Хроники жизни демонической кошки

      Из всех чёртовых многочисленных праздников, придуманных смертными, Барбара больше всего… не то, чтобы прям терпеть не могла, но не особо разделяла всеобщее предвкушение Рождества. Особенно, когда с его празднованием упорно наседает в попытке передать/навязать чудесное предпраздничное настроение Азирафаэль.       И это началось сразу после того, как закончился Хеллоуин, к которому с аналогичным рвением и не менее страстным желанием готовился отец. В такие моменты ангело-демонического соперничества, пусть и шутливого, Барбаре хотелось сгореть со стыда и провалиться сквозь землю. Прямо в один из бурлящих котлов с лавой в Аду. И плевать, что в Преисподней с лавовыми котлами ныне дефицит.       Барбара не разделяла всеобщую атмосферу волшебства. Попытки Азирафаэля привить подопечной вкус к Рождеству тоже оказались провальными — вместо рождественского глинтвейна Барбара сварила канистру кофе. Перепоручать столь ответственное дело Энтони тоже оказалось плохой затеей — демон приготовил глинтвейн, состоящий исключительно из вина, вина, вина и ещё раз вина.       Яблоко от яблони падает недалеко.       Кошка и змей одинаково шипят.       Азирафаэль сдаваться не намеревался — к сожалению или счастью, для обоих Кроули.       Ангел ещё давно заметил, с каким вниманием безотрывно наблюдает Барбара за тем, как он наряжает ёлку. Нефилим накануне праздника решила заглянуть в гости, как обычно делала, прогуливаясь в очередной раз по Лондону. Барбара была нередким гостем в книжном магазине «A.Z.Fell and Co», но, несомненно, самой разрушительной личностью из всех известных Азирафаэлю. Однако, даже несмотря на это, все надежды на то, что она отпугнёт назойливых покупателей, не оправдались — наоборот, даже агрессивная и вечно шипящая кошка (Барбара любила дремать среди книг на полках в зверином облике) страшно привлекала людей.       В связи с наступающим праздником Азирафаэль закрыл магазин, решив приукрасить его к Рождеству. Он думал и надеялся, что присутствие Барбары никак не повлияет на его планы.       Как же он ошибся.       Барбара сидела по-кошачьи на подлокотнике кресла, не испытывая ни малейшей толики неудобств с равновесием. Янтарные глаза в уютном полумраке горели азартным огнём, казалось, девушка практически не мигая пялилась на рождественское дерево. Нервно шкрябая заострёнными ногтями по подлокотнику, словно уже предвкушала, как стащит перемигивающуюся гирлянду и скинет броские яркие шары.       Иногда инстинкты в ней говорили чаще доводов человеческого рассудка.       Азирафаэль медленно обернулся, подозрительно сощурившись, — Барбара отрешённо смотрела на ёлку, по-странному дёргая челюстью и то и дело обнажая зубы хищника. Словно кошка на охоте, приметившая птицу.       — Барбара, нет, — сурово отрезал ангел, на что девушка встряхнула головой, словно прогоняя ступор, и недоуменно нахмурилась:       — Что?       — Я вижу твои намерения. И говорю «нет». Даже не думай забираться на ёлку, — нефилим открыла рот, чтобы что-то возразить, но ангел её опередил: — Никаких попыток снести ёлку, никаких попыток перегрызть гирлянду, никаких попыток съесть дожди или мишуру, никаких попыток скинуть украшения, — херувим грозно нахмурился, — Ни-че-го.       Барбара презрительно фыркнула, что-то нечленораздельно проворчав себе под нос. Азирафаэль снова повернулся к высокой ели, беря со стола шуршащую лиловую мишуру. Нефилим под шумок попыталась проскочить мимо ангела-хранителя к рождественскому дереву, но не тут-то было.       Комнату озарило яркое сияние, словно само Солнце взорвалось — Барбара взвыла от боли, почувствовав невыносимую резь в глазах, старательно отворачиваясь и закрывая лицо. Позади Азирафаэля распахнулись две пары ослепительно-белоснежных крыльев, из-под перьев на неё укоризненно-сурово смотрело множество голубых глаз, проявившихся по всему телу херувима.       — Я же сказал, что вижу твои намерения! — Барбара оскорблённо зашипела, насуплено отползая от ёлки. Протяжно вздохнув, ангел взял себя в руки — свечение пропало, крылья — как и раздражающие всевидящие глаза — исчезли. — Глупая кошка…       Внезапно ему пришла в голову идея, как раз — пусть и не навсегда — отвадить Барбару расхищать украшенное дерево. Пусть, конечно, это и не совсем по-ангельски — использовать слабые стороны близких против них… но и портить и так долгожданный праздник ангел не мог позволить.       