Принимай реальность

Гэвин Рид прожил первые двадцать лет своей жизни с чувством собственной ненужности окружающему миру. Друзей у него не было, приятелей тоже не водилось, как и какого-нибудь захудалого гаража для тренировок с ровесниками-соседями. Стабильно пополнялся только список тех, кого крепко сбитый пацан в драных джинсах и кенгурушке с матерным принтом щедро одаривал тумаками и содержимым «urban dictionary». Возможно, причина его своеобразной социальной изоляции заключалась в этом. А может, в том, что окружающие просто не хотели его принимать. Муниципальные врачи расписывали его карточку множеством заумных слов, суть которых сводилась к трём вещам: Гэвин Рид «не может нормально есть», «страдает проблемами со сном», и «не знаком со значением слова "коммуникабельность"». С высоты своего образования и многолетнего наблюдения за подростками они говорили, простыми словами, что Гэвин просто малолетний долбоёб. Гэвин же чувствовал себя самым бесполезным человеком на планете Земля. Душу грели одна только злость на весь белый свет да желание вырваться из опостылевшей действительности. Ах да, ещё сигареты. Пока мир вокруг тонул в белёсой никотиновой дымке, он казался не таким уж и дерьмовым. Гэвин думал, что сможет освободиться только наглотавшись содержимым домашней аптечки или махнув через Мост в Канаду, к лесорубам и медведям. Но для начала стоило получить образование. Он же не свинья. Ради этого и тащил свою задницу в колледж. Тащил медленно и обречённо, пиная изгвазданными в грязи носками кед мелкий мусор и растягивая последнюю в пачке сигарету. Лениво здоровался с бывшими одноклассниками, приторговывавшими дурью в узких подворотнях, и считал попадавшиеся по пути граффити. Раз. Полустёртая и покрытая пятнами сомнительного происхождения реклама местного стрипклуба «Рай». Возле неё Гэвина ещё школьником били ногами за признание в том, что голые бабские сиськи и задницы вызывают только скуку. Два. Целый квартал неумелых попыток Криса набить руку и нарисовать годный нейминг*. На двенадцатой по счёту каракуле парня поймал патруль, но тот чудом смог отбрехаться и избежать штрафа. Три. Захватившая целую стену и поплывшая от времени Бэтти Буп. На месте глаз у символа тридцатых было два окна, из которых в режиме 24/7 слышалась ругань на испанском. Четыре. Гордость самого Гэвина. Его «opus magnum». В двадцати метрах от полицейского участка, прямо напротив служебной парковки красовалась кислотно-синяя, окружённая черепами и непристойными символами надпись «PFCK». Поправив рюкзак, Рид подошёл поближе к рисунку и провёл ладонью вдоль немного неровных, неуверенных линий, выведенных на старом кирпиче. Проследил пальцем контур «P», содрал наклеенную поверх рекламу эротического массажа. И замер, когда увидел прямо посреди собственного шедевра выведенное обычным маркером: «Обернись, мудак». Рефлексы работали быстрее головы. Конечно же он обернулся. И тут же уткнулся взглядом в обычный мусорный бак. На чёрном пластиковом корпусе безымянный вандал и смертник штрихом вывел: «Подойди». — Думаешь, не подойду? Закатав рукава, он надвинулся на бак с единственной целью — вычислить придурка и оторвать его бесполезную башку. На служебной парковке в это время лениво точили лясы двое молодых офицеров. Увлечённые болтовнёй, они даже не заметили, как совсем рядом с ними в мусорный бак провалился и бесследно исчез уже третий за день человек. — Твою... Тощая задница шлёпнулась о что-то твёрдое, копчик прострелило болью. Зашипев, Гэвин схватился за спину и закряхтел, с трудом поднимаясь на ноги. Потоптался