Книга о герое

Лето в Конохагакуре стояло одуряюще-жаркое. Столбик термометра не опускался ниже тридцати по Цельсию и восьмидесяти шести по Фаренгейту. Хокаге объявил режим повышенной противопожарной готовности, отобрал все спички и зажигалки у курящих дзенинов, снял шапку и ушел на обед. На рыночной площади торговали теплыми арбузами и холодным пивом, но у обоих торговцев перерыв наступил ровно в тридцать по Цельсию и в двенадцать пополудни, потому что в Конохагакуре была военная дисциплина и обед — по расписанию. Две очереди диагонально пересекали рыночную площадь, но ни в одной из них Хокаге не пропускали, потому что в довесок к военной дисциплине в Селении Скрытого Листа царила еще и демократия, а шапку Хокаге снял и оставил в кабинете. — Эй, Минато! — окликнул его через головы знакомый голос. — Ты за пивом или за арбузом? — За арбузом. Здравствуйте, Джирайя-сэнсэй! Невзирая на крупное телосложение, Джирайя ловко ввинтился в самое перекрестье очередей и сделал вид, будто с самого утра здесь стоял. — Арбуз не советую. Теплый и квелый, та еще дрянь. И пиво — тоже дрянь, разбавленное. — Зачем же вы здесь стоите? — удивился Минато. Ему-то деваться было некуда, беременная жена послала. А потом еще добавила вслед: «И арбуз купи!» — За вдохновением, — тяжело вздохнул Джирайя-сэнсэй и закатил глаза. — Ты представляешь, у меня — творческий кризис! Он томным взглядом окинул обе очереди, отметил несколько аппетитных девичьих фигур в юката, поцокал языком и снова закатил глаза. — Издательства как сговорились! Я пишу, я горю, я страдаю над своим бессмертным шедевром, ты его знаешь, «Шестьдесят оттенков красного». Я несу им рукопись. Они говорят: «Это неформат. Шиноби это читать не станут, а у гражданских в прошлом году вышел бестселлер «Пятьдесят оттенков серого»! Ну, каково?! Это же графомания чистой воды, да еще и плагиат до кучи! Я уже по заголовку вижу, что плагиат! Я свои «Шестьдесят оттенков» начинал писать тогда, когда автор «Пятидесяти» еще катакану не знал! «Пишите, — говорят, — приключенческую литературу для детей! Вам, — говорят, — наверняка есть, что вспомнить из боевой молодости!» А?! Боевую молодость им подавай! Да если я свои мемуары времен Второй войны писать начну, такое не то, что детям, дзенинам военной полиции читать нельзя будет! Боевую молодость им подавай!.. От распалившегося и бурно жестикулирующего Жабьего саннина люди стали помаленьку рассасываться, да и лоточники с пивом и арбузами уже вернулись со своих перерывов. И только Хокаге деваться было некуда. Дома ждала арбуза беременная жена, в резиденции — злые дзенины-курильщики. — Тяжелые времена рождают сильных людей, а в мирные времена — рождаемость повышается, — тяжко вздохнул Минато. — Хотите, расскажу вам про своих «героев»? — «Героев» он произнес с горькой усмешкой. — Ага, твои генины! — оживился Джирайя-сэнсэй, почуяв легкое дыхание Музы. — Как поживают шкеты? Как «Зарница», призы брали? — Хокаге они за жабры брали! И родители их… И участковый полисмен Учиха… И старый Цучикаге… — Ого, ого-го, вот это зачин! Нет, на сухую я это не могу слушать, айда за пивом! Эй, милейшие, пропустите Хокаге! Пропустите Хокаге без очереди, ему надо!.. Да, вот ему — надо, он у вас Хокаге, да не толкайся ты, папаша!.. Да кто брешет, протри глаза тряпкой и погляди вверх, во-о-он, на Монумент!.. И сосчитай до четырех! Четвертого видишь?! Каменного? А вот его видишь?! Он — Хокаге, и ему надо пива!.. После короткой потасовки в обеих очередях и молниеносно доставленного к Минато домой арбуза, Четвертый Хокаге со своим сэнсэем сидели в тени большого дерева, пили разбавленное пиво и разбирали вот какую историю. Войны шиноби давно ушли в прошлое, остались лишь военные игры: «Зарница», курсы гражданской обороны и спортивное ориентирование. Команда