One and only

      Кай стоит в просторном зале, где они все едва ли не каждый день тренируются в танцах, стискивает в ладонях край футболки, хмурился и сжимает губы тонкой линией. Прямо перед ним, в паре шагов, на полу сидит Ёнджун, улыбается, и держит в объятиях Субина.       Они смеются, взахлеб, оба, и Каю тяжело. Субина гладят по волосам и щекам, стискивают за плечи, улыбаются глазами, и, кажется, каждую секунду говорят:       — Ты милый.       Кай хочет делать то же самое, хочет обнять и подсесть ближе, хочет, чтобы Ёнджун вдруг испарился куда-нибудь, например, обратно в общагу. Но тот ведёт пальцем Субину по носу, и Кай хмурится еще сильнее, потому что как он смеет вообще. Схватил хёна, утащил валяться себе на коленки и не отпускает, держит, гладит, заставляет смеяться и щурить полумесяцами глаза.       — Милый, милый.       Они почти что носами не сталкиваются, и хочется подойти, оттолкнуть его руки, оттолкнуть его всего, схватить Субина в охапку и утащить за собой. Но Кай стоит на месте, не делает и шага в их сторону, потому что ноги будто приросли к паркету.       — Что? Тебе завидно? — говорит вдруг Ёнджун, глядя прямо глаза в глаза, — Ревнуешь, да?       Кай только сжимает кулаки посильнее, тянет футболку, и та врезается воротом в плечи. Ёнджун гладит Субина по шее, ведёт руками по мягким волосам, и Каю до зуда в пальцах хочется своего хёна отобрать.       — Ревнуешь, — говорит снова и язык показывает, продолжает дразниться, и Субина от себя не отпускает.       Кая будто невидимые силы от пола отрывают, толкают в спину мощным ветром, и он бежит за дверь, не оглядываясь, закрывая уши ладонями. Хлопает дверью, громко, эхом разнося звук удара, и на секунду пугается, что сейчас кто-то из менеджеров появится и отругает. Он замирает на месте, оглядывается беспокойно, готовый бежать обратно, но никого вокруг нет, ни шороха не доносится с лестницы, и Кай выдыхает с облегчением.       Падает на диванчик, все такой же насупленный как минуту назад, складывает руки поперек груди, словно воробушек в холодную пору.       Нужно что-то сделать. Нужно придумать как увести хёна оттуда, как спрятать от вечно липнущего надоедливого Ёнджуна. Надо что-то придумать, но не получается — в голове шаром покати, белый лист, и совершенно никаких идей.       Ёнджун выигрывает во всем, он красивый, он старше, танцует он так, что аж мурашки по телу и дух захватывает. У Кая шансов против — примерно никаких, и от этого он только сводит брови сильнее, стучит пальцами по локтю, словно надеясь, что идеи свалятся на него как яблоко с дерева — неожиданно и прямо на макушку.       Он замечает их лайтстик совершенно случайно, хотя тот прямо рядом, рукой дотянуться. В голове мелькает вопрос, откуда он тут взялся, потому что еще секунду назад на диване кроме самого Кая не было никого. Ответа на это тоже не находится, и он только хватает лайтстик за ручку, вскакивает, и совсем уж странная мысль обухом бьет по мыслям.       Кай сжимает лайтстик обеими руками, машет слегка перед собой, словно чем-то волшебным, и шепчет, шепчет, шепчет:       — Субин~хён мой, — закрывает глаза, будто все силы в свое желание вкладывает, — Хочу, чтобы Субин~хён был только моим, и смотрел только на меня.       Повторяет и повторяет, как заклинание, пока в голову не кружит, пока неведомой силой не тянет куда-то назад, выбивая опору из-под ног. Кай падает обратно на диванчик, укладывается головой на спинку, но его все еще не пускают, смыкая сонливостью веки, уволакивая тихим шумом волн.       — Вставай-вставай, Хюнин, — звучит тихо и мягко прямо у Кая над ухом, и он медленно открывает глаза.       