неловко, поднял голову выше, чтобы обнаружить вокруг себя идеальный английский газон размером с футбольное поле. Совсем не похоже на содержимое мусорки. Гэвин моргнул. Моргнул ещё раз. Протёр опухшие от недосыпа глаза, похлопал себя по щекам и на всякий случай пару раз прокрутился на месте. Газон никуда не исчез. Как и огромный каменный особняк, до боли в зубах напоминавший образы элитных университетов, которые так любили печатать на всех школьных учебниках, брошюрках и плакатах. Психолог говорил ему принимать окружающую действительность и не задавать лишних вопросов — он и принял. Помялся на месте для верности, вздохнул глубоко и зашагал вперёд, утопая тонкой подошвой в полотне газона. По мере приближения к особняку Гэвин заметил, что не был одинок на сцене этого своеобразного театра абсурда. Прямо у самого основания лестницы, на широкой мраморной стеле с лаконичной надписью «Брейкбиллс» с царским видом возлежал пацан едва ли старше самого Гэвина. Согнув одну ногу в колене, он мерно раскачивал в воздухе второй, в блестящей дизайнерской туфле, и меланхолично дымил сигаретой. Вот выпендрёжник. Следуя секундному порыву, Гэвин наклонил голову к плечу и потянул носом. Свалкой не воняло. — Это не ты засрал мой шедевр авангардизма? Незнакомец резко повернул голову в его сторону и одним плавным движением перетёк в сидячее положение. Зажав сигарету между зубами, он полез в карман идеально выглаженной белой жилетки — кто вообще в их прогрессивном двадцать первом веке носил жилетки? — и достал оттуда небольшую картонную визитку. Держа карточку на вытянутой руке, он пристально осмотрел растерянного Гэвина, а затем скептически протянул, приподняв одну бровь: — Гэвин Рид? — Ага, — только и смог выдавить из себя вышеупомянутый, жадно следя за тем, как незнакомец в жилетке вновь подносит к губам сигарету и отточенным движением заправляет за ухо непослушную кудрявую прядь каштановых волос. Хотелось курить. — А ты кто? — Я Ричард. А ты опоздал. — Да я тебя в первый раз вижу! Спрыгивал со стелы он так же ловко, как садился. Поправив задравшийся жилет, Ричард принялся молча закатывать рукава своей чёрной рубашки. Гэвин поймал себя на том, что старается незаметно протереть кеды о газон. И тут же остановился. Какого чёрта? — И тем не менее ты опаздываешь на экзамен. Следуй за мной. Никаких экзаменов у Гэвина не было. И бежать за длинноногим Ричардом он не собирался, даже несмотря на его слишком узкие брюки. Но психолог говорил ему принимать окружающую действительность и не задавать лишних вопросов. Потому, ругнувшись себе под нос, Рид поправил лямку рюкзака и крикнул в спину новому знакомому: — Только если поделишься сигаретой! Тот даже не замедлил шаг. Пришлось догонять, проваливаясь ногами в газон, по ощущениям похожий на топкое болото. Поравнявшись с Ричардом, Гэвин наклонился вперёд и махнул ладонью, привлекая к себе внимание. Хлебало у нового знакомого было до того постное, словно вёл он Рида на смертную казнь, а не заполнять бумажки крестиками. — Для справки: я уже учусь. И вроде даже терпимо. Ричард в ответ только пожал плечами и в три прыжка перескочил через последний лестничный марш, отделявший их от порога Кембриджа для неудачников. Остановившись возле таблички с сакральным «экзамен тут», он достал из кармана брюк пачку и снова закурил, опустив дрожащие веки с сеточкой еле заметных вен. Зависший, как какой-то допотопный процессор, Гэвин не сразу осознал, что в руках у выпендрёжника не было ни спичек, ни зажигалки. Нет, это определённо не было частью его адекватной реальности. Слишком