Падение

      Это казалось каким-то чудовищным бредом, Рукия смотрела вверх и не верила своим глазам. Там в небе над псевдо-Каракурой стремительно летело вниз тело её капитана. За годы, проведённые в рядах Тринадцатого отряда, ей начинало казаться, что капитан непобедим и болезнь это единственное, что могло бы его сломить.       Она устремилась вверх, на лету обхватывая тело капитана и пытаясь хоть чуть-чуть замедлить его падение. Где-то внизу громко вскрикнула Мацумото, уши заложило от резкого падения и Рукия приземлилась на что-то неожиданно мягкое. Рядом упало тело капитана Укитаке, молодая шинигами повернула голову, чтобы убедиться в том, что с ним всё в порядке и на несколько мгновений потеряла сознание. – Ты рисковал. Их двое, а твой контроль реяцу недостаточно хорош для того, чтобы гарантировать им обоим безопасное приземление...       Голос явно принадлежал капитану Унохане и вряд ли в бреду ей бы привиделось как она кого-то там отчитывает. Кажется, это уже было наяву. Рукия открыла глаза и увидела небо... – В любом случае это было лучше чем позволить им обоим упасть. – спокойно ответил мужской голос.       Небо оно для всех разное, люди смотрят на него, размышляя о том какая погода будет завтра. Некоторые, молодые и романтичные, смотрели на него, размышляя о вечности. Но что могли знать о ней они – простые смертные? Вся их жизнь это от силы восемь десятков лет или чуть больше и то если повезёт. Капитан Укитаке смотрел на это небо уже больше пяти сотен лет. Он спускался в мир живых ещё тогда, когда звание императора было не номинальным, а в руках этого человека была сосредоточена вся власть над Японией. Он до сих пор нет-нет да возмущался тому, что столицу вдруг перенесли в Токио. Наверное он знал о вечности чуть больше чем люди, но постичь её суть не было дозволено даже ему.       Рукия встала, и чуть покачиваясь пошла в ту сторону где виднелась высокая и стройная фигура Рецу Уноханы. – Рукия, тебе не надо туда, тем более что ты и на ногах-то еле стоишь. – девушка обернулась и посмотрела на Киру.       А ведь он всегда казался ей разумным. Но что он несёт сейчас? Как это ей туда не надо? Как она может стоять здесь, зная, что капитан может умереть. – А если он умрёт? Что тогда делать мне, а? Жить, зная, что я даже не попрощалась с ним?       Голос прозвучал непривычно надтреснуто, словно сломалось что-то глубоко внутри. И ладно если бы это были кости, переломы конечно штука неприятная, но их по крайней мере можно вылечить. А вот когда раскалывается сердце, это не лечит даже время. Изуру молча отошёл, пропуская её в ту сторону, где над телом капитана Укитаке колдовала Унохана.       В чём-то она была права, а вот он был недостаточно внимателен. И до сих пор даже не догадывался о том, чей облик носила в сердце его боевая подруга. Почему-то ему казалось, что Рукия и вовсе не создана для любви к мужчине и самыми большими её привязанности навсегда останутся нии-сама, которым она бесконечно восхищалась. Умудряясь превозносить его даже тогда, когда он отвернулся от неё, оставив её сидеть в башне Раскаяния. И Абараи, с которым они с самого детства прошли что называется огонь и воду. Сейчас он понимал как он ошибался, от чего-то ему сделалось грустно.       Зрелище было жуткое и завораживающее одновременно: прямо на земле лежал капитан Укитаке. Косодэ было распахнуто, обнажая грудную клетку. Раньше Рукии не приходилось видеть капитана в таком виде и сейчас замерла, рассматривая резко выступавшие ключицы и редкие завитки светлых волос. Не особенно задумываясь над тем, что она делает, девушка села на колени рядом с телом капитана и взяла его за руку, завороженно глядя на то как еле заметно поднимается и опускается грудная клетка. – Кхм-м...       Рукия дёрнулась, словно очнувшись от каких-то своих мыслей и оглянулась. Рядом стояла Унохана и вопросительно смотрела на неё. – Я не буду мешать, просто посижу тут, честное слово, Унохана-тайчо.       Кто не знал эту женщину, мог бы подумать, что больше всего на свете ей нравится спасать. И был бы катастрофически не прав. Унохана ненавидела спасать, только изматывающий бой на грани измождения мог подарить ей хотя бы на время ощущение, что она ещё жива. Она не умела любить и даже не пыталась понять что именно могла чувствовать сейчас эта девочка. Но в чём-то сочувствовала ей, быть может молодая Кучики так же нуждалась в нём, чтобы чувствовать себя живой, как она сама в убийствах? – Хорошо. Вроде бы самое опасное позади, но в любой момент ему может стать хуже. Следи за ним и зови меня, если вдруг Укитаке-тайчо перестанет дышать. Идёт?       Рукия кивнула. А что она может сделать ещё? Она старалась помочь, пошла вместе с Ренджи, Ичиго и его приятелями в Хуэко-мундо. По крайней мере в тот момент ей казалось, что она помогает. А на деле это ей пришлось помогать и не приди на помощь нии-сан, не известно ещё была бы она сама жива. Но что значила её помощь там, если она была нужна здесь?       Выйти из гарганты только для того, чтобы увидеть как её капитан практически замертво падает на землю. А сейчас сидеть и впервые в жизни держать его за руку, прислушиваясь к его дыханию и страшась того, что вот сейчас он вздохнёт в последний раз. Какая печальная судьба Разве сможет она жить дальше, случись вдруг такое? – Тайчо, Вы помните как пришли спасать меня тогда? Все смотрели и не верили своим глазам. И я тоже не верила, а Вы вместе с капитаном Кёраку пытались удержать Сокьёку, клинок, удержать который в принципе невозможно. Но Вам это удалось, хотя бы и на время. А потом пришел Ичиго... Он всегда был немножечко с приветом, ведь никому в своём уме не пришло бы в голову разрушить Сокьёку, правда? Но он такой... Вы знаете, я боялась. Думала, что Вас накажут, лишат звания или что-нибудь ещё...       Рукия осмотрелась, кажется, бой с Прим эспадой подошёл к концу. Кёраку-тайчо стоял на земле недалеко от них, потеряв где-то не только свою шляпу и цветастую юкату, но и хаори, подтверждавшее его высокое звание. Он стоял в стороне, глядя на неё и думая о чём-то своём.       По большому счёту Рукии было безразлично, что и кто сейчас о ней думает. Она гладила пальцем ладонь капитана, рассматривала его лицо, казавшееся сейчас таким безмятежным, и продолжала рассказывать. – Помните тот день, когда погиб Шиба-семпай? Поначалу мне было плохо, что выть хотелось. Я думала о том, что Вы могли бы вмешаться, не позволять мне самой убивать его. Но потом я поняла... Вы были правы, я должна была стать шинигами, а не цыплёнком в костюме шинигами как было до этого. – она вздохнула и замолчала.

