Money Money Money

— Привет! Билл растерянно оборачивается, инстинктивно сильнее цепляясь пальцами за перила моста. Он совсем не заметил, как этот человек подошёл. — П-привет. Мужчина улыбается и смотрит прямо на него с лёгким интересом и нетерпением, будто ожидая от Билла какой-нибудь занимательной истории. Что он надеется услышать? Меня зовут Билл, мне двадцать один, и я собираюсь прыгать с моста, потому что моя жизнь не имеет смысла? У всех, кто оказывается здесь, зависнув на грани между жизнью и смертью, одинаковые истории. Ничего, абсолютно ничего интересного. — Будешь прыгать? — деловито спрашивает мужчина, налегая на перила. — Б-будешь отговаривать? — в тон ему отвечает Билл. Мужчина качает головой, не переставая улыбаться. — А зачем? — он окидывает Билла беглым взглядом. — Тебе же лет семнадцать на вид. Невзаимная любовь? — М-мне д-двадцать один. — Ты уже совершеннолетний! — мужчина каким-то почти театральным жестом взмахивает руками, снова заставляя Билла дёрнуться. — И хочешь покончить с собой, прыгая с моста?! Собери остатки денег, купи две бутылки водки в ближайшем магазине, найди барыгу с самым дешёвым кокаином и сделай последние минуты своей жизни яркими. Из всего разнообразия вариантов ты выбираешь это? Просто полетать? Ох. — Я н-не знаю, г-где д-достать кокаин, — оправдывается Билл. — И с-сколько нужно для п-передозировки. К т-тому же, это н-ненадёжно. — А это — некрасиво. Тебя найдут максимум через пару дней, и твой труп будет, ну, — мужчина морщится с отвращением, — так себе. А ты красивый. — С-спасибо? — Не хочешь потрахаться перед тем, как, — он тыкает в воду, — того? Билл фыркает. — Т-ты отговариваешь м-меня. А с-сказал, что не б-будешь. — Меня зовут Роберт. А как тебя? — Билл, — он уже не пытается понять, что от него хочет этот странный мужик, переключающийся с темы на тему. Зачем? Плевать. Всё равно Билл уже всё для себя решил. — Ч-что тебе нужно, Р-Роберт? — Не что, а кто, — поправляет Роберт. — Я тут уже пару недель хожу и ищу кого-нибудь, кто захочет покончить с собой. До тебя был один, но он так себе. Его, вроде как, обещали заживо закопать за долги или что-то вроде того. Я послушал его историю и решил, что ему правда лучше сдохнуть, чем продолжать влачить такое жалкое существование. Ну, а ты? Невзаимная любовь, всё-таки? Билл вздыхает, словно этот незнакомец — его личное проклятие, специально посланное богом ему на голову. — Н-не знаю, з-зачем жить д-дальше. В-всё к-кажется бессмысленным. Это… к-кризис существования. — В двадцать один год? — Роберт вскидывает бровь и паскудно ухмыляется. — Ты читаешь слишком много умных книжек. Все проблемы из-за этого. — Зачем ты ищешь к-кого-то здесь? — переводит тему Билл. — Ты сказал, что т-тебе н-нужен кто-то. — У меня МДП. Знаешь, что это? Билл кивает. — И мой последний психотерапевт сказал, что я психопат. — И? Т-ты что, с-столкнёшь меня с м-моста? — Билл слабо улыбается. — Я помог тому, который был до тебя! Он, знаешь, был готов отказаться от своей идеи и попытаться наладить жизнь, но, господи, он был слишком жалким для этого. Я решил поработать санитаром леса и просто, — Роберт делает движение рукой, как будто толкает невидимого человека, — придал ему небольшой импульс. Остальное сделала гравитация. И вода. Природа против человека! — Т-ты гордишься этим, к-как р-ребёнок, — замечает Билл. — Мне ты тоже п-поможешь? Роберт мотает головой из стороны в сторону. Нет. Билл разочарованно вздыхает. — У меня есть предложение получше, — он с неожиданной силой цепляется за задумавшегося Билла и легко тянет его вверх, заставляя вскрикнуть и замотать ногами в воздухе. Роберт вытаскивает его на другую сторону моста и спокойно ставит на землю, поправляя задравшуюся вверх куртку. — П-придурок! — Билл возмущённо вспыхивает и замахивается на него кулаком, чувствуя грёбаное бессилие. Он не полезет туда во второй раз. Не хватит смелости. — З-зачем?! Н-никто не п-просил тебя