double love

       —Агх, Тсуму полудурок! День не задался с самого утра, а ты решил его окончательно испортить? - кажется, терпение старшего близнеца кончается, а голос срывается до хрипов. —Подумаешь, неудачная подача, ещё раз ты мне упрекнешь.... Будешь доигрывать один.

будешь доигрывать один       Слова, словно эхом отразились в разуме парня, а руки невольно потянулись к родным ладоням. —Заканчивай истерить, я понял. - голос тише обычного, явно делает вид, что все осознал, хотя и в самом деле, сейчас братец выразился крайне ясно. Лёгкий толчок, и Осаму уже в крепких объятьях брата. Футболка до противного приятно пахнет одеколоном Мии-младшего, спина и грудь влажные от пота, а пальцы вырисовывают на спине не хитрые узоры. —Прости, что наорал... Может я нервничаю.... - в голосе едва уловимая усмешка, но Саму её ловит. —Совсем немножко. Ладонь старшего близнеца оказывается на шее парня, едва оглаживая её. Горячее дыхание опаляет ухо, от этого становится не по себе : такое затишье перед бурей случается редко, обычно Осаму сразу знакомит с правым кроссом, после которого вся пылкость Атсуму утихает, и начинается обычная для братьев перебранка, пока не последует второй удар с недовольной стороны.       —Знаю я, что ты нервничаешь идиот...Сам волнуюсь, но если будешь на мне срываться, я... уже предупредил. - лёгкий, непринуждённый поцелуй в порядке вещей, после которого Осаму отталкивает брата. —Я принесу тебе полотенце, ты весь сырой.       —Спасибо за заботу, Саму такой паинька!       —Я к тому, что ты воняешь, идиот.       Оба знают, что Осаму правда заботится о брате, и то, что Атсуму необходимо остыть после такого. Они любят друг друга, но эта любовь ещё со средней школы отличалась от братской. Они идеально дополняют друг друга : притягиваются, как две противоположности, незаменимы друг другу как воздух, однако, у всего есть свои недостатки. У противоположностей слишком разные характеры и привычки, а без воздуха тоже можно прожить пару минут, правда потом наступает кислородное голодание и смерть. Так и братья не хотели друг без друга. Слишком велика плата такого расставания. Ещё будучи детьми, они имели абсолютно одинаковую внешность, но крайне разные способности. Антонимы, честное слово. Атсуму всегда любил устные предметы, а Осаму точные науки ; пение - рисование, горячее - холодное. Чтобы различаться и внешне, в средней школе Мие-младшему пришла идея осветлить волосы, следом старший близнец окрасил их в другой оттенок. Ежедневные соревнования «за первое место», стали неотъемлемой частью жизни братьев. Бедная женщина что воспитывала их, учила, что они должны любить и беречь друг друга, ведь рано или поздно только они останутся опорой друг для друга. Оба понимали ценность и правильность этих слов, однако отказаться от звания «лучший» , никто не хотел. Они сами придумали это соревнование, но догадаться о призе за победу, пришлось только в середине старшей школы.       Фразы подобные «если бы у меня был уродливый брат близнец, это был бы ты... ой, ведь это и есть ты», «если я так выгляжу со стороны, то никогда больше не оденусь так», «сделай физиономию попроще, а то кажется, будто моё лицо трактор перепахал», звучали в их доме ежедневно. Но как бы колко или обидно не звучало это, оба точно знали, что это из роли «милые бранятся только тешатся». Это ужасно. В один период, Атсуму ненавидел себя и брата за подобные мысли, за эту не братскую любовь, за все поцелуи и приятные слова, от которых ледяной Атсуму таял: сейчас это все в прошлом. Они пришли к выводу, что девушки их явно не интересуют, в сердце есть место только для волейбола, волейбола и возможно брата. Если бы в начальной школе они не проявили интереса к данному виду спорта, если бы желание Осаму вступить в баскетбольный клуб перевесило, неизвестно, что бы было сейчас. Может, парень стал бы куда лучше в этой области, чем в волейболе. Первенство Атсуму устраивало брата. Он знал, что для Мии-младшего важно это соперничество, Осаму его мотивация, он его личная награда, только его и больше ничья. Эгоист и нарцисс. Саму любил его за все недостатки,точнее за постоянное над ними совершенствование. Стать лучше и победить. Стать лучше в волейболе и в жизни, не позволить брату занять первое место, а взамен утешать его, каждую ночь целовать и шептать на ухо заветную фразу, быть нежным и искренним, а на утро снова привычное отношение и издевки. Они действительно делают друг друга лучше, пусть и таким странным способом.       —Ты долго, я уже успел новую подачу отточить. - привычно тихий и бархатный голос, не язвящий и спокойный. Атсуму поднимается с бордюра и подходит к брату, что подаёт полотенце.       —Бабушка спросила, что хочешь на ужин. - словно безразлично спрашивает парень, нагибаясь чтобы поднять мяч. Тсуму отталкивает его мыском, опуская ладонь на бедро брата. В секунду, что Осаму прибывает в шоке, вторая ладонь Мии-младшего сминает его ягодицу.       —Я не уверен, что ей действительно нужно знать, чего я хочу. - усмешка в голосе, а следом толчок бёдрами и Атсуму уже вжимается пахом меж ягодиц .       —Т-ты бы не делал так идиот... - голос Саму на секунду дрогнул, а затем вновь стал прежним. —Я гляжу бок уже не болит? - старший близнец выпрямляет спину, слегка отступая назад, прижимаясь к Атсуму сильнее.       —Люблю, когда ты так ломаешься.       —Заткнись, недотрах тут у тебя.       —Поэтому так задом крутишь? Уже не болит?       —Идиот... Просто не хочу, чтобы ты мячи пропускал... - взгляд Осаму поникший, а речь не убедительная. Врать он не умеет.       —Оу, так дело в этом? - на устах Атсуму усмешка. —Я честно сказать думал, ты скажешь о том, что любишь меня.       —В честь какого это праздника?       —Пай-мальчики врать не умеют. К тому же, ты такой неумеха, даже врать не получается.       —Ах, а ты прям мастер, да Атсуму? - взгляд прямо в наглые глаза напротив.       —Ну... Ты же поверил, что я тебя люблю.       Тишина, словно натянутая нить, обрывается звуком смачной пощёчины. —Ублюдок. - старший-Мия отталкивает брата, одаряя презирающим взглядом, таким осуждающим, что страшнее ещё нужно придумать наказания, такой взгляд словно проникает в самую душу и будто прессом сдавливает сердце. Тихий болезненный стон и глухое «подожди придурок, это всего лишь шутка». Щеки горят от болезненного касания брата, а сердце, то-ли от сказанных слов, что подобно кислоте обожгли слух Осаму, то-ли от его взгляда, что ещё хуже, буквально пронзает укором и говорит сам за себя «кретин». Саму быстро снимает обувь и проскальзывает мимо кухни незамеченным, желая избежать вопросов пожилой женщины. Он бы никогда не подумал, что может пробежать от сада до своей комнаты всего за несколько секунд, буквально перешагивая лестницу и не спотыкаясь о порог в комнату. Слава богу, что близнецы делили комнату до одиннадцати лет, потом пришлось перестроить старую кладовую, которая оказалась довольно большой. Разумеется, близнецы спорили кому достанется эта «конура», а кто останется в отремонтированной комнате. Осаму решил, что лучше будет жить в «конуре», чем с тупым Атсуму, обустраивая комнатку довольно уютно. Ему было ближе и к чердаку, на котором был «секретный штаб» мальчишек. Но со временем ни штаб, ни споры из-за комнат больше не волновали братьев.       Мягкая постель манит в свои объятья, и Осаму валится с ног, утыкаясь носом в подушку. Даже тут пахнет братом, этот приятный, однако резкий аромат в комбинации с ухмылкой Тсуму, могли полностью сформировать восприятие о нем. Он знал его вдоль и поперёк. От макушки до кончиков пальцев, ещё бы не знать человека с которым живёшь с рождения. Ежедневные ссоры уже норма, они бесят друг друга больше всего на свете, но и любят друг друга они сильнее всего. Хотя, длинный язык братца все таки его подводит. «Ну ты же поверил, что я люблю тебя». Идиот. Как будто у него был смысл лгать, их чувства не секрет друг от друга, однако, подобные слова всегда бесили Осаму. «Если говоришь, будь готов к последствиям» - Мия-старший всегда твердил это брату, но видимо на него это не распространяется. Какой же все таки Атсуму дурак. Невольно, но с уст срывается рваный всхлип, а подушку с силой сминают пальцы. Слишком долго он держал все в себе, все недомолвки и обиды, ежедневные обзывательства брата, которому не легче от понимания Осаму. Как только он ударит его, последует ответный удар, хоть в физической силе по видимому лидировал Саму, а может и Атсуму поддавался, во всяком случае, сейчас все это не могло