cafe terrace at night

Иногда в Хансоле просыпалось то самое ощущение, что.. все как-то странно. Но уходила эта мысль быстро, с новым глотком ром колы, которая горло разъедала своей горечью и градусом. С новым дуновением холодного ветра в еле прикрытый затылок, незащищенный толстовкой. С новым рассказом под ухом на все еще ломаном корейском. Чуть заторможено развернув свое лицо к парню, словно в замедленной съемке на новой камере Су, Чхве еле успевал глазами провести огромные ладони, которые за мгновение надели на и так закрытую шапкой голову еще и капюшон. После чего, за него и держась, приспустив нихрена не греющий кусок ткани с лица, Соль понял, что чужое лицо подходит слишком близко. Для Вернона никогда не было проблемой поцеловать кого-то. Даже когда он был в отношениях. Но Минхао стал его проблемой, головной болью, острым лезвием, которое, поселившись близ затылка, непозволительно близко утекало к сонной артерии. Нет, и парней Чхве целовал. В соотношении, конечно, куда меньше, чем девчонок, но.. Старосту Сынчоля или пьяного кореша Джошуа вряд ли можно причислить к числу обладательниц ХХ набора хромосом. Вот только почему-то не один из этого разнообразного опыта не пробирался в подкорку так странно, как Су. После этого вечера он буквально вел себя так же, что выводило Чхве из себя. Словно кусок за куском, от его стены из айзберга похуизма откалывалась часть все более огромная, чем предыдущая. Наверно, Соль бы и пустил все вот так, на самотек, если бы после очередной вечеринки по сучьим группкам, как крысы в университете, на его телефон не пришло сообщение от китайца: "знаешь, я убью за тебя, Чхве" Бонон бы соврал сказав, что в этот момент по его шее не скатился за худи холодный пот вдоль каждого позвонка. Весь вечер после он искал Минхао, которого уже не было в тесной квартирке Джуна. Снова блядь он просто ускользнул из под его носа словно изворотливая змея. Снова Соль сбил кулаки о стену со злости. Снова напился за ночь в ванной полной одиночества, просиживая свое утро после в обнимку с фарфоровым другом белого цвета. Кажется, его лицо по оттенку сейчас вообще мало чем отличалось от "преданного товарища", но ему было похуй. Нужно было идти домой и снова готовится к звонку семьи по скайпу. Эта иллюзия доверительных отношений, пока твой сын за безгранично огромным океаном от тебя.. Больше похоже на тюремные свидания с ограниченным Хансолевыми заебами временем. У Чхве саднит горло. И ладно бы снова простуда, но нет. Он уже минут двадцать орет в полицейском участке на ни в чем неповинного офицера, потому что Су сейчас за сраной решеткой, при чем за такую ерунду, господь. Хао отпускают под доверенность, пусть Вернон его и младше. Дорога же к дому проходит почти в тишине. Лишь у минимаркета, в котором все равно нет ничего нормально, у дома китайца он спрашивает, какого.. Какого черта ему вообще взбрело рисовать на улице? И ладно бы на какой-то стене заброшенного здания у их общаги, там их пруд пруди. Но не на стеклах же главного отделения городского банка.. В ответ лишь пожимание исхудалыми плечами и еле заметная ухмылка. После нее в Соле что-то надламывается. Да с такой силой надламывается, что друга он буквально впечатывает в стены его же квартиры. Но не для драки, нет. Хотя.. наверное то, как агрессивно он целовал Су можно было в какой-то мере назвать насилием со стороны Чхве. Грубо сжимая меж собственных пальцев осветленные пшеничные пряди, Чхве в этот момент даже не ебет тот факт, что они не успели снять обувь. Они просто валяться на не застеленную кровать старшего, что было той еще редкостью с его любовью к чистоте, и снова целуются. В какой-то момент вкус крови на языках и губах уже и вовсе не ощущается. В какой-то момент на шее Соля остается красноречивый укус. В какой-то момент они оба словно по щелчку засыпают от чертовой усталости. Только Вернон не находит Минхао на утро рядом. Тощей задницей чуя не ладное он срывается с места, покидая и так не запертую квартирку. Ероша волосы на затылке, который уже не скрывала брошенная на кровати китайца шапка, сам Бонон не знал даже в какую сторону и как быстро ему стоит бежать. Ответом на этот вопрос стало сообщение, пришедшее ему на телефон. Сначала от Сынчоля, старосты 4 курса. Потом же и от самой высокой пропажи. Почему Чхве решил открыть сначала сообщение Чоля? Вернон ответа не знал. Но прочитав содержимое, сердце его затихло в секунду, как и весь мир вокруг. "Слышишь, Соль, ты это.. за Хао присмотри, окей? Звонили с его прошлого универа, и, оказалось, его выгнали за нападение. У него чет тип биполярки. Не совсем в курсах как именно это работает, вы вроде больше общаетесь, тебе виднее. Но все равно аккуратнее, ок, Хансоло?". В голове Чхве забили тревожные звоночки. Его мать больна точно тем же, но ежедневно принимает подавляющие препараты. Су никогда не пил таблеток. Они рядом почти сутки напролет и НИ РАЗУ в руках китайца не было и намека на флакончик нейролептика. Потому, открывая сообщение старшего за долю секунды и видя на них смазанные фото университетской крыши, парень срывается на бег. Сначала начинает ныть бок. Потом каждый вдох словно прожигает легкие. В итоге неумолимо ноют ноги и так больно сводит кончики пальцев, словно на испанской инквизиции. Но Чхве мало заботит сейчас что либо кроме навязчивой мысли "нужно успеть". И он успевает. По крайней мере потому рыданию навзрыд, которое он слышит откуда то сверху в дождливое утро воскресенья. Забежать на крышу составило 3 минуты дела. Подбежать к Минхао вообще было делом пары секунд. Он просто навалился на Су всей тяжестью своего тела, ощущая яркие последствия кислородного голодания, но, тем ни менее, крепко сжимая запястья Су своими руками. Они лежат так пока Вернон не приходит в себя. Хотя нет. Пока Хао не перестает всхлипывать где-то под ухом. Облокотившись о грязное покрытие крыши любимой цветастой толстовкой Чхве заглядывает в столь родные глаза. Те буквально были доверху наполненные отчаянием в те краткие секунды, пока Соль бежал к нему, а сейчас.. Сейчас искрились счастьем? -Подаришь мне свой чехол? Я люблю эту картину Ван Гога. Думаешь это кафе все еще существует, Вернон? Хансоля пробирает смех. Сначала незаметный совсем, тихий, под нос. А после уже куда более громкий и даже чуть срывающийся. Сам же Су уже заражается ним, но тем ни менее ожидает ответ на свой вопрос-просьбу. Когда человек в переходе меж маниакальной и депрессивной фазе, он, конечно, рассеян, но всегда помнит, о чем спрашивал. И Минхао помнил. Но сам Вернон не слишком то и хотел увиливать от ответа. -Конечно подарю. Но с одним условием. Ты переедешь ко мне. До окончания универа. Идет?