об этом! Роберт перехватывает его руку, не прикладывая, кажется, вообще никаких усилий. — У меня есть предложение, — повторяет он. — К-какое нахрен п-предложение?! — Хочешь угнать самолёт? *** Билл никогда не думал, что для него всё закончится вот так: абсолютным бессилием перед судьбой. С самого рождения у него было всё, что нужно обычному ребёнку: любящая семья среднего достатка, друзья, школа недалеко от дома, планы и мечты. Это должно было было обеспечить ему спокойную и размеренную жизнь до самой старости, а не… это. Всё началось с исчезновения Джорджи. Очевидно. Билл никогда не думал о том, что его, казалось бы, крепкая семья не выдержит первого же удара и развалится. Отец отстранился, мать впала в бесконечную депрессию. Они словно забыли про него, погрузившись в своё болото. Сначала Биллу казалось, что проблема в нём — никаких особых успехов в учёбе, к тому же, грёбаное заикание, преследующее его с самого детства. Но нет. Проблема была в них. Мать сдалась первой. Возможно, они с отцом только подтолкнули её к краю своими ссорами. Биллу было семнадцать, когда её нашли в комнате Джорджи. В больнице сказали, что её можно было бы спасти, если бы кто-то был дома в тот момент, но отец снова пропадал где-то, а Билл был с друзьями. Сердечный приступ. Отец словно совсем с катушек слетел после этого, будто это он, Билл, был единственным виновником происходящего. Их бесконечные ссоры, иногда доходящие до рукоприкладства, стали причиной того, что Билл абсолютно скатился по учёбе. Последние два класса прошли словно мимо него. Удивительно, как он вообще смог сдать экзамен. Впрочем, минимальные баллы за него закрыли для него путь в тот колледж, к которому он стремился с самого начала старшей школы. Все Неудачники уехали из Дерри. Он остался здесь один. Подрабатывал три года тут и там, стараясь побыстрее накопить деньги: на колледж или хотя бы на съёмную квартиру, потому что жизнь с отцом стала невыносимой. Попутно Билл старался писать что-то, чтобы совсем не забрасывать “дело жизни”. То, что у него нет университетской корочки — ещё не причина считать себя недостаточно хорошим автором. Впрочем, к сожалению, редакторы из издательств так не считали. Рукописи возвращались одна за другой. Только одну из них купил за двести долларов какой-то паршивый журнальчик с маленьким тиражом. Всё могло бы быть не так плохо, если отец совсем не двинулся умом. — В общем, н-неделю назад он н-напился и п-поджёг д-дом, — подводит итог под своим рассказом Билл. — С-слышал, наверное? Об этом г-говорят в городе. — Он сгорел вместе с домом? — уточняет Роберт. Билл кивает. Так он и остался совсем один. — Знаю-знаю, это всё не п-причины с-сдаваться и опускать р-руки. Не знаю, что н-на м-меня нашло. П-просто всё п-показалось т-таким… б-бессмысленным, что ли. Жизнь с-скучна и уныла. Т-так з-зачем продолжать её? — У всех бывают моменты слабости, — Роберт пожимает плечами. — Во время депрессивных фаз у меня напрочь отбивает всё желание жить. — К-как ты с-справляешься? — Таблетки. Но больше помогают мысли о том, какую хрень я наворочу, когда снова начнётся мания. Билл фыркает. Роберт улыбается, будто такую реакцию и ждал. — П-про самолёт ты п-придумал таким же образом? Роберт быстро кивает, радуясь, что Билл понял его. Идея, на самом деле, безумная. Катастрофически безумная. Шанс, что у них всё получится — примерно 1%. Билл не очень хорош в математике, но 1% — это почти 0%, а 0% — это значит, что нихрена у них не выйдет, и их либо застрелят, либо посадят за решётку, либо ещё что похуже. Но какая разница, да? Биллу всё равно некуда возвращаться. — Н-нужно уточнить д-детали, — вздыхает он. — П-продумать всё. — Это значит да? — Роберт сияет. — Это значит да. *** Возвращаться Биллу действительно некуда, поэтому он живёт у Роберта, в его старом и как будто необжитом доме. Кое-где есть следы того, что здесь кто-то живёт уже очень долгое время, но они такие незаметные, из-за