***

      Вызов в кабинет капитана отряда было явлением обычным и давно уже должен бы был перестать удивлять Рукию. Ей бы радоваться тому, что тайчо жив и даже вернулся к своей работе. А вместо этого у неё тряслись колени. Слишком много было свидетелей того, как она разве что в открытую не объявила о своих чувствах, наплевав на все рамки приличия. И это ещё нии-сан проигнорировал эту ситуацию, не сказав ей ни слова.       Она остановилась около кабинета капитана, не зная как сделать следующий шаг. – О, Рукия-тян, а я как раз хотел поговорить с тобой.       Девушка нервно сглотнула и обернулась. Она ожидала того, что капитан сейчас сидит за своим столом в кабинете, но никак не того, что он стоит за её спиной. – Вы... Очень хорошо умеете скрывать реяцу.       Он улыбнулся и потёр двумя пальцами лоб. – Прости, не хотел пугать тебя. Ну так зайдём?       Ему было что сказать этой девушке, Кёраку рассказал ему о том, что произошло, пока он лежал в отключке. А за тем примерно тоже рассказала Унохана. Он мог бы прочитать ей лекцию о том, что шинигами не должны ни к кому привязываться. Это вредит как самому шинигами так и тому, к кому он привязан, делая его слабым. Он мог бы рассказать о том, на сколько сотен лет он старше её. Он мог бы... Но не хотел.       А она смотрела на него так, словно ждала своего приговора. Укитаке не мог бы припомнить такого взгляда даже тогда, когда она прощалась с жизнью на холме Сокьёку. Одним своим словом он сейчас мог разбить ей сердце. Да и самому себе тоже.       Он подошёл к Рукии и молча обнял, прижимая к груди. Девушка всхлипнула и схватилась пальцами за его хаори, уткнувшись носом ему в грудь. – Не плачь, ты только не плачь. Всё хорошо, я жив и я здесь.       Говорить удавалось с трудом, словно в горле застрял огромный ком, не дававший нормально дышать. Укитаке мягко провёл рукой по волосам девушки, понимая, что момент упущен и не будет никаких нотаций и поучительных бесед. Он не смог. Не оттолкнул её в тот единственный момент, когда ещё мог. Впрочем, кто знает, может это и к лучшему?       Его жизнь была долгой даже по меркам шинигами, он знал и победы, и поражения. Но самое худшее то, что он слишком хорошо знал, что такое боль утраты. Помнится, однажды он пообещал сам себе, что больше не позволит себе столь близких отношений. Что же, кажется, то обещание он не сдержал. На лице капитана мелкнула печальная улыбка. Он наклонился и поцеловал Рукию в лоб. – Я когда-нибудь говорил, что любовь делает нас слабыми? – Да, тайчо... И не один раз...       Рукия так и не решилась поднять взгляд на него. Она допускала одну ошибку за другой и уже совсем запуталась, не зная, как ей поступить. – Забудь. – задумчиво сказал он. – Любовь прежде всего делает нас живыми.       Укитаке вздохнул, кажется, он и сам успел уже и позабыть об этом. Пока она не напомнила ему, что значит жить.