Один день с ТХТ

В столовой нашего университета всегда подавали невкусный какао и засохшую рыбу, состоявшую исключительно из костей, и я уже устала с нелепым пятном на белой блузке сидеть тут и слушать восхищенные рассказы Чуюн о том, как ей нравилось учиться в южнокорейской школе. Мне бы хотелось грубо перебить ее и спросить, а для чего вообще соглашаться отправляться учиться по обмену в другую страну, если так нравится домашняя система? Я вот, напротив, из родной столицы направилась в восточную даль, только бы иметь возможность по международным программам посетить более развитые страны Азии, и искренне не понимала, откуда на наш факультет поступает так много корейцев: неужели возможно променять ведущий университет мира на эту затхлую рухлядь, успевшую обветшать за несколько лет с момента постройки. Но моей подруге Чуюн, похоже, нравилось все. Она — абсолютная моя противоположность — умудрялась всем сердцем любить и старую комендантшу, и пенку на молоке, и уроки иностранного языка, и одногруппников, что смеялись над ее нелепым корейским акцентом. Я думала, все ли они, там, такие счастливые? Я ли в действительности лишь «ком злобы», как меня любила звать Чуюн? — Ты Корея поехать все поймешь радость, — гордо заявила она на моем языке. Мы практиковались и, может, со стороны подобное смотрелось нелепо, ломая языки, старались говорить каждый на иностранном. Правда, в действительности я корейский изучала уже несколько лет, а Чуюн до прошлого года в глаза не видела иного алфавита, поэтому в ответ от нее я получала исключительно похвалу, а она — закатанные донельзя глаза и самодовольную ухмылку. Впрочем, точно так же как от меня трудно было дождаться какого-то одобрения, в жизни никто не видел, чтобы Чуюн находила в себе смелости высказаться кому-то поперек. — Лишь бы не заблудиться, забыв слово «магазин», — отметила я, раздумывая о будущем посещении Сеула. Город тот был просто огромным, даже по сравнению с моим родным мегаполисом на тринадцать миллионов человек, и количество этажей в его небоскребах во много раз превышало рекордно увиденное мной. — «Магазин» ты только что вспомнила. И чего страх тогда? — удивленно переспросила она. — Твой разговор прекрасно. Потеряться нет. И все-таки, как бы я не старалась, перенять ее оптимизм меня не получалось. Смущенно скривившись, я извинилась и отошла к раковинам, в надежде наконец отмыться. Оставалась ровно неделя до обещанной мне университетом поездки в Южную Корею и весь последний семестр я провела рядом с Чуюн, что рассказывала мне о жизни в чужой стране и их системе обучения, а все равно чувство легкого кручения не покидало мой живот и с недавних пор только усилилось: я стала безумно растерянной, побила несколько чашек в столовой, пролила на себя какао, да и вообще напрочь забыла о правилах поведения иностранцев, даже начала как будто специально нарушать их, хотя никогда до этого в своей жизни и подумать не могла о том, чтобы начать смачно чавкать. Билеты университет предлагал на поезд, но зная себя и то, что я бы не выдержала колбаситься в нем несколько дней, не имея возможности нормально принять душ, я отказалась и самостоятельно оплатила перелет. Но с предоставленными удобствами возникали и новые проблемы, заключавшиеся в том, что самолет прибывал на два дня раньше моего заселения в общежитие, и тот факт, что я совершенно не знала, где переночевать, вызывал у меня нервных смех, однако торопиться с выбором гостиницы я не спешила, да и средств на это у меня уже не осталось. — Мой бывший одноклассник, помнишь, я рассказывала, — вдруг, как обычно, громко произнесла Чуюн, резко возникшая из ниоткуда прямо у меня за плечом, — он готов принять тебя на одну ночь, — она смущенно покраснела, заметив, что свою фразу полностью произнесла на корейском, но я жестом указала ей, что расслышала и внутренне расслабилась: хотя бы на слух понимаю, что снижает шансы потеряться в Сеуле я с 99 до 98 процентов. — Кто он? — спросила я, разглядывая предложенную мне Чуюн фотографию. — Да? Я думала, ты будешь пищать от восторга, — обиженно отметила она, двумя пальцами, приближая портрет, но я, сколько не всматривалась, так и не смогла распознать в нем какую-либо известную личность. — Ты знаешь, азиаты для меня все на одно лицо, — я закатила глаза, вновь обращаясь к испачканной блузе. — Субин? Чуюн отстранилась, и