чего Биллу постоянно кажется, что Роберт просто нашёл заброшенный дом и, не встретив никаких препятствий, поселился в нём. Некоторая мебель здесь такая старая, что до неё страшно даже дотрагиваться. На кухне немного получше, но всё равно есть следы запустения. Спальня здесь одна. Точнее, всего одна кровать. Кроме кровати есть старый диван, из которого торчат пружины, болезненно впивающиеся в спину, а в одной из комнат валяется пыльный матрас, на который Билл даже не посмотрел — ну серьёзно, он ещё немного уважает себя. В итоге, Билл спит с Робертом. На одной кровати, да, но и просто спит тоже. Почему бы и нет, решает он, когда в первую же ночь Роберт тянет к нему свои длинные загребущие руки, руководствуясь, похоже, своим “я бешеный, мне вообще плевать”. Билл быстро замечает, что он либо вообще не думает перед тем, как сделать что-то, либо ему в самом деле настолько всё равно на последствия. Роберт просто берёт и делает. Это срабатывает, по крайней мере, с Биллом, который не сопротивляется, позволяя уложить себя на лопатки и нависнуть сверху. Он осмотрительнее обычно и не спит с кем попало, но с Робертом у него напрочь отшибает весь мозг — всё это словно глоток кислорода для изголодавшегося по свежему воздуху организма. Билл осознаёт, что он даже не использует резинки только в тот момент, когда Роберт замирает на грани оргазма и мгновением позже кончает внутрь. — С-сука, — бормочет Билл, впиваясь пальцами в его плечи. — К-какого хрена? — Не бойся, — Роберт сыто улыбается и щёлкает его пальцем по носу. — А если у м-меня, например, СПИД? А если у т-тебя? — Я не спал ни с кем последние года три. Или больше... Что насчёт тебя, Билли? Как часто ты торчишь за “Соколом”, трахаясь без презервативов с неизвестными мужчинами? Довольно часто, раз ты так боишься заразить меня. Хотя, — он опускает руку вниз и без предупреждения снова проникает в Билла двумя пальцами, — по тебе и не скажешь. Билл шипит и ёрзает, как уж на раскалённой сковородке. Если он и готов ко второму заходу, то только не прямо сейчас. — В-вытащи, — просит Билл, жмурясь от резких ощущений. — В-вытащи. — Но всё же? — требовательно интересуется Роберт, продолжая двигать пальцами. — Н-нет! Чёрт, п-придурок. Я в-вообще не с-спал с мужчинами р-раньше. — Славненько, — Роберт звонко чмокает его в нос и всё-таки вытаскивает пальцы. — Тогда давай встречаться? — С-серьёзно? — Билл устало вздыхает. — Мы з-знакомы один день. — Ты мне нравишься, — доверительно сообщает он. — И мы чем-то похожи. Ну так что, Билли? Какая, в сущности, разница? Они собираются угнать самолёт через пару недель. Им обеспечен срок в тюрьме до конца жизни или смерть. Так ли плохо провести последние две спокойные недели с ощущением нужности кому-то? Билл прикрывает глаза и кивает. — Ну д-давай. *** Две недели пролетают почти незаметно. Сначала они просто не вылезают из постели. Билл наконец-то вспоминает, что ему двадцать один — тот возраст, когда хочется всего и сразу, желательно, в больших объёмах. Роберт умело отгоняет одиночество, заполняя собой всё пространство. И нет, дело не только в размерах. Он просто… везде и всегда. Билл понятия не имеет, откуда у него деньги, если он не ходит на работу, а Роберт в ответ на это только улыбается и пожимает плечами — просто есть, какая разница? Дни летят непривычно быстро, пока они болтают обо всём на свете или занимаются любовью, или совсем ничего не делают. На четвёртый день Билл напоминает про самолёт, и Роберт снова загорается своей безумной идеей. Билл понятия не имеет, как у него получается это — чувствовать чужую энергетику и мастерски навязывать свой энтузиазм. Но в один момент он обнаруживает себя смотрящим новости в ожидании информации о погоде на неделю. Нужно внимательно следить за циклонами и антициклонами, облачностью и прочей хренью. Билл не разбирается, но у Роберта откуда-то целый багаж бесполезных фактов и знаний, будто он ходячая энциклопедия