Время междумирья

Зима ещё не началась, осень почти закончилась - время междумирья. Элиот думает, что в такие дни застывает время, растягивается, скручивается спиралью – иначе как объяснять миражи, встающие раз за разом перед его глазами, развёртывающие хмурые обрывки летописи невиданной и странно-знакомой?.. Элиот живёт-не живёт в эту пору, не то грезит, не то въявь видит то друзей в старинных костюмах, то небывалые сражения, то прекрасные балы. Вроде бы смеётся над собой – книжек про рыцарей в детстве перечитал, вот и аукнулось; но листья падают именно для него – и всё становится неважно. Элиоту шестнадцать. Он упрашивает отца найти ему меч или шпагу. Он старается на учебе и подработке, успевает везде, помогает по дому – лишь бы мечта сбылась, – и отец не скупится на красивое, изящное оружие, находит лучшего наставника, приводит к нему любимого сына. Элиот уже почти не удивляется. Он знал его давно, верил, боялся, надеялся – и да, это был Брейк. Тот, кем он почти восхищался, не зная даже, есть ли он в этом измерении или как там ещё можно всё это назвать. Брейк смотрит так, что глаз не отвести. Будто знает, что же видит его ученик, с чем он жил эти годы. И Элиот улыбается. Слова не нужны. Он – такой же. Он – знает. Брейк – хороший учитель, считает Элиот. Насмешливый гад, спуску не даёт, но только у него можно учиться именно тому, чего он хотел, чем грезил, что грезило им. Они не говорят, но понимают, знают, чуют нутром друг друга. Но и этого - мало. Внутри бродит, воет, мучит целый огромный мир. И нельзя сказать, в какой момент его осенила идея. …исчерканы листы, рассыпаны по полу изувеченные наброски – вот слишком жуткие игрушки, а здесь странная коса – точно чьё-то страшное, смертоносное оружие, в угол слетел черный кот с человеческими глазами, смята чёрная птица с пронзительным взглядом… Брейк улыбается как-то непривычно, когда из сумки Элиота рассыпаются рисованные тушью Цепи. И пока тот второпях, досадуя, собирает листы, Зарксис чуть задерживается взглядом на Шляпнике. Элиот, пожалуй, рад, что ему довелось заметить промелькнувшую ностальгию. Брейк молчит. Но в его глазах – уважение и понимание. И этого достаточно. …Элиоту не до правок – здесь улыбается дружище Оз, Шерон чинно пьет чай, а вот тут Брейк тянется за очередным лакомством. Элиот рисует карандашами, кистями, ручками, мелом, пастелью. Чаще на альбомных листах, но иногда и в тетрадях, на обрывках, попавшихся под руку. Это просилось наружу много лет, и теперь он просто не может остановиться. Сменяются сюжеты, есть темные страницы, и время уже не спиралью вьется, но скручивается узлами, стирает рамки. А в полотно вплетаются светлые нити. Здесь все – живые, и Элиоту кажется – он тоже живой, среди них, а мираж и сон – то, что было там, за границей белых листов. И – уверенно и бесстрашно, как и всё, что он делает в своей жизни, - Элиот рисует себя. Себя настоящего. Элиоту снится страна чудес. И он мечтает дать им жизнь.