я могла в зеркале видеть ее широко распахнутые от удивления глаза. Волнуясь, она дрожащим голосом заметила: — Да… так ты его знаешь? — Ну, — краснея, призналась я, — сложно не обратить внимания на группу, о дебюте которой говорит чуть ли не каждый второй. Да не ты ли сама недавно мучила меня с этим? — Мне казалось, ты все это время провела в наушниках, — обиженно пробурчала Чуюн, теребя в руках чехол от телефона. — Но теперь-то у меня нет выбора? — тихо усмехнулась я, оборачиваясь к ней. — Кофе не так-то просто стирается с одежды, так что, пока я тут вожусь, могу послушать несколько интересных фактов, как вести-то себя, находясь рядом с такой знаменитостью? — О, — задыхаясь, призналась Чуюн, — фактов я знаю много. Учились все-таки вместе, связь поддерживаем до сих пор. Я слегка усмехнулась, вспоминая, что со своими одноклассниками, не виделась лет сто, с самого выпускного, быть может, я упустила что-то важное? То, чего добилась все-таки в своей жизни Чуюн? — Выкладывай. *** И вот теперь, зная, что Субин на три головы выше среднестатистического корейца, ненавидит мятный шоколад и имеет собаку по кличке Шон, я стояла в аэропорту и испуганно озиралась по сторонам, теряясь в массе незнакомых мне лиц. Наверное, я куда более выделялась из толпы азиатов, чем сам Субин, а тем не менее вынуждена была искать его машину на огромной парковке аэропорта самостоятельно и, когда мы наконец пересеклись, я чуть не плакала от отчаяния, подумав, что уже никогда не найду его «черный и большой такой» автомобиль — ведь марка не говорила мне ровным счетом ни о чем. Однако открыто проявлять беспокойство перед своим новым знакомым я не желала, потому мне следовало как можно скорее постараться взять себя в руки и, когда водитель айдола помог мне устроить чемодан в багажнике, я забралась на заднее сидение, наконец имея возможность взглянуть на Субина не сквозь тонированное окно и экран телефона. — А… — после недолгой переписки с подругой и, быть может, от неожиданного перехода на корейский язык я совсем забыла базовый набор слов, и смогла лишь неловко повторить за Субином его «здравствуйте» и то только на слух, не пользуясь имеющимися в голове знаниями. Если еще подумать, может, так на меня повлияла обстановка, может, вид за окном: все-таки о поездке в Сеул я мечтала со средней школы, и вот теперь он весь проносился у меня перед глазами со скоростью сто километров в час. Парень рядом со мной смеялся и терпеливо ждал пятнадцать минут, пока мой ступор пройдет, прежде чем предпринять новую попытку заговорить: — Что такое? — поинтересовался он. — Знаешь, я не хочу, чтобы ты относилась ко мне, как… — Нет, — заикаясь, перебила его я. — Я н-не фанатка или что-то вроде того, мне казалось, тебя предупредили. Я отчего-то находила стыдным признаться в том, что интересуюсь современной корейской культурой так же сильно, как и ее историей, поэтому новая модель поведения была выдумана и тщательно отработана еще в самолете: с кем бы мне не приходилось сегодня пересекаться, я не должна проявлять заинтересованности в их работе, в конце концов, мне совсем не приходилось выдумывать: чем корейских исполнителей, я больше предпочитала умерших англичан, да и из того, что мне давала слушать Чуюн, зацепила лишь парочка песен, авторов которых я и то еле-еле запомнила. — М, — смущаясь, через какое-то время все-таки произнесла я, — у меня есть для тебя кое-что. Из кармана куртки я вытащила слегка помятый сверток и протянула его парню. Это, можно было сказать, был мой первый эксперимент, или даже розыгрыш, или проверка — как называть не пойми откуда возникшее у меня желание поиздеваться, я не знала. Не знала и чего на самом деле хочу получить, но захлестнувший меня азарт полностью покрывал эту неопределенность. Я с самого начала понимала, что купила то, что ни за что Субину не понравится, но вела себя наигранно мило, ожидая его первой реакции: — Сувенир. Существует же в Корее такая традиция? Субин едва раскрыл подарочную упаковку, как тут же смял ее снова и убрал в карман своей большой сумки, ничем не выдавая себя. Хорошо сработано. Заметив мою заинтересованность, он осуждающе покачал головой, но не произнес ни слова, не отблагодарив, не упрекнув. И все-таки мне казалось, что он каким-то образом понял, что искренности в моем подарке не было нисколечко, да и кто в здравом уме станет