летняя сказка

Мы взяли велики и выкатили на перрон, без единой души, тонущий в солнечных лучах. Вдалеке уже виднелось море кирпичных крыш, холмы, петляющая дорога, по которой мы сюда и прикатили, и шпиль ратуши. Чувство было такое, словно я какое-нибудь невообразимое число световых лет скитался по далеким галактикам, и, наконец прорвав временную линию и нарушив все законы физики и логики, вернулся в родной край, который покинул еще в молодости. Тот факт, что на самом деле я всего лишь несколько часов поколесил по окрестным полям, я решил опустить. — Что, возвращение на родину? — спросил Сайфер. Он легонько пихнул меня в бок. Я обернулся. Он уже перекинул ногу через раму, готовясь стартовать. Все, черт возьми, кончалось, и реальность, от которой я впервые за много-много месяцев действительно смог убежать, не спеша сваливалась на меня опять. Как будто я стоял под заснеженной елкой и тряс ее за ствол, а на меня падали маленькие кучки снега, постепенно превращаясь в огромный сугроб. — Э-э, ну да, — я зажмурился, собирая остатки воли в кулак, — слушай... — Какие-то вопросы? — усмехнулся Билл, остановившись в пол-оборота ко мне. — Вообще-то да, есть один. — Ну так спрашивай. — Я все сегодня... ну, я все понял правильно? Он мог бы сейчас уйти. Усмехнуться и укатить навстречу солнцу, как образцовый супергерой. Оставить меня с бессмысленным бодрствованием по ночам, зачитанными до дыр книгами, кругами под глазами, дымом от тяжелых и безнадежной потерянностью в крошечном сонном городе. Бросить в бесконечных раздумьях о том, что же, черт, значила та сигарета, те разговоры, те прикосновения, те места, где никто не бывал, и виды, которые он показал только мне. Мог бы заставить все это лопнуть, как мыльный пузырь, позволить этой ночи сделаться просто ночью, парочкой хороших впечатлений, историей, которая когда-нибудь придется к слову, фотографией в альбоме летних воспоминаний. Мог бы. Но поступил совсем по-другому. Он мне улыбнулся. Не издевательски, как в лавке, когда мы первый раз увиделись, не насмешливо, как улыбался всю эту ночь. Это была настоящая улыбка. Так улыбаются, когда чувствуют себя неподдельно счастливыми. Он положил велик на землю и подошел ко мне. А потом он меня поцеловал. Не резко, не жестко, не быстро, не грубо, — не так, как наверно мог бы. Наклонился, слегка повернул голову, накрыл мои губы своими, и почти сразу углубился, мягко толкнувшись внутрь. Он обнял меня за талию и притянул к себе — нас разделяли слои футболок, но я все равно чувствовал тепло его кожи. Я как-то не следил за траекторией движения своих конечностей, поэтому не сразу осознал, что одна моя ладонь лежит у него на спине, а другая запущена в волосы. Руки я мысленно похвалил. Им там было самое место. Запах одеколона на его шее немного перебили запахи ветра, сосен и цветов с того поля, но все равно было потрясающе. Мы двигались медленно, никто никуда не спешил, он чуть сильнее сжал ладони, обнимая меня крепче, я провел пальцами по его шее. Я подумал о том, что давно не целовался, да меня всегда и не особо тянуло. В моем понимании, поцелуи были чем-то вроде склизкой пьяной мороки с бесконечным нервяком по поводу того, где чей язык и кто кого обслюнявил. Так я до сих пор не целовался никогда. Это был не просто поцелуй. Это была страница в истории. В смысле, в этот момент нельзя было отделить одно от другого. Теплые костлявые ладони Билла на моей спине, ветер, качающий верхушки сосен, шум колес тормозящих поездов, ткань футболки под моими руками, звон часов на далекой ратуше — все было одним целым. Я бы так простоял еще несколько минут, часов или сонных солнечных дней. Но он остановился, а потом исчез. Серьезно. Я даже сообразить не успел, а его уже нет. Вот я еще чувствую его сбившееся дыхание на своей шее, а вот он уже превратился в черный силуэт на горизонте. Пора бы уже привыкнуть, что он так делает. Выдает что-нибудь такое, нелогичное, неожиданное, без объяснений и намека на беспокойство о последствиях, что-нибудь, что так просто не забудешь. Он уже уехал, а я стоял и пялился на дорогу и холмы, и на меня вдруг накатило такое странное чувство, как будто он, этот Сайфер, специально все подстроил, и даже то, что от него якобы не зависело, все равно зависело от него, что все это происходит не по-настоящему, а по написанному им сценарию, и погода, и этот рассвет, и то, что электричку отменили, и даже то, что я задал этот вопрос — он заранее знал, что так будет и все подстроил. Потом я решил, что у меня от недосыпа уже глюки начались и отогнал от себя эту ерунду. Взял велик и погнал домой. Всю дорогу смотрел только вперед — созерцания красоты мне и так, наверное, на полгода вперед хватило. Перед входом в дом отряхнулся и причесался пятерней, чтобы хоть в ужас никого не повергнуть, поднялся в комнату, по счастливой случайности никого не встретив, упал на кровать и заснул, клятвенно пообещав себе, что разберусь абсолютно со всеми проблемами и вопросами, как только немного восстановлю силы.