ххх ли минхек ххх
он знакомится с минхеком в октябре, когда листья деревьев опадают и яркие цвета сменяются блеклыми. это иронично, потому что минхек – олицетворение слова «цвет», минхек такой яркий, что на него невозможно не обратить внимание. он врезается в кихена на улице, разливая на его идеально белую, выглаженную рубашку свой латте, и тут же бросается вытирать уже испорченную ткань влажными салфетками. - ох, извини, я тебя не заметил, - бормочет он себе под нос, растирая кофейный след по ткани и портя ее окончательно. – боже, я просто задумался, вот черт… и кихену хочется наорать на идиота, разлившего на него свой злоебучий кофе, хотя кихен не ругается матом на людях и, в общем-то, это не то чтобы единственная рубашка. и это выходной день, он все равно идет домой – но наорать хочется. просто чтобы поставить на место и облегчить душу. и он даже открывает рот, чтобы выдать гневную тираду, когда парень, склонившийся над ним, поднимает голову и… ну, кихен определенно питает слабость к красивым мальчикам. так что вместо крика он выдает спокойное и размеренное «если ты не спешишь, то я могу купить тебе еще один кофе». это его личная проверка на чужую ориентацию: он следит за реакцией на чужом лице, но лицо минхека – чересчур идеальное – отражает только восторг. спустя месяц минхек обосновывается в его квартире.ххх
минхек не плохой парень. не самый умный, конечно, не самый удачливый, но точно не плохой. он из тех мальчиков, у которых в голове ветер да и только. мальчик-бабочка, живущий одним днем, такой яркий и светлый, что невозможно смотреть долго. у него что ни день, то событие, он никак не может заткнуться и говорит, говорит, говорит своим теплым мягким голосом. мальчик-однодневка со сладкими речами и губами, на вкус отдающими медовой ложью, он целует таких же однодневных мальчиков, запутываясь пальцами в их волосах, и раз за разом переживает день сурка. он поселяется на кухне кихена так, словно был там всегда, а не влетел ураганом в чужой дом, в чужую жизнь и в чужое сердце. кихен привыкает быстро, но не привязывается - он все и так знает, пройдет немного времени и минхек переберется на чей-то чужой стол в чужой незнакомой кухне и будет уже там сидеть, болтая ногами. это не страшно, и кихен не глупый, умеет ценить то, что есть сейчас. - кихен-и, - тянет минхек, уставившись на него, склонив голову, как любопытный милый щенок. - разве ты не веришь в отношения? у них с минхеком отношений нет. то, что есть, сложно назвать таким громким словом - они не друзья, не влюбленные и не пара. он бы назвал минхека своим fuck buddy, но даже на приятеля минхек похож слабо. они ничего друг о друге не знают - кихен уходит из своей квартиры рано утром, а когда возвращается, минхека там уже нет. он никогда не спрашивает, где тот живет, где работает и с кем тусуется. он не спрашивает, чьи громкие уведомления вызывают у минхека улыбку и чьими терпкими духами от него пахнет на этот раз. и дело не в том, что кихен не хочет слушать заранее подготовленные оправдания. ему просто не интересно. - я в наши с тобой отношения не верю, - просто говорит кихен, накладывая тушеные овощи в чужую тарелку, и минхек пожимает плечами, скатываясь со стола на стул и обхватывая тарелку обеими руками. - без обид. - было бы на что обижаться, - беззаботно улыбается ему светловолосый, и кихен не может сдержаться, проводит по взъерошенным волосам рукой. минхек под его руку подставляется, трется, и это так уютно, что кихену хочется остаться в этом моменте навсегда. чтобы без чужих духов на теплой коже и без звуков сообщений на чужом телефоне. просто он, минхек и солнечные лучи, обнимающие их обоих. он возвращается обратно к плите и больше на минхека не смотрит.ххх
ли минхек уходит по-английски, красиво разбивая сердце кихена своим «абонент вне зоны действия сети», прочитанными сообщениями и тотальным игнором в ответ. просто в один вечер ю возвращается в пустую квартиру и там больше нет разбросанных по полу вещей, крышек от пива, крошек от булок на столе. там нет вообще ничего от минхека, кроме зубной щетки, которую он тут же отправляет в мусорку. ключи, которые кихен ему отдал, висят на крючке у двери.ххх cl ххх
