с этим вдруг ввинчивая один из своих тонких длинных пальцев в тугую дырочку Поттера. Тот замычал прямо в поцелуй от неожиданности, крепко сжимаясь вокруг фаланги, и Реддл, не сдержавшись, укусил Гарри, тут же чувствуя соленый привкус крови на его губах. Судя по поплывшему взгляду и тому, как мальчик расслабился, пропуская в себя палец, это ему понравилось. Реддлу тоже. Он, невольно притираясь членом к бедру парня, вставил второй палец. Гарри был слишком узким, слишком невинным, но терпение Тома было на исходе. Он. Хотел. Этого. Мальчишку. В данный момент он желал его не меньше, чем безграничную власть или бессмертие. Да, им двигали низменные желания, но ласкать Поттера, целовать его, растягивать пальцами было чем-то настолько правильным, что даже немного пугало. А Гарри стонал снова, красиво и бесстыдно, порой впиваясь укусами в костяшки на левой руке. Он вел бедрами навстречу пальцам Реддла, этим идеальным пальцам. Поттер мало знал об однополой любви, подсознательно думая, что это больно. Но Том не делал ему больно, а только приятно, порой немного задевая что-то внутри юноши, заставляя его давиться воздухом и хотеть ещё. — Том… — вновь застонал мальчик, когда три прекрасных тонких пальца влажно и свободно ходили внутри покладисто расслабленной, лишь чуть подрагивающей дырочки. Гарри ощущал, как капелька смазки Реддла потекла по его бедру, там, где головка прижималась к горячей коже. — Слишком рано, — зашипел в ответ Том, шумно вдыхая через нос. Гарри не знал, сколько прошло времени, но точно не так мало, чтобы он не был готов. Это чуть-чуть рассердило гриффиндорца. Неужели он считает его трусом? Поттер вдруг очень ловко вывернулся из-под напряженного Тома и в один миг повернулся на спину, привлекая слизеринца к себе. Вид у него снова был шальной, а стыд, терзавший краской его щеки, вновь отошел на второй план. — Я готов, Том, — с дрожью предвкушения заявил мальчишка, угловатыми коленками зажимая бока Реддла. Тот невольно подался вперед, и головка его члена безупречно легла прямо к растянутому, припухшему колечку мышц. Оба парня вздрогнули. — Тебе может быть больно. Глаза в глаза, Том до сих пор старался, чтобы голос звучал безучастно, но Гарри кожей ощущал его тревогу. — Подлечишь меня, — нетерпеливо мотнул головой мальчишка. — А я на утро и не вспомню! От возбуждения его заметно потряхивало, как при лихорадке. Том решил, что голос дрогнул именно от этого, а не от внезапного разочарования, которое испытал юноша. Гарри не хотел забывать это. Реддл не хотел, чтобы мальчик забыл его. Но оба промолчали и слизеринец, придав лицу спокойное выражение, кивнул. — Тебе лучше встать на колени. Так будет легче. — Нет! — Гарри испуганно обхватил его за плечи, будто боялся, что Реддл исчезнет. — Я хочу видеть… Тебя. Том, пожалуйста… Тому хотелось кого-нибудь убить. При звуке своего имени из уст Гарри Поттера он готов был согласиться на все. Поэтому он осторожно стянул с носа юноши его идиотские очки, заставив подслеповато заморгать. А затем послушно собрал рукой остатки смазки на коже юноши, размазал по своему колом стоящему члену и, молясь, чтобы позорно не кончить при одном только прикосновении к парню, осторожно притерся головкой к подрагивающему входу. Гарри закусил губу, но Реддл, чувствуя, как он вздрогнул, накрыл мягкий, отдающий металлом рот мальчика своими губами. И Поттер расслабился, на миг потерял бдительность, увлекся поцелуем, чем Том коварно воспользовался. Он, придержав член у основания, вдруг скользко надавил, подаваясь бедрами, и крепко перехватил гриффиндорца, вжимая, буквально насаживая на себя. Гарри вскрикнул. — Вот так, — исступленно целовал искривившийся рот Реддл. — Терпи, Поттер, сейчас, сейчас. Мерлин, до чего же ты узкий. Трепетно сжимающийся вокруг него тугой мальчишка не шел ни в какое сравнение с влажной жарой той когтевранки, пустившей его в себя без лишних проблем. Гарри, его Гарри был слишком желанным. Он чувствовал, как ему тяжело, а сам боялся закрыть глаза — под веками вспыхивали яркие круги и всполохи. Том, дрожа от напряжения, двинулся, чтобы оказаться чуть ближе к лицу юноши, но тот болезненно застонал, жмурясь до щиплющей в уголках глаз влаги. — Подожди, пожалуйста! — взмолился он, царапая пальцами гладкие плечи. — Мне больно… Ему больно. Реддл фыркнул, не выдавая горечи. — Я же говорил тебе, что… — Да. Гарри чувствует, что от неприятных ощущений его стоящий член немного опал. Чувствует с холодком по коже и понимает, что зелье перестало на него