Тихий щелчок пальцев — вокруг ёлки появились расположенные кругом спелые мандарины. О том, что они спелые, Азирафаэль догадался по тому, как инстинктивно, пытаясь проморгаться после лицезрения собственного ангела-хранителя в истинном облике, Барбара попятилась от рождественского дерева, враждебно шипя и гортанно рыча. Были бы сейчас у неё кошачьи уши — определённо поджала их в раздражении.       Кошки не любят цитрусовые из-за едкого и резкого запаха — из-за чего у самой Барбары после становления нефилимом появилась аллергия на эти фрукты.       Девушка мрачно покосилась на сияющего от восторга Азирафаэля, недовольно пробурчав:       — Это не по-ангельски.       Ангел подошёл к подопечной, ласково потрепав ту по коротким волосам, — от этого жеста Барбара немного смягчилась, хотя обида всё равно сверкала в глубине жёлтых глаз.       — Как сказал твой отец, милая, я «в достаточной степени сволочь».       В конечном счёте, Барбара — с адской неохотой — оставила затею с ёлкой, хоть и продолжала на неё коситься с толикой грусти. Однако противный запах мандаринов забивал ноздри, стоило хоть немного приблизиться к украшенному дереву — Барбаре казалось, что её прошибало током в такие моменты, поэтому она, недовольно шипя, пятилась обратно, с ненавистью испепеляя мандарины взглядом.       Когда на зимний Лондон опустился вечер, в закрытый книжный нагрянул Кроули — тот сразу ощутил исходящие от мрачной дочери волны недовольства. Зато готовивший праздничный ужин ангел прямо-таки светился от счастья.       Демон с характерным звоном поставил бутылки дорогостоящего вина на стол, задумчиво хмыкнув:       — Что на этот раз не поделили?       Ответом ему на это стало угрюмое тыканье пальцем под ёлку.       — Мандарины, — прошипела Барбара, скалясь и неодобрительно косясь в сторону ангела-хранителя. — Этот чёрт начудесил мандарины!       — Чтобы ты не лезла? — скучающе поинтересовался Энтони, Азирафаэль же возмущённо крикнул из другой комнаты:       — Я не чёрт, я ангел!       Барбара обречённо застонала, закатив глаза и громко произнеся в ответ:       — Это была ирония, Азирафаэль. Я любя.       Кроули всё ещё недоверчиво смотрел на дочь, которая устало потянулась и прилегла на диван, смеряя всех мрачным взглядом исподлобья. Наконец, демон тяжело вздохнул, покачав головой.       — Это для твоей же безопасности, Барб.       — Да что такого опасного может быть в простой, мать её, ёлке?! — взорвалась нефилим, вскочив и присев на диване. Кроули пожал плечами, загибая пальцы:       — Ты по приколу можешь разбить стеклянные шары и порезать осколками вены — раз. Два — ты можешь перегрызть находящуюся под высоким напряжением гирлянду и получить сильный удар током. Три — банально можешь обмотаться мишурой и удушиться или же подавиться дождём, который попытаешься сожрать.       Азирафаэль показался из-за угла, добавив особо важную информацию:       — Не забудь, дорогой, ещё и попытку залезть на самую верхушку, откуда можно упасть и свернуть шею или сломать лапу, — после чего удалился доделывать ужин.       На бледном лице нефилима запоздало проявилось осознание — глаза медленно расширились, девушка ошалело пялилась перед собой, тихо пробормотав, скорее, обращаясь к себе, нежели к кому-то:       — Сатана меня дери… а ведь это шикарная идея для рождественского суицида! — Барбара невинно улыбнулась, продемонстрировав аккуратные клыки. — Можно повеситься на гирлянде. И красиво, и не так уж банально.       Кроули недовольно зашипел, нахмурившись, — Барбара выглядела так, словно открыла заново закон всемирного тяготения. Демон прекрасно знал, к сожалению, что теперь Барбара не откажется так легко от навязчивой идеи проверить новые способы уйти из жизни.       Как всегда, отвлёк её от новых дурацких затей Азирафаэль. Наколдовав перед подопечной огромный суши-сет с огромным дымящимся стаканчиком карамельного латте. Барбара подозрительно сощурилась на возникшие из ниоткуда угощения — она всё поняла без лишних слов.       — …ладно, сегодня оставлю эту затею, — нефилим хмуро покосилась на еле заметно улыбнувшегося демона, назидательно ткнув в сторону отца пальцем: — Но потом проверю обязательно!

* * *

      Впервые за многие года Барбара почувствовала, что значит Рождество.       Когда сидя в уютном кресле, в тепле и уюте, с кружкой кофе в руках, наблюдаешь за разбушевавшейся за окном метелью, сносившей случайных прохожих с ног.       Когда краем уха слышишь самые знакомые и, несомненно, родные голоса — отец и Азирафаэль, уже изрядно подвыпившие, горячо спорили о чём-то отвлечённом; Барбара не хотела даже вникать в суть их разговора.       Когда наутро просыпаешься в кресле и понимаешь, что кто-то заботливо укрыл тебя пледом, чтобы не замёрзла морозной ночью.       Впервые за всю жизнь Барбара встретила Рождество в семейном кругу.