ли черин из соседней квартиры улыбается ему по утрам и подмигивает поздно вечером, когда они сталкиваются на лестничной клетке: она в вечернем платье в пол, роскошная и холодная красавица, и уставший, замученный жизнью кихен в обнимку с пьяным, но счастливым минхеком. они с черин иногда сталкиваются и ночью, у мусорных баков, оба с пластиковыми пакетами на пятьдесят литров, и тогда черин не похожа на роковую женщину, которую он видит каждый вечер. она такая же уставшая, с кругами под глазами, не скрытыми больше тональником, и с потрескавшимися губами, не покрытыми темно-красной помадой. пакеты в ее руках огромны, размером, наверное, с саму черин, но она стоит там, на холоде, в своих огромных пушистых тапках на босую ногу и улыбается кихену своей самой красивой улыбкой. сегодняшняя ночь одна из многих - кихен выходит к мусорным бакам, напоминая себе, какой из пакетов в какой бак выбрасывать, и черин приветливо машет ему рукой. - доброй ночи, ю, - улыбается она, стоя под мигающим фонарем, и черты лица ее кажутся неестественно заострёнными. - где твой парень? она имеет в виду минхека, думает кихен, пожимая плечами, хотя черин видела всех его парней, начиная с хенвона. он живет в этой квартире с семнадцати лет, а черин - на два года больше. он, в свою очередь, знает всех ее девушек, начиная с эмбер и заканчивая дарой. после дары черин в свою квартиру девушек не водит, и кихену иногда хочется спросить, но он всегда вовремя прикусывает язык. он не лезет в чужую жизнь. его устраивают короткие вечерне-утренние встречи на лестничной клетке и такие же короткие улыбки, которые ни к чему не обязывают. встречи с черин - единственное, что в его жизни остается стабильным. даже когда весь его мир рушится, черин улыбается ему своей грустной красивой улыбкой - и это напоминает ему о том, что плохое рано или поздно закончится. он пережидает бурю, прячась мыслями в этих тихих улыбках на лестничной клетке. почему-то кихен не говорит ей, что минхек не был его парнем, вместо этого просто смеется, выбрасывая пакет в мусорный бак: - мы расстались. черин не говорит, что ей жаль, а кихен не говорит, что, наверное, не смог удержаться и подпустил минхека слишком близко. - мне он нравился, - черин опирается о сетку, со скрипом прогнувшуюся под ее весом, и выуживает из бездонных карманов своего халата пачку сигарет. кихен достает спички - зажигалка, оставшаяся от минхека, валяется дома где-то на кухонном столе. черин черкает спичкой по коробку, одним точным и резким движением выбивая огонь, и вся она сейчас напряженная и жесткая. рука, в которой она держит сигарету, дрожит то ли от холода, то ли от нервов. опять же, кихен не спрашивает, просто молча вытягивает из предложенной пачки сигарету и терпеливо ждет, пока черин ему подкурит. яркий огонек, вспыхнувший на конце спички, на мгновение освещает их лица, и кихену кажется, словно в уставшей улыбке черин отсвечивает что-то злое, почти дьявольское. но огонь потухает, оставляя после себя лишь запах серы, и перед кихеном все та же спокойная девушка с грустью в темных глазах. он затягивается глубоко, но без удовольствия. дым в гортани спускается к легким - и в этом нет ни спокойствия, ни удовлетворения. черин смотрит на него, не отрываясь. - мне он тоже нравился, - дым с его губ слетает в прохладный вечерний воздух, обтекает лицо черин и поднимается выше, к небу. - но этого не было достаточно. в его голосе нет грусти. минхек ушел, потому что минхек - счастливый мальчик-бабочка, перелетающий с одного кухонного стола на другой, скачущий по чужим квартирам и улыбающийся своей сладкой лживой улыбкой. он никогда не думал, что минхек останется, потому что кихену двадцать девять и он давно уже закончил с ложью самому себе и пустыми надеждами. он держится руками, ногами и зубами за то, что осталось в его жизни, даже если это мусорные пакеты с терпкими сигаретами под мигающим фонарем. минхек остается в его памяти счастливой яркой вспышкой, но сейчас он даже не помнит его лица.ххх
когда кихен закрывает ноутбук, на часах половина второго ночи. он откладывает свой новенький леново на прикроватный столик, чуть не сбив стоящую там чашку с остывшим чаем, и без сил валится в кровать. ему холодно, и он натягивает на себя одеяло так, чтобы то закрывало его от пяток до носа, но даже теплое пуховое одеяло не спасает его от мороза. его ноги стынут, заставляя все тело дрожать, но хуже всего не это. хуже всего тот стылый холод, тянущийся змейкой вдоль его спины, тот холод, что остается на его коже даже в самую жаркую погоду. он обкладывает себя подушками – одну крепко держит в руках, в другую упирается лопатками. под его закрытыми веками танцуют тени.ххх шин хосок ххх