уложиться внутри юноши, это неприятное чувство угнетало, ведь даже если взять обычные нормы, их с братом связь, это не правильно. Оценивать обстановку Осаму умеет, дело даже не в том, что эти чувства слишком сложные, просто они в конце концов братья, что чудом ещё ни разу не попались. А что будет с бабушкой, если она узнает? А что если Атсуму найдёт себе кого нибудь? Новый всхлип, следом за которым горячие слезы уже капают на подушку. Тяжело. И не с кем поделиться. Лучше умереть от этой тяжести, чем сказать Тсуму. Эти глупые, фактически ни о чем подростковые переживания сводят с ума. Еще и волейбол... Сложно сказать, занимается ли им Мия-старший потому что так любит этот вид спорта, или потому что им занимается Атсуму.       Громкие шаги по лестнице, поворот в сторону комнаты брата, мат себе под нос - это однозначно он. Осаму подрывается с постели и хватается за дверную ручку, чтобы Тсуму не смог открыть дверь, попутно вытирая слезы воротником чёрной футболки.       —Живо открой дверь.       —Пошел ты.       —Осаму, черт подери! Это уже не шутки живо открыл! - удар в дверь, судя по всему с кулака, от чего та задребезжала.       —Ударишь еще раз, выбьешь дверь, выбьешь дверь бабушка будет ругаться. Не заставляй её переживать. - голос тихий, даже тише обычного. —Я не буду разговаривать с тобой, просто не хочу. Можно мне побыть в тишине?       —Без проблем. - сердце от этих слов пропускает удар. —Только открой мне, мы поговорим, и сиди в тишине сколько хочешь. - по ту сторону двери лишь тишина. Осаму очень упрямый, всегда добивается чего хочет, только в данной ситуации, это упрямство все портило. Атсуму любит его. Он дебил, раз так обращается с братом, но такова его натура, только через пинки и превозмогания себя можно добиться желаемого.       —Молчишь? Молчи, черт с тобой! - голос срывается на раздраженное рычание. —Я сейчас вынесу дверь, я предупредил!- шаг назад и рывок вперёд, парень подставляет правое плечо для удара.       —Дубина! - Осаму отходит назад, убирая руки от дверной ручки, в ту же секунду сталкивается подбородком со лбом Тсуму. Перед глазами темнеет, Мия-старший падает на пол прикладываясь затылком, как брат нависает над ним, соскальзывая ладонью по горячей щеке. Недовольное шипение и болезненный стон, срываются с губ Осаму, и эти же губы сталкиваются с обветренными губами брата. Не успевая сообразить, болезненные ощущения сменяются жаром, а щеки мгновенно наливаются краской. Горячий язык проталкивается в рот, начиная его исследование. Напор Атсуму сумасшедший, как будто брат может исчезнуть в любую секунду, будто времени у них совершенно нет, язык ласкает до ужаса приятно, а стоны заполняют разум. Тихие, влажные стоны от горячих прикосновений брата, таких трепетных и жадных, буквально молящих о чем-то. Осаму приоткрывает глаза, оглаживая ладонью шею брата, соскальзывая на щёку, которая недавно была поощрена тяжёлой правой Осаму. Едва чувствительное касание, и Атсуму выстанывает в поцелуй вжимаясь пахом в пах Мии-старшего. Громкий вдох и не менее шумный выдох в губы брата.       —Ты мог не портить хоть этот момент? - дыхание сбито, но голос нежный и бархатный, словно Осаму мурлычет на ушко.       —Саму... прости, за то что я ляпнул. - тихий шепот в губы и рваный стон от прикосновений снизу. Колено парня меж ног явно лишнее.       —Ты возбудился от поцелуя? - усмешка в самое ухо, затем лёгкое невесомое касание губ губами, наглая провокация, которая была под силу только Мие-старшему. —Проси прощения так, чтобы я поверил тебе.       —Ты же и так знаешь, что я серьёзно.       — М-м, ты не слышал?       Это время, когда Атсуму целиком и полностью во власти брата, когда его невозможно узнать, бывает очень редко. Сейчас, наступает это самое время.       —Я сморозил такую глупость, я идиот, прости меня, Осаму.       —Не верю.       —Я сказал это, чтобы выглядеть круто, но вышло как обычно, я же идиот. Пожалуйста, прости, такого больше не повторится.       —Прекрасно, но почему не на коленях?       —Иди к черту, придурок.       —Я все ещё жду.       Атсуму толкает брата на постель опускаясь на колени. Его взгляд в такие моменты просто бесценен : сожаление, гнев, возбуждение, все это смешивается в его глазах и получается гремучая смесь, от которой нутро Саму трепещет.       —Всё вышесказанное, только теперь, я на коленях.- Атсуму подтягивает руку брата, соскальзывая носом по тыльной стороне запястья. —Люблю тебя, идиот.       —А я люблю тебя.        Осаму опрокидывается на постель, подтягивая брата за руку, слегка томно выстанывая. Дыхание горячее, будто можно опьянеть от слов, а взгляд непозволительно похотлив, вообще, иметь такие выразительные глаза незаконно. Атсуму смотрит на брата, а щеки невольно заливаются румянцем. Взгляд переходит на дверь, а с губ срывается «разок успеем». Руки соскальзывают по груди брата, обнажая рельефный торс, Осаму приподнимается выскальзывая из футболки, которая падает на пол. Сухие и горячие губы брата обжигают ключицы, оставляя несколько багровых пятен. Осаму закусывает руку и жмурит глаза, значит все идёт по плану. Они знают реакции друг друга наизусть, но ежедневно «закрепляют усвоенное». Мокрые дорожки слюны обрываются около паха, Мия-старший извивается и стонет, в знак протеста зарываясь пальцами в соломенных волосах брата, однако, стоит лишь тому коснуться эрекции сквозь шорты, как руки возвращаются обратно, затыкая рот от очередных стонов.       —Ахх, только не ртом...       На мольбу лишь ответная усмешка, и взгляд Атсуму загорается ещё более похотливо. Он аккуратно припускает шорты, соскальзывая носиком по стволу, начиная ласкать языком сквозь ткань. Осаму закатывает глаза и закусывает левую пясть. Низ живота сводит приятное вожделение, хочется закричать имя брата, Мия начинает ерзать по постели, сминая свободной рукой простынь. Атсуму оттягивает резинку боксер, облизывая головку. Голова буквально наливается свинцом, а ноги предательски дрожат. Губы брата нежно охватывают головку, начиная опускаться ниже. Язык соскальзывает обводя венки, смазка солоновато отдаёт в горле, что уже неприятно саднит, но Атсуму продолжает, заглатывая на половину. Перед глазами у обоих плывут разноцветные пятна, Тсуму выстанывает горлом заглатывая полностью. Резкие и несдержанные движения, словно ему нравится эта боль, нравится выражение лица брата, которого он сейчас не видет, но знает, что он наверняка давится стонами удовольствия, а глаза влажные от подобных ощущений. Атсуму берет за щёку, соскальзывая языком по головке, опускает ладонь на ствол, проходится кончиком языка по уретре, и вбирает в рот повторно.       —Нхааа... Атсуму!       Горячая, солоноватая сперма во рту, жадно проглоченная братом до последней капли, развратное выражение лица и громкие стоны, Мия-младший поднимается к губам Саму и углубляет поцелуй. Осаму сталкивается с языком брата, ему нечем дышать, только нежные прикосновения пальцами к спине Атсуму. Рваные стоны мгновенно заполняют пространство, мокрые причмокивания слюной, скулеж в губы и родной аромат, которым невозможно надышаться. Мгновение, которое кажется вечностью, такой, которую хочется продлить на столько же, а то и больше. Два влюблённых идиота, которые противоречат всем возможным правилам в старой кладовке, которая теперь называется комнатой. Однако, шумное шарканье ног по коридору приводит в чувства.       —Черт! - Атсуму поднимается на колени перешагивая через брата, поправляет его шорты и замахивается кулаком, не сильно ударяя брата в плечо.       — Агх, Тсуму идиот! - Осаму хватает его руку, как в комнату заходит пожилая женщина.       —Осаму.... Атсуму - её голос дрожащий, но строгий. —Сколько раз я вам говорила, не устраивать драк в доме? Вы же братья, вы должны беречь друг друга...-видимо, для женщины было достаточно увидеть братьев с кулаками, чтобы начать лекцию о том, что они уже взрослые для этого дурачества, в то время, как сердце у обоих стучало на грани провалиться в пятки. —Буду ждать вас внизу, ужин стынет... Не братья, а ни пойми что.       Как только дверь в комнату закрылась, с уст обоих сорвался стон облегчения.       —Атсуму, это ты гениально придумал.       —Ага, ещё бы.       —Такой уверенный, наверное поэтому так голос дрожит? - Осаму усмехается нежно целуя брата.       —Дурак... - Атсуму закусывает губу брата, самодовольно улябаясь. —Иди первым и скажи, что я скоро спущусь.       —Ага, скажу, что ужинать ты не хочешь.       —Знаешь, Осаму-придурок, сейчас я точно не люблю тебя!