для детей. На любой тупой вопрос у него есть внятный ответ. Ему словно под семьдесят, а не почти тридцать. — Как насчёт через неделю? — предлагает Роберт в один день, обнимая сидящего на диване Билла за шею и утыкаясь носом ему в макушку. — В среду. Если я всё правильно рассчитал, то лучшего дня нам не найти. — Хорошо, — соглашается Билл. — Что н-нам осталось с-сделать? — Взрывчатку. — Отлично. Т-ты всё п-подготовил? Роберт кивает. — Т-тогда за дело. *** Двадцать четвёртое сентября семьдесят первого года выпадает на удивительно солнечный день. Билл выходит из междугороднего автобуса и сразу надевает очки, чтобы палящее солнце не слепило глаза. Роберт выходит следом, расслабленный и спокойный. Они стоят у дороги, пока автобус отъезжает дальше, оставляя после себя след из пыли и песка. Из багажа у них только небольшой чемодан и рюкзак Билла, в котором лежат их документы и билеты. — Хочешь поесть? — предлагает Роберт, кивая на небольшую закусочную. На деревянной вывеске нарисованы облупившейся краской две сосиски с аппетитной корочкой и тосты с сыром. Билл облизывается. Ночью он неожиданно хорошо уснул, хотя раньше никогда прежде не мог засыпать в автобусах. Но там было достаточно места, чтобы можно было устроиться у Роберта на плече, поэтому он сопел как младенец всю дорогу, пропустив ночную остановку. — Угу, — кивает Билл. — Я голодный. — Я тоже проголодался. — Т-тогда пошли. В закусочной Билл заказывает себе апельсиновый сок, яичницу с беконом и пару тостов. Роберт набирает столько еды, будто собирается есть последний раз в жизни. Билл даже глазом не ведёт. За две недели он привык к тому, что Роберт уничтожает огромное количество еды. Что, конечно, совершенно не удивительно, с его-то комплекцией. — Если бы можно было поехать куда угодно, куда бы ты отправился? — спрашивает Роберт, пока они медленно и неторопливо завтракают. Билл задумчиво хмыкает. — Д-даже не знаю. В-всегда хотел п-побывать в Европе. Или в Азии. Или в Южной Америке. В-везде. — А точнее? Может, что-то, что ты хотел бы увидеть? — Пещеры в Исландии, водопад В-Виктория, п-потрогать лемуров… Знаешь, г-где обитают лемуры? — На Мадагаскаре, наверное? — М-мне тоже так кажется. Д-думаю, они м-милые. — Прямо как и ты. Билл смеётся и прикрывает рот рукой, чтобы не раскидать вокруг кусочки яичницы. Роберт довольно усмехается и под шумок незаметно крадёт с его тарелки сырный тост. В двенадцать дня они покидают закусочную, чтобы прогуляться по городу. В четыре часа они подъезжают к аэропорту Портленда. В пять вечера, пройдя регистрацию, двое мужчин, постарше и помладше, являющиеся, по документам, Дэном Купером и Сэмом Смитом, садятся в самолёт Портленд-Вашингтон, который в пять пятнадцать отрывается от земли и взлетает в небо. *** — М-мы привлечём в-внимание! — Нет, если ты не будешь шуметь, — Роберт улыбается и накрывает рот Билла ладонью, лишая возможности продолжить недовольно бурчать. — Всегда мечтал сделать это в самолёте. Не привлекать внимание. Такая была их цель. Они справлялись с ней вполне успешно, пока Роберту не приспичило добавить “немного острых ощущений”. В иной ситуации Билл воспротивился бы такой глупости, но сейчас он как никогда чётко осознаёт, что это, скорее всего, последние несколько часов его жизни и наверняка последний секс. Билл не собирается сдаваться ФБР, если их план всё-таки пройдёт неудачно. Без Роберта, буквально вытащившего его с того света, всё это бессмысленно. Лучше попасть под пулю и быстро сдохнуть. — Уф, здесь тесновато. Помоги-ка мне, Билли. Билл упирается ладонями в стену и прижимается к ней грудью. Роберт жмётся сзади, проникает одной ладонью ему под футболку, а второй обхватывает за поясницу, прижимая бёдрами к себе. — Это будет быстро, — жарко шепчет Роберт ему на ухо. Билл поворачивает голову и целует его сбивчиво и страстно. Как в последний раз. *** Они возвращаются обратно на свои места тихо и почти незаметно. Роберт приглаживает