знакомство с хосоком – чистая случайность, как, в общем-то, и все знакомства. он просто приходит в бизнес-центр, в котором работает кихен, и в руках его две огромных бутыли для кулера. кихен терпеливо зажимает кнопку открытия дверей и ждет, пока высоченный мускулистый парень в спецовке, обтягивающей все нужные места, затащит в и без того тесный лифт еще две двадцатилитровки. он опаздывает, но пока что не слишком сильно, так что позволяет себе остаться в лифте, а не идти за турникеты на лестницу. хосок все время извиняется, и его лицо красное от напряжения, но даже так он все равно остается одним из самых красивых мужчин, которых кихен когда-либо видел. в нем нет ничего от надменности хенвона или наглости минхека, он чертовски милый с этими надутыми пухлыми губами и оттопыренными ушами. так что вместо «дайте пройти, пожалуйста» он говорит простое «меня зовут кихен» и надеется, что хосок займет пустующее место за его спиной, которое не согреть никакими подушками.ххх
у хосока тело борца, и да, кихен западает на эти мускулы, на то, как хосок держит его на руках и как целует, но еще больше он западает на огромное сердце в чужой мускулистой груди. он чувствует себя ведьмой пустоши из замка хаула, он хочет держать чужое сердце в руках, хочет сделать сердце хосока своим, хочет вырвать его из грудной клетки и смотреть, как оно бьется. у хосока что-то вроде комплекса героя, он вечно пытается всех спасти, и кихен раз за разом объясняет ему, что в спасении не нуждается. ему нужно, чтобы хосок остался в его доме, в его жизни и в его сердце, но хосоку нужно спасти стольких, а кихен не хочет зря тратить его время. хосок задерживается в его жизни дольше остальных, не считая хенвона, гладит ему по утрам рубашки и варит на плите кофе, потому что "в кофеварке не так душевно". хосок забирает его поздними вечерами у бизнес-центра и следит, чтобы кихен поужинал. он носит кихена на руках и целует его в макушку каждое утро, и в их отношениях больше братской любви, чем секса. хосок хороший. хосок прекрасен. но у хосока целая жизнь, у него работа заканчивается в шесть - и дальше он свободен. он никогда не говорит кихену ничего о том, что хочет, чтобы тот хоть раз освободился раньше, но это читается в его больших влюбленных глазах, в его терпеливом взгляде и в том, как он обнимает кихена перед уходом. он ласковый и теплый, но в голове кихена с восьми утра до одиннадцати вечера - работа. ничего и никого больше, только цифры, файлы расширения "xslx" и "xlsb", десятки сообщений в аутлуке и умирающий через каждые двадцать минут скайп. хосок об этом знает и, как бы грубо это ни звучало, свое место в жизни кихена знает тоже.ххх
- ты будешь кушать? - спрашивает хосок, когда кихен наконец-то отвечает на звонок по фейс тайму, выйдя в коридор возле лифта. связь плохая, и лицо темноволосого парня из четкого раз за разом распадается на пиксели. у кихена обед, и ему бы, по-хорошему, поесть чего-нибудь сытного, чтобы набраться энергии, но у него впереди куча дел и он не может оторваться. - извини, я уже перекусил, - врет кихен, слабо улыбаясь, и в мыслях его вертятся цифры. он считает, складывает, умножает, подставляет цифры в формулы и прикидывает результат, разбирает кривые на графиках, сравнивая с предыдущим годом. он не может сосредоточиться на хосоке. - ладно, - тот, кажется, расстраивается, но лицо его вновь становится заблюренным, словно в японском порно, и размытые пиксели не вызывают у кихена ни сожаления, ни вины. он быстро кивает, прощаясь коротким "до вечера", сбрасывает звонок, поправляет галстук и возвращается обратно. ему немного стыдно. но совсем немного.ххх
