***
У Мишель созрел чудесный план, и она со всех ног бежала к Густаву. Запыхаясь, она стучала в его комнату, но он не открывал. Она долго стояла под его дверью, ожидая, что ее запустят и продолжая стучать изо всех сил. Наконец, из дверного проема показалась его голова... - Густав, у меня к вам предложение.***
Спустя нескольких минут уговоров, мужчина согласился на предложение Мишель. Ему даже нравилось это, ведь хореограф была симпатичной девушкой, от чьего очарования мало кто мог устоять. Мишель повела продюсера в заранее подготовленную ей комнату. Они неспешно шли, каждый предвкушая грядущее наслаждение. Правда, удовольствие это для одного являлось совершенно иным, нежели удовольствие другого. Наконец, они пришли к назначенному месту. Честно сказать, Густав предполагал увидеть совершенно другое, нежели то, что перед ним предстало. Мужчина ожидал увидеть шикарную комнату, расставленную свечами, осыпанную лепестками роз, со звучащей романтической музыкой, в общем, все в таком сопливо-романтичном стиле. Но хореограф подготовила для осуществления их плана кое-что другое. Неподалеку от дома, где расположилась команда, стоял небольшой фургон, который, на первый взгляд, был совсем неприметным и даже несимпатичным. Однако, зайдя внутрь, пара увидела очень необычную картину. В фургоне совсем не было мебели, разве что на полу, кажется, лежало что-то мягкое. Но это было далеко не самое загадочное в этой комнатке. Там приятно пахло какой-то сладостью, а ступив туда босыми ногами, Густав совсем не запротивился - наоборот, ему, кажется, было очень приятно. Комната почти по колено была залита чудесным, сладким и даже немного дурманящим шоколадом. Разумеется, он был растоплен, а Мишель, в свою очередь, создала такие условия, чтобы этот небольшой рай не застыл и не превратил осуществление их плана во что-то ужасное. Помимо шоколада, в комнате были разные полочки, на которых лежали и другие сладости: радужная кругленькая посыпка, красная клубника, подойдя к которой, любой почувствует ее запах и тут же захочет съесть, и, конечно, взбитые сливки (куда без них). Густав был в восторге от того, что для них приготовила Мишель, а та, в свою очередь, предвкушала дальнейшие действия, со всеми вытекающими из них последствиями. Осмотрев комнату, пара, наконец, отошедши от эмоций, прошла внутрь и прикрыла дверь за собой. Мужчина и женщина начали стягивать с себя одежду, вешая на высокие крючки, заботливо приготовленные хореографом, которые предотвратили бы попадание шоколада на вещи. Я думаю, все уже прекрасно понимают, что именно сейчас будет происходить. Безусловно, Мишель была бы рада закончить осуществление своего плана как можно быстрее, но подумала, что без прелюдий не обойтись. Возможно, это была одна из последних встреч продюсера с хореографом, поэтому они хотели насладиться друг другом как можно больше, дольше, сильнее. Плюс ко всему, это была их первая встреча в интимном плане, и им нетерпелось попробовать друг друга на вкус, посмотреть возможные сексуальные навыки своего недолговременного партнера, почувствовать запахи друг друга. Наконец, понять человека, да и самого себя тоже. Пара приступила к делу. Сначала они долго изучали друг друга. Кожа Мишель была невероятно нежной, казалось, это был китайский шелк, самый что ни на есть настоящий. Она поблескивала и переливалась, ее было приятно трогать, ощущать, целовать... Густав безостановочно прикасался к обнаженной коже девушки, которая была слегка напряжена, время от времени даже покрывавшаяся мурашками. Однако при этом она отдавалась мужчине полностью, погружаясь в его бесконечные ласки. Наконец, наступила очередь Мишель изучать тело продюсера. Она, недолго думая, решила воспользоваться подготовленной ею сладостью. Взяв немного шоколада себе в ладонь, она провела ею по оголенному торсу мужчины, щекотя его и посмеиваясь. Хореограф даже слегка закусила губу от удовольствия, подначивая мужчину сделать то же самое. Посчитав, что количества шоколадной массы