свои немного растрепавшиеся волосы ладонью, Билл отстраненно смотрит в окно, разглядывая облака. Он никогда не летал на самолёте, но всегда мечтал попробовать. Пять минут они переводят дыхание, после чего Роберт встаёт со своего места и тянется к стоящей рядом стюардессе. Она улыбается ему натренированной белозубой улыбкой. Красивая. Билл оглядывает её краем глаза: стройные длинные ноги, густые и светлые волосы, голубые глаза, приятное личико. Если бы тело не ныло после того, что случилось в туалетной кабинке, Билл бы даже попытался приревновать. — Это вам, — на грани слышимости, почти одними губами произносит Роберт. Женщина берёт у него записку из рук и, не глядя, засовывает её в карман своей униформы. Роберт, конечно, красивый, но сколько таких пассажиров каждый раз пытаются подкатить к ней похожим образом? — Вы обязаны прочитать, — мягко, но настойчиво уверяет Роберт. — Это важно. Стюардесса сдаётся. Всё ещё улыбаясь, она достаёт записку и открывает её. Билл продолжает следить краем глаза. Это интересно. То, как меняется выражение её лица по мере того, как она осознаёт, что происходит. Стюардесса читает ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Билл видит, как её глаза бегают по листочку сначала с непониманием, после с недоверием, после — перед этим она смотрит на всё ещё улыбающегося Роберта — с ужасом. В руках у Роберта сумка, и он медленно расстёгивает молнию, демонстрируя стюардессе содержимое. — Только тише, — продолжает Роберт. — Не хочу напугать других пассажиров, давайте сделаем всё тихо и без лишних криков. — Я должна сообщить пилотам… Роберт разводит руками и садится обратно в своё кресло. — Конечно. Стюардесса уходит. Билл чувствует себя неожиданно спокойно, почти отстранённо. Будто всё это происходит не с ним, а с кем-то другим, а сам он, Билл Денбро, умер ещё на том мосту и теперь просто следит за происходящим. — Пока всё идёт хорошо, — замечает легкомысленно Роберт. — Т-ты н-никогда не д-думал о том, что м-мы н-наверняка умрём в п-процессе? — спрашивает Билл. — Конечно, думал. Шанс довольно велик. Всё-таки всё это огромная авантюра. — И? Т-ты с-совсем не б-боишься? — А ты? Билл задумывается. Он чувствует лёгкую апатию. За две проведённые вместе недели Роберт разжёг в нём огонёк, который погас после смерти Джорджи. Ему было хорошо, так хорошо, будто в жизни снова есть смысл и цель — есть к чему идти. К захвату грёбаного самолёта. Билл усмехается. Губы трогает улыбка, которая становится все шире и шире, пока не становится совсем истерической. Господи, что за… Какого чёрта он делает? Он действительно сидит в самолёте, рядом с человеком, у которого в руках сумка с бомбой? — Что т-ты со м-мной сделал? — тихо спрашивает Билл, смотря на Роберта удивлённым взглядом. Он будто только-только проснулся от долгого и дикого, но реалистичного сна. — Ничего, — Роберт пожимает плечами. — Ничего, что шло бы против твоих желаний. — Я н-не х-хотел этого. Я х-хотел спрыгнуть с м-моста и у-умереть. Я н-не х-хотел… этого. — Ты хотел умереть, Билли, — Роберт сжимает большим и указательным пальцами его щёку и мягко треплет. — Но, на самом деле, ты и так был мёртв до этого. Твоя телесная оболочка просто существовала. А теперь ты боишься. А раз ты боишься, то живёшь и хочешь жить. — Я н-не… — Билл широко распахивает глаза и смотрит на Роберта жалобным взглядом. — О да. Смотри на меня именно так. Вышедшая из кабины пилотов стюардесса наблюдает за ними со стороны. Она посылает Биллу полный сожаления взгляд, после чего сообщает по громкой связи, что самолёт вынужден будет сделать экстренную посадку в Сиэтле. — Всё будет хорошо, — шёпотом сообщает Роберт ему на ухо. — А сейчас, Билли, покажи им всем, как сильно ты боишься. *** Самолёт садится в аэропорту, недалеко от Сиэтла. Всё это время никому из пассажиров не рассказывают о причине посадки, отмахиваясь “техническими неполадками”. Билл и Роберт молча сидят на своих