шин из тех немногих, кто остается, чтобы сказать это, глядя кихену прямо в глаза. и это хуже всего, потому что кихен смотрит на влажные дорожки слез на чужих щеках и думает только о том, что завтра нужно сделать на работе. у хосока разбито сердце, хосок раскрывает всего себя перед ним, и здесь уже нельзя ничего исправить – у хосока лицо человека, определившегося с решением. он протягивает кихену ключи, еще хранящие тепло его ладони. - мне жаль, юки. очень жаль. но я думаю, что все, что между нами было, всего лишь ошибка. ты же никого не любишь, - голос хосока на удивление сильный и уверенный, хотя руки его дрожат от волнения, - ты же никого видеть не хочешь. за хосоком закрывается дверь, и только спустя несколько минут до кихена доходит. не остался. ушел. хосок, мечтающий всех спасти и никогда никому не желавший боли, делает кихену настолько больно, что это похоже на шок – боль доходит до его сердца только в тот момент, когда все бесповоротно заканчивается. он сжимает ключи так сильно, что острые зубцы болезненно впиваются в кожу, оставляя на ней красные следы, но это не имеет никакого значения. его ноги больше не держат его – он падает на колени, недоверчиво глядя на собственные ладони, словно те подвели его, и боль сжимает его сердце в тиски. он не сделал ничего, чтобы хосок остался. но он так сильно хотел этого.ххх cl ххх
- с этим тоже расстался? – беззлобно спрашивает черин, когда они встречаются при новых обстоятельствах, и кихен вновь пожимает плечами. на этот раз они в баре, вместо пакетов с мусором у них в руках граненые стаканы с соджу, куда шону, знакомый бармен, постоянно подливает напиток. черин сегодня при параде, вся словно обмазанная хайлайтером и высыпавшая на щеки все блестки мира. черин сияет, словно суперзвезда с обложки «glamour». – ты так всех парней распугаешь. они смеются над этим вместе. это правда, почему бы над правдой не посмеяться. кихен красивый и знает это, кихен настолько красивый и самоуверенный, что парни и девушки оборачиваются вслед, встретив его на улице. но красота и уверенность сменяются его любовью к работе, и этого никому из них не надо. им нравится то, как он тратит на них деньги, им нравится то, как он стонет под ними и как подставляет шею под их губы, но ничего больше. хосок был другим – но хосок был. - мы бы с тобой отлично смотрелись вместе, - невпопад отвечает ей кихен, и на этот раз лицо черин становится серьезным. она кивает ему, вся в своих мыслях, где нет места кихену и веренице его мальчиков. это, кстати, тоже правда. они отлично смотрелись бы вместе. он отпивает еще немного. соджу горит в его желудке огнем, сжигает его изнутри и стекает каплями по губам – он стирает их ладонью, размазывая по подбородку. соджу затуманивает мысли, заставляет привычную картинку вокруг мерцать и размываться. соджу притупляет боль.ххх h.one ххх
они с хенвоном встречаются каждую пятницу в девять вечера - единственный рабочий день, когда кихен выходит из офиса так рано. иногда хенвон приходит на десять-двадцать минут раньше и тогда сидит на лавочке во дворе кофейни с двумя карамельными маккиато, уткнувшись в очередной модный журнал. иногда на обложках этих глянцевых толстых журналов кихен видит лицо самого хенвона, спокойное и немного надменное, но потом он поднимает голову - и настоящий хенвон смотрит на него с улыбкой. иногда хенвон опаздывает - тогда кихен берет им обоим фруктовый чай и позволяет себе расслабиться ненадолго. иногда они оба приходят вовремя - и тогда это становится странно некомфортно, потому что это нарушает их привычную традицию. они мнутся перед лицом баристы, глядя друг на друга со странным волнением. сегодня опаздывает кихен. он подходит к кофейне, когда на часах отражается половина десятого, и хенвон салютует ему стаканом остывшего кофе, но на лице его нет особого недовольства. сегодня с обложки журнала на кихена смотрит ева грин во всем своем неземном великолепии, и почему-то в чертах лица актрисы он видит хенвона с картинки. - ну ты и тормоз, ю, - беззлобно ворчит че, когда кихен садится на скамейку. их локти и бедра оказываются прижатыми друг к другу, но в этом нет ни капли неловкости. их пальцы соприкасаются, когда хенвон передает ему холодный кофе, и это чувствуется правильно. - третий раз подряд. и, блин, на целых полчаса! хенвон, каким бы высокомерным и надменным ни казался на первый взгляд, потрясающе добрый и отзывчивый. хенвон никогда не ругается матом, что бы ни случилось, у хенвона всегда найдется минута на то, чтобы помочь. люди вокруг смеются с того, сколько он спит, и в шутку называют его ленивым, но кихен помнит изматывающие тренировки, помнит подъемы засветло - и не позволяет себе шутить на эту тему. у хенвона проблемы со сном, он не видит в этом ничего смешного. - меня зовут на показ в милан, - говорит хенвон, когда они заканчивают с дружескими насмешками и переходят к спокойному тихому разговору. - на две недели. хенвон выглядит счастливым - его улыбка шире обычного