достаточно на торсе Густава, она обнажила свой игривый язычок, провела им по своим белоснежным зубкам и принялась за тело продюсера. Кончиком своего оружия девушка провела сначала по местам мужчины, куда не попал шоколад. Она довольствовалась его шеей, ключицами, плечами и даже нежно прикусила его мочку уха. Такие игры Густаву явно нравились. Далее девушка прошлась языком по его соскам, также слегка прикусывая их, по прессу мужчины. Было видно, что он слегка напряжен, однако вскоре продюсер раскрепостился и даже двигался в такт Мишель. От его тела исходила крепкая мужская сила, тепло. Конечно, Густав, как и любой другой, был рад прелюдии, однако его возбуждение уже было на пределе. Он хотел чего-то большего, чем видеть полуголую девушку, танцующую вокруг него и бесконечно ласкающую его брутальное мужское тело, хотел увидеть ее всю. Он пожирал, раздевал ее своим взглядом, но хореограф продолжала стоять на своем, слегка издеваясь над партнером и ухмыляясь его попыткам сорвать белье с ее тела. Казалось, Мишель настолько увлеклась мужчиной, что совершенно забыла и о существовании своего плана, и о Джастине, и вообще обо всем на свете. Однако вскоре она и сама решила, что пора бы уже заканчивать так называемые "издевательства" и переходить уже к самой сути процесса. Хореограф многозначительно прошлась вокруг мужчины, виляя бедрами и слегка приспуская трусики. Она подошла к нему вплотную, покружилась прямо перед его лицом, взглянув ему в глаза, а затем повернулась спиной к продюсеру. Она прижалась своими ягодицами в его пах, ясно ощущая что-то твердое в штанах мужчины. Наконец, он сам не выдержал и повалил девушку в шоколадную массу, осыпая ее клубникой, а та, в свою очередь, довольно причмокивала сладкой ягодой, будто только этого и добивалась. Густава было уже не остановить: он ловко и быстро снял трусики со своей жертвы, обнажил ее грудь и жадно впился в нее губами, параллельно стягивая штаны с себя и входя в нежное тело Мишель. Теперь настала его очередь приносить удовольствие девушке, а ей оставалось только лежать и тихо постанывать от наслаждения. Надо сказать, что пара специально не закрывала дверь на замок, чтобы тот, кому это нужно было, мог с легкостью попасть в фургончик. Они также старались не шуметь, дабы не навлечь кого-то раньше назначенного времени. Они вдруг поняли, что настал пик, и что им пора бы начать выполнять задуманное. Надо полагать, что секс в их случае был лишь одним из составляющих мести. Никаких более грандиозных последствий он не предполагал из себя вынести. Мишель взяла телефон и быстро написала сообщение: "Приходи в фургон, что стоит на улице. Нужно поговорить ;)". Затем она подошла к Густаву, шепнула ему на ухо что-то по типу "не волнуйся, все пройдет отлично", и они вдвоем стали смотреть на дверь, стараясь не выдавать свою внимательность и настороженность. Вдруг дверь фургона открылась и появился Он. - Приветик, Джастин. А я тебя ждала! - по-сучьи и колко произнесла это хореограф. Партнеры старались выглядеть как можно более расслабленно, непринужденно, будто они не сильно переживали и им вообще плевать на то, что кто-то зашел. Не отводя взгляда от обнаженных девушки и друга, Джастин прожигал их глазами. Он испепелял их своим гневом, однако это лишь то, что было видно в его глазах отчетливее всего. В них мешались десятки разных эмоций: злость, ревность, отчаяние и даже, в некотором роде, зависть. Он долго не мог понять что происходит, почему его девушка так поступила с ним, почему человек, которому он доверял с первой минуты знакомства, сейчас стоит перед ним полностью оголенный и, не стесняясь, продолжает ласкать Ее. - Что это значит.? - максимально холодно старался произнести танцор, но у него это не получилось. Голос дрожал, а на глазах поблескивали слезы. Пара лишь ухмыльнулась, и девушка решила сделать кое-что прямо перед Джастином. Она вплотную подошла к продюсеру, ехидно оборачиваясь на своего, уже бывшего, партнера, и потерлась своим пахом о его. Они повернулись