такое дарить? Я ждала более ярких эмоций: удивление, отрицание, гнев — но так и не дождалась, парень оставался абсолютно спокойным, будто с самого начала был предупрежден о подобного рода выходках. — Да? — добро улыбнулся он. — Иногда иностранцы знают о наших традициях больше, чем мы сами. А ты хочешь чего-нибудь? Я задумалась, упорно борясь с мыслями о том, за сколько можно будет продать его автограф… а если какую-нибудь вещь из гардероба? Но даже мне, верно, не хватило смелости рассматривать живого человека, любезно принявшего меня на одну ночь, в качестве наживы. — Нет, — через какое-то время все-таки отреагировала я. — Экскурсии по Сеулу не будет? Субин тяжело покачал головой из стороны в сторону: — Без меня. У нас полно работы. Да и я бы не стал неприкрыто разгуливать по улицам не пойми с кем. То есть, — срочно спохватился он. — Я не это имел в виду, хорошо? Хочешь побывать в нашем офисе? — Меня это не интересует, — отрезала я. — Хотя… всяк лучше, чем сидеть дома… Я выжидающе взглянула на него исподлобья: открыто напрашиваться на встречу с участниками TXT я не собиралась — не позволяла гордость, однако принять предложение от самого лидера была не против, но тот, хитро сверкнув глазами, лишь почесал затылок и отвернулся к окну: — Нет, знаешь, я не собираюсь лишний раз тебя мучить, — растягивая слова, произнес он. — Да и протаскивать кого-то постороннего… — Ну, пожалуйста! — вырвалось у меня, и, мгновенно краснея, я срочно прикрыла рот рукой, но было уже поздно: Субин во всю смеялся, надменно оглядывая меня с высоты своего роста. — Раз ты так просишь, то почему бы и нет, — звонко произнес он, приобнимая меня за плечи. — Хан завезет твои вещи домой, а пока можешь набираться сил… Я резко вырвалась из его объятий и, скрестив руки на груди, обиженно прошипела: — Мне интересна работа группы изнутри, а не милые корейские мальчики, поэтому… я совсем не чувствую восторга — так и знай — исключительно рабочий интерес. — Что ты, — в смятении отреагировал парень, — я и не имел в виду ничего такого. И тем не менее во взгляде его карих глаз я видела понимание, и от того, что оно одновременно и злило меня, и трогало, я еле-еле сдерживала поднимающиеся вверх уголки губ. — Какие у вас взаимоотношения с остальными участниками? — я вжалась в дальний край салона и прикрыла рот горлом от свитера, скрывая свои истинные эмоции. — О, исключительно хорошие… Однако договорить Субин не успел — его окликнул с переднего сиденья водитель, оповещая о том, что мы наконец подъехали к офису, и я первая выскочила из автомобиля, вдыхая загазованный воздух Сеула. Здание Биг Хита вживую оказалось еще солиднее, чем на фотографиях из интернета, и если бы Субин в спешке не запихал меня внутрь, не знаю, сколько бы еще времени я провела у подножия небоскреба, всматриваясь в небо. *** — Кофе? — предложил он, когда мы наконец очутились в уютном офисе с кожаными диванчиками и большим плазменным телевизором на стене. Нас более не сопровождал стафф, а в комнате отдыха находилось все необходимое для самостоятельного обслуживания оборудование: кулер, кофемашина, ящики с конфетами, несколько видов которых я уже успела попробовать. — Я не пью кофе, — ответила я, занятая развертыванием очередного кислотного фантика от жевачки. — А мне карамельный, — откликнулся недавно прибывший Техен. При упоминании карамели я рефлекторно обернулась на парней и с чувством легкой горечи проводила взглядом брошенный в кофемашину стик макиато. — Если хочешь попробовать… — предложил Кан, принимая из рук Субина стакан, — можешь сделать один глоток, — и глядя на то, как предательски разгораются мои глаза, добавил: — Только один. Я не люблю делиться. В этот момент в комнату вошли двое, и лидер коротко представил нас друг другу, прибавляя, что ранее днем предупреждал их о моем визите. Бомгю понимающе кивнул, а Ёнджун, пробурчав что-то себе под нос, аккуратно пристроился рядом и залип в телефоне, совершенно не обращая на меня внимания. Я развернулась обратно к Субину, неловко улыбающемуся нам четверым: — Кай сегодня немного опаздывает, я обещал дождаться его, но, — он поднял глаза на настенные часы, громким тиканьем сопровождавшие каждые пять минут. — Мы так и опоздать можем, ваши… — он осмотрелся вокруг, на мгновение задержавшись на моем лице. --…предложения? — Он ждет нас внизу, — вдруг первым