и весь он словно светится, так что ю обнимает его и хлопает по плечу с громкими поздравлениями. на самом деле, кихену грустно и хочется, чтобы хенвон никуда не ехал. он не знает, чем занять пятницу, если не этими встречами, и не знает, как справиться с темнотой в его пустой квартире в девять вечера. он думает о том, сколько хенвон работал для этого шанса. он говорит: - я надеюсь, ты понимаешь, что я не буду по тебе скучать, - и они оба смеются. хенвон такой красивый, такой невероятно близкий, и кихен смотрит на него, задержав дыхание и пытаясь запомнить как можно больше, чтобы хватило на две недели пустоты. у хенвона черные волнистые волосы, отросшие до плеч, полные губы, надутые в притворной обиде, и чрезмерно серьезный взгляд. он самый красивый мужчина из всех, кого кихен когда-либо видел. они знают друг друга десять лет - и восемь из них называют друг друга бывшими. два года отношений, бурных и жарких, от ссор к примирениям, сжигают в них все те чувства, что были вначале. они не способны ужиться друг с другом, и кихен все еще любит, все еще скучает, но уже не так, как раньше. они снова издеваются друг на другом, и кофе в их руках остывает окончательно. - я вернусь, - обещает ему хенвон, хотя кихен ничего не спрашивает и не просит. - всего две недели. они не обсуждают возможность созваниваться или списываться, потому что не знают, не умеют общаться вне этих пятничных вечеров. - найди себе в милане горячего итальянца, - смеется кихен в ответ и заставляет себя думать о чем-то кроме пустой квартиры.ххх
хенвон исчезает в своем милане больше, чем на год, отписавшись про новую работу и нового парня (он нашел себе горячего итальянца, а кихен потерял всех). уже год как кихен не живет. не-жизнь кихена начинается каждое утро заново: он просыпается в шесть утра от долбящего прямо в уши будильника, сбрасывает его и минут двадцать пытается встать с кровати. когда это, наконец, выходит, кихен плетется по своему черному холодному ламинату на кухню, включает кофеварку, достает из холодильника йогурт, растерянно моргая от яркого света, и возвращается в коридор. потом - ванна, где он минут десять стоит под холодным душем, надеясь прийти в себя, туалет, неработающая кнопка сливного бачка, моргающие лампочки в зале. это не-дом кихена, он такой же ненастоящий и сюрреалистичный, как и его не-жизнь. ю думает об этом, пока бездумно пялится в мелькающую картинку на экране старого телевизора-ящика. картинка моргает, звук шипит фоном, за окном - темнота и редкие фонари дальше по улице. ему хочется спать. поэтому он возвращается на кухню, переливает уже теплый кофе в кружку, бросает два кубика сахара - минуту стоит, задумавшись, потом бросает еще один. кубики сахара маленькие, белые и рассыпающиеся в руках, кофе - черный, крепкий и дерьмовый. кто-то спрашивает у ю на работе, насколько богато он живет; кихен окидывает свою квартиру взглядом: потрескавшаяся штукатурка на потолке, пошедшие уродливо набухшими волнами обои неприятного желтого цвета, режущие глаз мигающие лампы, скрипящая кровать. на подоконнике на кухне толстым пластом лежит слой пепла, и кихен каждое утро пачкает им пальцы, выводит бессмысленные абстрактные рисунки на когда-то белом пластике. иногда он рисует по пеплу чужие имена, какие только может вспомнить, иногда - грустные смайлики, иногда он просто помечает там прогноз погоды, который крутят по древнему телеку в гостиной. в его съемной квартире всегда идеально чисто, но этот подоконник остается не тронутым тряпкой или влажными салфетками. это небольшой кусочек хаоса среди идеальной чистоты, идеального порядка, и кихену кажется, что он сойдет с ума, если однажды здесь не окажется пепла. он курит так много, что запах остается даже после нескольких проветриваний, и пепельница в виде банки из-под кофе заполняется ежиком из сигаретных окурков раз в два дня. work-life balance, о котором так любят повторять люди с его работы, у кихена отсутствует напрочь. он все еще работает с восьми утра до одиннадцати вечера, с головой окунаясь в новые задачи, и ненавидит возвращаться домой. работа становится его жизнью, он такой себе офисный планктон местного розлива, и это его полностью устраивает. кихену нравится бешеный график, выматывающие проекты и возможность отоспаться только по воскресеньям. работа избавляет его от грусти. он чертовски счастлив, пока он на работе.