Впереди — все та же стена коридора, но подбородок опирается о чье-то плечо, и чужие волосы щекочут щеку. Кай моргает сонно, и только сейчас осознает, что висит у Субина на спине. Обнимает руками за шею, машинально даже, прижимается ближе, не желая отпускать.       — Ладно, можешь поспать еще, если хочешь, — хён улыбается, и Кай не может не улыбнуться в ответ, но прячет свою радость Субину в плечо.       — Не хочу, — отвечает нарочито капризным голосом, но глаза прикрывает, и как бы не нарочно задевает ладонью чужие волосы. И вправду мягкие, как ему и казалось. — Хочу туда.       Кай тычет пальцем даже не глядя, потому что не хочется стоять прямо посреди коридора, потому что кто-то спуститься сюда и тогда Субину придется его отпустить. Кай не хочет, чтобы его отпускали, он бы просидел так вечно.       Будто магия сработала, хотя он даже не помнит, когда и как заснул — мир вокруг будто выключили по щелчку, а потом включили точно так же.       Субин опускает его прямо на пол, на то же место, где еще недавно они дурачились с Ёнджуном, а сам Кай кипел от странных чувств где-то внутри. Тянется к рюкзаку неподалеку, выуживает пачку чипсов. Улыбка сама тянется Каю на губы, потому что — его любимые.       — Будешь? — спрашивают, и Кай кивает радостно, но через пару секунд вдруг спохватывается:       — А нам можно? — потому что у них скоро камбэк, скоро на сцену, и есть вредную еду им запрещено.       — Мы никому не скажем.       Субин рвет упаковку, кладет прямо на пол между ними, и стоит только Каю потянуться — легонько хлопает его по руке.       — Все руки будут грязные, давай я. Выбирай, какую хочешь?       — Вот эту, — Кай тычет пальцем на первую попавшуюся, не смотрит даже, утыкается глазами в пол, потому что щеки краснеют, и даже кончики ушей горят.       Субин кормит его одной, затем еще одной, спрашивая каждый раз:       — Какую теперь?       — Вон ту, — но хён все равно сам выбирает самые большие и вкусные на вид, и каждую такую отдает Каю.       А тот не может стянуть улыбку с лица и посмотреть прямо на Субина тоже не может, потому что взгляд у него мягкий-мягкий, и сидит он совсем близко.       — Хен, я наелся, — говорит, но рукой тянется к еще одной — последней, что аппетитно лежит поверх всех остальных       — Не трогай руками, — Субин снова легонько хлопает по ладони и делает голос притворно строгим.       — Хён, я одну.       — Хюнин.       — Ну хён, ну я одну       Субин отталкивает его руки, но Кай упрямо лезет к чипсам, даже не выбирает уже ту самую что хотел — просто дурачится, просто дразнит, потому что весело. Они толкаются руками и смех эхом отскакивает от стен, и Кая хлопают по коленкам, говорят:       — Нет.       Чипсы вдруг летят в сторону и Кай сам не улавливает момент, когда падает на спину. Смех тут же смолкает, он большими глазами смотрит прямо перед собой, прямо на Субина, что нависает сверху. Держит его руку за запястье, не отпуская, не давая сдвинуть.       — Сказал ведь, не трогать, Хюнин~а.       У Кая почему-то дыхание перехватывает и все мысли ветром сдувает, он даже не понимает, о чем речь, но щеки снова заливает красным, и он тупит взгляд куда-то Субину в плечо.       — Хён, пусти, — трясет рукой, но не пускают, наоборот — припечатывают к полу, рядом с головой.       — Хёна нужно слушаться, Хюнин~а, — уже тише, немного шепотом.       Кай замирает, смотрит, не отрываясь, как Субин склоняется ниже, ниже, ведет холодным носом по шее, разгоняя мурашек по спине.       — Субин~хён? — его касаются снова, и так нежно и остро, что Кай даже возмутиться толком не может — только поворачивает голову чуть в сторону, открывая шею. Руками хватается за чужие плечи, но не отталкивает, наоборот держит, не давая отстраниться.       