боком, давая танцору лучше разглядеть все дальнейшие действия. Мишель присела на корточки, нежно, но жадно схватила член Густава и принялась массировать его руками туда-сюда, частенько перехватывая ртом, доставляя небывалое удовольствие мужчине. А тот был явно рад этому и даже кивал в сторону Джастина, мол, посмотри, как может! К их удивлению, танцор не уходил, а стоял и пристально наблюдал за тем, что происходит в этом сладком месте. Видимо, Джастин оказался куколдом, потому что никак иначе я это поведение объяснить, увы, не могу. Мишель, кажется, тоже поняла это, и рассмеялась, пока совершенно растерянный и напуганый парень стоял и не понимал, что ему дальше делать и как с этим жить. Наконец, выступление перед ним закончилось, и настала очередь танцора выяснять, что же все-таки происходит. Он внимательно посмотрел на девушку, немного сощурив свои глаза, и произнес: - Может, вы, наконец, объясните, что здесь происходит? Мишель подошла к нему близко-близко и лизнула его шею, но тут же отпрянула, как бы обрисовывая ситуацию и показывая ее отношение к нему. - А теперь послушай, Джастин, - произнесла она - и постарайся не перебивать. Повисла гробовая тишина и хореограф начала говорить тихо, размеренно, но очень основательно: - Как ты помнишь, зайка, - при этом обращении танцор слегка покраснел - вы очень плохо обошлись со мной. Как именно? Подсунув мне контракт на несколько страниц, убедив меня в том, что все окей и мне необязательно читать его полностью, ведь я абсолютно точно могу вам доверять, - она ходила по комнате кругами, активно жестикулируя, иногда слегка издевательски повышая тон. - Да, действительно, я подумала, ну зачем таким милым, на первый взгляд, в общении парням меня обманывать? Ну и, как мы оба знаем, я оказалась неправа. Вы облапошили меня, как последнюю идиотку, и даже не потрудились в дальнейшем загладить свою вину. По-нормальному загладить вину. Ты думал, я смогу простить тебя лишь за "Извини"? Нет, зайка, я никогда в жизни не позволила бы себе этого. Густав все это время стоял и внимательно слушал, ибо был не в курсе абсолютно всех секретов этой компашки. Частенько он даже осуждающе посматривал на Джастина, а в его лице было видно сопереживание молоденькой девушке. - Да, я продолжала встречаться с тобой, но знал бы ты, как я мечтала освободиться от тебя. Я не хотела просто так уходить, говоря избитые фразы. Я хотела, чтобы тебе было больно так же, как было больно и мне. В Европе по вечерам я постоянно уходила из отеля, и ты знал это. Я не хотела, чтобы ты шел за мной, спрашивал у меня, что случилось и тому подобное. Но где-то в глубине души была надежда, вдруг ты все же не такой черствый, каким оказался? С этими словами по щекам Мишель покатились слезы. Одна, вторая, третья. Она не хотела плакать, но ее тело требовало этого. Она слишком долго держала все в себе, слишком долго терпела. - Что же, - сквозь слезы говорила девушка, - я придумала, как же мне все-таки тебе отомстить. Густав - человек, которому ты доверился буквально с первой минуты. Ты сразу же нашел с ним общий язык, сдружился с ним. Вот только ему на тебя было все равно. Я решила, что это неплохой шанс показать тебе, что всем на тебя наплевать. Что твой друг поимел твою девушку, и что она оказалась инициатором этой идеи. Она продолжала говорить, осыпая его горькой правдой. Тем, что было в нем на самом деле, но он упорно не хотел этого признавать, теперь давило его. Он укоризненно смотрел на самого себя, начинал ненавидеть себя и понимал, сколько ужасного он натворил. За все то время, когда говорила Мишель, он не проронил ни слова. Лишь одна слеза скупо скатилась по его щеке, но и ту он смахнул рукой. Закончив монолог и, наконец, одевшись, хореограф произнесла на прощание: - Надеюсь, больше никогда в жизни не повстречаю такого мудака, как ты. - с этими словами она покинула фургончик, собрала вещи и уже через двадцать минут ехала в аэропорт, в надежде начать лучшую жизнь. И, пока что, безо всяких отношений.