Солнце нашей любви

Всё закончилось, всё наконец-то закончилось. Мгновения после его побега из дома были началом сна: стремительной, сюрреалистичной неразберихи, в которой Пабло даже не знал, куда направляется. Последним чётким образом, который он мог воскресить в памяти, была их гостиная, наполненная гневом отца, а затем дверь, закрывающаяся за его спиной. Потом он шёл, бежал без определённой цели, не зная, что ему делать дальше или куда идти, за исключением одной единственной мысли в голове: «Я свободен». Цепь вокруг его шеи была сломана, узлы и замки, сковывающие грудь, растворились, и с каждым новым шагом, который он делал, он всё дальше отдалялся от цепкой хватки Серхио Бустаманте. Больше никакого страха, никаких страданий, никакого нарастающего ужаса, когда в следующий раз зазвонит телефон. Сейчас всего этого не было или, по крайней мере, он надеялся, что это больше не повторится. Он чувствовал, что сцена в гостиной, момент, который связывал их, был… окончательным. Он больше никогда не увидит отца. Ему было бы грустно, если бы он не превратился в монстра в последние несколько лет. Но, по крайней мере, Марисса была рядом с ним, он чувствовал её близость: она была здесь, когда чудовище готовилось напасть — именно это и успокоило его в тот момент. Даже если слова, сказанные им вчера вечером, были окончательными и бесповоротными (он всё ещё отлично помнил каждую фразу), какая-то часть него всё так же жаждала присутствия рыжеволосой бунтарки. И он думал о том же, когда они улеглись на травяную лужайку перед пляжем, тяжело дыша и смеясь после того, как убежали от парней, которых он случайно разозлил: — Продолжай так себя вести, и тебя убьют, — сказал Пабло. — Ну хорошо, тогда я возьму тебя с собой, — ответила она. Тут до него дошло: она ведь была недалеко от его дома! Если бы она была немного побыстрее, если бы пришла немного пораньше, то смогла бы войти в дом именно в момент нападения Серхио. Внезапно в его воображении предстал образ гигантской Мариссы, прикрывающей его, словно щит, от огромной ладони, тянущейся к нему. Пабло еле сдержал смех от этой мысли. Но она снова была тут, с ним… И он вспомнил: — Начнём с того, как ты тут оказалась? Рассказывай. Она смущённо ответила, от растерянности выдёргивая траву из земли вокруг себя: — Я искала тебя, но не могла же я просто так зайти в твой дом. Поэтому решила подождать тебя снаружи. — Знаю, я заметил. Но почему ты не оставила меня в покое? — Я просто… не хотела, чтобы твой отец навредил тебе. Я знаю, что не смогла бы помочь, если бы он ударил тебя, но… Ему бросилось в глаза, как она тараторила и путала слова. Его первоначальное раздражение и удивление быстро сменились радостью и весельем. — Подожди, подожди, о чём ты только думала в тот момент? Она повернулась и взглянула на него, эти глаза, полные сомнений… Полные сомнений и даже… раскаяния? — О том, как сильно люблю тебя… Я знаю, ты хуже всех, но… Вот так раз… Она так и не изменилась. Он чувствовал себя ещё более удручённо, чем вчера вечером, но она была сейчас здесь, с ним — утешала его, заботилась о нём. Положила свою ладонь на его щеку, прогнав все негативные чувства, которые могли появиться у него в душе в свете последних событий. — … Но только я могу побить тебя. Только я могу треснуть тебя по голове! — Думаю, я уже давно треснутый на всю голову, — сказал он с ухмылкой. — Просто не могу понять, как можно любить девчонку, которая всё время меня оскорбляет и не доверяет мне. Вспомнит ли она об их вчерашнем разговоре? Или её гордость слишком велика, чтобы помнить такое? — Ну, жизнь не всегда напоминает сказку, где все счастливы и у всех всё хорошо. — Даже после всего, что мы прошли, ты всё ещё не доверяешь мне? — произнёс он, сделав паузу. — Ты думаешь, всё, что я вчера говорил, не имеет значения? Пабло очень устал, он был так