Субин не отвечает, ведет руками под футболку и Кай едва не мычит, от того, как неожиданно приятно, пусть все это немного смущает, и пальцы поджимаются, и спину выгибает навстречу.       Субин тянется руками ниже, поддевая пояс штанов, и Кая это будто отрезвляет, возвращает толчком в реальность:       — Хён, подожди… — хватает чужие руки, дышит тяжело, смотрит не то испуганно, не то предвкушающе.       — Без рук, Хюнин~а, — хрипло в самое ухо, и дрожь от такого по телу, и Кай глаза закрывает, послушно хватаясь за чужие плечи.       Субин чуть стаскивает штаны, гладит, касается теплыми пальцами, сжимает, умело выбивая вздохи. Кай глаза прикрывает уже рукой, дышит шумно, пока его горячей волной утаскивает куда-то за грань, куда-то совершено далеко отсюда.       Его сжимают ладонью, ведут вверх-вниз, и контролировать голос с каждым движением все сложнее. Для него все это — в первый раз, потому что никто раньше его так не касался, Кай и сам не думал о таком никогда. Он просто хотел, чтобы хён обнимал его почаще, проводил с ним время побольше, но это…       Так тоже неплохо, думает Кай. Так тоже очень даже нравится, и как руки заводят за голову, прижимая к полу — нравится, и шарят умелыми руками, пуская ток по каждому нерву — нравится. Такой Субин~хён, настойчивый, немного жестокий, потому что касается слишком приятно — тоже нравится.       Хён шепчет что-то прямо на ухо, но Кай не разбирает слов, перекатывается на бок, а внизу все тянет, развиваясь жаром по телу, и каждая мышца будто струной натянута.       Он открывает глаза, потому что чужие руки почему-то больше не чувствуются, и твёрдый пол под лопатками — тоже, только жарко и неприятно тянет внизу, требуя продолжить начатое, довести до конца.       Кай смотрит прямо перед собой — край подушки и угол тумбочки у кровати, и стонет от досады почти в голос. Откидывает одеяло в сторону, глядя ниже, и снова почти мычит, падая обратно на постель.       — Боже, — неверяще, сам себе, — ужасно… — говорит шёпотом, — просто ужасно…       Почему ему вообще приснилось такое, да еще и с хёном… Щеки краснеют, и Кай даже не представляет, как на Субина теперь смотреть будет. Он, наверно, сгорит со стыда прямо на месте, и остальным придется разгадывать тайну его странной смерти.       Кай накрывает голову подушкой, стонет мысленно и все же поднимается с кровати. Натягивает широкую футболку пониже, прикрывая шорты, шагает до ванной быстро, стараясь проскользнуть первым, и надеется, что никто еще не проснулся. Прячет взгляд в пол, потому что неловко и стыдно, и не сразу замечает, что у дверей уже маленькая очередь. Из одного человека.       — Ёнджун~хён, можно я первый, пожалуйста, — Кай благодарит вселенную, что это не Субин~хён, но Ёнджуну тоже смотреть в глаза тяжело. Он складывает ладошки вместе, жмурится, поджимая губы.       — Чего ты… — Ёнджун непонимающе хмурится, до морщинки на лбу, и уже хочет что-то сказать, приоткрывая губы, когда вдруг растягивает их в улыбке, — а, я понял…       Каю не интересно, что он там понял, и знать он совсем не хочет, только ловит кивок и становится на свободное место, скрывая волосами покрасневшие уши.       Дверь распахивается неожиданно, прямо перед носом, и Кай уже готов змейкой юркнуть в ванну, когда едва не сталкивается с Субином. Тот щурится из-под влажной челки, вообще, кажется, не открывая глаз, смотрит, не понимая к чему такая спешка:       — Утро, Хю-… Кай уже весь цветом с помидорку, одергивает футболку пониже, сам не понимая, почему такой растрепанный и заспанный хён вызывает те же чувства, что и во сне. Прячет глаза и, отпихивая Субина плечом, запирается в ванной. Уже оттуда кричит: — Утро, Субин~хён, — и слышит смех Ёнджуна по ту сторону.

✤