ххх clххх
- он ушел. и я не знаю, что без него делать, - тупо повторяет кихен одни и те же слова, уткнувшись лбом в прохладную бутылку пива, и черин, такая же безнадежно пьяная, развалившаяся у него на диване, что-то непонятно мычит себе под нос. мычание звучит осуждающе. ему все равно. - ты про хосока? – ее голос наконец-то становится отчетливым, и кихен возмущенно мотает головой: - про хенвона! ты чем вообще слушала? черин отвечает ему, что в этих его бесконечных парнях запуталась и что кихен тоже запутался. в ее словах нет ничего нового, ничего, что он не знал бы до этого, да только проблема в том, что кихен не знает, как из этого выпутаться.ххх ли чжухон ххх
- я тебе говорил, что будет круто! - ты говорил, что здесь будет не очень шумно, - тихо отвечает раскрасневшемуся от танцев чжухону кихен, зная, что тот ничего не услышит. чжухон в этом похож на минхека – ему, в общем-то, и не надо ничего слышать, чтобы продолжать говорить. он летает по танцполу от барной стойки к уголку диджея, тряся отросшей гривой черных волос и сверкая своими ямочками, флиртует с девочками, зажимающими в своих узких ладонях тяжелые стаканы с джин-тоником, подмигивает парням в кожаных куртках. типичный чжухон. он закрывает чжухоном и его алко-тусовками все вечера пятницы и почти не чувствует себя одиноким. - хен! – кричит ли ему прямо на ухо, и вместе с тяжелыми басами, вибрирующими у кихена где-то в горле, это похоже на разорванную барабанную перепонку. – я тут хотел тебя познакомить с одним пацаном! чжухон из мира тусовок, клубов, неона и алкоголя, но ему всего двадцать три года – ему все еще можно. чжухону на утро не болит голова и нет похмелья, он может трахаться в грязных туалетах на износ и позволять себе то, что кихен себе позволить не может. - боже, я не хочу ни с кем знакомиться. в клубе громко, жарко и душно. он расстегивает воротник своей зеленой шелковой рубашки, стирая с шеи собравшийся каплями пот, и становится немного легче. здесь так много безликих людей, неоновые пятна света, скачущие по беснующейся толпе, выхватывают гримасы экстаза на доли секунды, прежде чем метнуться в другой конец танцпола. люди что-то кричат, больно бьют острыми локтями под ребра и, кажется, не собираются расходиться в ближайшее время. воздух полон тошнотворно приторного запаха духов, смешанного с запахом пота, и это настолько чуждо кихену, что его буквально подташнивает. чжухон исчезает. не кричит свое привычное «хен», не дергает за рукав и не хлопает по плечу, возбужденно улыбаясь. чжухон растворяется в этой огромной толпе, его рыжая макушка сначала мелькает где-то у входа, а потом кихен окончательно теряет его из виду. допью и пойду домой, решает он. стакан с какой-то гремучей смесью ядовито зеленого цвета приятно холодит ладонь и еще более приятно горячит сердце. ему завтра целый день спать, так что кихен не обращает внимания на возможные последствия в виде головной боли и тошноты. ему тридцать, и он способен брать на себя ответственность за собственную жизнь. он допивает коктейль, отставляя стакан на барную стойку, и уже слезает со стула, когда запыхавшийся чжухон хватает его за локоть, разворачивая к себе. и, ну, чжухон определенно не один.ххх им чангюн ххх