вымотан, обижен и растерян, а внутренний демон в глубине души убеждал его прервать разговор и наброситься на неё, совершенно не обращая внимания на её жалобы или истерику, которую она могла бы закатить. Его желание освободиться от тени Серхио и своих прежних ошибок было слишком велико. … Но доверие тоже важно. Она должна доверять ему, даже если сначала скажет «да», а потом «нет». Даже если это зависит от её настроения… — Ты очень важна для меня, — это было истинной правдой. — Я много чего сделал. Я думал и думаю о множестве вещей. Мир изменился для меня слишком быстро, и я больше не уверен, что реально, а что нет, но ты нужна мне. Ты всегда была рядом и придавала мне сил, но если ты хочешь, если я хочу, если мы хотим продолжать наши отношения, мы должны понимать друг друга. Ты доверяешь мне по-настоящему? Мы не можем больше вести эту игру, ссорясь по пустякам. Я устал всё время доказывать тебе, на что способен. «Хотя я готов делать это сотни и сотни раз», — подумал он. Он чувствовал себя так глупо, думая об этом, но его сердце хотело «высказаться», поэтому он дал ему право голоса. Пока Марисса, надув губы, думала над его словами ему пришло в голову старое воспоминание из детства. Как он смотрел мультик «Алладин» по телевизору, где в одной из сцен принц спросил у принцессы то же самое: «Ты доверяешь мне?» Как же просто было для Алладина завоевать любовь Жасмин с его волшебным ковром и песнями! Пабло безмерно завидовал ему. Он совершенно инстинктивно протянул ей руку, может, это было и глупо, но он ожидал, что она сожмёт её в ответ. А потом мы споём и облетим весь мир на ковре… Это было так по-дурацки, даже в какой-то степени незрело, даже Гвидо или Томас не додумались бы до такого: но в последнее время всё происходящее было таким фантастичным, что Пабло не удивился бы даже летающим коврам, появись они в следующую минуту. Она перестала дуться и посмотрела на его протянутую руку, но так и не приняла её. — … Это не то… — она произнесла это медленно, печально, с переполнявшим её раскаянием. — … Я просто хотела, чтобы ты избавился от гнёта своего отца. Он не… На тебя это плохо действует, — сказала она, посмотрев на него. — Но только ты можешь дать ему отпор: не я, не твоя мама, никто. Если ты не сделаешь первый шаг, никто этого не сделает, и Серхио навечно будет держать тебя в своих когтях, пока ты не перестанешь дышать. Этот холод в её словах, недостаток доверия… Он знал, что она имеет в виду, и чем больше он думал об этом, тем больше признавал, что она права, но в то же время… — Тебе обязательно было быть такой резкой? — спросил он. — Любовь жестокая вещь, детка, — ответила она, пожав плечами. — Кто, если не я, скажет тебе неприглядную правду? — Ну, ты просто такая упрямая и твердолобая. А ещё немного своевольная и эгоистичная. — О, теперь ты оскорбляешь меня? — Это игра, в которую играют вдвоём. Марисса выглядела такой милой, когда дулась. Было забавно хоть иногда вывернуть всё так, чтобы у неё не осталось ни единого шанса на ответную словесную реакцию. — Извини… Ты прав. Прости меня, что я так себя веду. Это может ранить, но иногда ты ведёшь себя так глупо, что мне кажется, до тебя никогда не дойдёт то, что я говорю или чего хочу от тебя, пока не выскажу это вслух. — Ой, а ты настоящий романтик, знаешь об этом? — сказал он, сделав небольшую паузу. — Просто… мы должны разговаривать друг с другом и быть терпеливыми. Ты просто слишком быстро делаешь выводы. — Я не делаю быстрых вы… — Марисса… — Ладно, и что мне, по-твоему, делать? — Просто доверяй мне так, как я доверяю тебе. Жди, пока всё прояснится, теперь, когда Серхио и Хавьер вышли из игры, я постараюсь всё исправить, как и всегда. Чёрт, да я же чуть не умер из-за этого! — И теперь ты думаешь отступить? — Нет… Может быть, раньше думал, но не сейчас… Уже нет. Она сидела с опущенными