местах, изредка ловя на себе тревожный взгляд напряжённой стюардессы. Она подошла к ним только один раз, чтобы сообщить, что требования выполнены, и удостовериться, что они могут посадить самолёт. — Вставай, приятель. Роберт берёт Билла за локоть, и они вместе идут из салона за стюардессой ближе к кабине пилотов. — Никого не отпускать, — командует Роберт. — И потушите свет в салоне. Они ждут приезда ФБР и прочих специальных служб в тишине. Сначала стюардесса пытается разговорить Роберта, но он кивком головы требует молчания. Билл даже не пытается открыть рот. Его всего колотит, будто он действительно заложник террориста, а не напарник. Спустя пять минут вокруг самолёта собираются машины полиции и ФБР. Из салона слышится шум. — Могу я… — осторожно спрашивает стюардесса. Роберт кивает. — Успокой их. Скажи, что всё будет в порядке, если они не будут раздражать меня шумом. Билл снова остаётся с Робертом наедине. Сердце бьётся как бешеное. Билл вспоминает всё: свою глупую и бесполезную, но относительно спокойную жизнь. С чего он вообще решил тогда, что смысл жизни для него безвозвратно потерян? У него были деньги на первое время. Можно было придумать что-нибудь. Что-нибудь, что не привело бы его сюда. — Жалеешь? — спрашивает Роберт, зарываясь носом в волосы Билла. — Н-не знаю, — честно признаётся он. — Т-ты просто… — Что я? — Ф-фантастический. Роберт непонимающе хмыкает. — К-как тебе это п-пришло в голову? К-как ты… Т-теперь я п-понимаю. Тебе н-нужен б-был кто-то, к-кто г-готов р-расстаться с жизнью, но… Ты с-словно околдовал меня. Я в-вообще не п-понимал, что и з-зачем д-делаю, п-потому что… м-мне было слишком х-хорошо. — Как мне пришло в голову украсть самолёт? Не знаю. Я делаю, что хочу, вот и всё. — Н-но это б-безумие... — Конечно. Иначе было бы скучно. Стук каблуков и затихший шум оповещает о том, что стюардесса возвращается. Роберт отстраняется и напоследок коротко целует Билла в макушку. — Всё будет хорошо. *** — Миллион долларов, — констатирует Роберт, закрыв чемодан. — И четыре парашюта. Всё на месте. Моя очередь выполнять требования, м? Он треплет Билла по макушке и кивает знакомой им обоим стюардессе, чтобы возвращалась в салон. — Выводи всех оттуда, но по одному, без паники. Не хочу, чтобы было шумно. Кто ещё на борту? — Два пилота, ещё одна стюардесса, бортинженер… — Хорошо. Они остаются здесь. Вот этот, — Роберт ударяет Билла ладонью по плечу, — молодой человек тоже, как залог моей неприкосновенности. Позови свою подружку, чтобы я мог координировать дальнейшие действия через неё. Стюардесса кивает и спешит уйти, даже не оглядываясь. — Если бы всё это было по-настоящему, ты бы испугался? — тихо спрашивает Роберт, наклонившись к уху Билла. — Р-разве это в-всё не по-настоящему? — так же тихо отвечает Билл и прижимается бёдрами ближе к Роберту, смотря на него испуганным взглядом. — П-пожалуйста, не убивайте м-меня, я с-сделаю в-всё, что в-вы п-попросите. — Ты втягиваешься в процесс? — Роберт кусает его за мочку. — Н-наслаждаюсь, п-пока м-могу. — Если бы только у нас было немного больше времени, Билли, я бы показал тебе, как нужно просить сохранить свою жизнь. — Ч-чёрт, — Билл разочарованно вздыхает. В салоне начинается суматоха, которая затягивается минут на десять. Роберт терпеливо ждёт, пока самолёт не опустеет. Вторая стюардесса подходит к ним с той же опаской, что и первая, но в её взгляде читается настоящая ненависть. — Вы чудовище, — выплёвывает она. — Конечно, — Роберт улыбается и ей тоже. — Иди и скажи пилотам, чтобы поторопились. Пускай самолёт дозаправят и как можно скорее поднимут в воздух. Мне ещё нужно успеть потратить свой миллион. Стюардесса пробирается мимо них боком, чтобы протиснуться к кабине пилотов. Она что-то быстро говорит им, после чего возвращается обратно. Роберт скучающе смотрит вперёд, одной рукой держа чемодан с деньгами, а второй рюкзак с бомбой. — Зачем вы это делаете? — спрашивает