Рыжий-рыжий оруженосец

- Ваше Высокопреосвященство, - Лионель Савиньяк поглядел на кардинала холодным спокойным взглядом, - вы уверены, что на благо Талига нужно, чтобы я взял оруженосца? - Абсолютно уверен – Дорак помешал изящной ложечкой остывший шадди, поднес к губам крохотную чашечку тонкого фарфора, - и сейчас объясню, почему я принял такое решение. Как вы знаете, Манрики – семейство большое и хлопотное. Константин в этом году окончит Лаик и нам бы хорошо попридержать его тут, в столице. На виду у остальных членов семейства. - И для этого необходимо сдать его мне? - Почему – сдать? Сдают лошадей на живодерню, от которых нет толку. А вы сумеете мало того, что держать его в строгости, так еще и удержать от дурных поступков. Вы всегда все делаете хорошо, так сумеете воспитать за три года из мальчишки человека, преданного Талигу. - Не маловато ли? И не поздно? – прищурился граф Савиньяк. - Вы справитесь. Это надо не мне и не ему. Это надо Талигу. - А значит, и вам, господин кардинал. Дорак усмехнулся: - Дружба с Рокэ Алвой дурно на вас влияет. - Это как-то относится к делу? - Нисколько. Я уверен, вы справитесь с ним. Он, надеюсь, не так глуп, как его родич Леонард. Во всяком случае, его отца вы видите ежедневно по долгу службы. - Граф Эммануилсберг знает свое дело. – уклончиво ответил тот. По тону Лионеля Сильвестр понял, что отношения между Савиньяками и Манриками отнюдь не дружеские, скорее, наоборот. Но это даже лучше для дела – Лионель сумеет держать мальчишку в узде, не давать послаблений и не потакать капризам. - Что же, вы сами и скажете ему, что выберете его сына в Фабианов День. Дорак с легкостью отдал младшего-Манрика на растерзание «Оленю». Одного приструнят – остальные притихнут, и не будут помышлять о Надоре и прочих радостях жизни. - Тогда я не буду откладывать это дело. Дорак кивнул и снова взялся за чашечку. Свой долг он выполнил.       По дороге Ли отчего-то подумал, что отца будущего оруженосца зовут так же, как и дриксенского принца, которого он терпеть не мог. И это не добавило нежных чувств к «розово-зеленому семейству фламинго». Как и следовало ожидать, Фридрих, граф Эммануилсберг отнесся к новости настороженно: - Вообще-то моего сына собирался назвать бывший однокорытник и ныне сослуживец генерала Леонарда Манрика. - Вообще-то я и сам не собирался никого называть, тем более, вашего сына. Но некоторые вещи неподвластны нашим желаниям. Так что три года он будет на службе в личной гвардии Его Величества. - Это весьма почетно, - кисло улыбнулся Манрик. - К тому же, служить ваш сын будет в столице, а не где-то в Торке или на юге. - Да, и это тоже преимущество… в каком-то роде. - Хотя я сам служил в Торке, и поверьте, это не худшее, что может быть в жизни. Но ваш сын будет служить во дворце.

***

      А сам виновник всех этих разговоров о них не знал. Рыжий вихрь в этот момент несся по серому коридору Лаик, удирая от приятелей и унося с собой последний пакетик засахаренных орехов, которые умыкнул из-под носа Анатоля. Мей догонял, но не со злостью, а так – подурачиться. На рыжика, как называли его друзья, невозможно было сердиться долго. Да и орехи он утащил тоже из озорства. - Господа унары, - подал голос один из слуг, - вы ведете себя, как малые дети, а не как будущие оруженосцы. Напоминаю, испытательный срок еще не окончен, и вам запрещено разговаривать друг с другом. - А мы и не разговариваем, - отозвался Константин, - мы, молча, бегаем. Капитан Арамона, слышавший весь этот разговор, недовольно покачал головой. В этом году все унары были – «один другого лучше». Взять хотя бы кэналлийцев, болтавших по –своему, и раттон поймешь, о чем. Или тех же бергеров. Молчит только Валентин Придд, и то, потому что предпочитает всегда молчать. Да еще Ричард Окделл, потому что с ним никто общаться не хочет. А уж Манриков-Колиньяров в этом году четверо. Счастливое число. И не придерешься лишний раз. С тессорием шутки плохи, тем более, он учитывает все расходы на Лаик – на продукты, дрова, жалованье менторам и слугам, и прочее. Поэтому рыжему все сходит с рук.