яркий солнечный свет, слишком ровный газон, слишком в-е-го-вкусе собеседник. Каменные стены, экзамены, пахнущие травкой сигареты. Походило на сюжет для порно-пародии или ужастика категории «В». — Что это вообще за место? Я ведь не поймал приход? Ричард словно задумался. Оглядевшись по сторонам, он снова пожал плечами и соизволил-таки поделиться никотином. Гэвин готов был расплакаться от счастья вместе с первой же затяжкой. И привыкнуть к тому, что прикуривают ему ловким движением пальцев, едва касаясь скулы, он тоже был вполне готов. Кому и где стоило расписаться собственной кровью, спустив при этом штаны вместе с бельём? — Нет, это всего лишь «Брейкбиллс». Добро пожаловать, кстати. — Брейкбиллс? Это где-то возле Института Искусств? Ричард тихо хохотнул, обнажая на миг ровные белые зубы. Прижав фильтр к губам, он покосился в сторону Гэвина так, как будто только что по-настоящему заметил его присутствие рядом. — А ты не очень умный, да? Бычок в урну и вперёд — тебя уже заждались. Лёгкие командные нотки в его голосе хлестнули по загривку кнутом. И в характере Рида было бы взговниться на подобное отношение к себе, послать собеседника куда подальше, закрепив эффект однозначным жестом. Вот только его угостили сигаретой, а злиться на человека, угощающего самым ценным — грех. — Как прикажет мой капитан. Увидимся, Ричард как-тебя-там. Ричард улыбнулся ему краем рта. А затем неожиданно для них обоих толкнул Гэвина в грудь и хлопнул входной дверью прямо по и так не шибко ровному носу. Нет, всё-таки мудак. Мстительно пнув дверь, Рид с шипением прощупал пострадавший нос и побрёл вдоль коридора, следуя за наклеенными на пол указателями. Пятый по счёту упирался в ещё один дверной проём, за которым прятался самый обычный учебный класс, забитый волнующимися и шепчущимися людьми. Стараясь не привлекать к себе внимания, Гэвин стянул с плеча рюкзак и пристроился на ближайший свободный стул. Рассеянно посмотрел на тестовые задания, перевёрнутые сейчас текстом вниз, повертел бумажки в руках, покатал по парте карандаш и вполне талантливо принял вид человека, вот уже целую вечность умирающего со скуки. — О, мистер Рид. Мы ждали только вас! Подпрыгнув на месте, Гэвин уставился на высокого темнокожего мужчину, наблюдавшего за ним с другого конца аудитории. Тот стоял, опираясь бёдрами на стол и бережно держал в руках большие песочные часы. Вместе с ним к Риду обернулась добрая часть студентов. — Я курил. Мужчина кивнул и жестом попросил его закрыть входную дверь. Дождавшись, пока Гэвин вновь усядется, он прокашлялся и хлопком ладоней призвал всех к тишине: — Итак, добро пожаловать. Можете называть меня декан Фаулер. Вижу по лицам, вопросов у вас хватает. Но ответы на них вы получите после того, как выполните тестовые задания. Время пошло. Демонстративно перевернув песочные часы, он скрестил руки на груди и тяжёлым взглядом уставился куда-то поверх молодых озадаченных лиц. Окей, принято. Перевернув свои листы, Гэвин пробежался взглядом по первому блоку вопросов. Математика, в этом он был неплох. Несколько линейных доказательств, дифференциальная геометрия — плёвое дело. Возможно, он действительно годился для этого «Брейкбиллса». Управившись за двадцать минут, он перешёл к следующей части вопросов, чтобы тут же заморгать рассеянно и протереть глаза, когда отпечатанный на обычном бытовом принтере текст размылся и неожиданно превратился в чистый лист, по которому заскакал нарисованный кролик Питер. «Не дай мне убежать!», — гласила надпись в углу страницы. Фыркнув, Гэвин споро нарисовал вокруг