Минато-сэнсэя, дебютировавшая в последней «Зарнице», состояла из одаренных ребят. А команда противника — из половозрелых второгодников Ивагакуре. — …И вот хватает этот лось Какаши за горло и кричит ему: «Глаз на жопу натяну!», и, что характерно, натягивает! Ну, тогда Обито, — ясное дело, Учиха же, — тонкая душевная организация!.. Впадает в натуральное бешенство, глаза красные, и в каждом — по Шарингану! И валит этого лося ударом головой в пах! Но Рин-то всё еще остается в плену! И ей напарники этого подонка уже обещают показать нечто интересное!.. Да, вы правильно догадались, всё самое интересное у ивагакуровцев находится в штанах, но нашим куноичи оно без надобности. Рин громко визжит с широко закрытыми глазами, чем выдает Какаши с Обито укрытие противника и вызывает обвал их блиндажа. Обломком бетонной плиты Обито придавливает крайний палец на ноге, и дальше они с Рин визжат уже дуэтом. По всему полигону объявлена воздушная тревога! Участники дезориентированы, жюри обеспокоенно командует отбой, но тут мои охламоны решают играть до последнего! Обито хочет умереть героем, ему это удается. Вы же знаете, «погибшим героям» дают дополнительное мороженое в лазарете и билет на кино про самураев. Свое мороженое ребята отрабатывают на раз-два. Рин знает основы первой помощи, и она смело пересаживает красный глаз Обито в легкораненого Какаши. Потом Обито накрывается еще одной бетонной плитой, чем окончательно останавливает противника, а Какаши с Рин отступают под его героические стоны… — Бесподобно! Каков сюжет, какой саспенс! — восхитился Джирайя-сама, когда пиво они допили, а в палатку напротив подвезли свежие арбузы, холодные. — Так значит, героя зовут Обито? — Да оба они там герои! И Какаши тоже… Глаз у него еще не зажил до конца, а тут уже и спортивное ориентирование подоспело! В лесу Обито потерялся. Какаши с Рин не растерялись, а воспользовались моментом, чтобы отработать на практике технику искусственного дыхания. Обито набрел в лесу на бомжа Мадарыча, который много лет живет в дупле под старым пнем, подключенный к своему самогонному аппарату. Мадарыч тоже обещает показать Обито нечто интересное, но — из кустов. Нет-нет, Мадарыч не педофил, не педобир, он просто старый сплетник. С искусственным дыханием Какаши немного перебарщивает, и Обито из кустов видит, как Рин красиво падает в тактический обморок прямо на Какаши… — Военно-полевой роман — вот это находка! — хлопнул себя по коленям Джирайя-сэнсэй. — Точно будет бестселлер! «Семьдесят оттенков боли!» А что дальше-то было?! — А дальше Обито на почве ревности забомжевал на пару с Мадарычем, бабуля его Учиховских кровей на меня уже третье заявление пишет участковому полисмену, а в народе говорят, что в лесу завелся страшный демон. Башка лисья, рост слоновий, а пахнет от него самогоном Мадарыча. А тут, как назло, такая жара… И противопожарная ситуация — ни к черту. Уже и у дзенинов все спички отобрал, а что-то на душе неспокойно… Переживаю я за Обито. — Да не парься ты так, Минато! Их дело молодое, буйное, перебесятся — успокоятся. Вернется твой красноглазик к бабке! Учихи — они все такие, пошумят, покуролесят, а домой их все равно тянет. А книжку я точно про твоих ребят напишу! Только имена менять придется. Не в обиду будь сказано, но Какаши родители окрестили, как обозвали! Ну никакого чувства языка у людей!.. Своего-то наследника когда ждете? Когда с подарками к вам подваливать, а?! — подмигнул Джирайя-сэнсэй. — К середине октября. — А имя-то уже выбрали? — Родится пацан — назовем Наруто. — Отличное имя! Точно тебе говорю — это будет бестселлер!.. Одуряюще-жаркий полдень в Конохе перевалился через точку зенита. На ступеньках деревенского кинотеатра сидели Какаши и Рин и ждали начала сеанса. Фильм был про самураев. А в руках у Рин таяло третье мороженое.