действовать. Теперь он возбужден только от того, что почти ему не знакомый старшекурсник со слизерина, безупречный, далекий от него властный Реддл ласкал его, целовал и вставлял в него пальцы. «Боже мой, я гей» — обреченно подумал Поттер и нервно хихикнул. Том наградил его мрачным взглядом, решив, вероятно, что мальчик совсем тронулся головой. Кожу, натянувшуюся вокруг члена Реддла, чуть саднило несмотря на обилие смазки, а непривычное чувство наполненности вызывало смущающий дискомфорт. Но было во всем этом что-то естественное и пошлое, то, о чем Гарри никогда бы не решился мечтать в самых жарких своих скудных фантазиях. От этой мысли щеки вновь вспыхнули, а член принялся твердеть. Черт возьми, Поттеру нравилось все это. Он прикусил раненную Реддлом губу и робко двинулся, заставляя Тома от неожиданности хрипло застонать. Этот звук прошил Гарри до костей. Он хотел, чтобы парню было приятно, он хотел, чтобы тот стонал ещё! Поэтому решительно потянул его к себе, стараясь не морщиться. И у Реддла будто щелкнуло что-то в голове. Он резко выпрямился, подхватывая юношу под бедра и, отстранившись, вновь мокро и туго толкнулся внутрь. И ещё раз. И вновь. И весьма удачно, поскольку в этот момент Гарри впервые в жизни ощутил странное, острое и глубокое удовольствие, получая его с каждым разом, как твёрдая нежная головка чужого члена скользила внутри него. Он вскрикнул, на этот раз не от боли, а от удивления вперемешку с пьянящим удовольствием. Вплел пальцы в темные густые кудри Тома. Прекрасного, прикрывшего от удовольствия глаза Тома, который чуть резковато, но безупречно правильно брал его, делал своим, оставляя отметины пальцев. Реддл будто чувствовал Гарри изнутри, знал, как сделать так, чтобы мальчик ошеломленно стонал, не беспокоясь, что его слышно, наверное, на все восточное крыло Замка. — Том, — безостановочно звал юноша, жмурясь до новых соленых капелек, на этот раз от непередаваемого наслаждения, которого он раньше никогда не испытывал. — Поттер, — с чарующей хрипотцой отзывался Реддл, внутренне умирая раз за разом от чужеродности переполнявших его странных, непривычных чувств. Они двигались в унисон, Том вбивался в обманчиво хрупкое юное тело, наклоняясь к влажной солоноватой коже, оставляя губами яркие собственнические метки. Гарри послушно принимал парня, вскидывая дрожащие худые бедра навстречу, гладя его с нестерпимой лаской по плечам, шее и спине, уравновешивая разрушительный темперамент. Им обоим не нужно было много времени. Для них по-своему это был первый раз, а желание, сведшее с ума, с самого начала было оглушительно сильным. Реддлу даже не надо было говорить, одного взгляда в невозможные поттеровские глаза, одного касания его стонущих сухих губ хватило, что мальчик догадливо потянулся к своему члену, чертившему мокрые полоски на поджаром торсе слизеринца. Он обхватил ствол пальцами, вскинулся при новом толчке и, толком не двинув рукой, с тонким, срывающимся стоном кончил, чувствуя, как пара тугих капель пачкает кожу Реддла. А тот, ощутив, как вздрогнул мальчишка, как судорожно и жадно сжались и без того всего лишь самую малость разработанные стеночки, навалился на Гарри, впиваясь яростным, рвущим тонкую кожу губ поцелуем в рот, перебивая самый сладкий стон в его жизни, долго и до боли остро от оглушительного удовольствия кончая глубоко внутри дрожащего гриффиндорца. Позволяя себе свой долгий гортанный стон, выдыхая едва слышное нежное «Гарри». Том повалился рядом спустя долгую минуту, тяжело дыша и невидяще глядя в потолок. Остатки свечей почти сгорели, хотелось пить. Гарри тем временем что-то шепнул и, сделав несколько больших глотков из наколдованного стакана с водой, передал его Реддлу. Тот выпил на удивление без подозрительного взгляда, обращенного к Поттеру. Щелчком пальцев заставил стакан исчезнуть, даже не обратив внимания, как неожиданно легко ему это удалось. Гарри вдруг хихикнул. И тут же залился смехом, чистым и беззаботным, который, как был уверен Том, предназначался только самым близким. — Чего ты хохочешь? — Реддл пытался напустить раздражения в голосе, но на деле ему было хорошо, тело будто качало на волнах, а от искреннего смеха гриффиндорца тянуло глупо улыбнуться. — Это ведь Малфой, да? — давясь смехом, спросил Гарри. — Это он подлил мне зелье за ужином? Том этого не знал, но полагал, что так. Он давно подозревал, что Драко увлечен не просто здоровым соперничеством с гриффиндорцами, а самим Гарри. Эта мысль заставила Реддла ревностно подтянуть