стюардесса. — Потому что мне нужен миллион, разве это не очевидно? — закатывает глаза Роберт. — Видишь, я даже не убил никого. Заткнись и не мешай мне думать, хорошо? Самолёт снова поднимается в воздух спустя два с лишним часа после посадки. Роберт спокойно проходит в пустой салон и падает на одно из сидений. Взглядом он указывает стюардессе, что она тоже может сесть. Биллу приходится стоять рядом. — Неужели вы не понимаете… — снова начинает девушка. Роберт прерывает её на полуслове. — Так тяжело быть добрым, да? — он смотрит на Билла, поджав губы. — Не убиваешь никого, вежливо обходишься с заложниками, грабишь только одну из собачек капитализма, но что они делают? Всё равно считают тебя злодеем. Билл не отвечает, продолжая делать вид, что жутко напуган. Впрочем, ему не нужно делать вид, он действительно напуган. Сердце всё ещё бешено колотится в груди. — Вы считаете себя добрым? — возмущается стюардесса. — Нет, на самом деле, — неожиданно резко кидает Роберт. — Вставай на колени, парень. — Ч-что? — тупо переспрашивает Билл. — Ты плохо слышишь? Вставай на колени. — Н-но… Роберт ударяет его ногой по колену, заставляя согнуться. От неожиданности Билл действительно падает на ноги, чудом не ударившись лицом о ручку сидения. Роберт берёт его пальцами за подбородок. Билл смотрит на него почти обиженно. — Отсоси мне. — Ч-чего… Роберт закатывает глаза. — Да ты правда не блещешь умом. Смотри, по пунктам: ты, твой рот, мой член, иначе самолёт взорвётся. — Что вы себе позволяете?! — возмущается стюардесса. — Заткнись, — отмахивается Роберт. — Ну, парень? Жизнь четырёх человек зависит от тебя. — Не делай этого! — стюардесса пытается было броситься к ним, но Роберт показательно кладёт руку на свою сумку. — У кого из нас преимущество: у неё или у меня? Даю тебе пять секунд на раздумья. Время пошло. Пять, четыре… — Хорошо! — быстро кидает Билл. — Хорошо. Я с-сделаю то, что в-вы п-просите. Он не знает, как поступил бы в такой ситуации, будь он реальным заложником, но вряд ли бы решил злить и без того рассерженного преступника. Стюардесса замирает недалеко от них, и Роберт снова жестом приказывает ей сесть. На этот раз она слушается. Билл осторожно расстёгивает чужие штаны и пытается стянуть вниз, но Роберт прерывает его. Он не даёт стянуть с себя брюки, только опускает вниз кромку белья, обнажая свой едва возбуждённый член. — Приступай, — командует Роберт. — И смотри аккуратнее. От твоей старательности зависят жизни четырёх людей. Билл хмуро угукает. Это действительно возбуждающе, на самом деле. Он не может сообщить об этом Роберту, потому что им нужно играть свои роли, но это так. То, что на них смотрят, тоже заставляет мурашки пробежать по позвоночнику. Билл касается пальцами чужой плоти, трёт пальцами головку, ласкает, пока член не наливается кровью. Только после этого он накрывает его губами, нерешительно застывая, будто не зная, что делать. Роберт кладёт ладонь на его голову, зарывается пальцами в волосы, надавливая и заставляя взять глубже. На мгновение Билл поднимает глаза и видит, что он расслабленно развалился в кресле и смотрит на шокировано застывшую девушку. Выражение его лица знакомо Биллу. Та же паскудная улыбочка. Билл приноравливается двигаться, подстраиваясь под движение руки на его голове. Он сжимает губы на члене, старается поспевать двигать языком, но Роберт почти не контролирует силу, из-за чего Билл периодически давится от невозможности двинуться вверх или хотя бы сглотнуть скопившуюся во рту слюну. — Вот так вот, — Роберт одобряюще похлопывает его по затылку. — Ты понял, как это работает? А теперь сам. Билл двигает головой в умеренно-быстром темпе, будто хочет как можно скорее довести дело до конца. Ему хотелось бы сделать это по-другому, так, как он уже делал раньше, пока они были наедине: расслабиться, попытаться взять в рот полностью, подключить к делу руки, но происходящее сейчас должно быть неловким и испуганным. Время от