Прославляй своего короля

Каждую ночь Чимину снятся черные океаны. Он спит с открытыми глазами, летая во сне, двигаясь во сне, смотря на своего мучителя. Ему бы перестать, но восточные мотивы не останавливаясь продолжают играть музыку. Эту чертову музыку каждую ночь, когда Чимин засыпает. Когда переступая порог огромного храма отдается греху, держась на самой грани дозволенного из-за долга, что не в силах будет выплатить до самой смерти. Ведь семейные традиции не выкинешь из своей истории, не избавишься от них как от нитей порванного наряда, а потому Чимин вынужден делать все для своего императора. Он для него летает каждую ночь. И танцует он тоже для него. Руки правителя едва касаясь трогают полы его полупрозрачной серебряной накидки. Мин Юнги знает, что не должен быть таким, но каждый раз не может устоять перед своим личным танцором. Он король. Он правит своим государством как суровый, но справедливый властитель, не позволяя никому видеть сомнения в омутах собственных глаз, но стоит лишь красному зареву скрыться под мантией черной ночи, его страх, его желания, его детские капризы выходят на поверхность, чтобы быть отобранными невероятно красивым юношей, танцующим только для него. Пак Чимин — личная королевская реликвия. Он извивается перед ним словно журавль, что только обрел крылья. У Чимина много опыта, но он словно весь соткан из невинности и неведомого жара, распространяющегося по телу молодого короля. Пак готов сделать все, что попросят. Он был рожден для этого, рожден прислуживать, но своим взглядом лишь подчиняет. Чимин танцует для своего короля, а в глазах лютый холод. У него есть лишь одно правило, за нарушение которого даже деспота ждет смертельная кара. Пак Чимина нельзя трогать. Мин сгорает в его глазах, в движениях его тела. От плавных изгибов, взглядов, вопреки всем правилам, направленных не в пол, а на него, на самого государя, у Юнги поджимаются пальцы на ногах, сердце пробивает грудную клетку, дыхание сбивается, а в паху тяжелеет. Он тянет руки к воздуху, зная, что получит ответ, только если заслужил его. — Ты невероятно красивый. Ты самый прекрасный юноша на всем свете. Я дам тебе все, если ты захочешь, только выйди за меня. Стань моим верным мужем. Губы Чимина расплываются в ухмылке. Ему не надо это, но власть на любого действует опьяняюще. Он почти неощутимо проводит кончиками пальцев по запястью правителя, ведёт ими выше от предплечья к шее, убирая руку лишь у самых губ. Юнги хватает устами воздух. Каждую ночь все следует одному сценарию. Игры невинного демона становятся сладостной пыткой деспотичного юноши. Даже королю свойственно совершать ошибки, и Чимин прекрасно об этом знает. Он стал одной из них. А ту, что терзает при каждом вздохе, пропустил через легкие прямо к самому сердцу. И вот эту ошибку, они, пожалуй, разделили с королем на двоих. Пак отходит пленительно, а после исчезает, чтобы вновь уйти навсегда, которое продлится ровно до следующей ночи. Черные океаны манят его к себе и он, плача, ищет свой выход, чтобы быть к ним ближе. Он сбегает так, постоянно. Бежит, пока сильные теплые руки не скуют его в таких желанных объятьях. Чимин не должен был знать величайший секрет короля, но по глупости своей пустил его в самое сердце. У него вместо пшеничных волос правителя, темные волны, куда Пак с улыбкой постоянно зарывается рукой. На щеке шрам, достойный самых ласковых поцелуев в мире. Этот секрет — единственный, кому позволено касаться грациозного танцора. Чимин сам разрешил. И ровно до ночи он с любовью целует лицо и губы своего собственного короля. И имя ему Шуга.