лучащегося счастьем мальчика к себе. — Представляешь его лицо, если бы он узнал, кто и как помог мне справиться с последствиями. Он снова прыснул и Том, не удержавшись, все-таки приподнял уголки губ. Гарри, только что нацепивший очки, заметил это и почувствовал, как сердце сжалось от трепета. Реддл улыбнулся ему. Тепло и по-настоящему. Поттер готов был продать душу, только бы не забыть эту улыбку. Но он знал, что Том не позволит ему оставить все эти воспоминания. В конце концов, он, Гарри, всего лишь должник. И не ему решать за этого властного умного парня. Он повел бедрами, тут же заливаясь краской. Между ягодиц было постыдно мокро и чуть-чуть щипало. Реддл заметил дискомфорт юноши и взмахом палочки очистил его, шепнув одними губами одно подходящее заживляющее. Там, где у Тома должно было быть сердце, что-то кольнуло. Они какое-то время лежали вместе. Гарри доверчиво жался к белой теплой груди, Реддл задумчиво гладил взъерошенные пряди на затылке. Они о чем-то неторопливо говорили, слишком расслабленные, чтобы всерьез углубляться в беседу, но слишком заинтересованные друг в друге, чтобы прервать её. Том поразил гриффиндорца своим лукавым метким юмором и умом, умением в нескольких словах преподносить мысли. Слизеринца же удивило, что Поттер вообще способен связать больше двух слов, не являющихся его именем и фамилией. Гарри оказался довольно умным парнем, смешливым и понятливым. Тому он нравился. Они, удивившись, что время едва перевалило за полночь, с обоюдным любопытством говорили друг с другом последующие пару часов, ни на миг не переставая мягко касаться, поглаживать или обводить пальцами оставленные их ночью метки. Вскоре юноша зевнул, как котенок, его увлекательная байка про освободительную дружину для домовых эльфов постепенно затихла, и вскоре он мирно засопел Реддлу в плечо. Тот пролежал ещё какое-то время, начиная терзаться сомнениями. Он не мог оставить Гарри воспоминания об этой ночи. Он сам хотел бы забыть все это, не знать, что он подвластен глупым низменным желаниям наравне с простыми людьми. «Врешь сам себе» — пристыдил его внутренний голос. Реддл хотел сохранить эту удивительную ночь на всю оставшуюся жизнь. Он смотрел на расслабленное лицо спящего Поттера. Тот уютно сопел, будто для него было совершенно естественным жаться к кому-то вот так в одной постели. А ещё он улыбался, купаясь в ластящейся к нему магии Тома. Реддл решился. Он осторожно, боясь разбудить, выпутался из рук мальчика, сел рядом, тревожно потер лоб. Быстро оделся, стараясь не шуметь, собрал и сложил ровной стопкой разбросанную одежду гриффиндорца. Больше оттягивать неизбежное было некуда. Он сел рядом с Гарри. Тот одиноко свернулся на большой кровати в комок, явно ощущая отсутствие под боком Тома, судя по крошечной складке на чистом лбу. Слизеринец неуверенно протянул руку. Провел по мягкой ершистой макушке. Взял палочку. — Ну что же мне с тобой делать, Гарри Поттер, — едва шевельнул губами он. И, на миг в отчаянии прикрыв глаза, наставил её на юношу, шепча заклинание.

***

За завтраком Поттер сидел мрачнее тучи. Он абсолютно не выспался, черт знает каким чудом не попался Филчу, ранним утром добираясь до спальни, а потом ещё и доказывал Рону, что был всю ночь в своей постели, а то, что Гарри там не было, другу просто приснилось. Дверь Большого Зала распахнулась, и Поттер невольно поднял голову. Тут же прищурился, пристально глядя на безупречного Реддла, вошедшего в окружении своей верной свиты. В груди у Гарри предательски екнуло. Слизеринец спокойно прошествовал до своего стола, сел, взял в руки кубок с тыквенным соком и вдруг поднял голову, глядя прямиком на прожигающего его глазами Поттера. В его взгляде так и читалось «Какого черта тебе надо?». Гарри не знал. Не понимал причины своего недовольства. Ведь Реддл не стер ему память, он оставил воспоминания об этой постыдной, но лучшей ночи за всю жизнь Поттера. И юноша чувствовал только небывалую благодарность. Так он и шепнул. Неслышное «спасибо», едва шевеля губами и розовея от смущения. А Том нечитаемо посмотрел на него в ответ и отвернулся. Но Гарри мог поклясться, что красивые, чуть припухшие с ночи губы слизеринца тронула улыбка. Да, Реддл не стер воспоминания мальчика. Всего лишь скрыл россыпь засосов, вредно оставив след его хватки на нежном запястье. И больше не стал менять ничего. Чтобы Поттер навсегда запомнил свою первую ночь. Чтобы что-то накрепко связало их друг с другом. Чтобы в следующий раз не начинать с ним с чистого листа.