шустрого животного деревянный заборчик. Немного подумав, подарил рисованному грызуну рисованную же морковку. «Известные языки знают все. Переведи меня на язык выдуманный!» — гласило следующее задание, состоящее из короткой рубленной фразы то ли на немецком, то ли на голландском. Ну и как с этим работать? «Не ебу», — подумал с долей тоски Гэвин. И тут же записал свои мысли на бумагу. Увлёкшись решением совершенно дурацких заданий, он не заметил, как аудитория вокруг заметно поредела. В чувства Рида привела витиеватая надпись «Конец» внизу последней страницы. — Мистер Рид? — Он поднял голову, вновь встречаясь взглядом с деканом Фаулером. Тот сидел за столом, пролистывая журнал. — Ваши ответы меня более чем устраивают. Подождите в коридоре, вас пригласят на очное собеседование. — Но вы же даже не видели... — В коридор, мистер Рид. Принимай действительность... Оставив исписанные листы на столе, Гэвин подхватил рюкзак и покинул аудиторию. Он подумывал скрасить ожидание сигареткой-другой, которую можно было бы стрельнуть вместе с расслабленным: «Ну и чертовщина тут творится». Но все вокруг оказались или слишком правильные, или слишком мудаки, потому на улицу Рид вышел пустой и нервный от недостатка никотиновой кислоты в крови. Волком осмотрев залитую солнечным светом территорию, он уткнулся взглядом в знакомый белый жилет. Устроившийся задницей на каменных перилах Ричард заметил его тоже. Неужели ждал? Да нет, бред какой-то. — А вот и ты. Выглядишь так, словно тебе срочно нужно подышать. — Ага. Желательно сигаретой, и потолще. Хмыкнув, Ричард достал мятую пачку «More» и кинул её новому приятелю. Внутри этой оказалась самая обычная пластиковая зажигалка. Щёлкнув кнопкой, Гэвин прикурил сразу две. Сделав глубокую затяжку, он довольно выдохнул и вернул Ричарду его имущество вместе со второй сигаретой. Тот внимательно осмотрел фильтр и с какой-то странной улыбкой зажал его между губами. — Найнс. Затуманенный дымом мозг не сразу принял сигнал. — Мм? — Ричард Найнс. Моё полное имя. Чего в таких случаях требовали правила приличия? Незаметно протерев вспотевшие ладони о замявшуюся ткань джинсов, Гэвин протянул ему правую руку. — Ага. Гэвин Рид. В этот раз Ричард не хохотнул даже — откровенно прыснул со смеху, прикрывая ладонью рот. Секундой позже опомнился и, игнорируя насупившегося собеседника, с важным видом пожал руку. — Я в курсе, умник. Надеюсь, ты попадёшь к нам, физкидам. Ты забавный. Дым встал поперёк горла. Закашлявшись, Гэвин уставился на приятеля, словно на врага. — Забавный? — практически прошипел он, чуть ли не выгибая спину, как кошка. — Ага, — любезно подтвердил Ричард, продолжая странно улыбаться. Взгляд его то и дело сползал с глаз Гэвина куда-то ниже, между носом и подбородком. Что он там нашёл, кроме шрама на верхней губе и клыков, которые давно стоило бы подправить у стоматолога? — А теперь вали давай. У тебя личное собеседование по расписанию. До встречи. Метким движением отправив бычок в ближайший бак, он махнул ладонью и летящим шагом двинулся вдоль здания академии, спрятав ладони в карманы слишком узких брюк. Гэвин Рид не обладал даром предвидения. Будем честны, пока что он не обладал вообще ничем, кроме странного таланта отвечать на дурац-кие вопросы про кроликов и заборы. Но что-то внутри, то самое шестое чувство или просто неожиданное желание жить, требовало пройти дол-банное собеседование на самый высший балл. Возможно, этот «Брейкбиллс» ему уже нравится. Чем бы тут ни занимались. Хмыкнув, Гэвин поправил сползшую лямку рюкзака и толкнул ладонью входную дверь.