мальчик, которого чжухон представляет, как чангюна, не похож ни на одного из обычных знакомых чжухона. он не выглядит слишком развязным, не носит на себе золотых цепей и не тычет кихену под нос какие-нибудь ролексы на запястье. и он действительно мальчик – у него на лице ни следа от морщин, у него на лице только едва ли не детское любопытство, но взгляд взрослого, уставшего от жизни мужчины. он красивый, но не в обычном понимании кихена. - привет, - здоровается чангюн, и кихен машинально сглатывает вязкую от алкоголя слюну. у мальчика удивительно низкий голос с таким крутым тембром и легкой хрипотцой, что хочется попросить диджея выключить музыку, чтобы услышать это в полной тишине. – хони много про тебя рассказывал. - круто, - отзывается кихен, едва шевеля губами. интересно, что чжухон вообще мог про него рассказать, если они знают друг друга только по этим гребанным пятницам в клубе. – про тебя он вообще ничего не рассказывал. ли закатывает глаза, подталкивает чангюна поближе к стойке и исчезает снова. у него свои чжухоновские дела, у него нет времени на то, чтобы лезть в чужое дело дальше. чангюн смотрит на него, не отрываясь, и тонкие губы его изгибаются в улыбке: - не хочешь пройтись?ххх
на улице холодно, и чангюн снимает с себя утепленную кожаную куртку, набрасывая ее на плечи кихена, и даже не спрашивает разрешения. он не особо разговорчивый, он идеальный собеседник – молчит, когда нужно, говорит, когда есть о чем. его куртка идеально подходит по размеру, и хотя кихену хочется отказаться, он сжимает зубы и благодарно кивает в ответ, сжимая теплую ткань ладонью и прижимая к себе поближе. они говорят обо всем и ни о чем одновременно. что-то о работе, что-то о недостатке сна и преизбытке алкоголя, и чангюн все улыбается, улыбается, улыбается, а кихен такой невероятно пьяный. он хочет смотреть красивому мальчику в глаза, но может смотреть только на тонкие искусанные губы. - пялишься, хен, - замечает тот, и это «хен» звучит так пренебрежительно из его уст, потому что чангюну всего двадцать и он чуть выше самого кихена. в двадцать никто никого всерьез не уважает. - не называй меня так. чангюн почему-то слушается. он говорит еще много и долго, ровно столько, сколько кихен хочет слушать его глубокий голос, а потом просто останавливается у кирпичной стенки какого-то из десятка баров и замолкает. и тогда кихен говорит: - поцелуй меня. это звучит как приказ. чангюн послушный мальчик.хххclххх
- три недели, - говорит черин, высунувшись в соседнее окно и провожая спину чангюна взглядом. кихен на это ничего не отвечает, только показывает ей средний палец (без каких-либо злых помыслов) и затягивается дымом снова. – через три недели он отсюда съедет. - он сюда еще и не заселился, - ему лень спорить. он не надеется на то, что чангюн задержится, он знает, что все хорошее когда-нибудь заканчивается. они обменялись номерами телефонов, и чангюн оставил у него на вешалке свою кожаную куртку с автографом какого-то крутого рэпера, так что они точно встретятся еще раз. и еще раз. но это никогда не тянется долго. он курит медленно, глядя сквозь поднимающиеся колечки дыма на лицо черин, и думает о том, как будет уходить этот красивый серьезный мальчик с проколотой бровью и дерзостью во взгляде. уйдет ли он тихо, просто собрав вещи и оставив ключи на полке, или найдет в себе смелость сказать это кихену в лицо. он думает о том, будет ли это больно, и если да, то насколько. это первое утро, когда он думает не о работе. - он выглядит как тот, кто вернется и заселится, - качает головой черин, - и уйдет через три недели. - много-то ты знаешь… - фыркает в ответ кихен, заканчивая разговор и закрывая окно. три недели – достаточно большой срок, чтобы согреться.