среагировал Ёнджун, убирая смартфон в задний карман джинсов и рывком поднимаясь с места. На глаза у него была натянута кепка, которую он не снимал даже в помещении, отчего я не могла ни лица его разглядеть, ни распознать интонацию иностранца. Зато товарищ его оказался куда более дружелюбным: протянул мне руку, помогая встать с дивана и даже поймал, когда я споткнулась о последнюю ступеньку на лестнице. Тогда-то я и решилась спросить, куда мы направляемся, но меня опередил ранее не представленный мне Хюнин, обратившись на английском с предложением рассказать о себе. — Во-первых, она изучает корейский, — с легкой насмешкой отреагировал устроившийся на переднем сидении Субин. — Да, — подхватил Кан. — Студентка, приехавшая учиться по обмену. — Ужасно неуклюжая, — присоединяясь, тихо отметил Бомгю, сидящий с другого края салона, и только Хюнин, расположившийся между нами, защитил его от последствий произнесенных только что слов. — И хмурится вечно, — отметил выражение моего лица, обернувшийся на всю эту суматоху Ёнджун, тут же прячась обратно за сиденье автомобиля. — В общем, монстр во плоти, — закончила за ними я, тяжело вздыхая. Слова, произнесенные мальчиками нисколько не задевали, да разве могу я создавать иное впечатление, когда это и есть моя сущность? Но Хюнин, вопреки всем ожиданиям, резко выпрямился и, обращаясь к остальным заметил, что то, что культура моей страны далека от здешней еще не делает меня плохим человеком. Благодарить за это я не спешила, лишь тупо уставилась в одну точку, не привыкшая к тому, что меня защищают, но Кай, видимо, неверно распознав эти эмоции, продолжил, обращаясь исключительно ко мне: — Я же тоже не коренной кореец… — Да? — удивленно переспросила я, оглядывая его сверху вниз. — То-то так выделяешься среди остальных внешне. Однако то, что я считала за комплимент, Хюнин воспринял с некоторым смущением и, опустив взгляд в пол, на всякий случай переспросил: — Сильно? — Угу. Несмотря на воцарившееся в салоне молчание, понимание всей ситуации пришло мне только с пинком человека, сидящего на заднем сидении, и я, запинаясь от волнения, решила еще раз уточнить: — Это… плохо? Но Кай больше не отвечал, и, чувствуя, как меня с головой захлестывает новой волной злости, я продолжила: — Но разве это не придает тебе некоторого шарма?! — Возможно, — он слабо улыбнулся мне, стремясь скрасить эту неловкую ситуацию, но своим выражением лица, по-моему, лишь усугублял наше положение. — Спасибо. *** — Чуюн рассказывала, что ты когда-то тоже занималась вокалом, — обратился ко мне Субин, пока мы все вместе сидели в коридоре звукозаписывающей студии, а менеджер с продюсером что-то выясняли за стеклянной непроницаемой дверью. — Посмотришь, как это делают профессионалы. — Ну-ну, — хмыкнула я на последнем слове. — Попробуй впечатлить меня без автотюна. По-видимому, последнее высказывание слегка задело Енджуна, и он безэмоционально заметил, что право судить их способности я получу только тогда, когда услышу, как они поют. Но я, не желая отвечать на его претензии, притворилась, что не расслышала, специально попросив Субина перевести то, что тот мне сказал. Однако лидер реагировать на мою просьбу будто бы специально не стал, а лишь согласился с напарником и ласково потрепал меня по голове: — Они, — указал он на остальных участников группы. — Поистине талантливые ребята. Поверь мне. — Иначе бы мы просто не прошли прослушивание, — продолжал Ёнджун, поднимаясь со своего места. Кепка его съехала набок, открывая вид на моментально раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Я всерьез начала бояться, что еще минута подобных пререканий и мы начнем серьезно ссориться, ведь угомонить меня в такой ситуации было невозможно, но парня вовремя уволокли в студию, а меня посадили рядом со звукорежиссером, вручив огромные, размером со всю мою голову наушники. Ёнджун, что нельзя было не отметить невооруженным взглядом, во время записи настроен был решительнее всех и стойку от микрофона сжимал до такой степени, что уже через минуту на его ладонях выступили первые вены, а зачитываемый текст с такой силой врывался мне в уши, что словно ударом тока от меня отражался каждый его слог, и в какой-то момент я уж точно перестала разбирать отдельные слова и даже звуки. Однако продюсер, судя по его восторженному лицу, парня исключительно