времени Билл поднимает взгляд вверх, чтобы посмотреть на Роберта. Пару раз они пересекаются взглядами. Во время одного из таких моментов он и кончает, вновь прижав голову Билла и не позволив отстраняться. Билл снова давится, но глотает всё, после, почувствовав свободу, резко отстраняясь и отползая в сторону. — Эй, — Роберт поворачивается к стюардессе. — Будь добра, уйди в кабину пилота. Билл, вытирая ладонью влажные губы, даже не смотрит на неё. Только сейчас он слышит, как она едва слышно шмыгает носом. — Я могу продолжить и при тебе, — мягко поторапливает Роберт. — Но не заставляй бедного мальчика позориться ещё сильнее. Стюардесса почти убегает от них. Билл провожает её взглядом и снова смотрит на Роберта. — П-пиздец, — констатирует он. — Пиздец ещё впереди, — подбадривает Роберт. — Вставай, приятель, у нас много дел. — Р-разве м-мы не собираемся ждать п-прилёта или?.. — Прости, но нет. Я обманул тебя, — Роберт кивает на парашюты. — Н-нет... — О да, детка, мы будем летать. *** Седьмое октября семьдесят первого года выпадает на жаркий и солнечный день. Солнце пробирается сквозь тонкие белые шторы, издевательски светит лежащему на постели Биллу в глаза. Он даже не двигается. Голова ноет так сильно, что встать с кровати его не заставит ни жара, ни солнце, ни третья мировая. Рядом с ним лежит и, судя по шороху, уже не спит Роберт. Работает телевизор. Диктор на английском сообщает последние новости дня. — Китай собираются принять в ООН, представляешь? — вдохновлённо сообщает Роберт. Билл убито мычит. — Воды... — хрипло просит он. Роберт протягивает ему стакан с водой, и Билл жадно присасывается к нему, почти залпом выпивая всё содержимое. Становится немного легче. — К-какое сегодня число? — Седьмое, Билли. — Уф... Последнее, что я п-помню, п-происходило четвёртого. К-куда делись п-пятое и шестое? — О-о-о, это долгая история, — смеётся Роберт. — Включающая в себя кокаин, текилу и трёх проституток. — М-мы всё ещё в Мексике? — уточняет Билл. — Я с-спал с проститутками?.. — Двое из них были мужчинами, но я тоже участвовал в процессе, поэтому это не считается изменой. — Уф... Впервые за последние две недели Билл начинает снова ощущать себя человеком. Тело болит, голова ноет, его жутко тошнит, но всё это напоминает о том, что Билл ещё жив и дышит. Лежащий рядом Роберт тоже не походит на покойника. События прошедших дней начинают постепенно складываться в одну картинку: начиная с моста и заканчивая головной болью из-за кокаина, текилы и трёх проституток. План, самолёт, прыжок с парашютом, марш-бросок до Мексики, обмен денег. Прыжок с парашютом... Билл морщится, вновь ярко и чётко осознавая, что жив только благодаря удаче и случайным стечениям обстоятельств. — Это в-всё словно... к-кино. Не м-могу п-поверить, что это п-правда п-произошло со мной. — Тебе нужно отдохнуть и свыкнуться с этой мыслью, — Роберт успокаивающе гладит его по спине. — Сложно открыть глаза и понять, что наконец-то живёшь. Ты привыкнешь. — У т-тебя мания, — констатирует Билл. — Я с-слышал, что алкоголь и н-наркотики ухудшают с-состояние больных МДП. — Психиатры лгут. Я совершенно здоров! Билл лениво поворачивается и подбирается ближе к Роберту, чтобы тыкнуться ему в бок. Всё его тело с засосах и ещё каких-то странных пятнах. Билл проводит по ним пальцами, легонько щекоча. — Что б-будет, к-когда у т-тебя начнётся депрессивная фаза? Роберт пожимает плечами. — Будешь носить мне чай в постель? — Угу. Билл думает о том, что из Мексики нужно валить, пока они не потратили все деньги на кокаин, алкоголь и шлюх. Это очень весело, конечно, но грозит последствиям. Билл наконец-то начинает думать о последствиях. Кажется, это признаки медленно, но верно возвращающегося разума. — Н-нужно уехать отсюда. — Куда скажешь. Я уже сделал всё, что должен был. Оставшиеся деньги наши. Билл задумывается. — На Мадагаскар? Гладить л-лемуров? Роберт кивает. — На Мадагаскар. Гладить лемуров.