глазами, но потом Марисса удивила Пабло, обхватив руками его шею и прижавшись лбом к подбородку. Когда она прильнула к нему всем своим телом, он без промедления заключил её в свои объятия. — Прости меня, наверное, ты прав, я такая глупая иногда… Но временами ты выводишь меня из себя! Ты тоже бываешь очень глупым… — Ха! — удивился Пабло. — … но я больше не хочу тебя потерять. Никогда больше! Их объятия были такими тёплыми, такими крепкими, такими страстными, такими же, как тот фантомный поцелуй, который (он готов был поклясться!) она подарила ему в гостиной перед тем, как Серхио поднял на него руку… — Тогда просто доверяй мне, я никогда больше не усомнюсь в твоём доверии, так сделай то же самое и для меня, пожалуйста… Он почувствовал рывок — она двумя пальцами покрутила пуговицу на его рубашке и слегка дёрнула, а потом, на его счастье, схватила его руку — ту, что он протянул ей перед этим. Вы готовы ступить на волшебный ковёр, принцесса? Чёрт, такое клише даже Мануэль бы не ляпнул… — Но… — сказала она, подняв глаза, на её лице начала зарождаться улыбка: — Ты наконец-то делаешь то, что всегда хотел, теперь ты принадлежишь самому себе, ты больше не папенькин сынок. Это не то, чего хочу я, это то, чего хочешь ты. Или ты снова хочешь стать бабником и пьяницей? Это правда, он думал об этом в последние недели — о том, как действия и поступки старого Пабло докучали его новому «Я». Только сейчас, после её слов он понял, что это своего рода другая форма внутреннего бунтарского сопротивления его старой сущности. Но сейчас ему обязательно нужно было пошутить. Он не хотел слишком сильно расстраиваться по поводу результатов своего внутреннего самоанализа. — Пфф, тебе бы это понравилось, не так ли? — Значит, мне можно ещё больше тебя оскорблять? — Ну, твой чёрный юмор тут не совсем к месту. — Говорят, чёрный — стильный цвет. — Но не в том случае, когда вся твоя жизнь выглядит чёрной. В следующий момент он почувствовал её губы на своих, она запустила пальцы в его волосы, никто из них двоих и не думал смеяться. Катаясь по траве, они целовались, целовались и целовались. И, наверное, провели бы за этим занятием весь остаток дня, забыв обо всём: о школе, группе, Серхио, об их предыдущих ссорах… Но потом этот чёртов рингтон испортил весь их настрой! Пабло мысленно проклинал людей, которые изобрели мобильники, когда Марисса с трудом оторвалась от него и потянулась к своему телефону. — Кто там звонит в такое время?! — Подожди, это СМС… Ооо, это всё меняет… Посмотри на это. Она протянула экран к его лицу, он еле смог прочитать текст на тёмном экране из-за яркого солнечного света, слепившего глаза:

«Прилетаю сегодня вечером, мой рейс перенесли…»

— Кто отправитель? Мора?! Моя мама?! Может ли это… Нет, это шутка, розыгрыш, это не может быть правдой, она оставила его, бросила… Это что, какая-то другая Мора? Когда Марисса бормотала свой ответ, она выглядела почти застенчиво, но в то же время уверенно. В её словах ощущалась толика гордости, когда она объясняла ему произошедшее: — Ну да, я позвонила ей и рассказала всю правду о тебе, твоём папе и том, как ты противостоял ему… И она была так счастлива, я думаю, она даже всплакнула, Мора сейчас, скорее всего, несётся в аэропорт, чтобы увидеть тебя… Его мама… Возвращается… А Марисса позвонила ей… «Это сон. Сон, из которого я никогда бы не захотел просыпаться», — подумал он. — Ты сделала это всё ради меня?! — Д-да… Ты, конечно, бываешь придурком иногда, но ради тебя я бы сделала что угодно, Пабло. — … и я! Он наконец знал, как правильно отвечать на её остроумные комментарии. Жаль, что они доросли до того момента, когда коротких ответов было уже не достаточно. Они целовались и любили друг друга. Что ещё имело значение прямо сейчас? Только они, для них в данный момент больше ничего не имело более важного значения…