хвалил, пораженный открывшимся ему талантом, да и я спустя первый час записи вынуждена была признать, что жюри, взявшие этого парнишку в команду, явно знали свое дело. — Неплохо справился, — наконец произнесла я, имея возможность встретиться с мальчиками спустя час напряженной работы. Меня попросили подать им воды, и вот я сидела на деревянной скамейке рядом с Хюнинкаем и придерживала пластиковый стаканчик, пока тот с жадностью опустошал предыдущий и далеко не первый по счету. Субин все о чем-то оживленно болтал с Техеном и я оценивающе следила за их движениями: казалось, в команде эти ребята друг к другу были ближе всего, несмотря на такие… заметные отличия. Но эту идиллию резко прервал Бомгю, неслышно подкравшийся ко мне сзади и схватившись за плечо, отчего я даже пролила воду себе на грудь, и потому ничего кроме раздраженного лица айдол в ответ на свой жест не получил. И все-таки сам Бомгю в тот момент выглядел куда злее, и не понять причину этого раздражения было просто нельзя — она сидела сзади, нахмурившись и обняв колени лицом к стене. Субин тоже умолк и пристально уставился на меня, чего я уже точно не могла выдержать: — Вы все, вы все хорошо справились, — вздохнув, наконец созналась я, оборачиваясь к Енджуну. — Это просто не мой стиль музыки, понимаешь, — я начала неловко оправдываться, но идея эта оказалась провальной и в конце концов пришлось соглашаться на прослушивание демо-версии новой песни, которую принес из студии менеджер, а уж там выставлять свою оценку. *** — Тут еще сведение не сделано, — сознался Субин, как только мы закончили. — Потом еще эффекты наложат, ну, там, для придания объема. Я уже не очень хорошо понимала, что он говорит, да и слышать его голос вживую, обычную речь было непривычно. Я и подумать не могла, что когда-нибудь мне доведется испытать нечто подобное: слова, исполненные им в песне, эхом отражались в моей голове, и отчего-то создавалось впечатление, что Субин за рамки этих слов выйти не может, и голос его существует исключительно в этих строчках. Кардинально в моих глазах изменились и характеры участников группы, несмотря на то, что сюжет песни ничего общего с реальностью не имел, да и анализировать я еще не начинала, хотя, признаться, руки чесались вернуться домой, открыть текст парочки песен и заняться поиском скрытых смыслом. Наверное, именно так могла я чувствовать себя, если бы до встречи с лидером, хоть раз прослушала композиции ТХТ, и тогда бы я уже не выглядела та глупо, в шоке навалившись на спинку кресла, полностью погруженная в свои мысли с головой. Техен, стоя поодаль самодовольно усмехался, глядя на мое удивленное лицо, но я не могла сдаться сейчас и, отложив наушники в сторону, гордо заявила: — Девяточка. Под пристальным взглядом участников я чувствовала легкое кручение внизу живота: — Из девяти. Признание однако, полностью пережеванное и обработанное в моей голове, вслух давалось не так легко: словно весь мир перевернулся и прямо перед глазами возникла резкая вспышка света, когда Бомгю раздался аплодисментами, а Хюнин, проходя мимо, тихонько шепнул мне на ухо: — Спасибо. *** Мы поужинали в корейском ресторане где-то на окраине города и, уж не знаю чем это было вызвано — заранее заказанными столиками или расположением заведения на окраине города, но кроме нас в кафе никого не было, и парни позволяли себе вдоволь разгуляться, не стесняясь привлечь к своей компании лишнее внимание. — Как тебе наша еда? — поинтересовался Техен присаживаясь рядом. — Некоторые вещи я все еще не могу представить, как можно засунуть себе в рот, — я поковырялась палочками в своей тарелке. — Но говядина приготовлена искусно. Прямо на моих глазах кореец выхватил из общей миски осьминога и с удовольствием съел, игриво поглядывая на то, как я морщусь от одного вида скользких щупалец моллюска. Он был немного пьян, как и все тут, но мысленно я смирилась с этим и разрешила мальчикам отдохнуть в вечер пятницы, да и сама не отказывалась побаловать себя фирменным корейским напитком, как никак, я, не считая пристроившегося на соседнем столике менеджера, была самой старшей в их компании. — Можем выпить за прибавление в семье МОА, — Субин приподнял стакан над своей головой, и я была готова уже возразить, как и мою руку вдруг присоединили к остальным. — Что ж, — устало вздохнула я, не сдерживая более улыбки. — Выпьем.